to reach out and touch

      День – откровенное дерьмо. Как и вчерашний. И позавчерашний. Прошедшая неделя, две, три. Месяц. Полгода. Семь отбитых месяцев.       Тайлер не видел своего Троя с июня, а сейчас конец января. Тайлер немного заебался. Нет, они встречаются, общаются, иногда зависают вместе, но Трой больше не Тайлера. Он не может сказать, что сейчас Сиван целиком и полностью принадлежит Коннору, но того милого уебана с детской непосредственностью, совершенно другим взглядом на мир и примесью идиотизма, присущего только взрослым, Тайлер не видел с гребаного шестого месяца две тысячи четырнадцатого года.       Трой с каждым днем все больше напоминает свою кукольную версию, использующую людей для личного комфорта.       Свет тускнеет, становится темнее...       Трой с каждым днем все больше напоминает того парня, которого так боялся.       Тишина звенит в ушах.       Тайлер с каждым днем все чаще натыкается на пустой взгляд. И даже восхищенные аплодисменты успехам, которых достигает Трой, не могут заглушить звенящую тишину его души. Тайлер отказывается верить в то, что все потеряно, но он даже не пытается что-то исправить.       – Хэй, Тай, мы в ЛА, – Тайлер не обращает внимания на то, как сильно ему хочется сморщиться от этого местоимения, – уже две недели, а все никак не можем встретиться.       Конечно, у тебя ведь были куда более важные дела. И нет, я сейчас не об альбоме.       – Сегодня вечером свободны? – Намеренное окончание, показательно безразличный тон, образцовая дружеская учтивость. – Мы с Кори можем подъехать.       – Отлично, тот самый Попробуй-Выжить-От-Количества-Бухла клуб, восемь вечера, крайняя випка. Мы пойдем раньше, будем ждать там. До вечера, Тил… Тайлер.       – Увидимся.       Кажется, Тайлера сейчас пиздецки вырвет от количества ‘мы’ в телефонном разговоре короче одной чертовой минуты.       Подбор аутфита занимает больше времени, чем предполагал Тайлер, вырубая мак в половину восьмого вечера. Душ, волосы, звонок Кори и огромный, огромный шкаф. Тайлер мог бы надеть все то, что выбешивает педантичного в плане одежды Сивана, но раздражение – последнее, что Окли хочет в нем вызвать. Поэтому яркие принты и кричащие свитшоты уходят на второй план, оставляя перед Тайлером слишком много черной скуки. Но строгая классика превращается в небрежный кэжуал с помощью одного лишь яркого воротника с подвеской и цветных носков – привет, Даррен Крисс, я все еще имею на тебя виды.       Двадцать минут девятого, четыре пропущенных от Кори, связка ключей в руках и маленькое подобие панической атаки. За семь лет игры Тайлер научился скрывать подобные мелочи жизни за широкими улыбками и активными жестами, но каждый раз, ощущая под ногами плывущую землю и легкую дрожь в пальцах, играть даже перед пустым коридором становится невыносимо тяжело. Даже перед самим собой. Сморгнуть, улыбнуться, закрыть дверь, проверить карман пиджака на наличие айфона, спуститься вниз, запрыгнуть в машину к Кори, улыбнуться еще раз и…       – Ты не хочешь туда ехать.       Клянусь несуществующим Богом, если бы ты сказал ‘к ним’, я бы ударил тебя головой об руль.       Тайлер лишь улыбается в третий раз, переключает трек и отворачивается к окну. Ночь обещает быть длинной.       К одиннадцати вечера он теряет счет количества таких неискренних улыбок, но совершенно не теряется в шотах и прикосновениях Коннора к не_его Сивану. Двенадцать и восемь. У кого-то появились новое любимое и ненавистное число, и пьяному Тайлеру срать, что он не привязывает себя к ебаным знакам ебаной вселенной. Випка пошла нахуй еще тогда, когда любимым числом Тайлера была семерка: нет, ребята, музыка слишком приглушенная, моей королевской грации никто не видит, я хочу танцевать. Танцпол встретил басами, к чертям рвущими артерии. Очень синонимично такому звучному имени, как Трой Сиван Меллет. Только танцевальная площадка одного из главных гей-клубов города совсем не заставляет Тайлера хотеть сдохнуть, в отличие от. Но кто знает, какие желания она вызовет в нем к утру.       Девятое.       Девятое прикосновение теряется в уголке глаза как раз тогда, когда Тайлер не хочет увидеть его больше всего: ему и с нелюбимой восьмеркой неплохо жилось. Алкоголь развивает в Трое отдачу. Он не просто позволяет Коннору себя трогать, он не просто ведется на его прикосновения, он отдается. Улыбка уголком губ, подставленная на какие-то доли секунды шея, переплетенные пальцы, и нет, нет, что ты, милый бармен за стойкой, двадцать пять водки в таком разбавленном шоте никогда не бывает достаточно, ебашь мне сразу пятьдесят.       Ремикс на Don’t Wait от Mapei заставляет Тайлера почти подавиться очередной порцией алкоголя и против своей воли выловить взгляд Троя в толпе.       Я почти чувствую твое дыхание.       Только не на своих губах.       Руки невольно поднимаются к потолку, а пустая рюмка скользит по стойке и чудом не разбивается. Тайлер подмигивает бармену, которого откровенно заебали бухие посетители клуба, но Окли та-ак похуй. У него тут, простите, одна из главных песен прошлых, все еще не отпустивших отношений по мозгам стучит, в то время как эта самая не отпустившая причина прет к нему через поток танцующих людей.       Я почти чувствую покой.       – Ты не будешь на нашей песне заебывать бедного работника клуба, уебок, – голос Троя звучит кристально чисто даже после большого количества выпитого и прорывает барабанные перепонки сквозь музыку. В задницу басы и сорок градусов спирта, Сиван вставляет похлеще гребаной самбуки.       Ночь молода, и мы живем.       Тайлер подходит ближе к Трою, даже не думая игнорировать потерянный и одновременно обозленный взгляд Коннора, чуть приподнимает подбородок и насмешливо смотрит Сивану в глаза. Алкоголь, спасибо, что ты существуешь.       – А что я буду делать, детка?       Под светом прожекторов глаза Троя переливаются всеми цветами гейской радуги, и Тайлеру кажется, что утонуть в этом гипнотизирующем дерьме – не худшая идея за последний день. Правда, чуть менее ебнутая, чем согласиться на встречу с Сиваном. С тем самым Сиваном, который сейчас блядски облизывает губы, наклоняется к самому уху Тайлера и включает этот свой ужасный, раздражающий, сука-сейчас-нагну-над-стойкой-и-выебу шепот:       – Как минимум, пойдешь нахуй.       Тайлер совсем не против. А к часу ночи он забывает, что люди вообще-то дышат, а не задыхаются.       Руки двигаются, двигаются медленно.       Неуверенное сплетение пальцев, заебавшийся взгляд Кори, в котором Тайлер видит осуждение наперевес с неуверенной радостью и ‘ебаный в рот, Тайлер, как часто ты обжигался’ (да, Окли за столько лет дружбы научился распознавать все мелкие эмоции Кори даже на таком расстоянии, даже под бухлом, даже при освещении клуба; или, окей, у него просто дохуя развита фантазия), все еще ахреневающий Франта и… время движется медленно.       Алкоголь очень настойчиво предлагает Тайлеру послать все нахрен и просто отдаться ощущениям. Это не первый раз после июня, когда они пьют вместе, но единственный, когда Трой настолько открыт. Они, снова пробившись сквозь толпу, просто стоят, слушают биты и смотрят. В едва заметной улыбке уголком блядского, зацелованного Коннором рта намного больше искренности, чем в любом его подмигивании на камеру за последние полгода. И Тайлер почти счастлив. Остатки инстинкта самосохранения все равно не позволяют ему полностью нырнуть, но кто сказал, что ходьба по краю Марианской впадины менее опасна?       – Я скучал по тебе, дерьма кусок. – Тайлер кусает улыбчивые губы и, схватив Троя за отросшие волосы на макушке, притягивает ближе к себе. – Твоя модельная тушка, расхаживающая по подиумам Парижа в дорогих дизайнерских шмотках, соизволит потанцевать со мной?       – Она еще и трахнуть тебя соизволит. – Трой отзеркаливает улыбку Тайлера и подходит ближе, не оставляя между ними ни сантиметра жаркого, пьяного и такого невыносимо тяжелого пространства.       – Как самоуверенно. – Тайлер смеется, и его смех отчетливо слышен в секундной паузе между сменой треков. Но внутри у него на репите стоит совсем другая композиция.       Я чувствую, как мы становимся ближе, ближе, ближе…       На пробу поведя бедрами, Тайлер подстраивается под ритм начинающегося трека. Пальцы его руки машинально перебирают под собой кудрявые локоны Троя, а другая таким привычным, но забытым, забывшимся и, казалось бы, ушедшим жестом ложится на его тазобедренную кость. Сиван останется угловатым, высоким, остро-резким даже в свои сорок восемь, когда все вокруг успеют завести пивные животы и фастфудные подбородки. И Тайлер, мать его, почти счастлив. Неуверенная частица здесь лишь потому, что он не знает, в роли кого ему хочется быть рядом с Троем в его сорок восемь и в тайлеровские такие-большие-цифры-не-говорят-вслух-мне-всегда-восемнадцать лет. Лучший друг? Общий знакомый? Тот самый чувак из компании, с которым время от времени встречаешься на общих праздниках? Любовь всей сучьей жизни, с которой у вас совместный дом и три собаки? Тайлер не уверен, что его устроит хоть один из этих вариантов.       Будто замерев перед бурей,       Мой взгляд скользит к твоим губам.       В голове совсем не надоедающей дробью стучит только размеренный ритм трека, Тайлер, сам того не желая, взглядом пробегается по лицу Троя и немного теряется. Приятная пустота. Не та, что в глазах Сивана на любой совместной фотке. Это больше похоже на расслабленный похуизм. Было бы похоже, если бы глаза не горели таким возбуждением, губы не были настолько искусаны от ожидания, а дыхание не было бы сбито в такую задницу. Да, Сиван, умеешь ты привязывать к себе людей. И сейчас Тайлеру совсем не жаль Франту. Жалость в Окли? Да, и такое бывает, но нет, это совершенно не тот случай. В их ситуации можно с одинаковой силой винить что самого Троя, что Коннора, можно приплести и Тайлера, а можно просто послать все нахуй. Собственно, именно этим Тайлер и занимается.       В середине затмения, в кромешной темноте.       Трек сменяется другим – совсем медленным, до болезненного чувственным, но все равно с неизменным ритмом тяжелого баса на самых кончиках пальцев. Основные прожекторы тухнут, оставляя только боковое освещение, которого совсем не хватает на такое большое помещение. Еще не привыкшие к темноте глаза знают, что они смотрят прямо на губы Троя. Еще не привыкшие к внезапным изменениям (и пусть всего на одну ночь) пальцы знают, чего именно они хотят. Я протягиваю руку и прикасаюсь.       Под кончиками пальцев тает дыхание Сивана, и блять, Окли, выруби в себе этого романтика. Тот не отключается, тот только набирает новые обороты. Именно он вызывает в Тайлере желание пробежаться пальцами по спине Троя, обвести подушечкой большего пальца пухлые губы, возбужденно-пьяно и отчего-то так нежно рассмеяться. Такое поведение взбесило бы Тайлера в любое другое время, но не сейчас: Трой улыбается в ответ и кончиком языка проходится по пальцу, и да, раздражение на себя отменяется на неопределенный срок.       Мои мысли несутся на бешеной скорости.       Любить. Целовать. Выебать. Быть выебанным. Заварить кофе. Любить. Не обращать внимания на мурашки от теплого дыхания. Остановить время. Не забывать слушать такт. Не забываться, не упасть, не сдохнуть. Дышать. Перейти пальцами с губ на скулу. Любить. Любить. Любить.       Так стремительно, будто стараются убежать.       Тайлера кроет от такого огромного количества мыслей в голове, его ведет от скорости, с которой они меняют друг друга, его долбит новым ритмом. Неизменно сиванским, блять, но уже не настолько отбитым. На удивление, возбуждение не опьяняет, а наоборот, заставляет протрезветь и посмотреть на Троя иначе. Увидеть в нем того ебнутого мальчика, который никогда не пытался казаться взрослым, но был умнее старшего по возрасту Тайлера. Ни в коем случае не глубже, ибо их гребаные душеньки нельзя сравнивать. У одного внутри чертова дыра, начала и конца которой не видно даже при тщательном изучении. У другого внутри смесь случайного, но очень правильного плевка яркими красками новизны со случайно опрокинутой смолой и специально выброшенной гнилью. Но улыбаться, мальчики, улыбаться и не забывать громко смеяться на камеру. Тайлер больше не может представить своей жизни без публичности. Игра помогает ему держаться. Игра и редкие, но сильные влюбленности. Да, уебок, именно о твоих глазах я сейчас говорю.       И я уже готов прыгать.       Тайлер приближается к лицу Троя, облизывая свои губы, и снова вплетает пятерню в волосы. Нет никакого дерьма вроде накаляющегося воздуха и разрядов тока. Дыхание Троя жаркое и немного отдает водкой, его дорогая туалетная вода концентрированным, не особо приятным ароматом забивается в нос, рубашка Сивана под ладонью Тайлера давно стала влажной, а для того, чтобы найти его губы своими, приходится подниматься на носки дохрена неудобных лоферов – да, детка, вот она, эта чертова реальность. Ебнуто-прекрасная.       И я уже готов плыть.       Трой смеется в губы Тайлера, кусает его за нижнюю и отстраняется.       – Это не наша песня, детка, сейчас мы просто танцуем.       Тайлеру хочется въебать Сивану, выебать Сивана и снова послать того нахуй. На его, Тайлера, королевский, естественно.       – Ты можешь пойти потанцевать со своим бойфрендом, прелесть, раз наша песня закончилась. – Опьяненный мозг Тайлера находит в этой фразе больше метафоричности, чем самому Окли хотелось бы.       – Не упоминай имя мудака всуе, и хуй тебе, Окли, наша песня не кончится еще пару вечностей. – Опьяненный мозг Троя, видимо, выбирает дорогу, полную такого же метафоричного дерьма.       Смех Тайлера утопает в новом треке, куда более трахающим мозг битами, чем предыдущий.       – Фанат ВЗ в тебе никогда не умрет.       Трой лишь пожимает плечами и своими руками обвивает шею Тайлера. Чуть наклонившись, он снова срывается на шепот и, судя по его сносящей все нахрен уверенности, совсем не жалеет, что заставляет мозг Окли плавиться и умирать в возбужденных судорогах:       – Танцуй. Танцуй и думай о том, как через полчаса я буду отсасывать тебе в дохуя чистой уборной.       Снова закусив губу в улыбке и сдержав себя от легкого стона, Тайлер перемещает свои руки на влажную поясницу Троя. Он вытягивает последний угол рубашки из-под узких брюк, проскальзывает ладонью под нее и наконец-то господибожеда касается обнаженной кожи. Хэй, ангелы, где носит ваши толстые тушки, почему никто не поет о воссоединении королевской руки и кожи принцессы?       – Администраторы не заставляют випки вычищать так, как эти сучьи туалеты. – Тайлер говорит громко, Тайлер может собрать ту кисельную лужицу, в которую его превратил шепот этой сволочи, Тайлер сильный и независимый. – Лучший кокаин, ахуенный трах, крутой минет без капли спешки, место для прийти в себя, психануть и загнаться спидами – туалеты на втором к вашим услугам.       – Ты не можешь отрицать, что там действительно ахуенно делать все из сказанного тобой, – все еще улыбается рядом с его ухом Трой.       – У меня там было все, кроме отсоса, детка. – Язык быстро скользит по солоноватой коже шеи, и глаза Тайлера загораются.       – Мы идем к стойке, хватаем еще парочку шотов и пиздуем исправлять ситуацию.       Стоит ли говорить, что Тайлеру совсем не хочется спорить?       Бармен закатывает глаза, когда Тайлер в очередной раз подходит к стойке, но уже не один. Тайлер уверен, что тот пиздецки счастлив от того, что Трою удалось забрать его, потому что еще сто водки – и все, бухим подкатам не миновать.       – Элис? Какая нахуй Элис? – Трой барабанит пальцами по барному столу, отбивая ритм песни, и со своими длинными ногами быстро забирается на стул (нет, Тайлер не завидует, ему просто приходится подпрыгнуть, и это, блять, занимает куда больше времени). – Четыре ‘Элис из Далласа’, пожалуйста.       Ангельской улыбкой Троя можно пытать людей. Тайлер бы не выдержал этого откровенного, но такого красивого пиздежа уже на третьей минуте и выдал бы все свои пароли от социальных сетей и ютубчика. Правда, поделиться секретом ахрененного сэлф-промоушена и королевской осанки он бы никогда не смог.       Жизнь – это шансы, которые мы используем.       Тайлер склоняет голову к плечу и, на автомате катая пустую стопку по стойке, смотрит на Троя.       – Жалеть не будешь?       Трой громко стонет, закатывает глаза и обхватывает пальцами свою вторую порцию. Запрокинув ее в глотку, он запихивает следом дольку апельсина и уже через мгновение осуждающе смотрит на сидящего напротив Тайлера.       – Может, ты не будешь таким троннор-шиппером и прекратишь волноваться за наши отношения?       – Тег тройлера на тумбе давно скатился в задницу, солнышко, а мне ведь нужно что-то шипперить, – обреченно вздыхает Тайлер, кивком головы попросив у бармена обновления шота.       Трой с прищуром следит за манипуляциями бармена, но никак не комментирует. Тайлер не упадет лицом в салат после еще одной порции алкоголя, но вот трахаться с не особо контролирующим себя Окли Трою не хотелось бы. Тайлер лишь мило улыбается и облизывает губы после одного большого обжигающего глотка.       – Я в душе не ебу, что я хочу от будущего, но эту ночь я точно хочу провести с тобой. Обещаю, никаких сожалений наутро не будет, – продолжает Трой, пальцами расчесывая свои волосы.       Не дающий обещаний и клятв в сучьей вечности Тайлер настроен скептически. Весь скепсис уходит в тот момент, когда Трой быстро спрыгивает со стула и становится между его расставленных ног, прижимаясь вплотную.       Ничего не сломано.       Тайлер уже и забыл, как идеально ощущаются поцелуи с кем-то, к кому ты испытываешь что-то большее, чем мне-нужно-тебя-трахнуть-иначе-я-подохну-от-недоеба-и-мыслей-в-своей-башке. Язык Троя плюет на нежность и легкость, он сразу раздвигает губы Тайлера (окей, я их не сжимал) и влажно, алкогольно и тягуче скользит по его языку. И вот теперь Окли можно не сдерживать тяжелого, но быстрого стона. Руки Тайлера мнут и без того измятую рубашку Троя, путаются в свисающем кардигане, а в спину больно впивается угол стойки, потому что кто-то слишком настойчив (кого-то слишком заебало). Он чувствует на своем лице крепкую хватку пальцев Троя, удивление сменяет удовольствие, а удовольствие – радость. Именно поэтому Тайлер не может перестать улыбаться, именно поэтому Трой больно кусает его за губу, и слух Окли ласкает такое приятное шипение:       – Сука, заткни свою улыбку и не мешай мне целовать твой блядский рот.       Это всего лишь обломки на земле.       Тайлер оттягивает Троя за волосы и… твою ж мать, мир немного теряет свои очертания, и все углы становятся такими мягкими. Алкоголь или возбуждение? Шестнадцать (семнадцать?) шотов или Трой Сиван Меллет? По-хуй.       – Полчаса прошли, детка.       Новые руки должны снова собрать их.       Научись прикасаться ко мне иначе. Старая кожа, но новые ощущения. Трой определенно вырос, Тайлер совершенно точно погряз. Не в нем, не в себе, не в ситуации. Просто полнейшее ощущение непроходимого пиздеца. Не хватает одного маленького, но такого значимого толчка.       Количество улыбок Троя бьет все рекорды. Он быстро целует Тайлера в нос (Тайлер морщится, выглядит недовольным, но Тайлеру нравится) и хватает его за руку. Окли почти падает с этого ебаного стула, но больше на свои несчастные полтора метра не жалуется. В длинных ногах запутаться легче, подобрать адекватные джинсы тяжело и вообще, по подиуму он никогда ходить не планировал. Моделька среди них только одна.       Уборная истинно королевская, мать его. Мрамором и золотом вход не выстелен, конечно, но такого простора не встретишь даже в туалете Белого Дома. Хвастаться тем, что ты ссал в доме президента как-то не особо культурно, но это Тайлер Окли, дамы и господа, какие могут быть мерки культуры и приличия. В универе Тайлеру отсасывали в грязной уборной дешевого клуба, после выпуска он делал минет в кабинке МакДака, но с упирающейся в стенку туалета на главной улице многострадальной спиной и ухмыляющимся Троем, стоящим на коленях в своих модных дизайнерских брюках, пожалуй, сравниться может аж целое нихуя.       Тайлер перебирает пальцами кудрявые волосы Троя (растрепывает их еще больше), пока тот избавляется от застежки и ремня на его джинсах и что-то там раздраженно бурчит о непозволительной узости и чересчур заебистой многослойности.       – Специально для тебя аутфит подбирал, солнышко, мог бы и оценить.       Трой оценивает. Быстро спускает джинсы вместе с бельем к самому полу, мстительно заглатывает член сразу на половину и заставляет Тайлера зашипеть и уебаться затылком об стену. Тайлер в отместку усиливает хватку на волосах и, не дав Трою привыкнуть, резко насаживает его до конца. Член упирается в глотку как раз в тот момент, когда дверь уборной открывается. Ноги, ноги, люди, разговоры, звуки шумящей воды и гудящих сушилок для рук и уебская судорога возбуждения по всему телу. Ну и, естественно, куда без сволочи-Сивана, который начинает двигать своим блядским, пухлым, разработанным ртом. Он насмешливо смотрит на кусающего кулак Тайлера, а тот не смеет отводить взгляд. Секс в общественных местах для громкого Окли, который любит стонать во время секса, который любит пиздеть во время секса и не только видеть, но и слышать отдачу партнера, – убийственный пиздец. Да, все знают, что люди здесь трахаются, и стон из кабинки туалета никого не удивит, но негласный закон Троя и Тайлера – никогда не палиться. Если они попадаются по причине чьей-то излишней громкости, то этот кто-то не кончает без разрешения. А учитывая наклонности к садизму в каждом из них, это пиздец какое наказание.       Мои мысли ушли на второй план.       В ушах снова начинает шуметь как раз тогда, когда дверь уборной открывается. К надоедливому звону присоединяются громкие звуки музыки, которая тухнет сразу же после того, как ебаные посетители туалета снова возвращаются на танцпол. Трой продолжает свою пытку, но теперь у Тайлера есть возможность вытащить свои искусанные костяшки изо рта и сбито сказать:       – Ну ты и уебок.       Трой обводит головку языком, сжимает член у основания и добавляет еще больше насмешки во взгляд. Его рот сейчас занят делом немного более важным, нежели такие ненужные разговоры, но Тайлер так и слышит этот голос рядом со своим ухом. ‘Разве ты во мне сомневался?’       Ебаные. Губы. Сивана. На ебаном. Члене. Окли. Тайлер даже не думал, что по этим ощущениям можно настолько соскучиться. Трой уверенно заглатывает, вбирает в себя так много, как может (до основания, мать вашу, девственником-недотрогой там и не пахнет) и не забывает кончиком языка ласкать член по всей длине. Господи, Тайлер собирается сорваться как последний мальчишка. У него секс был прошлым утром, как можно кончить за пятнадцать минут минета?       Когда Трой выпускает член изо рта и показательно облизывает губы, при этом не прекращая надрачивать Тайлеру и строить из себя ангельски-пошлую невинность, то все вопросы уходят на второй план. Это Трой Сиван – и кончить в его рот можно даже спустя всего десять минут грязного отсоса, Тайлер бы не удивился такой подставе своего тела.       – Если у тебя не заладится со следующим альбомом, – дыхание Тайлера тяжелое, жизнь – снова пошедшая под откос, ноги – теряющие хоть какое-то подобие равновесия, - или ютуб перестанет приносить деньги, или плетение браслетов больше не будет настолько идеально маркетингово продуманно, то ты всегда можешь пойти в порноиндустрию. Прекрасный экземпляр, тебя со всеми твоими… губами оторвут.       Трой сладко-сладко улыбается на выпад ака комплимент Тайлера, медленно ведет языком по всей длине члена и, оторвавшись, отвечает:       – Мне нравится мучить людей бесплатно.       А Тайлеру нравится не умирать.       Но он совсем не думает о своих предпочтениях, когда подыхает от языка Троя, когда трахает его рот, когда болезненно тянет его за волосы, когда шлет свою выдержку и кончает. Нет никаких предупреждений, нет никаких вопросов. Тайлер хочет кончить в рот Троя Сивана – Тайлер кончает. Снова больно бьется башкой об стенку, снова еле удерживает себя на ногах. Он пытается кусать губы, чтобы не закричать, но получаются одни лишь сдавленные полустоны и желание плеваться кровью из прокушенной щеки.       Мои руки избавляются от оков.       Поднимаясь с колен, Трой выглядит как ангел, а не как парень, только что отсосавший в туалете. Он показательно сглатывает, застегивает джинсы Окли, вытирает кончиком пальца сперму в уголке губ и быстро ее слизывает. Тайлер хочет хоть на минуту стереть с этого блядского лица выражение насмешки и чувства собственного превосходства. Да, я знаю, что ты ахуенный, это знаешь и ты, но солнышко, выебись, пожалуйста. Тайлера больше ничего не держит. Он толкает Троя к стене, с удовольствием отмечает стон боли и грубо накрывает его рот своим. На губах и языке у того до сих пор чувствуется вкус Тайлера, поэтому он вылизывает его рот с особой отдачей. Стереть сперму, стереть театральную ухмылку, заставить загибаться от наслаждения и даже не думать о том, как поддерживать образ крутого и классного. Тайлер до крови кусает нижнюю губу Троя, но не зализывает ее языком. К вкусу спермы прибавляется еще и соленое железо, а к тяжелому дыханию – тихий стон. Да, это Тайлер гладит член Троя через тонкую ткань брюк и белье, это Тайлер заставляет его стонать. Он спускается губами ниже, свободной рукой быстро расстегивая ворот рубашки, и жадно выцеловывает каждый сантиметр шеи. Больно прикусить кожу, снова улыбнуться стону, широко лизнуть, грубо всосать в рот и оставить ахуенных размеров засос. Его цветом Тайлер полюбуется чуть позже.       – Только не говори… Твою мать, Окли, не будь уебком! – Тайлер в считанные секунды избавляется от пуговицы на брюках (Трой очень редко жалует ремни), приспускает трусы и пальцами чувствительно обхватывает член. – Только не говори, что ты собираешься трахнуть меня в туалете.       Для них это никогда не было проблемой. Тайлер поцелуями вперемешку с укусами ласкает кадык Троя и еле сдерживает себя от смешка. Большим пальцем размазывая смазку по всей головке, Тайлер приближается к его уху (для этого ему даже не приходится тянуться, колени Троя и так полусогнуты). Прикусив мочку, Тайлер языком обводит раковину и едва слышно шепчет:       – Не дождешься.       И, как ни в чем ни бывало, выходит из кабинки туалета, оставляя Троя за своей спиной.       Да, здесь не может быть вопросов.       В нем борются желания громко заржать, протяжно застонать, тяжело выдохнуть, послать все в задницу и вернуться к Сивану, чтобы вытрахать из него все дерьмо. Но он выбирает тот вариант, которого нет в приоритетном списке. Тайлер скучно, на немного ватных от хорошего оргазма и большого количества алкоголя, ногах прет к раковине, все так же скучно подставляет руки под кран и скучно умывает свое лицо.       Трой показывается как раз в ту минуту, когда Тайлер досушивает руки, а в уборную заваливается новая партия парней. Сиван заправлен, застегнут на все пуговицы (даже две нижние кардигана успел, блять) и на его лице – светская учтивость. Тайлер от него не отстает, поэтому поправляет пиджак, так же дипломатично улыбается ему в ответ и кивком головы указывает на дверь.       – Я хочу уебать тебя, милый, – с легкой улыбкой и приторностью в голосе говорит Трой, когда Тайлер показательно открывает перед ним дверь и пропускает его вперед.       – Это желание взаимно, любовь моя. – У Тайлера от улыбки сводит скулы.       Через двадцать минут они сидят в такси, а об стояк Окли можно сломать руку. Трой называет водителю адрес своего отеля, и Тайлер радуется, что его партнер не ебанутый: до отеля, в котором остановился Сиван, ехать намного меньше, чем до дома Тайлера.       – Неужели разрешишь мне втрахивать тебя в кровать, на которой пару часов назад тебя имел Конни? – Тайлер не в состоянии избавиться от насмешек, потому что… да потому что Тайлер может, чтоб его.       – Разрешу себе выебать из тебя все это говно касательно меня и Франты, – тянет Трой, с осуждением глядя на Тайлера.       – Оу, ты такой милый.       – Заткнись и иди нахуй.       – Сложновато идти нахуй с заткнутым ртом. Ты ведь знаешь, какой я громкий во время секса.       Трой с кривой усмешкой толкает Тайлера в плечо и следом на это же плечо падает. Сейчас его не сильно волнует мнение общественности ака водителя, палящего в зеркало заднего вида. Он острым подбородком утыкается в Тайлера, а пальцами выводит какие-то собственные иероглифы на его колене. Тайлер верит, что это великие дифирамбы в его королевскую честь.       Просто нужно сделать то, что должен.       Раздевать Троя – приблизить себя на один шаг к очищению, и сейчас Тайлеру так похуй, что последователь эзотерики в нем никогда не оживал. Каким бы сильным ни было возбуждение, желание продлить этот ебнутый момент нежности (тот самый, что пропадет к утру и к отрезвевшему организму) в них сильнее. Тайлер стягивает с плеч Троя кардиган и, отбросив его куда-то в ноги, готовится получить по шее утром. Сейчас Сиван лишь переступает через него, практически затаптывает этими гребаными ботинками, которые делают его еще на пару сантиметров выше (дань моде, а Тайлеру – страдания от этого уебка под два метра) и шлет пиджак Окли в ту же самую задницу.       Когда все пуговицы на рубашке Троя расстегнуты, Тайлер толкает его на кровать позади себя. Трой, матерясь, падает, но Окли лишь мило улыбается и становится перед ним на колени. В скинни сделать это и не выглядеть сморщенным от врезавшегося в живот ремня уебком немного сложновато, но желания доставить удовольствие в Тайлере больше, чем забот о своем удобстве. Расстегнув уже успевшую заебать за сегодня застежку брюк, он снимает с Троя брюки вместе с бельем, стаскивает обувь, но оставляет того в рубашке. Он порывается приподняться и избавить Тайлера от остатков одежды, но Тайлер лишь отрицательно машет головой и снова грубо толкает того на кровать.       – Лапушка, откуда в тебе столько желания контроля? Подстилочность Франты научила? – отзеркаливать эмоции других людей Тайлер умеет на отлично, именно поэтому сейчас на его припухших губах расплывается приторно-ангельская улыбка Сивана.       Тайлер приподнимается с колен под уничижительно-прекрасный взгляд Троя и до раздражающего медленно избавляет себя от остатков одежды. В мягком освещении комнаты лежащий перед ним на кровати Сиван выглядит лучше любой модели чертового дома Gucci. Спадающие на лоб кудрявые локоны, прикрытые в наслаждении и ожидании глаза, глубоко вздымающаяся грудь, сливовая, мятая ткань рубашки, идеально оттеняющая засосы на шее, длинные ноги и ахуенные, блестящие краснотой и слюной даже с такого расстояния губы. Хочется взять и… нет, не нарисовать, как одну из моих французских девушек. Хочется взять и выебать.       Ждать больше нет ни сил, ни желания. Именно поэтому уже через мгновение Тайлер сидит на бедрах Троя и оттягивает его за волосы, давая себе возможность полюбоваться оставленными на шее синяками. И поставить парочку новых. Тайлер зализывает засосы на шее, кусает острую ключицу и сползает чуть ниже. Пока его язык вовсю наслаждается новым исследованием соска, руки крепко держат бедра и не позволяют Трою толкаться.       – Почему ты просто не можешь взять и выебать, ублюдок? – Хриплые, смешанные со словами стоны – лучшая музыка, какую только мог написать Трой.       – Может быть потому, что мне нравится мучить людей бесплатно? – болезненно прикусив сосок, Тайлер отрывается от тела Сивана и ровно смотрит ему в глаза.       Тот на удивление тепло улыбается и, мягко погладив пальцами скулу Тайлера, снимает с него очки и откладывает их на прикроватную тумбу.       И мне нужно доверять тебе.       – Может быть потому, что ты любишь меня?       Я потерялся.       Слишком резко. Слишком внезапно. Плевать, что эти мысли сидят в голове уже не первый месяц. Это ведь всего лишь нежелание терять такого ахуенного друга, с которым можно хорошо потрахаться время от времени. Это ведь всего лишь желание всегда видеть этого уебка под своим боком. Запрещать ему теряться среди кроющей успехами жизни, помогать ему держаться, благодаря нему держаться самому. Желание варить кофе по утрам, вместе ходить по магазинам, морщиться и обижаться, когда очередная ненужная шмотка (пушистый шерстяной свитер кислотного цвета, от которого Трой истекает соплями и заходится чиханием априори не может быть необходим) отложена на полку Бершки, а потом довольно улыбаться, сидя за столом фуд-корта, когда он прет к тебе с фирменным пакетом. Путешествовать по всему миру, изведать каждый континент, потрахаться в каждом снятом отеле, выпить по чашке какао в каждом посещенном ресторане.       И мы должны забыть о правилах.       Желание любить.       Тайлер никогда не дает обещаний, с его губ чересчур редко срывается ‘я люблю тебя’, им ни разу не было сказано ‘вместе навсегда’. А Трой… Трой всегда был просто лучшим другом, с которым ему комфортнее, чем с любым другим человеком на этой ебненькой планете.       Мы должны выбрать.       – Может быть потому, что люблю. – Тайлер повторяет фразу Сивана в его губы, только без вопросительной интонации.       Сейчас его не волнует, что именно будет завтра или через полгода. Ему все равно, решит ли Трой остаться с ним, пошлет нахуй или снова поднимется в топе лучших друзей и будет тем, с кем Окли так ахуенно проводить время. Он определился. Он выбрал. Он протягивает руку и прикасается. Кожа Троя под его пальцами теплая и такая родная. Настолько знакомая, изученная, что Тайлер откровенно не понимает, какого черта до него не доходило раньше. Любовь. Простая, но такая сложная любовь.       – И потому, что мы с тобой два уебана. Без ‘может быть’. – В глазах Сивана дохрена чего-то, совсем не поверхностно напоминающего ‘я так и знал, блять’. Тайлеру хочется видеть там что-то похожее на ‘господиоклисделайтакеще’, а не это сквозящее – пусть и радостное – самодовольство.       Будто замерев перед бурей,       Мой взгляд скользит к твоим губам.       Уже привычная за сегодняшний день пустота скользит по венам, посылая волны расслабленного удовольствия по всему телу. Взгляд ласкает припухшие губы, а вслед за взглядом сразу же идут пальцы. Они нежно обводят их по основанию, и Тайлер улыбается, когда дыхание за секунду становится куда более отрывистым.       В середине затмения, в кромешной темноте.       Большим пальцем Тайлер надавливает на нижнюю губу Троя, заставляя того приоткрыть рот, и сразу же вставляет в него два пальца. Сиван – умный мальчик, никаких вопросов возникнуть и не могло, поэтому языком он работает очень активно. Доставить Тайлеру удовольствие и обильно смочить пальцы слюной – именно то, чего сам Окли и добивался. Он не сомневается, что у Троя было дохрена секса и никакой узости можно не ждать, но случайно сделать больно точно не входит в его планы.       Вдоволь насладившись языком и ртом Троя, Тайлер убирает пальцы и, чуть сдвинувшись с его бедер, – я протягиваю руку и прикасаюсь – входит. Сразу двумя, сразу на всю длину, для трахнутого прошлой ночью Сивана это не проблема. А вот сдержать стон для него пиздец проблемно.       – Ебаныйтыврот, Окли, как я скучал.       Тайлер довольно улыбается и начинает двигать пальцами. Стоны Сивана – ахренненый аккомпанемент. Он медленно, но уверенно трахает его пальцами, иногда осторожно раздвигая их внутри.       – По мне или по моему члену?       – С учетом того… ох, сука… что ты до сих пор не во мне, то явно не по нему. Ты ведь не успел дать ему имя в мое отсутствие? Я бы не хотел пропустить такое, – Трой со стоном запрокидывает голову, когда Тайлер кончиками пальцев задевает простату, – знаменательное, блять, событие.       Свободной рукой Окли оглаживает стоящий член Троя, смещая пальцами его кожицу. Рот накрывает головку как раз в тот момент, как третий палец входит в его задницу. Трой дергается под его ртом, но Тайлер не обращает на это внимание и продолжает медленно насаживаться на него, одновременно с этим глубоко трахая его пальцами.       – Ублюдок, если ты сейчас не оторвешь свой, сука-сука-сука, рот от моего члена, то я кончу сию же минуту. Блять, Окли, да выебись ты наконец!       Все же главный садист среди них определенно Тайлер. С улыбкой отсасывать тяжеловато, поэтому он выпускает член изо рта и тут же сжимает его у основания.       – Не посмеешь, лапушка. И выебанным среди нас сегодня будешь только ты.       – Не могу дождаться, – саркастически выплевывает Трой, но через пару секунд теряет это свое заебу-всех-вокруг-ведь-я-мудак настроение и тихо хнычет под Тайлером. – Выеби меня, мать твою, Окли, пожалуйста.       И большего Тайлеру не надо. Он быстрым жестом облизывает свою руку и пару раз надрачивает член, размазывая по нему слюну. Сейчас ему совершенно не хочется выебываться и выбирать какие-то крутые позы, поэтому он просто приподнимает эти сучьи, ахренительные, да, я каждый раз буду на них залипать, ноги Троя и заставляет его обвить их вокруг его поясницы. Он с улыбкой во взгляде смотрит на побледневшего Сивана (одно из их множества различий: Тайлер во время возбуждения очень быстро краснеет, а Трой с точностью наоборот бледнеет) и, приставив головку к дырке, входит одним быстрым толчком. Он знает, что Трой не переносит медлительности. Ему легче перетерпеть один болезненный и резкий, чем ощущать ноющую, нудную противность.       Дав время привыкнуть и себе, и Трою, Тайлер начинает не особо быстро, но уверенно двигаться в Трое. Тот протяжно стонет и запрокидывает голову назад, не смея сдерживать себя от таких желанных стонов. Тайлеру с трудом верится, что он снова трахает эту чертову идеальность, которой так не хватало в его жизни. Он тяжело, отрывисто дышит, иногда позволяя стонам сорваться с его губ, и с каждым толчком все жестче вдалбливается в Сивана. Грубее, увереннее, сильнее, глубже, боже, как этого не хватало.       Трой забрасывает руки Тайлеру на шею и притягивает его к себе. Не целует, на это нет сил, просто влажно утыкается своим ртом в его и громко хнычет. Отросшими ногтями он царапает влажный затылок Окли, толкается ему на встречу и хочет, чтобы эта пытка острым наслаждением закончилась прямо здесь и сейчас. Хочет, чтобы она не кончалась никогда. Тайлер на автомате кусает и без того пострадавшие губы Троя, слизывает выступающую кровь и отпускает любое подобие контроля. Он отпускает его бедра и снимает со своего члена, совсем не обращая внимание на недовольные стоны.       – Не будь еще большей сволочью, Ти-и-илли, пожалуйста…       Даже такой блядский стон своего имени не меняет планов Тайлера. Он подхватывает его под коленями и удобно (что пиздец странно для этой позы – ну, или Окли сейчас удобным был бы даже секс на Северном Полюсе в тринадцати слоях одежды и совершенно не возбуждающим красным носом) устраивает ноги на своих плечах. Тайлер резко входит и начинает так же быстро двигаться, а Трой, кажется, немного задыхается. Поменяв угол, член ахуенно остро проходится по простате буквально при каждом толчке. Он хватается за изголовье кровати у себя за спиной и, прогибаясь в спине, все больше и больше льнет к Тайлеру.       – Ну что, прелесть, теперь я еще большая сволочь? – наклонившись к уху Троя, со всей светской учтивостью, на которую сейчас он только способен, интересуется Тайлер.       – Да, сука, да, теперь я еще больше хочу твоей смерти, – протяжно воет Трой, раздирая ногтями теперь уже спину Тайлера. Окли не жалуется, его такая боль и такой Сиван только радуют.       – Если я сдохну, находясь в тебе, ох, блять… то ты не кончишь.       Трою хочется уебать Тайлера головой о тумбочку. Он взвывает, мстительно впивается ногтями в его плечи и громко стонет:       – Просто трахни меня так, чтобы я, наконец, кончил, ублюдок.       Да и Тайлеру больше не можется терпеть. Иногда его желание помучить людей затмевает желание получить удовольствие, но точно не с Троем. Пусть он и последний мудак, но, блять, самый лучший. И любит же идиота.       Тайлер хватает Сивана за талию и просто насаживает того на себя. Трой теряет себя в стонах, а Тайлер – в ощущениях. Эмоции кроют с головой, и он чувствует, что еще немного – и утонуть не составит никакого труда. Но этой ночью эгоизм в сексе отходит на второй план, оставляя только того засранца, который хочет сделать приятно своему партнеру. Тайлер разжимает одну руку с талии Троя (нужно понаблюдать, насколько яркими будут на следующее утро синяки) и обхватывает ей член. Быстрая, рваная дрочка и все такие же сильные, глубокие толчки делают свое дело. Тайлер не удивится болезненным, долго заживающим полосам на своей спине, но то, как Трой извивается под ним в оргазме, определенно стоит последующей боли. Сиван вскрикивает, до хруста в позвонках выгибается на кровати и кончает прямо в руку Тайлеру.       А вот теперь можно выпустить своего эгоиста. Пользуясь негой Троя и отсутствием у того ориентации в пространстве, Тайлер грубо насаживает его на себя. В голове набатом стучит только пара мыслей – кончить, кончить, кончить, дьявол, как же невъебенно. Десяток быстрых толчков и то самое опасение утонуть подтверждается: Тайлера топит, его накрывает ебаным Девятым Валом оргазма. Он отпускает себя и с долгим стоном кончает в Троя-сучьего-Сивана-мать-его-Меллета.

***

      Мягко поглаживая ладонь Троя своими холодными после душа пальцами, Тайлер вспоминает свою дробь битов и строчек в голове.       – Слушай, – хриплым, сорванным после стонов голосом интересуется Тайлер, переводя взгляд на глаза Троя, – а когда ты свою Touch написал?       Губы Сивана растягиваются в теплой, ностальгирующей улыбке, и он лишь нежно сжимает пальцы Тайлера своими.       – После нашего чертовски ахуенного раза в клубе, дрочки в такси и жаркого секса в отеле. Но больше всего повлияла именно эта новизна музыки на танцполе, тяжелых битов и долгая разлука. Мы ведь не встречались очень долго. Ссора, расстояние, вынужденное общение. Думал, я тебя теряю, а потом те шоты, тот секс и…       Тайлер затыкает его поцелуем и не может сдержать своей гребаной улыбки.       Это все объясняет.