***
Ночной визит к Цунаде
POV-Саске Мне было не сложно пробраться в Резиденцию Хокаге. Я решил обойти всех, проникнув в её кабинет так, как когда-то проникал в кабинет к Третьему, будучи членом АНБУ. Те навыки ещё остались, их было очень сложно забыть, ведь АНБУ оставались на всю жизнь, даже покинув их ряды. Я оказался в центре кабинета Хокаге бесшумно. Слышал о ней. Женщина с жутким характером, большой силой воли и разрушительной силой. И, кажется всё так идеально, но она имела слабость к саке. Многие говорили, что когда никто не видит, она пьёт в кабинете саке и спит без задних ног. Я не верю слухам, и сейчас был рад тому, что не верю. Она сидела в своём кресле в здравом духе, попивающая дымящийся кофе из белой чашки с ручкой, закрученной в форме домика улитки, как раз перечитывала документ. Меня не сразу заметили. — Вы можете меня сразу посадить с тюрьму, даже не выслушав. Но мой брат, Итачи, говорил, что вы умная и лояльная женщина, и сперва послушаете меня, — произнёс я, привлекая своё внимание. Она дрогнула, подняла голову и уставилась на меня, чуть не вылив кофе себе на грудь. Вовремя спохватившись, она поставила чашку на стол, и широко распахнув глаза, уставилась на меня. Она практически не видела меня, горела лишь одна свеча на её столе. Какое-то время она молчала, просто смотря в темноту на меня. Наверное, думала вызывать ли АНБУ и сажать меня в тюрьму, или же выслушать. И её решение только подтвердило верность мысли моего младшего братика. — Судя по всему, ты Учиха Саске. Потому что у Учихи Итачи только один брат. Я не совсем понимаю, зачем ты пришел ко мне. Но зная некоторые подробности о состоянии здоровья Итачи от Какаши, я выслушаю тебе, прежде чем позволю АНБУ тебя поймать. Уверена, ты бы сюда просто поболтать не пришел, — она махнула рукой и указала на стул рядом. Затем, взяла свечу и зажгла ещё две рядом. Я сел в кресло напротив неё, и она стала с интересом осматривать меня. Несмотря на возраст, она была очень красивой женщиной. Сделав глоток кофе, она проговорила, — Говори, зачем пришел. — Вы знаете о том, что состояние здоровья Итачи вовсе не такое, какое должно быть в его возрасте? — она сначала подтвердила мои слова кивком, но когда я не продолжил говорить, ответила. — Знаю. Несколько дней назад ко мне пришел Какаши и сказал, что со здоровьем Итачи не всё в порядке. Он однажды слышал как после экзамена тот кашлял в туалете, а затем на одной из миссий у реки видел кровь на траве, причём недавно с того места вернулся Итачи, — пояснила она, — Что это за болезнь? — Никто не знает. Впервые она проявилась, когда ему было три года. Я вернулся с миссии АНБУ тогда, и застал его. Тогда именно я остановил приступ, став гладить его по спине. Я гладил его по спине всю ночь. Мы никому не рассказали о своём приступе, и мать с отцом вплоть до смерти не знали о болезни Итачи. Когда я покинул Коноху, я продолжал следить за Итачи, видя, что приступы не прекратились. Когда он был у Мадары, приступы немного утихли, но по возвращению в Коноху они стали только сильнее. Недавно ему отняло руку левую, и сегодня днём, когда был приступ, ему полностью парализовало левую руку. Он её вообще не чувствует. Что это такое, мы не знаем, — пояснил я. Она внимательно меня слушала, попивая кофе, и я продолжил говорить, — До того, как он пошел к Мадаре, у него был приступ такой силы, что Итачи чуть не умер. Благодаря этому, у него пробудился Мангекью Шаринган. — Не думаю, что слово «благодаря» здесь уместно. — Ваша, правда, — кивнул я. — И что же спасло его? — уточнила Цунаде, желая знать всю картину. — Вороны. Итачи — сенсор. Несколько лет назад он заключил с воронами сделку, и они теперь его призывные животные и он использует их в своих различных техниках. Вороны питают его чакрой после таких приступов. Он разговаривает с ними с детства и понимает их. Они понимают и слушаются его, — ответил я. Цунаде задумалась, скрестив пальцы и положив подбородок на руки. Я же не собирался молчать, когда дело касается Итачи, — Мы с Мадарой искали сведения о похожих симптомах в различных свитках, и ничего не находили. Просто ничего нет. Такого или никогда не было, или просто не велись записи. Я отправил Итачи вместе с моим напарником Кисаме в Сора-ку. Её зрачки расширились, и она уставилась на меня. — Акацуки знают, где вы и что делаете? — Только Мадара, — ответил я, — Кисаме не тронет Итачи, и ни одни из Акацук не посмеет тронуть его. Иначе я убью их всех, если хоть один волос упадёт с его головы. В её взгляде я прочитал…удивление. Ничего удивительно, она ведь не знает настоящей причины убийства Клана. — Но я здесь не просто так. Когда Итачи вернётся из Сора-ку, вы должны обследовать его. Мы не проводили медицинского обследования, не было времени. А Итачи боится, что вы исключите его из команды и запретите быть шиноби, если всё серьёзно. — У меня язык не повернётся сделать такое с Итачи, — она глубоко вздохнула, — После возвращения от Мадары, я наблюдала за ним через Какаши. Итачи — уникальный мальчик, и я обследую его и найду способ унять боль и помочь ему пережить болезнь, какой бы она не была. Мы с Сакурой придумаем лекарство, даже если его не существует до сих пор. Я поняла, к чему ты клонишь. Я скажу, что отправила Итачи на миссию АНБУ и Какаши ничего знать не будет. Но я сделаю это не за просто так. Ты расскажешь мне причину убийства Клана. Ты же должен быть рядом с Итачи верно? А без меня и моего решения ты ничего сделать не сможешь? — Итачи, всё-таки, прав. Вы умная женщина. Да, мне нужно это. Я должен быть с братом. Я его не брошу. Как быть с Акацуки я решу, а вот причину убийства я расскажу. Ещё со времён Второго Хокаге — наш Клан недолюбливали и боялись. Второй Хокаге сделал всё, что бы оградить Клан от деревни, тогда выросло недовольство к верхушке Конохи. Со временем, оно поутихло, но до того момента, как появился Девятихвостый. Все думали, что его призвал наш клан, потому что только наши глаза могут управлять Лисом. И как мы не доказывали что не вызывали Лиса. Никто не верил нам. Верхушка Конохи приняла решение отселить Клан подальше, а место было такое, что со всех сторон за нами наблюдали. Я пошел в АНБУ, и сам узнал. Вскоре, я стал двойным Агентом. Для Клана — я следил за Конохой и передавал сведения обо всём, а для АНБУ — я следил за Кланом, рассказывая обо всём, что там происходило. Вскоре мне стало известно от Шисуи, что Данзо забрал один его глаз. Шисуи раньше меня понял, что о мире не может быть и речи, недовольство Клана достигло пика. Шисуи спрыгнул со скалы, отдав мне свой глаз и попросив найти решение. Незадолго, мне отце показал своё Магнекью и то, как он видел будущее — Гражданский переворот и Клан Учиха во главе Конохи. Я понимал, что это абсурд и закончиться всё истреблением клана. О перемирие и речи не могло быть, как и о войне. Поэтому верхушка Конохи дала мне выбор: присоединится Клану и погибнуть или убить Клан. Какой выбор я сделал, вы знаете. Данзо сжалился, и позволил мне оставить в живых Итачи, обещая присмотреть за ним. После убийства Клана я говорил с Хирузеном. Он сожалел, что мне пришлось избрать такой путь, и обещал присматривать за Итачи. Я ушел в Акацуки, я, как только я пересёк границы деревни, меня объявили преступником ранга S. Цунаде смотрела на меня пристально всё время моей речи. Постепенно в её глазах менялись эмоции, и в конце в них застигли…слёзы. Она встала из-за стола и ушла куда-то. Через какое-то время она вернулась с толстой папкой в руках. Её глаза уже были с прежним выражением, как до моей речи. — Решили проверить мои слова? — хотя я и так знал ответ. Она листала моё дело, которое оставил Хирузе в сейфе. Он говорил мне, что рано или поздно он может умереть, Хокаге смениться, но могут измениться обстоятельства. Поэтому он сохранит моё дело в тайнике, и если будет нужное время, новому Хокаге принесут ключ от тайника. Видимо, Хирузен видел дальше, чем говорил. Она долго читала, затем посмотрела на меня. В её глазах снова были слёзы. Но она их не скрывала. — Вы с Итачи уникальные. Два гения, два брата родились с разницей в возрасте в одном Клане, и у каждого по-своему тяжелая судьба. Я верю тебе. Вы с братом должны исправить ошибки свои и своего Клана. Ты готов рассказать всё, что сказал мне, всей Конохе? Позор вашего Клана, который вы скрывали, будет раскрыт?! — Ради блага Итачи. Ради Итачи. — Тогда завтра же утром я соберу совет и всё расскажу на совете. — Старейшины знают, — ошарашил её ответом я. Но она быстро пришла в себя от шока. — Будет легче с ними говорить. А если нет, заставлю силой подписать, — решительно ответила она, сжав руку в кулак, — До того момента, как ты вернёшься, я всё решу. А что быть с Акацуки? — Я решу, — ответил я и встал, — Мне нужно к Кисаме и Итачи. — Кстати о Кисаме. Ему придётся покинуть Коноху и не приходить сюда. Разве что тайно. О нём я похлопотать не могу, — она пожала плечами. — Он может приходить тайно, — с этими словами я исчез. Конец POV-Саске***
Сора-ку
Сора-ку на первый взгляд казалась заброшенным городом, в котором никто не жил. Старые, серые потрескавшиеся здания возвышались над пустынной местностью и были видны издалека. Вскоре их врата пересекли синекожий мужчина со странным перебинтованным толстым мечом позади и мальчик в алом плаще с катаной за спиной. Они быстро нашли нужное место и остановились перед большими ступенями, на которых сидели кошки. Кисаме замешкался, понимая, что он для кошек — немного похож на рыбу. — Где же Саске-кун? — Я уверен, братик скоро присоединится к нам… Он… — Итачи резко упал на колени и закашлялся. Кисаме растерялся, впервые видя то, о чём говорил Саске. Мальчик ужасно кашлял, сплёвывая кровь на руку, которой пытался прикрыть рот. Он был полностью беспомощен, а приступ наступал как по написанному сценарию. Ужасная головная боль, сбивающая с ног, жуткий кашель, кровь из глаз. И как совсем недавно, левую руку, словно снова стали протыкать катанами. Итачи вскрикнул от боли, но прежде, чем он упал на землю, нукенин подхватил его на руки, и приложил просто к его носу и лису тряпку, пропитанную запахом Саске. Просто забив на всех кошек, он вбежал в здание, и, пробегая по единственному коридору, который был, прибежал в зал. Стояло большое кресло, в нём сидела женщина похожа на кошку, с седыми волосами и ушками на голове, кошачьим носом. Позади неё стояла большая кровать, на которой восседало много кошек. У женщины стояла молодая девушка с коричневыми волосами и светлой кожей. Комната была светлая, и опять-таки же, полна кошек. В неё и залетел Кисаме, притормозив. — Ему плохо! Это Учиха Итачи! Мы пришли сюда, по приказу Саске! Помогите, мальчик умирает! — заволновался синекожий, что вовсе было на него не схоже. Видимо, его тоже волновала судьба страдающего мальчика. Женщина просто без слов указала на кровать, и Кисаме положил на неё Итачи. Молодая девушка укрыла его пледом по шею, и убежала по мокрую тряпку. Без слов тряпку, пропитанную запахом Саске, положили рядом с мальчиком. Его тело обсели кошки, став громко мурчать. Через немного приоткрытое окно в комнату влетели несколько ворон, и тоже обсели тело Итачи. Кошки даже и не думали обедать птицами. Они ощущали, что птицы непростые. В основном кошки сидели на левой руке Итачи, как и вороны. — Где же Саске???!!! — негодовал Кисаме, бегая по комнате туда-сюда. Молодая девушка стала вытирать лицо и правую руку Итачи от крови, а женщина снова села в своё кресло. — Будь спокоен, Саске к утру будет, — ответила она, указав Кисаме присесть на кресло рядом и отдохнуть. Тот сел, нервно посматривая на Итачи, — Это Тамаки, моя внучка. Она поможет. Наступило утро. Кисаме спал в кресле. Некобаа тоже спала в кресле. Тамаки спала, склонившись над Итачи. На нём спали и кошки, и только вороны не дремали, словно чувствуя, что им нельзя. Они несколько раз менялись между собой, словно стоя на страже Итачи. Целая стая поселилась сверху на крыше здания. Гулкие шаги раздались по коридору, вороны залопотали крыльями, снова сменившись, одни вылетели через окно, другие залетели. В комнату вошел Саске, чуть пошатываясь, и вытер кровь с лица. Первой проснулась Тамаки и вскочила, подбежав к Саске. — Саске-кун, что с вами? — прошептала она, стараясь не кричать от шока, чтобы не разбудить остальных. Хотя, если они не проснулись из-за храпа Кисаме, то крик Тамаки бы ничего не изменил. Тамаки быстро намочила тряпку и стала вытирать кровь с лица Саске. Тот выхватил тряпку с её рук и сам стал заботиться о себе. Тамаки надулась, но ничего не сказала. Саске был невыносим. Он сел в кресло и легко толкнул Кисаме в ногу. Тот перестал храпеть, и резко вскочил. — Саске, где ты был? — он проговорил повышенным тоном, и из-за этого проснулась Некобаа… — Цунаде выслушала меня, и решила открыть правду Конохе. Когда мы с Итачи вернёмся туда, то будем изгоями ещё больше, чем были. Все будут презирать наш клан и меня ещё больше, чем это было раньше. Я пришел к Мадаре, чтобы поговорить. Но оказалось, — Саске посмотреть вдаль на голубое небо и кружащих ворон. Они с Кисаме стояли на крыше, а Некобаа и Тамаки заботились об Итачи вместе с кошками и воронами. — Мадара — это выживший Обито Учиха в его обличии, — закончил Кисаме. Саске на него вопросительно посмотрел, и синекожему пришлось пояснить, — Я знал, что Мадара — это Обито. Когда он пришел меня завербовать в Акацуки, я заставил его рассказать всё и показать настоящего себя. Мадара мёртв. — Обито оказался тем, с кем я должен был не дружить, а кого я должен был убить. Хоть он меня учил, был учителем Итачи, но он хотел такого мира, который не возможен! Чтобы все жили в его иллюзии, это бред! Мы подрались, за мной следили АНБУ, они напали на Логово, и мне удалось уйти. Правда, пока мы дрались с Обито, остальные успели сбежать. Теперь я больше не член Акацуки, — закончил Саске, смотря в небо. — А я? — спросил Кисаме, посмотрев на напарника. — Сам решаешь. И лучше бы тебе остаться в Акацуки, сможешь быть двойным агентом, если хочешь, — пожал плечами Учиха старший. Кисаме усмехнулся и улыбнулся. — Чтобы побывать в твоей шкуре? Хорошо, пока смогу скрываться, буду двойным агентом. Когда Итачи поправиться, разыграем кое-что, — но прежде, чем Кисаме успел объяснить свою мысль, вороны закопошились и вылетели из окна комнаты. Саске и Кисаме встрепенулись и сбежали вниз в комнату. — Что случилось? — заволновался Саске, подбежав к кровати Итачи. На кровати сидел Итачи в позе лотоса и ел горячий суп. Рядом сидела Тамаки, держа на подносе чашки с горячим чаем. В комнату следом вошла Некобаа и села на свою кровать. Она держала в руках пару свитков. — Садитесь. Итачи пришел в себя, кошки и вороны вместе смогли вернуть ему ощущение левой руки. Ему нужно подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы. Вы пейте чай, я расскажу всё, что узнала, — она села в кресло, держа свитки и взяв чай. Саске и Кисаме сели в кресла, взяв чай, но, не трогая его. Некобаа же сделала глоток, и когда все приготовились её слушать, она тяжело вздохнула. — Итачи, мне так жаль тебя. Ты ребёнок, на которого свалилось слишком много всего. То, чем ты страдаешь, это не болезнь. Эти приступы не просто так, — она склонила голову вниз и медленно развернула свиток, зачитав, — «Тот, кто прольет кровь клана, должен возместить ущерб», — она сделала паузу лишь для того, чтобы выпить чаю и отложила, свиток, став объяснять, — Я могу долго читать, но поясню своими словами. Саске, ты убил Клан по приказу деревни, и убил своими руками, и ты, как единственный выживший, должен был понести наказание, и эти приступы должны были быть у тебя. Но так, как ты оставил в живых Итачи, наказание понёс он. Головна боль, кашель с кровью и кровь из глаз — это всё то, что предполагало собой наказание. То, что у Итачи парализует руку, тоже причина объяснима. Ты убил клан правой рукой, но Итачи левша, поэтому ему отнимает левую руку. В легенде сказано, что к общему наказанию будет нанесено другое наказание — паралич ведущей руки. У Итачи — она левая. Вороны тоже можно объяснить. Здесь я зачитаю из свитка. Она взяла в руки свиток и зачитала: — «В том случае, если Клан был убит ради блага кого-то, тому, кто будет наказан, будет дарован способ спастись», — она свернула свиток и, отпив чая, заговорила, не давая никому даже слова сказать, — Ты убил Клан ради блага Деревни, поэтому Итачи была дарована возможность общаться с воронами. Вороны его спасение, поэтому он единственный, кто с ними общается, использует в своих техниках, кто понимает их, и кого понимают сами вороны, — женщина, наконец, закончила, и добавила последние слова и самые-самые важные, — Спасение придёт тогда, когда Итачи и ты сам, создадите семьи. Саске всё это время внимательно слушал, почти не дыша. Итачи тоже замер, держа ложку с супом у своего рта. Это шокировало всех. И когда Саске понял, что именно он вина того, что происходит с Итачи, по его щекам потекли слёзы.