Не ходите, дети, в Африку!

К счастью, до самого вечера обошлось без приключений. Они даже познакомились с каким-то прицепившимся к группе общительным арабом, который за банку пива в подпольной мусульманской разливухе поработал гидом и нажаловался на жизнь, поведал о политической обстановке и погодных условиях. Ничего нового Миша от него, впрочем, не узнал: все здесь на самом деле было так хреново, как и казалось. Под вечер араб уже гостеприимно предлагал прочие развлечения, но Морозов гашишем не увлекался, а Миша и подавно. Его вообще уже мало чего интересовало, потому что от жары слегка подташнивало. И живот крутило. Так что он в какой-то момент не выдержал и сказал, что пора собираться на вокзал. И расслабился только в поезде, выбрав себе на всякий случай верхнюю полку. Правда, сначала пришлось посидеть вместе с Морозовым и его новыми знакомыми дамами, которым досталось купе по соседству. Миша даже какое-то время гадал, кто же станет на этот раз жертвой страсти - юная нимфетка или ее мамаша-ягодка-опять, потому как глазки Морозову они строили с одинаковым рвением. Но потом принесли ужин, а есть вчетвером в тесной двухместной каморке было совсем неудобно и дамы удалились, но старшая напоследок как-то уж совсем недвусмысленно намекнула на желание пообщаться поближе. Время, правда, было уже позднее, спать хотелось. Хотя Морозова это никогда не останавливало. Секс-гигант истосковался по женскому обществу и обдумывал, как бы провернуть общение с ягодкой, чтобы ничего не помешало интиму. Мише было нехорошо, и выпроваживать его было бы форменным свинством, так что ему предполагалось залезть поскорее на свою полку, и крепко заснуть. И все бы ничего, такой вариант его почему-то отчаянно не устраивал. Конечно, со своими извращенными мыслями и желаниями он смирился, и с бесполезными попытками выкинуть озабоченного Морозова из головы – тоже, да только внезапно понял, что больше не может терпеть. Его переполняло возмущение: да как Морозов вообще смеет заглядываться на барышень, после того, что и как с ним сделал?! А вдруг это насовсем теперь? Отравил Мишу развратом, и живи теперь, как знаешь, без надежды на исполнение грязных фантазий? - Ты чего, скоро там? – Поинтересовался Морозов, почистив в купейной раковине зубы и как бы невзначай поглядывая на часы. Миша допивал давно остывший чай микроскопическими глоточками, но растягивать удовольствие было уже некуда. Тогда он бросил отчаянный взгляд на коллегу и неудержимо покраснел. Но тут же вскочил, будто бы собираясь залезть наверх. - Да, все. Готов. Морозов хмыкнул. Но, видимо, Мишина решимость и выражение лица в целом ему показалось странным. Он подождал несколько секунд, и когда Миша не двинулся с места, будто чего-то ожидая, тоже встал. - Тебе помочь, что ли? - Ага, - Миша поспешно согласился, до боли прикусив губу от волнения. Он не особенно понимал, чего ждет от Морозова, но горячая предвкушающая волна пронеслась вдоль живота и стала сжиматься тугим узлом в паху. Он сморгнул наваждение, но стало только хуже, Морозов стоял слишком близко, в купе было невыносимо тесно, деваться было некуда, и Миша не знал, стоит ли ему отшатнуться, или сделать еще полшага навстречу, чтобы избавиться от этой мучительной неопределенности. Морозов тоже, видимо, это почувствовал. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. А Миша уставился на его губы и непроизвольно облизнулся. - Я… - решился Миша. – Я… знаешь… Ужас и возбуждение мешали сосредоточиться. Время снова растягивалось. Но Морозов смотрел на него, терпеливо ожидая, пока Миша домямлит свое признание, как будто Миша действительно мог выдать что-то важное. Мише казалось, что Морозов издевается, все понимает и видит его насквозь. Он сглотнул. Черт! Лучше бы они снова напились, по пьяни это было бы проще. Пружина в животе уже сжалась до предела. Одно слово и все решится! Надо просто сказать Морозову, как есть, сказать, что он хочет… - Я… Мне срочно надо в туалет! – вдруг выговорил Миша с округлившимися глазами. Пружина начала раскручиваться с невероятной скоростью, Миша налетел на Морозова, сбил с ног обратно на нижнюю койку и выбежал из купе. Возвращался он, сгорая уже со стыда. Свиданки у Морозова не состоялось, Мише щедро уступили нижнюю полку, чтобы сподручнее было выбегать среди ночи. Но, не смотря ни на что, Миша про себя позлорадствовал. Не одному ему страдать придется. К утру полегчало, хотя выглядел Миша гораздо хуже, чем себя ощущал. Морозов смотрел на него с откровенной жалостью и, наверняка, чувствовал себя виноватым, но поделать ничего не мог. Миша тоже считал Морозова виноватым, но к этому неизбежному злу уже привык и не возмущался. Он решил не завтракать и не обедать во избежание недоразумений, но это его не спасло, прямо в музее с древними артефактами его одолел приступ тошноты. Да такой внезапный, что все, что Миша успел сделать, это вытаращить глаза на окружающую плотную толпу и потянуть Морозова за рукав. Но тот быстро сориентировался, протаранил кольцо туристов и успел сунуть Мишке под нос пакет с якобы базальтовыми кошачьими статуэтками, которые прикупил в подарок бухгалтерии. - Так, по этому пункту мы в расчете, - Морозов похлопал его тяжелой лапищей по плечу и отправил кошек в урну. Миша почему-то вспомнил остальные «пункты» и не знал, радоваться ему или плакать. После прогулки по невыносимой пустыне со сложенными в огромные кучи камнями, он все-таки попробовал поесть. И едва дожил до отеля, где завалился в постель поближе к туалету и по ночной столице гулять уже не пошел. Ночь была еще тяжелее, чем самая первая. Тогда хоть удовольствие какое-то было, причем настолько крышесносное, что уже неделю сводило Мишку с ума, а тут просто стыд и срам. И Морозов еще рядом. Трезвый и все понимающий. В конце концов, Миша наплевал на смущение, и с утра даже вломился в ванную, когда коллега принимал душ. Морозов тогда выглянул из запотевшей кабинки, покачал головой на поникшего у толчка Мишу, но даже не подумал смеяться или шутить. И на том спасибо. Зато к вечеру следующего дня они добрались до последнего отеля на морском берегу, Миша, все еще бледный, но уже не бегающий от уборной к уборной, стал приходить в себя. И перед праздничным ужином в нормальной обстановке, когда не надо куда-то спешить, трястись в автобусе или собирать вещи, решил искупаться и пойти с коллегой изучать окрестности. Старательно смыв с себя пыль пустынь, он, посвежевший, вылез из душа и наткнулся на Морозова, который как ни в чем не бывало, не стесняясь его присутствия, отливал. От неожиданности Миша впал в легкий ступор и уставился куда не следует, не в силах отвести взгляд. - Подождать что ли не смог? – Выдавил он. - Да ладно, Михан, - отозвался Морозов, стряхивая капли и застегивая ширинку, - да после всего, что между нами было, мы с тобой теперь как родные! - Чего? Морозов сполоснул ладони, показал своему отражению язык и тогда только повернулся к кутающемуся в полотенце Мишке. Оглядел с ног до макушки, легко коснулся полотенца, что-то поправляя, и ухмыльнулся: - Тут даже переспать уже не страшно, Миша, такое вместе пережили, ближе уже не станем. Так что можешь не стесняться. Сказал он это таким низким бархатным голосом, от которого у телочек обычно вырубало мозг и резко включался инстинкт размножения. Миша наблюдал это не раз, особенно за последнюю неделю в обществе Александра Сергеевича, и всегда с трудом сдерживал желание закатить глаза, но сейчас сам чуть не сполз по стеночке. И ведь видел же, что Морозов шутит, шутит в своей обычной манере, и наверняка ждет, что Миша в ответ тоже подхватит шутку и прикольнется, но ничего не мог поделать. Почти ничего. - Хорошо, я больше не стесняюсь, - промямлил Миша севшим голосом. И бросил полотенце. - О, даже так, - ошарашенно выдал Морозов, пару секунд тупо глядя на голого Мишу, прежде чем выйти из ванной. Миша выдохнул и нервно рассмеялся. Очень уж нелегко далась ему эта шуточка. А ведь впереди еще целая неделя вдвоем с Александром Сергеевичем! Миша со всей ясностью понял, что неделю этого издевательства он никак не выдержит. Можно даже не пытаться. Но, пообещав себе продержаться еще хотя бы сутки, он успокоился и повеселел. Судьба однозначно решила радовать его подарками. После бесконечных поездок на всех видах местного транспорта, включая поезда, автобусы, парусники, моторные лодки и ослиные повозки, просто гулять по морскому берегу казалось райским наслаждением. - Напомни мне, чего мы поперлись в этот круиз как угорелые, вместо того, чтобы валяться здесь с утра до ночи? Миша не стал объяснять Морозову о высшей справедливости и о том, что всему виной были лучи ненависти туристов, которые повелись на его сладкую рекламу о незабываемом путешествии. Такое хрен забудешь, это уж точно. Да и начальство подставлять не хотелось, поэтому Миша решил сгладить неприятное впечатление: - Это скучно, Александр Сергеевич. Тупой животный отдых превращает в овоща. А мы зато проехались по останкам древней культуры... - Вот именно, - перебил Морозов, - лучше быть овощем, чем насиловать себя ради каких-то останков. Хорошо еще не загнулись от местной жрачки. Миша пожал плечами и отвернулся. Но Морозов за плечи развернул его к себе, улыбаясь во весь рот. - Блин, я только сейчас понял! Мы выжили, Миша! Все, кончай кукситься, впереди только тупой животный отдых, все наверстаем. - Э, хорошо, Алекса... - И перестань меня так называть, в самом деле. После все, что было... Саньком хотя б зови. - Ладно. Миша прошел вперед на выступающую далеко в море пристань. Очарованный пейзажем Морозов помолчал какое-то время, потом снова догнал его, показывая на кораллы под пристанью. - А все равно они говнюки, такое море засрали, смотри сколько мусора. Миша присмотрелся к мелькающим под водой рыбкам, действительно похожим на разноцветные фантики и рассмеялся. Он хотел было съязвить, но Морозов смотрел вокруг такими влюбленными глазами, что не хотелось портить ему впечатление. Первый раз за их совместное путешествие было так хорошо, и Миша тоже расслабился и попробовал ни о чем не думать. Помутнений больше не находило, а значит все пока идет по плану. Но на следующий день Морозов решил всерьез взяться за устройство личной жизни. Он и так уже был аномально долго без секса и переживал за свое здоровье. Поэтому встали они пораньше, заняли лежаки на пляже и Морозов принялся высматривать подходящих девушек. Если бы не ироничные Мишины комментарии по поводу недостатков кандидаток, дело пошло бы быстрее, но Миша так весело и ловко подбирал обличающие эпитеты, что Морозов даже вошел в азарт, стараясь подобрать во всех отношениях идеальную девушку, к которой нельзя было бы и придраться. Когда, против всех законов природы, такая Венерой вышла из моря прямо перед ними, Морозов хищно улыбнулся, а Миша потерял дар речи. Это была Она. Русалка, морская нимфа, чудесное видение с пышными, явно естественными формами и многообещающей улыбкой, которой она одарила Морозова, пройдя мимо. Идеальная девушка для курортного романа. Миша не нашел слов, чтобы опошлить это совершенство, а Морозов, на манер собаки Павлова, едва не пустил слюни. Нимфа присела на песок рядом с подружкой недалеко от пристани и довольно часто поднимала глаза в их сторону. То есть, в сторону Морозова, который на всю врубил свой чарующий темный взгляд исподлобья и таинственную улыбку. Но Миша решил не сдаваться без боя. Он незаметно достал солнцезащитный крем и выдавил не меньше четверти флакона на Морозовскую спину. С нее как раз сходили толстые чешуйки предыдущего ожога, и заботливый Миша решил уберечь нежную новую кожу от безжалостного облучения. - Ты что творишь? - Попробовал отмахнуться Санек, стараясь не прерывать визуальный контакт и продолжая гипнотизировать нимфу, но Миша ловко размазал крем по лопаткам и надавил на спину, вынуждая прилечь обратно. - У тебя уже струпья на хребтине, это очень неаппетитно. - Она решит, что мы педики. Миша, перестань. Миша и не думал останавливаться, а даже осторожно переступил коленом с другой стороны Морозовской задницы для устойчивости и продолжил энергично втирать крем. - А то по тебе не видно, педик ты или нет, Санек. Не переживай, она уже твоя. - Думаешь? - Ага, - сказал Миша, посмотрев на милую девушку, которая уже с явным интересом следила за ними. Миша поймал ее взгляд, медленно растянул губы в улыбке, и, продолжая водить руками, склонился к шее Морозова, почти касаясь ее губами в поцелуе. У нимфы вытянулось лицо. Миша подмигнул ей, мысленно проваливаясь сквозь землю. В лучшем случае она, да и другие случайные свидетели его жеста, действительно примут их за парочку, в худшем, девушка решит это приглашением на секс втроем. В самом ужасном варианте, она еще и согласится. Но нимфа тут же отвернулась к загорающей подружке и сказала ей что-то на ухо, после чего они поднялись и поспешили уйти с пляжа. - Куда?! - Ошарашенный Морозов до последнего не верил, что безотказный гипноз провалился и хотел было вскочить, но Миша усидел на его бедрах и почти повалился на блестящую кремом спину. Правда, после непродолжительной борьбы Миша слетел на песок, но девушка успела скрыться в лабиринте дорожек и цветущих кустов за полосой шезлонгов. - Ты что наделал? - Морозов грозно навис над ним, но Миша ничего не мог с собой поделать и рассмеялся. - Да я тебя здесь сейчас закопаю! - Я тут не при чем, честно! Просто она гомофоб. У всех свои недостатки. - Ну, держись! На этот раз Мише уже было не смешно, он вскочил на ноги и едва увернулся от Морозова, который, похоже, был настроен крайне серьезно организовать коллеге песчаный курган на берегу. Так что Миша со всех ног помчался к пристани, и, не раздумывая, прыгнул с бортика в воду, под детский рев спугнув прикормленное облако ярких рыб. Но отплыть далеко не успел, потому что тяжелая рука Морозова уже сомкнулась на его лодыжке. Миша успел наспех вдохнуть и ушел под воду, безуспешно пытаясь оторваться. На какое-то мгновение ему даже стало страшно, что шутка зашла слишком далеко и Морозов его просто утопит. Он попробовал выплыть, глотнул слишком соленой воды и закашлялся, отчаянно отбиваясь. Но Морозов уже не тянул вниз, наоборот удерживая над водой, хотя, если бы он все-таки отпустил, было бы намного проще. Он был слишком близко, его ладони скользили то по животу, то по груди, Миша перестал барахтаться, удерживаемый за плечи, отдышался и вытер глаза от щиплющей влаги. - Знаешь, Миханя, в твоих же интересах найти до вечера эту девушку. Это твой единственный шанс, ясно? Говорил Морозов спокойно и даже почти весело, но стало совершенно ясно - шанс действительно последний. Только вот Миша уже ничего не боялся и, пересилив судорогу сладкого ужаса, нашел в себе бескрайние запасы нахальства. - А то что? Закопаешь? Или утопишь с недотраха? Морозов отпустил Мишины плечи и неожиданно грубо притянул его к себе, подхватив под задницей. Очередная высокая волна ударила со спины, подтолкнув Мишу, и он даже не успел выставить руки, шлепнувшись на грудь Морозова. - С недотрахом я сегодня покончу в любом случае, - проговорил Морозов ему прямо в ухо, больно сжав зад кулаками перед тем, как отпустить. Миша ойкнул, и, наконец, вырвался. На этот раз угрозы подействовали, только не совсем так, как хотел Морозов. А Мише пришлось еще долго плавать по слепящим глаза волнам, чтобы прийти в себя успокоиться от нахлынувшего возбуждения. ~ ~ ~ ~ ~ К обеду Морозов уже явно выражал решимость сделать что-то страшное, не дожидаясь вечера. Но Мише удалось перевести все в шутку, мол, делай что хочешь, но режим питания нарушать нехорошо и потом надо же где-то искать нимфу, а где, как не в столовке? На самом деле Миша просто слегка струхнул. Как-то это все представлялось иначе. Как именно - не совсем ясно, но уж точно не актом мести и наказания для Мишы. Какое уж тут наказание... Но когда Миша увидел ненаглядную девицу Морозова за столиком под пальмой, тут же передумал, и быстро утащил коллегу в другой зал. Кое-как протянули до вечера. Морозов после пляжа улегся смотреть местный сериал, а Миша пошел в ванную. Смыл соль, намазался лосьоном для тела из халявного отельного пузырька, и решил заранее подготовиться к "самому страшному". На всякий случай, чтобы не было сюрпризов. И только потом свежий, но с замирающим от предвкушения сердцем, прошел в комнату в одном полотенце на бедрах и улегся на свою постель, благоухая на весь номер. И застыл в ожидании поползновений в свою сторону. Когда через несколько мучительных минут Морозов переключил канал и стал смотреть третий по счету сериал, Миша почувствовал, что начинает злиться. - На ужин опоздаем, - недовольно бросил он. - Еще полчаса, - заметил Морозов, потом покосился на Мишу. - Но ты можешь выйти заранее, чтобы не пропустить мою страстную львицу. Миша понял, что зря готовился и рассердился окончательно. - Сам иди ищи свою... и с чего ты взял, что она страстная? А вдруг полено? - А то не ясно. Мне одного взгляда хватает, чтобы определить. Не бывает фригидных женщин, просто к каждой нужен свой подход. Другое дело, что не всем это доступно. - О, ну конечно, - Миша все-таки закатил глаза. - Куда нам, простым смертным... Морозов ничуть не обиделся. - Да ладно, не прибедняйся, Михан. У тебя тут тоже проблем не должно быть, просто тебе, наверно, не те девочки попадались. - А какие - те? - Ты на каких клюешь, хочешь угадаю? На таких девочек-одуванчиков, типа себя самого, и потом вам друг с другом скучно. Тебе нужна хищница, которая бы тебя соблазнила. И окунула в безграничные бездны этого... порока. А тебя такие пугают. Так что сам виноват. - А тебе, значит, любые подходят? - Информацию для размышления о безднах порока Миша оставил на потом, а пока не смог побороть желание язвить и плеваться ядом. - Ну, еще бы. Хотя некоторые, конечно, особенно нравятся. Как раз одуванчики. С виду тихоня, а потом как разойдется, ух! Обожаю таких... Морозов мечтательно задумался. - То есть, если бы ты был бабой, ты бы мне подошел, да? - Резюмировал Миша. Морозов хмыкнул и окинул Мишу взглядом с ног до головы. - Нет. - Нет? - В смысле, мне и бабой для этого не надо быть. Я тебе и так подойду. Миша вдохнул глубже, чувствуя, как теплеют щеки. - Ого, какая универсальность! - он попробовал сказать это с отвращением, но сомневался, что вышло убедительно. - И давно ты на два фронта? Вообще всегда интересно было, все эти слухи... Морозов заржал. - Да ерунда, ну было как-то, слухи на то и слухи. - Было? - Ага. Ездили в Таиланд на днюху одного товарища... - Ты же моря никогда не видел? - И не видел. Мы неделю из отеля не вылезали, синили с утра до ночи. Даже сувениров не набрали. Ну и день так на второй заказали шлюх. А то как же приехать в Таиланд и без этого. Пришли значит, прикольные такие, симпатичные, как на подбор. Как стали их раздевать - а это пацаны! - Но тебя это не смутило. - Не, ты что, мы их так пинками и выгнали нахрен. Позвонили еще раз, сказали, чтобы больше пидарасиков не посылали, только девочек. Так что пришли девочки. Страх и ужас! Хоть мешки на головы надевай. Так что опять облом. Ну мы посидели, подумали... Народ погрустнел... А я, как самый смелый предложил позвать обратно пацанов. И, прикинь, все сразу согласились. Так что мы неделю с ними развлекались и, когда приехали, больше об этом не разговаривали. Так что... вообще-то разницы особо нет, кого, в этом смысле. Темперамент даже важнее. - И мой темперамент тебя, значит, устраивает? - Мишу слегка занесло, но ему было чертовски интересно. - Вполне. Ты, правда, зажимаешься сильно, но последнее время дело пошло на лад. Из тебя прям так и прет эта, как ее... - Все, я не хочу этого слышать! Ничего из меня не прет! - Чувственность, - перебил Морозов, смакуя каждый слог. - У тебя очень отзывчивое... - Замолчи. - И тебе точно понравится, если я... - Морозов, заткнись! Да меня воротит от одной мысли! - Неправда. И тебя прет от подчинения, поверь. - Все, достал! Морозов поймал брошенную в него подушку и увернулся от скомканных джинсов и еще какого-то тряпья. А Миша едва успел подхватить спадающее полотенце, и осмотрелся в поисках чистой одежды. - Возбудился, да? - Участливо спросил Морозов, хотя по глазам видно было, что веселится вовсю. Все приготовленные Мишины шмотки валялись как раз у него под боком. Миша быстро посмотрел вниз, под полотенцем, к счастью, ничего не было заметно. - И не мечтай. - А почему соски напряглись? - Отвали, извращенец, - бросил Миша и сбежал в ванную, потерпев окончательное и полное поражение. Пришлось надеть влажные вещи с пола, в которых он пришел с пляжа. Не дожидаясь коллегу, Миша пошел ужинать, твердо решив найти чертову нимфу, и будь, что будет. Моральные издевательства Морозова он больше не выдержит.