Птица цвета Киновари

Саске сидел на крыше в позе лотоса и смотрел вдаль. Буйный ветер, который раздувал тёмно-синие, почти, что чёрные волосы, будто играясь с ними, пытался вернуть парня в реальность. Он сидел в таком положении уже долгое время, глаза были закрыты, руки лежали на коленях, ладонями вниз, а расслабленные пальцы просто свисали. На первый взгляд, можно было подумать, что он медитирует. И его было в духе Саске. Он любил медитировать, и пребывать в тишине, но на этот раз, что-то всё-таки с этой медитацией было не так. — Саске, ты не должен винить себя за то, что случилось, — тонкая женская рука легла на плечо Учихи, и рядом с ним присела Тамаки, свесив ноги с крыши. Тот слегка дрогнул и открыл глаза. Он, скорее всего, настолько был погружен внутрь себя, что не услышал ни её шагов, ни почувствовал чакру. — Тамаки… — лишь вымолвил он и посмотрел бездонными глазами вдаль. Ветер подул сильнее, вовсе растрепав иссиня-чёрные волосы. — Саске, я знаю, что говорю. Я одна из немногих, кто знает твою историю, и я считаю, что ты сделал так, как должен был сделать. У тебя не было выбора. Я уверена, что ты никогда ты не предстал на сторону Клана. Ты меня спросишь почему? Да потому, что ты очень сильно любишь Коноху, а так же сильно любишь своего младшего брата Итачи. Встав на сторону Клана, ты бы, во-первых, причинил вред, боль, и страдания Клану, а во-вторых, Клан бы ни за что не победил Коноху. Клан бы умер в полном составе, и защитники Конохи бы не пожалели даже Итачи. Никто бы не выжил, и весь клан Учиха бы канул в бездну. Его больше бы не существовало. Ты же никогда такого не допустишь! И не допустил! Вы с Итачи живы, и у вас есть шанс спасти репутацию своего Клана и реабилитировать его в глазах жителей Конохи и её верхушки! — Тамаки… — снова лишь произнёс Учиха, и некоторое время помолчал. Затем края его тонких губ дрогнули в улыбке, — Тебе бы проговаривать агитационные речи. Тамаки лишь засмеялась ему в ответ, и затем посмотрела на него. — Уже лучше, — на лице Саске появилась прежняя гримаса, и тот уставился вдаль, — Цунаде должна рассказать всей Конохе о планах Клана, и раскрыть причину на моё прошлое. Третий слово предвидел это, оставив все документы и записи, подтверждающие это. Теперь имя Клана будет снова запятнано, как тогда, во времена жизни Мадары. Нам с Итачи и до этого было не сладко, а теперь будет ещё хуже. Все будут презирать нас… — Поэтому ты не хотел тогда ничего говорить никому? — спросила Тамаки, хотя уже знала ответ. — Ты же знаешь ответ, — ответил Саске, снова закрыв глаза. Он представлял себе картину, как они заходят в Коноху, а все люди отворачиваются от них, бросаются в бегство при одном виде Учих и тому подобное. Да.… Не такую жизнь он хотел для брата, но видимо, другого выхода нет. Вот так и придётся жить в презрении. Но если он сам раньше жил так, то теперь такая жизнь ожидает и его младшего брата. Неожиданно на руки Тамаки прыгнула кошка, и девушка от неожиданности дрогнула, зацепив рукой руку Саске. Тот открыл глаза и уставился на девушку и кота на её коленях. — Нас Некобаа зовёт к себе, — она взяла котика на руки и встала. Саске встал следом, и они пошли вниз. — Тамаки, Саске, я рада, что вы пришли так быстро. Саске, я могу тебя обрадовать и немного облегчить жизнь Итачи. Я нашла лекарство, универсальное для всех его симптомов. Но его очень сложно приготовить, и единственные ниндзя-медики, которые смогут его приготовить, это Сенжу Цунаде и её единственная ученица, Харуно Сакура. Когда будете с Итачи возвращаться в Коноху, по пути сможете купить или найти в лесу все нужные ингредиенты, чтобы не ходить два раза. Но надо обязательно обследовать Итачи в больнице, — сказала Некобаа и протянула Саске свиток. Тот взял его и прошелся по ингредиентам глазами. — Хорошо, — ответил тот, и спрятал свиток в сумку, — Итачи уже лучше? Я думаю, нам пора выходить в путь. — Да, он уже поправился. Это лекарство сможет облегчить его жизнь, но всё-таки через определённое время Итачи снова должен будет вернуться, чтобы пройти небольшую кошачью терапию у нас, — ответила та и откинулась на свой стул с высокой спинкой. — Хорошо, — коротко ответил Саске и посмотрел на кровать за креслом Некобаа. Но она была аккуратно застелена и пуста, — А где Итачи? — Я здесь, Нии-сан, — Итачи подошел к брату сзади и встал сбоку от него, — Я был на улице, дышал свежим воздухом. — Итачи, мы должны возвращаться в Коноху. Попрощайся с Некобаа и Тамаки, и мы уходим, — Саске легко поклонился и, не сказав больше ни слова, развернулся и стал медленно идти к выходу, ожидая брата. Но всё же, он сказал, — Спасибо вам за помощь. Итачи же был более благосклонен ко всем, поэтому он обнял Некобаа, а она поцеловала его в макушку, затем он обнял Тамаки и улыбнулся ей. — Заходите к нам в гости! Мы с Нии-саном будем вас рады видеть! — затем подросток улыбнулся и быстро поравнялся с братом. Какое-то время братья шли молча. Они медленно покидали Сора-ку, и вскоре заброшенный город оказался далеко у них за спинами. Саске прыгнул на ветку дерева первым, за ним прыгнул Итачи, и оба стали передвигаться по лесу. — Зачем ты пригласил Тамаки в гости? — вдруг спросил старший Учиха, передвигаясь по веткам чуть впереди. — А разве она тебе не нравится? — спросил подросток, прыгая по веткам следом, — К тому же, Тамаки очень вкусно готовит. Саске ничего не ответил своему брату, лишь продолжил молча передвигаться по веткам впереди. Итачи не нужно было его подтверждение, он и так знал ответ на свой вопрос. Время было не за братьев, а, наверное, против них. Дорога от Сора-ку к Конохе оказалась более длинной, чем дорога от Конохи к Сора-ку. Поэтому братьям пришлось остановиться на ночлег в лесу. Они сделали всё так, как и обычно, зажгли костёр, разбили небольшой лагерь, поужинали и Итачи лёг спать. Саске остался сидеть у костра, поначалу думая о чём-то, а затем изучая список нужных ингредиентов для лекарства. Ближе к полуночи его сменил Итачи, и старший брат уже сладко уснул. Ранним утром братья снова отправились в дорогу, и ближе к полудню они были уже в Конохе. Чувства и ощущения каждого из них были резко противоположные, Саске боялся, а Итачи ощущал спокойствие. Саске боялся, во-первых того, что не поймут его поступка, во-вторых, что будут презирать его и Итачи, и что жизнь Итачи от решения рассказать всю правду жителям Конохи станет только хуже. Он уже признал тот факт, что как-никак, но таки спас Саске от погибели, потому что в случае гражданской войны, Коноха приняла бы все меры, и Клан Учиха до единого члена был бы убит, и даже маленький и ничего не знающий тогда Итачи был бы убит. Так что, убив весь Клан, он таки обрушил на маленького брата так называемую расплату, но спас его от погибели. Итачи сейчас нуждался в любви и поддержке, ему нужно было расти и развиваться, становиться сильнее и презрение его со-командников и жителей Конохи был бы не уместен. В свою очередь Итачи был спокоен. Главное, что его старший брат рядом, любит его и переживает за него, а то, что ожидает их в Конохе, они уже никак не смогут предугадать. Честно, мальчик вообще не боялся. Он был готов на всё, и в случае негативного отношения к себе, брату и вообще их Клане — был готов доказать обратное, что они с братом не такие, как их убитый Клан. — Ты готов, Итачи? — спросил Саске, стоя на ветке последнего дерева перед вратами Конохи, и будто сомневаясь проходить сквозь эти врата, или же убежать вместе с братом, жить где-то в лесу в тайне ото всех? Но последняя идея быстро улетела из его головы. Они — Учихи и они так просто не сдаются. — Я всегда готов, — улыбнулся Итачи и спрыгнул с ветки. Саске спрыгнул вместе с ним, и братья вместе пересекли Коноху.

Неожиданный поворот событий.

POV-Саске Сейчас, наверное, была бы уместна какая-то лёгкая музыка, которая нагнетает воспоминания. Я впервые пересекал врата Конохи за долгие годы с тех пор, как покинул их преступником. Сейчас, эти врата были для меня словно водопад очищения. Я смыл с себя ту боль, обиду, клевету, всё то, что обременяло меня и мою жизнь после выполнения той миссии. Если бы я ещё тогда, будучи молодым, понял, что моя младший брат дарован мне самой судьбой, я бы смог ещё тогда всё изменить. Я верю в то, что даже тогда, мой маленький братишка смог бы изменить маму, отца, и даже весь клан, зная он правду. Мы вместе бы смогли всё изменить, если бы я только не был настолько самоуверенным, если бы я ещё тогда ему всю рассказал, всю правду. Мне повезло, что Итачи — не я, он совершенно другой, и даже если мы братья и я — старше, он отличается от меня. Я открыл глаза, посмотрев на новый мир, который окружает меня. Я вошел в Коноху уже чистым, словно лист, который готов взять в себя всё то, что другие ему будут отдавать, так и я. Я был готов принять и впитать в себя всё то, что мне будут посылать окружающие меня люди, я был готов принять весь негатив. Я надеялся, что люди будут бросать в меня чем-то, презирая и ненавидя, говоря, что я не смотря не на что, всё так же убийца Клана, или надеясь увидеть пустынные улицы, потому что люди — боясь меня, будут шарахаться, но нет. Что такого им рассказала Цунаде, что у них возникла такая реакция? Конец POV-Саске

***

Я впервые за долгие годы видел удивление на лице Саске. Зная всю суть его истории, я понимал, на что он приготовился, пройдя спокойно сквозь врата Конохи и не прикрываясь больше и не скрываясь. Он был готов на унижение, презрение, ненависть, он был готов видеть в лицах людей страх, и настолько сильно себе это внушил, что увидев на лицах людей улыбки, он просто растерялся. Перед нами полукругом стояли жители Конохи, их было не так уж и много, на это были именно те люди, которые верили в него, верили в то, что он не смог бы просто так убить наш Клан. Это было те люди, которые помимо всех слухов и разговоров, хранили свою веру в Саске и любовь к нему и сейчас, узнав правду, они пришли, чтобы просто своими улыбками выразить все чувства. Я сам улыбнулся и радостно обнял своего старшего брата, зарывшись лицом в его плащ и крепко обняв его руками за талию. Саске какое-то время стоял как вкопанный в землю, но затем, он обнял меня руками за плечи и стал гладить по спине и по волосам. Подняв чуть голову вверх, я увидел, что он улыбается, не имея больше сил сдержать улыбку, и улыбается искренне, как в раннем детстве улыбался мне. Я уверен, что сейчас всё может измениться, что мы вместе сможем изменить весь мир, потому что мы вместе, мы братья Учихи. Мы с братом вошли в главную больницу. Саске не медля ни минуты и ни секунды, пошел со мной на проверку состояния моего здоровья. Я не сопротивлялся, хотя был не особо уверен в том, что обычное лечение может поправить состояние моего здоровья. Как по мне, нужно было поскорее отдать Цунаде и Сакуре все ингредиенты и приготовить для меня лекарство по тому рецепту, который дала Некобаа. Но я не мог сопротивляться брату, да и не хотел. Я просто шел за ним и был готов пройти все те процедуры, которые он скажет мне пройти. За столько лет жизни с этими приступами я не был уверен, что её чем-то можно вылечить, а тем более слова Некобаа, что это расплата за убийство Клана и что всё пройдёт, как только я обзаведусь семьёй — ещё мало укладывалось в моей голове. Может, я ещё слишком мал, что бы понять такие истины? И хоть мне 13 лет, мне ещё рано думать о семье. Наверное, обследование и лекарство сейчас мой единственный шанс выжить от приступов. И что будет дальше? Мне разрешат быть шиноби? Я смогу идти на миссии? Разве Хокаге разрешит мне такое? Я всё время задавал себе эти вопросы, проходя разные процедуры. Это была последняя. Нам сказали, что результаты будут через два дня, а до их получения мне желательно находиться в Конохе и не идти на миссии, да и вообще не покидать Деревню. Что вообще такое болезнь? Это состояние, когда тебе не хватает жизненных сил, чакры? Когда ты не знаешь, что с тобой происходит и хочется умереть? Но не все же больны, и есть такие люди, которые хотят умереть, будучи здоровыми? Тогда они тоже больны, но не физически, а морально? Тогда их нужно называть морально больные люди? В таком случаи, это значит, что болезнь бывает не только в физическом состоянии, но и в моральном. — Итачи, о чём ты думаешь? — спросил Саске, сидя с поджатыми под себя ногами у небольшого стола и прокручивая в руке чашку с чаем. Да, мы сидели на кухне в нашем доме, за столом. Есть не хотелось ни мне, ни Саске, но мы таки запихнули в себя то, что Саске приготовил, и сейчас пили чай. Саске прекрасно готовил, и очень вкусно, и я был уверен, что в той организации, он готовил для всех еду. Но у нас обоих было такое состояние, что ни единый кусок не лез в горло. — Нии-сан, а что такое болезнь? — Болезнь? Ты сейчас думал о том, что такое болезнь? — переспросил Саске больше для приличия, нежели для ответа. Итачи никогда не задавал вопросы просто так, чтобы от него обвязались. Хотя такой вопрос брата его удивил. Саске поставил чашку с чаем на место и скрестил пальцы, положив на них подбородок, — Болезнь — это состояние организма, которое выражается в ненормальной его работе, связанной с нарушением или повреждением каких-то органов, частей тела, или функции какого-то органа или клетки. Я достаточно ясно ответил на твой вопрос, Итачи? — А болезнь бывает моральной? — спросил Итачи, желая докопаться до истины, которую он искал. — Да, бывает. Но в отличие от физической болезни, моральная связанная больше с какой-то ситуацией, которая привела к болезни. Это может быть стресс, сильный страх… Эх, Итачи, что у тебя за вопросы? Я ощущаю себя врачом, который даёт ответы на вопросы своему маленькому любопытному пациенту? — выдохнул Саске и развёл руками, — Лучше пей чай. — Спасибо Нии-сан, — улыбнулся я и стал пить чай. Он очень внятно ответил на мои вопросы, удовлетворив моё любопытство. Дальше мы пили чай молча. Мне было интересно, о чём думает Саске и я стал всматриваться в его глаза. Они были бездонные и чёрные, как и у меня и у всех Учих. Такие красивые и манящие глаза, которые скрывали за собою почти все эмоции, если их владелец хотел этого. Но Саске сейчас ничего не скрывал, я мог прекрасно прочесть, о чём он думает. Он думал о Шисуи.  — Нии-сан, можно я задам вопрос? — неуверенно спросил я, не зная, какую реакцию вызовет у брата вопрос, который я хотел ему задать. — Ты уже его задал, — ответил Саске и посмотрел на меня, глотнув чая, — Или ты хотел задать другой? — Другой. — Задавай. — Нии-сан, почему Шисуи умер на самом деле? — я увидел по его глазам, что это вопрос и правда, причинил ему боль. Шисуи был многим для моего старшего брата, и в частности, и отцом, и старшим братом, и наставником, и учителем, и лучшим другом. Саске очень им дорожил.  — Шисуи… — произнёс имя друга брат, словно призывая его или зовя, так нежно и ласково прозвучало это имя. Он сделал ещё глоток и ответил, — Он был старше меня, как ты знаешь и был тем, кто первый почувствовал неладное в Клане. Шисуи стал первым следить за всем происходящим, а так, как я был его лучшим другом, он вовлёк меня в это. За некоторое время до убийства Клана… Шисуи позвал меня на наше тайное место и сообщил о своих подозрениях. Я попытался всё разузнать и подтвердил его слова. Шисуи обладал уникальными глазами, его Технике Котоамацуками нет равных. Мы думали, что он сможет применить эту технику на собрание на нашем отце и убедить его, и с его помощью весь клан, мирно решить проблемы с Конохой. Но нам не удалось. Данзо забрал его правый глаз, потому что не доверял тому и не верил, что мирное решение поможет усмирить Клан на долгие годы. Тогда, Шисуи позвал меня на наше тайное место и рассказал мне всё это… Он…отдал мне свой левый глаз и…спрыгнул…в…водопад… Я молча смотрел и слушал историю о лучшем друге брата и видел в глаза брата боль и горечь потери лучшего друга. Я вспомнил тот случай, как Саске пришел домой с горящими красными глазами. Значит, у него пробудился Магенкью, когда тот увидел падающего Шисуи и осознал его потерю. Но прежде, чем я успел задать вопрос, в наше окно на кухне влетел белый голубь с запиской на лапке. Саске прочёл его и медленно встал. — Нам нужно к Хокаге, завершить то, что было начато мною. Настал час позора нашего Клана. Мы с ним больше не разговаривали по пути к Резиденции Хокаге. Я не слушал, о чём говорили Саске и Цунаде в её кабинете, хотя и был там вместе с ними. Я наблюдал за порхающими воронами за окном. Как же я хотел летать так, как летают они. Ловить потоки воздуха и беззаботно летать, ощущая, как ветер треплет твои крылья и как обдувает своими потоками всё тело. Ощущать, как ты словил поток ветра и летишь по нему, изредка делая взмахи крыльями. Наверное, я всё ещё ребёнок.

Правда, которая режет глаза

POV-Саске Мы вошли с Итачи в кабинет Цунаде. Она стояла у окна со скрещенными на груди руками и высматривала что-то там за окном. Она была вовлечена в процесс воспоминаний, но наше присутствие сразу уловила и быстро повернулась, устремив свой взгляд на Итачи. Я ощущал, как он далёк от сюда, видел, как наблюдает за полётом вороны за окном и думал, что он, наверное, мечтает так же беззаботно летать как они там, за окном. Я перевёл свой взгляд на Цунаде. — Что вы узнали из путешествия в Сора-ку, что поможет нам в лечении Итачи? — спросила она, так же ясно поняв, что с Итачи сейчас говорить бесполезно. — Это не болезнь. «Тот, кто прольет кровь клана, должен возместить ущерб», — повторил я слова Некобаа и словно застыл. На душу пришло такое отягощающее ощущение, которое просто разрывало меня изнутри. Я был словно на последнем кусочке земли, а по обе стороны от меня пропасти: в одной из них я убиваю Итачи и сам страдаю этими приступами, но спасаю Итачи от них, а в другой то, что было на самом деле, я оставляю его в живых и он должен вынести ущерб за убийство мною Клана на своих маленьких плечах. Что же я мог сделать, чтобы предотвратить участь Итачи в обоих случаях? Я вернулся в реальность и заговорил дальше, — Я убил Клан своими руками, и должен был понести наказание на себе, но так, как я оставил в живых Итачи, это наказание или так называемый ущерб понёс на себе он. Чтобы прекратить всё это, мы с Итачи должны дать продолжение нашему Клану, возродив его, так сказать в новом обличие. А что бы усмирить приступы, мучающие моего брата, нам передали вот этот рецепт. Только вы и ваша ученица Сакура сможете приготовить его. Некоторые из нужных ингредиентов у меня уже есть. Цунаде бегло прошлась глазами по рецепту и поставила его на стол. — Мы сделает этот лекарство. Сейчас, когда мы разобрались с приступами Итачи, переходим к другим вопросам. Что ты предпринял с Акацуки? — она скрестила руки на груди, пристально за мной наблюдая. — Я больше не член Акацуки. Все проблемы были решены, — кратко ответил я, не желая пока что удаваться в подробности. — Хорошо. Тогда тебе осталось лишь раскрыть правду все деревне, — ответила Цунаде и открыла окно, через которое можно было попасть на крышу здания, — Я собрала всех жителей и они ждут. Они не знаю, что будет происходить. Я молча вздохнул и вышел вперёд, вскоре встав на краю крыши. Рядом со мной по мою правую руку стоял Итачи. Я должен был рассказать всей деревне то, что многие годы скрывал и таил ради защиты имени Учиха. Меня просил об этом Шисуи, и я готов был выполнять его просьбу вплоть до того момента, как чуть не потерял Итачи. Ради того, чтобы остаться вместе с ним, чтобы защищать его и предотвратить смерть единственного оставшегося мне, самого дорогого человека, я готов нарушить обещание, что дал Шисуи. — Я Учиха Саске и многое из того, что вы знаете о моей жизни это ложь. При других обстоятельствах я бы никогда в жизни не раскрыл правду, которую до этого момента хранил и таил в себе. Правду, которая режет слух и глаза, и которая не сразу уляжется в ваших головах. Это, правда откроет ваши глаза на Клан Учиха, но осуждать мои действия или нет, решит каждый сам, — я сжал руку в кулак и прошептал в небо «прости меня Шисуи», и, осмотрев всех, кто стоял там внизу и слушал меня, проговорил, — Когда я был мал, я видел Вторую Мировую войну шиноби. Видел, как умирают шиноби и готовы убить даже тех, кто хочет им помочь, потому что он — враг их деревни. Тогда я понял для себя, что не хочу войны и хочу предотвратить её. Я делал успехи, о которых вы знаете, которые некоторые из вас видели или просто слышали, и в итоге я стал членом АНБУ. Меня выбрали для своей цели, потому что я был единственным, кто мог шпионить на две стороны. Для Клана Учиха — я был их шпионом и следил за действиями Конохи извне, и докладывал, а для Конохи — я был их шпионом и следил за Кланом. Все вы помните нападение девятихвостого Лиса, которого по легенде призвал Учиха Мадара. Но тогда, в мои молодые годы, обвинили в нападении нас. Все верили в то, что Учихи призвали Девятихвостого, и верила Коноха. Верила верхушка Конохи. Верили все. И все боялись нас. Верхушка Конохи тогда нас тоже боялась, поэтому после разрушения нас переместили туда, где мы сейчас живём. Мы были под прицелом со всех сторон, за нами следили. Наш Клан ощущал это. Недовольство возрастало с каждым годом, каждым часом, каждой секундой и вскоре достигло пика. Мой друг Учиха Шисуи первым почувствовал неладное и сказал мне. Я со своей стороны понаблюдал за всеми сторонами, и… понял, что он был прав. Клан Учиха готовил гражданский переворот! Мы с Шисуи были готовы пойти на любые жертвы, чтобы сохранить честь Клана и защитить деревню! Шисуи хотел применить Котоамацуками на моём отце, чтобы стереть и мысль о перевороте. Но был один человек, который не верил в мирное решение конфликта. Поэтому, этот человек украл правый глаз моего друга Шисуи, и тот, чтобы уберечь свой левый глаз, отдал его мне и прыгнул с обрыва, попросив меня сберечь Коноху и честь Клана. Тот же человек, что забрал глаз Шисуи, приказал мне выбрать между смертью вместе с Кланом, и уничтожением Клана, ценою спасения жизни… Итачи… Я сжал руку в кулак и закрыл глаза. — И я выполнил миссию и убил Клан, став преступником ранга S и убийцей своего Клана. Я долгие годы держал обещание, данное Шисуи, и хранил правду в себе. Но, когда настала угроза жизни моего младшего брата, я понял, что не могу сделать ничего иначе, кроме как раскрыть вас всю правду, чтобы без прекословно быть рядом с Итачи и следить за его здоровьем. Отвечая на ваши будущие вопросы, я скажу, что проблема со здоровьем Итачи решена, он прошел медицинское обследование, и наша дорогая Пятая Хокаге и её ученица приготовят для Итачи лекарство. Он будет дальше развиваться и расти как шиноби нашей деревни. А человек, …который виновен в смерти Клана так же, как и я….Шимура Данзо. Поэтому его больше нет в живых и нет с нами. Был бы он жив, он бы не допустил открытия этой правды. Но его совсем недавно убил один из членов преступной организации — Хошикаге Кисаме. Это всё…что я должен был вам рассказать. Я ступил назад и прижал к себе Итачи, сильно зажмурив глаза и пытаясь сдержать слёзы. Он обнял меня и уткнулся головой в мою грудную клетку. Мы стояли молча, мне не нужно было слов утешения, я просто хочу защитить Итачи, и надеюсь, что Шисуи простит меня за мой поступок. Я слышал, как за моей спиной на моё место стала Хокаге, и как она стала что-то говорить. Суть её слов заключалась в том, что все обвинения с меня сняты, я снова житель Конохи и её шиноби. Я больше не преступник ранга S, а шиноби Конохи. И вернусь ли я в АНБУ, учитывая, что требуется глава АНБУ, или же пройду экзамен на джонина, это уже решать мне. Всё было, наконец окончено. Все знают правду. -Нии-сан, не плачь, — тихо шепнул Итачи. Я открыл глаза и увидел капельки своих слёз на его щеках. Я ослабил объятия и присел на колени перед ним, сжав его плечи. — Итачи, я хочу, чтобы понимал, что всё, что я сделал, делаю или сделаю, будет ради тебя. Ради твоего блага. Ради твоего здоровья. Я всё сделаю для тебя. Но больше я не буду тебе врать. Я буду честен с тобой и буду ставить тебя наравне с собой. Через некоторое время мы узнали, что обследования Итачи только подтвердили, что он ничем не болен, а совершенно здоров. Цунаде и Сакура получили все имеющиеся у меня ингредиенты, и нашли недостающие. Спустя месяц, лекарство для Итачи было готово. За весь этот месяц мы с ним тренировались физически и морально. Я тренировал его, он чему-то учил меня, и мы тренировались вместе. Я не отходил от него почти не на шаг. И всё это время я решал, куда мне пойти и что сделать. Итачи посоветовал вернуться в АНБУ и возглавить его с разрешение Хокаге. Конец POV-Саске.