Не ходите, дети, в Африку!

Мише весь день благополучно удавалось избегать своего персонального мучителя. Как только добрались до лайнера, он нашел там сувенирную лавку и до вечера трепался с юным арабским предпринимателем. Даже купил какую-то мелочь ради приличия и, успокоенный, пошел ужинать как можно позже. Морозов как раз выходил из зала с новой знакомой, на этот раз с брюнеткой с томным многообещающим взглядом, и ничего кроме нее не замечал. Правда, не успел Миша присесть за стол, вернулся к нему и склонился к самому уху: - Слушай, Михаил Валерьевич, тут такое дело... У Мишы мгновенно пересохло во рту, и он стал гипнотизировать взглядом стакан с разведенным порошковым соком ярко зеленого цвета. - ... ты погуляй там на палубу что ли сходи, развейся, бассейн, пиво, а то сидишь в душной каюте... - Хорошо, - Миша сглотнул. Морозов благодарно сжал его напряженное плечо и отвалил к подружке. Аппетит незаметно пропал и гора еды на тарелке показалась несъедобной. Но совета Миша послушал и пошел на палубу пить пиво. В бассейне плескались отвергнувшие Морозова блондинки в леопардовых купальниках, и одна из них строила Мише глазки. Зато вторая вылезла и уселась рядом со стремительно хмелеющим от пива Мишей за барную стойку, в общих фразах рассказала о своих впечатлениях и поинтересовалась его коллегой Сашенькой. Миша оглянулся в сторону давно сгоревшего заката, и понял, что иногда мечты сбываются весьма причудливым образом. - А вы Таня или Лена? - Вдруг спросил он. - Хотя уже не важно, у Сашеньки сейчас свидание в нашей каюте. Так что я вместо него, - он залихватским жестом смахнул назад челку и опрокинул пивной бокал. За ту секунду, пока он летел к полу, Мише показалось, что он вполне успеет его поймать, но перед глазами сверкнул леопард, голые коленки, Миша поскользнулся на лужице разлитого пива и потерял равновесие. Зато прохладная вода в бассейне мгновенно вернула ему координацию движений. Миша вынырнул, глотнув хлорки от неожиданности. Таня и Лена уселись на бортике, болтая ногами. - А вот и Сашенька, - сказала его собеседница, укоризненно покачав Мише пальчиком. Миша оглянулся и действительно увидел Морозова, который улыбнулся своим бывшим подружкам сияющей улыбкой Казановы и прыгнул к Мишке в бассейн. - Так, купаться здесь в одежде уже становится традицией, - сказал он ничего не понимающему Мише, потом оглянулся и притянул его к себе за плечи. - Михаил Валерьич, ты - моя последняя надежда, спасай! Миша только успел было открыть рот, как Морозов начал его целовать, крепко удерживая за затылок. Он что-то промычал, в ужасе пытаясь отшатнуться, но Морозов увлекся не на шутку, проник своим языком Мише в рот и прижался всем телом. На Мишку накатило с новой силой. Он поддался, обмякая в руках Морозова, который внезапно оторвался от Мишиных губ, чтобы оглянуться. Миша повис на нем, с трудом фокусируя взгляд на представшей перед их глазами беззвучной сцене с онемевшими блондинками, у которых от изумления чуть не повыпрыгивали из хищных треугольничков непослушные груди, новой пассии Морозова крайне испуганного вида и огромного накачанного мужика, который, приоткрыв рот, переводил взгляд с Мишки на его секс-террориста и обратно. Потом сплюнул, заржал, но тут лицо его стало жалостливым, насколько эти эмоции возможны для выражения чувств антресолей, он схватился за живот и шустро покинул верхнюю палубу, таща за собой несчастную, похожую на овечку перед закланием, девушку. - Фух, - радостно выдохнул Морозов и отпустил, наконец, Мишу. Тот не устоял на ногах, поскользнулся и ушел под воду. Морозов вытащил его за шкирку, подождал, пока Миша откашляется и покачал головой. - Иди-ка ты спать, Миханя, а я для тебя еще одну премию выбью! - Ты их хоть записываешь? - Прокашлявшись, спросил Миша. - А то потом не рассчитаешься. Но Морозов уже отвлекся на блондинок: - Вот видите, до чего вы меня довели, красавицы! Ну разве так можно? Спасибо Михал Валерьичу, а то очень не хотелось бить больного дядю, он и так до туалета, боюсь, не добежит... - Кто бы кого бил, - бросил Миша через плечо, пытаясь вылезти из бассейна. Вода тянула обратно, и он никак не мог преодолеть последние перекладины лестницы. Морозов обернулся, одним движением мощной ладони подсадил Мишу под зад и тот резво выскочил из бассейна, упал на четвереньки и чуть не протаранил носом палубу. - Иди уж, - махнул рукой Морозов. Миша всю ночь спал, как убитый. Первый раз нормально выспался аж до самого обеда и улегся загорать на палубе. Ни Морозова, ни его барышень нигде не было видно, только один раз прошлась вдоль бортика вчерашняя жертва ревнивого супруга и быстро убежала обратно. Но за полдником Миша вновь оказался один-на-один с угрюмым Морозовым. Тот, как обычно, вскочил ни свет ни заря и, пока Миша дрых, уже успел разочароваться в жизни. - Опять обломилось? - Ухмыльнулся Миша. Позитивный настрой потихоньку возвращался на место. - Да не, все нормально. Девчонки не выходят. А обещали в общей каюте быть... А я внизу засиделся, уже со всеми чурками успел познакомиться. - Продинамили? - Да нет, заболели какой-то хренью. Ты смотри, Михан, воду не пей из под крана. Говорят, заразная. - Тут все заразное. Морозов нехотя поковырялся в тарелке. - Ладно, пойдем, что ли с тобой тогда полежим... Позагораем. Миша чуть не подавился, но с трудом откашлялся и запил водой. - Точно, - продолжил Морозов уже уверенней. - А то вроде вместе приехали, а ты сам по себе, я сам... Хоть пообщаемся поближе. - Я это... - засомневался Миша, вдруг стремительно розовея, - я в номер лучше пойду. После э-э сладкого обеда по закону Архи... - Ой, не нуди, - перебил Морозов. - Наверху вместе и поспим. Миша еще пару раз по дороге на палубу попытался увернуться от совместного отдыха, но Морозов отстал, только когда они улеглись на шезлонги. Миша тут же закрыл глаза, под палящим солнцем сразу стало клонить в сон. Но вдруг вскочил, когда что-то стукнуло по животу. - Намажься, - приказал Морозов. - Зажаришься и через десять минут будешь как розовый парась. Миша, окончательно прифигев от такой заботы, послушно выдавил крем. Потом перевернулся на живот и уткнулся носом в сгиб локтя. - А спину? - Всё, я сплю. - Ладно, Михаил Валерьевич, это тебе тогда вместо премии. Пока Миша сквозь тяжелую дрему соображал, что Морозов имел в виду, по спине гладко прошлась ладонь. Миша забыл, как дышать, медленно каменея. Новое прикосновение разогнало мурашек от шеи до поясницы. А мазал Морозов уж очень тщательно, даже как-то слишком, Миша хотел было вякнуть что-то или развернуться, но не смог произнести ни звука, на слова не хватало воздуха. Морозов тем временем втер солнцезащитный крем уже и в плечи, и бока, по два раза прошелся по лопаткам, видимо очень переживал за Мишин загар. И Миша с ужасом понял, что все, пропал. От собственной беспомощности под разминающими спину ладонями и от общей безысходности у него встал. Потом прикосновения исчезли, но Миша ни за что бы не решился поднять голову. Кроме шума крови в ушах ничего не было слышно, Морозов молчал, и непонятно было, что он делает, неужели все еще нависает над ним и смотрит, смотрит на его возбужденную кожу и слушает прерывистое дыхание? Миша изнывал от любопытства. Когда терпение иссякло, он осторожно поднял голову, ожидая самого худшего. Но потом уронил обратно, выдыхая: Морозов уже мирно сопел, прикрыв лицо панамкой. Миша полежал немного, успокоился и ушел под тент. На поросенка Морозов стал походить только к ночи. Но он не жаловался. Перегорит, мол, подумаешь, облезет, с кем не бывает. А кожа у него сияла ярко-розовым цветом, даже смотреть было больно. Миша чувствовал легкие уколы совести, но вспоминал тяжелые ладони, и совесть замолкала. Тем более, что деться от Морозова с лайнера было решительно некуда. В очередной пункт "культурной" программы они прибывали еще не скоро, а в сувенирной лавке Морозов Мишу уже один раз выловил и больше из виду не выпускал. Даже оптимистичный внутренний голос больше не подавал признаков жизни и Мише приходилось рассчитывать только на самого себя. А Морозов по прежнему наслаждался жизнью. Для полного счастья ему бы, конечно, замутить с кем-нибудь не мешало, но пока приходилось ограничиваться обществом хмурого молчаливого Миши. То есть, Миша пытался таким казаться, но то и дело вскакивал к борту лайнера, тыкая пальцем в какую-нибудь ерунду на берегу: то вереницу верблюдов нужно сфотографировать, то лачугу с дикими туземцами. В очередной раз повиснув на бортике совершенно без задней мысли, Миша вдруг заметил пристальный взгляд коллеги на своей пятой точке. Это ему очень не понравилось, он тут же уселся в ротанговое кресло напротив, но было поздно. Морозов молча разглядывал его, что-то явно соображая про себя. - А ты точно что ли в кресле спал? В первую ночь? Миша с ужасом ожидал чего-то похожего, но все равно вздрогнул. - Угу, - ответил он быстро. - И у нас... эт... ничего не было? - Чего не было? - Миша побледнел, потом покраснел, но решил идти до конца. - Да вот такое чувство, - Морозов призадумался, - что я кого-то... Ну, что у меня был секс. Но я не помню... а вот твоя задница мне кажется очень знакомой. Миша натужно рассмеялся, снова бледнея. - Когда кажется, знаешь что делать надо? То есть, ты считаешь, - перешел Миша в наступление, - что я бы позволил тебе... Тьфу, блин! Александр Сергеевич, я конечно, польщен, и мой зад тоже... - Значит, не было? - Перебил Морозов. - И я тебя не того? Точно? - И не мечтай. Иди уже найди себе новую курортную любовь и успокойся. Морозов отмахнулся: - Ну и ладно. Миша выдохнул, сразу растеряв весь запал. Даже обидно немного стало. Такой героизм, столько перенес, а никто и не заметил! Хорошо хоть зад особо не беспокоил уже, а то было бы совсем грустно. Он с интересом и уже без страха, что все разрешилось, поглядел на Морозова. - Слушай, а что бы ты сделал, если б вдруг было? Морозов неопределенно хмыкнул. - А я чего? Не знаю, может, захотел бы продолжить, - он подмигнул Мишке, который уже успел пожалеть о своих словах. - Другой вопрос, что бы ты тогда делал, Миханя! Шучу, шучу, - рассмеялся он, когда понял, что бедный Миша уже не на шутку распереживался от подобной мысли. - Но премию я бы тебе за это точно выбил. ~ ~ ~ ~ ~ Ночью, первый раз в жизни, Мише приснился чужой елдак. Это не к добру, решил Миша, даже не сомневаясь, кому именно принадлежала упомянутая часть тела. Особенно настораживало, что никаких отрицательных эмоций присутствие члена в его эротической фантазии не вызвало. Во сне, то есть, на утро-то Миша припомнил волнующее видение и ужаснулся. Морозов на соседней кровати как раз почесывал себе яйца, просыпаясь, и Миша вспомнил еще более отчетливо, какие они шелковистые на ощупь, и как встают дыбом короткие волоски от заключенной под тонкой кожей мощной силы... Он потряс головой, но взгляд притягивало к Морозовскому паху магнитом. Тогда Миша потер лоб и помассировал виски, потом, зажмурившись, встал и почти дошел до туалета вслепую, но врезался в косяк. Это его ненадолго привело в чувство, и Миша еще пару раз легонько приложился о тонкую стену каюты. Одно радовало, Морозов никак не комментировал странные маневры коллеги, и вообще был непривычно задумчив. Они молча позавтракали и сели в автобус, Морозов уткнулся в окно, а Миша отстраненно смотрел на его ширинку. Ситуация была безвыходной. Точнее, выходы Мише не нравились, и он не очень понимал, что хотело сказать ему подсознание, показывая такие странные фильмы во сне. Миша пытался отвлечься и смотреть на что-нибудь другое, разглядывал расслабленные ладони Морозова со сцепленными в замок длинными пальцами, но видел, как эти ладони мнут и раздвигают ему ягодицы, жестко, сильно, чтобы удобнее было вставить... Миша мысленно отплевался, но как-то неправдоподобно. Как будто не сплевывал от отвращения, а боялся сглазить. В конце концов он стал просто медитировать, глядя сквозь ненавистную ширинку. Так и доехали до плотины. Плотина была большая и впечатлила даже Морозова, у которого руины уже сидели в печенках. Последние несколько раз, когда они шли по жаре на экскурсии, гид стал откровенно халтурить и вместо древностей показывал только картинки из своего путеводителя. Мол, поглядите на это качественное фото, а внутри там вот так и вот так, то же самое, в принципе, но если хотите увидеть все эту фигню вживую, можно постоять два часа в очереди под солнцем, но уже без меня, спасибо за внимание. И туристы радостно выдыхали - какие отличные картинки, зачем только людей в очередях мучают, изверги! И шли обратно в автобус. Так что бескрайняя гладь воды для разнообразия очень приятно разбавляла пустыни, нищие хибары вдоль реки и древние развалины. В плотине чувствовалась мощь советской инженерной мысли, и во всех без исключения туристах на мгновение проснулся патриотизм. Умеем, когда захотим, выразила несказанную коллективную мысль какая-то спортивная тетенька. Гид рассыпался в благодарностях за весь свой народ перед всем русским народом и показал памятник народной дружбы. Правда, ни арабского, ни советского народа, как таковых, уже не осталось, и дружбы тоже, но памятник хороший. Всем понравился. Миша тоже смотрел ввысь и упустил момент, когда кто-то похлопал его по заднице. Он подпрыгнул от неожиданности, но Морозов сбоку шикнул и незаметно потянул его за руку. - Там лестница, - возбужденно прошептал Морозов ему на ухо. - Можно на самый верх залезть, пойдем. Миша, не понимая, что к чему, и повинуясь Морозовской уверенности, нырнул вслед за ним за приоткрытую дверь. - Да ну нафиг, - засомневался Миша, посмотрев на темную, похожую на старый подъезд с перегоревшими лампочками, лестницу. - Там выход на переход между секторами! Видел лифт? Туда кто-то ездит, значит, и мы сможем! - Слушай, Морозов, - Миша чувствовал, что еще немного и придется тащиться наверх, и вцепился в перила, - я туда не пойду! - Не порть кайф! - Вот и иди сам. В тот же момент откуда-то из подвала донеслись голоса и смех и Миша попятился обратно. - Да что ты за человек такой! - возмутился Морозов. - Хоть какое-нибудь приключение было бы, а то столько проехали, чтобы на бомжатник смотреть? - Знаешь, что, - Миша вдруг ни с того ни с сего разозлился, напряжение давно должно было во что-нибудь вылиться, - я с тобой никуда не пойду. И не поеду больше никогда. Мне эти твои приключения до одного места, понял? Удивление на лице Морозова сменилось кривой улыбкой. - Да. Понял. Экскурсия на панорамный вид плотины отменяется. Отлично, Миша, можно возвращаться в автобус. Миша еще минуту пялился на Морозова, потом развернулся и вышел под яркое солнце. - Автобус в другой стороне, - крикнул ему Морозов вслед, когда он стал спускаться с площадки памятника. Миша принципиально дошел до низа, вроде как решил обойти этот небоскреб дружбы несуществующих народов, но уперся в какой-то бассейн с фонтаном и пришлось все равно тащиться обратно. К счастью, Морозова там уже не было. Он вообще перестал уделять коллеге хоть сколько-нибудь внимания, и гуляли по новым достопримечательностям они порознь, будто вообще не знакомы. Мише даже пришлось постоянно следить за группой, чтобы не отставать. Но все словно норовили от него спрятаться. И за временем вдруг следить пришлось, а то Миша почти упустил свой паром, опоздал на полчаса и стал центром внимания всех попутчиков, которые его появление восприняли довольно прохладно. Тут еще для полного счастья к Мишке намертво прицепился потомок божественных фараонов, который торговал у подножья дюн китайскими крокодильими клыками. Миша случайно задержался на них взглядом, проходя мимо, и торгаш быстро собрал манатки и побежал за ним следом с требованием что-то купить. Он даже на паром вслед за Мишей пробрался, сел на полу напротив и повторял без конца: "Купи! Купи! Сто фунтов, хочешь?" Миша в отчаянии не знал, куда пересесть, сочувствия от остальных туристов после опоздания ждать не приходилось, и он полез на крышу парома. А там, под южной луной, одиноко восседал Морозов. Миша выбрал из двух зол меньшее и сел рядом. Торгаш, довольный тем, что снова настиг жертву, устроился у лестницы на нижний ярус и протянул Мише клык на шнурке. - Сколько? - Мрачно поднял голову Морозов. И Миша и торгаш одновременно вздрогнули. - Сто фунт! - Один, - отрезал Александр Сергеевич, выставив для убедительности указательный палец.. От его голоса по Мишиной спине побежали мурашки. Торгаш поежился, но такого голыми руками не возьмешь. - Девяносто пять! - Один. - Э-эй, ноу, - всплеснул руками араб, - пятьдесят. - Один. - Сорок! - Один. - Тридцать? Тридцать, а? - Торгаш уже заметно нервничал. - Один. - Двадцать пять? - Почти умоляющим тоном попросил он. - Двадцать? - Десять. - Окей! Десять! Да! Морозов вздохнул, забрал протянутый клык, потом, не торопясь, достал из кармана мелочь и высыпал в ладонь арабу. Тот вдруг словно опомнился, пересчитал монетки и с ужасом посмотрел на Морозова. - Ай-ай-ай, - покачал он головой, причитая. - Ай, мафия... Десять фунт, ай-ай... Морозов только хмыкнул, повернулся к шокированному Мише и надел ему на шею шнурок. - С-спасибо, - ответил Миша, пряча взгляд. Морозов промолчал, и всю дорогу до лайнера они слушали жалобы на судьбу арабского торгаша. На утро Миша окончательно осознал, что был не прав. И не только потому, что нельзя винить Морозова во всех своих бедах, эротических снах и похабных мыслях. Миша просто представил себе, как будет гулять по большому городу перед поездом в столицу, и понял: либо ему придется сидеть в номере, чтобы не заблудиться и не остаться черте где навеки, либо попроситься в попутчики к коллеге. К счастью, Морозов лишил его лишнего унижения и сам предложил составить компанию. Сувениры на рынке купить, воды в дорогу, да и вообще, скучно в одно лицо. Миша с усилием отвел глаза от слишком заметных утренних анатомических особенностей Александра Сергеевича и спешно согласился. Потом Морозов ушел в душ, а Миша заранее решил собрать сумку, но тут на него нашло Помутнение. Иначе это объяснить было бы просто невозможно. Он, словно во сне, подошел к кровати Морозова, осторожно провел руками по простыне и упал на нее щекой, вдыхая полные легкие еще хранившего тепло запаха. Голова была одурманена этим ядом, и, словно от наркотика, Мишу накрыло, кровь прилила к щекам, в ушах зашумело. Первобытный, лишающий воли, запретный запах вместо боли и унижения обещал головокружительное, на грани помешательства, удовольствие. И Миша знал, что никогда больше этого не произойдет, никогда он снова не окажется в такой ситуации, полностью в чужой власти, никогда не будет задыхаться в подушку, подчиняясь каждому движению, подставляясь, двигаясь вместе с этой невыносимой жаркой стихией, которая так легко подмяла его под себя. Момент, когда стих шум воды и хлопнула дверь, Миша пропустил, с упоением вгрызаясь зубами в простынь и сминая ее пальцами. - Совсем хреново? - Раздалось над ухом. Легкомысленное наваждение тут же уступило место ужасу, но вместе с ним пришла и ясность мыслей. - Угу, - Миша, будто от боли, скривился и поднял на Морозова полные муки глаза. - Живот прихватило. Он с усилием встал, стараясь заодно не переиграть. - А на кровати чего делал? - Сочувствие на лице Морозова подернулось дымкой сомнения. - Нюхал твою постель, чего ж еще, - мрачно отозвался Миша. - Я так и подумал, - Морозов, хмыкнув, покопался в сумке и бросил ему пакет с лекарствами. - Выпей что-нибудь, тут с этим не шутят. А то сляжешь, а нам еще в поезде ночь ехать... - Да ладно, - отмахнулся Миша, - мне уже легче. - Тогда могу предложить вот еще, - он ткнул пальцем в смятые на полу трусы, - несколько дней в них проходил. - Зачем? - Миша снова почувствовал легкое дуновение помешательства. Морозов пожал плечами. - Занюхать. Они какое-то время серьезно смотрели друг на друга, словно решая какую-то очень важную задачу, от которой зависела судьба вселенной, но у Морозова дернулись уголки губ и в конце концов оба не выдержали и заржали. О том, насколько стратегически верным было решение гулять по городу с коллегой, Миша понял, едва они ступили с корабля на набережную. Первым улыбнулся проезжающий мимо таксист, но Миша, все еще веря в человечество, любопытства ради поинтересовался, сколько будет доехать до рынка. Когда улыбочка таксиста приобрела плотоядный оскал, было уже поздно. Но вмешался Морозов: - Десять долларов - дорого, рынок тут за углом, я помню. И потащил Мишу за руку мимо автомобиля. Таксист всплеснул руками и стал стремительно сбавлять цену. Они прибавили шаг, но тут дорогу перегородил высоченный нубиец в белой ночнушке. - Фелюки! - Заорал нубиец, словно крыльями, размахивая рукавами. - Фелюки! - Это что еще такое? - Удивился Морозов. - Пошел в баню. - Фелюки! - Он хочет, чтобы мы покатались на парусниках, - Вставил Миша, но тут снова вмешался таксист. - Пять долларов? - Фелюки! Таксист злобно зыркнул глазами на негра и что-то проорал ему на своем. Морозов, воспользовавшись временным замешательством, потащил Мишу через дорогу. Вроде как негр останется на набережной перед своими фелюками, а таксисту разворачиваться далеко, но их чуть было не сбил извозчик. - Карета? - Он приглашающим жестом указал на ослиную кибитку. Точнее, он не оставлял им другого выхода, преграждая дорогу при попытке его обойти, но тут подбежал нубиец и со всей дури без предупреждения всадил извозчику по наглой морде. Тот, впрочем, не растерялся и дал сдачи, завязалась драка. Таксист не стал долго ждать, попрыгал вокруг и присоединился, выкрикивая непереводимую игру слов. Морозов похлопал по карманам, ища сигареты, зрелище было достойно перекура. Но внезапно все трое замерли, нубиец с таксистом оттеснили владельца гужевого транспорта и хищно уставились на русских туристов. - Да ну вас нафиг! - Морозов выкинул сигаретку, схватил Мишу за запястье и побежал через дорогу. - Так, слушай, - они остановились, только пробежав пару рыночных перекрестков. - Если что случится, я отвлекаю, а ты беги обратно и собирай шмотки на вокзал. А я потом в любом случае приду, никуда не денусь. - Ты что? - Возмутился Миша. - Я кто, по-твоему? Я за себя постоять могу, не переживай. - Да все нормально, Михал Валерьич, - усмехнулся Морозов. - Постоишь, конечно. Но ты их рожи видел? Они ж в стаи вон сбиваются, таких бить - себя не уважать. Просто хватаешь ноги в руки и убегаешь. А я делаю отвлекающий маневр и бегу следом. Договорились? Миша с сомнением покосился вокруг. - Да кому мы тут нужны? Тоже мне, герой боевиков... На ум, как по заказу, пришла мысль о другом герое-Морозове, но Миша запихал ее подальше. - Ладно, если что - бегаю я быстро. Морозов похлопал его по плечу. Миша напрягся, но только вздохнул глубже. Пожилой араб в рыночном закутке прямо напротив них задумчиво перебирал зеленые апельсины, остро пахло цитрусовыми. - Сок будешь? - Предложил Морозов. - Здесь? Это безопасно? - Ну, он же свежевыжатый, что может случиться. Я вот литр сейчас точно выпью. Миша в очередной раз доверился своей слепой, ничего не подозревающей и вечно попадающей впросак интуиции и шагнул следом. Пить хотелось нещадно.