Не ходите, дети, в Африку!

Ночью округу привычно огласил призыв молиться, но Миша проснулся не от протяжного раскатистого голоса муэдзина, а от болезненного возбуждения. Он тяжело дышал, пытаясь поймать ускользающие обрывки волнующего сна, из которого его выбросило в самый неподходящий момент. Но сон пропал окончательно, а Миша остался с диким стояком. Он сел на кровати, молитвы утихли, зато стало отчетливо слышно шумное дыхание на соседней кровати. Морозов пришел поздно, видимо как раз в середине сладкой Мишиной дремы. Кажется, он-то ему и снился. Миша уверен не был, но учитывая, что Морозов был главным героем его эротических видений, сомневаться и в этот раз не приходилось. Он, конечно, был совершенно не против разнообразия, но подсознание считало иначе и показывало одного и того же порно-актера. Который сейчас дрыхнет и, в отличие от бедного Миши, вряд ли сильно переживает от сексуального напряжения. Тем более после ночи активных возлияний. Даже, вон, в одежде спать завалился, - разглядел Миша в сумерках темный силуэт ног и белеющую ткань футболки. И тут, подумав о пьяном Морозове, который даже не смог раздеться, Миша заволновался еще сильнее, а сердце предвкушающе забилось. Он даже дышать перестал, прислушиваясь, но кроме ударов своего сердца ничего не мог различить. Тогда он встал и медленно, осторожно приблизился к кровати, всматриваясь в лицо Морозова. Тот лежал на животе, раскинув локти, а Миша склонился прямо к его лицу и тихонько позвал по имени. Морозов не шелохнулся, и дыхание осталось размеренным, Миша чуть осмелел, облизнулся и присел на краешек. Ему нужно было убедиться, что Александр Сергеевич действительно качественно проспиртовался, как и обещал. Это было бы единственным спасением! Последний разок и все - дальше Мишка будет учиться справляться с подобными проблемами самостоятельно... Миша прилег и придвинулся к жаркому Морозовскому боку. Потом даже потрогал рукой - тот спал в подсыхающей одежде, и пахло от него морской солью и шоколадными конфетами на ликере. Полежав так пару минут, Миша ничего не дождался и ощутимо пихнул Морозова задом. Тот что-то пробурчал и перевернулся на другой бок, чуть не скинув Мишку с кровати, а потом улегся на спину, глубоко вздохнул и засопел себе дальше. Миша уже хотел было отступить, но его захватило азартом. А, значит, не такой уж Морозов и железный, есть и у него свои пределы. Ну и обидно, было, немного, что предел этот обнаружился именно сейчас. Так что Миша решил попробовать еще разок, все равно уж терять нечего. К трезвому Саньку он бы точно ни за что не полез, а так вроде и не было ничего. Все равно что подрочить. Он аккуратно забрался на Морозова, опираясь на локти и колени и принюхался к его дыханию. Опять море. Наглотался он там, что ли? Потом Миша медленно опустился на него, перенося вес с рук на грудь, живот и бедра. Морозов задышал тяжелее, ресницы затрепетали, но глаза остались закрытыми. Миша почувствовал, как по его бокам прошлись горячие ладони и лег окончательно, опуская голову на Морозовское плечо. Санек тем временем залез ему под футболку, хорошенько прощупал лопатки, щекотно провел пальцами по позвонкам и спустился ниже, забираясь под резинку трусов. Миша инстинктивно чуть приподнял зад, замирая от сладкой тревоги. Ну, понеслась. Его уже знобило от возбуждения, хотелось впитать в себя невыносимый жар, чужой запах, приникнуть кожей к коже и дышать одним воздухом. Он провел языком по шее Морозова, потом мягко засосал ее языком, невозможно соленую и терпкую. И даже вошел во вкус, но Морозов вдруг дернулся, ощутимо потянул его вниз, и они перевернулись, а Мишу прижало к матрасу, выбив из легких весь воздух. Он перестал думать и переживать о том, что будет завтра, вспомнит или нет Морозов его позорное поражение перед самим собой, или ему будет все равно. Мише все это было безразлично, потому что на мыслительные процессы его уже не хватало. Морозов добрался до его члена, обхватил, сжал, растер по головке большим пальцем, потом поднял руку к лицу, слизнув влагу. Пожаловался на сушняк и сунул ладонь Мише под нос, чтобы он сам послюнявился. У Миши закружилась голова от своего собственного запаха, но он послушно открыл рот, засосав языком указательный и средний пальцы, а потом зажмурился, когда Морозов приподнялся над ним, чтобы нащупать его зад. Миша вздрогнул и быстро посмотрел вниз, на свой член, прижатый к животу и толстый внушительный Морозовский елдак прямо за ним. Картинка, подсвеченная в сумерках подсознательной памятью, стала такой неестественно яркой, что все показалось нарисованным, но от этого вдруг пугающим. Мише опять стало страшно в последний момент, он подумал, что совсем не готов к этому, только не сейчас, когда пальцы больно проникают в него, пытаясь расслабить, а он только и думает, как бы повернуть все вспять. Но край пропасти, над которой он завис - вылетел из под ног, и обратного пути не было; Миша уперся ладонями во влажную грудь, уже готовый запаниковать, но его смяло под тяжестью навалившегося горячечного тела, растянуло и сдавило одновременно, не оставляя никаких шансов не то что сбежать, а хотя бы шевельнуться. Миша, к счастью не успел ни испугаться, ни подготовиться к боли, потому что Морозов над ним качнулся, вставил резко и глубоко, наполняя до предела ощущением абсолютной беспомощности перед своей дикой энергией. Миша сдался и перестал принадлежать себе: мышцы стали ватными, плавились и скользили, подчиняясь чужим желаниям. И, несмотря на сжигающую боль, он наслаждался своим унижением, его пронзило восторгом, переходящим в невыносимую судорогу. Он тут же кончил, обмякнув под мерно двигающейся железобетонной махиной по фамилии Морозов. И даже не запомнил потом, сколько все длилось, но очнулся, когда за плотными шторами во всю полыхало экваториальное солнце и тонкий лучик ослепительно бил ему в переносицу. Миша попробовал повернуть голову, чтобы избавиться от света, но оказалось, что он очень уютно зажат под обнимающей его тяжелой рукой вплотную прижатого сзади Морозова. Тот шумно выдохнул, шевельнулся и что-то влажно скользнуло между ягодиц, и Миша замер, когда понял, что все это время Морозов не вытаскивал из него член, сам он не вставал в ванну, и его зад до сих пор растянут. Миша напрягся, надеясь освободиться от Морозова до того, как тот проснется, но с ужасом почувствовал, как член в нем тоже шевельнулся. Он засуетился, по миллиметру отодвигая попу, но Морозовскому члену понадобилось гораздо меньше времени, чтобы снова наполнить его до распирающего предела, так что двигаться дальше не было никакого смысла. И Миша со стоном подался навстречу, насаживаясь острее, обнимающие его руки на мгновенье превратились в тиски, потом разжались, чтобы снова подхватить его под животом, прижать к груди, сдавить под кадыком, заглушая готовый вырваться крик, и гладить, щипать, сжимать, посылая волны огня. Миша вспомнил, как вчера мечтал об этом, представляя себя то на гребне огромной волны перед тем, как она обрушится и сомнет все на своем пути, то в центре урагана, вырывающего деревья с корнем, то краем грозовой тучи, готовой вот-вот разрядиться молнией, и понял, что все это были слишком жалкие сравнения рядом с тем, что он чувствовал на самом деле. И это было еще прекрасней. Морозов ушел в туалет молча, оставив его остывать кверху задом. Потом также бесшумно вернулся, оглядел комнату и принялся переносить тумбы между кроватями, собрал раскинутые вещи и прямо вместе с лежащим Мишкой стал передвигать свою кровать ближе к центру. Миша сел, не зная, что решить: то ли слезть и помочь, то ли пусть сам надрывается. - Ну вот, - отдышался Морозов, сдвинув обе кровати к центру. - А то я из-за тебя не выспался. - Из-за меня? - Да. Теперь будет достаточно места чтобы и тебе нормально спалось, и я не мучался полночи рядом с твоей голой задницей. - А. Ясно, - Миша хотел было напомнить про свои собственные неудобства, но вспомнил, что кроме себя в них винить некого. - А то на одной кровати тесно, а на двух - далеко. - Заключил Морозов и довольно потянулся. - Похмелье не мучает? - Нет, Михан, спасибо. - Не за что, - разочарованно выдохнул Мишка. - Ну как же... - Морозов улыбнулся, поднимаясь взглядом от его ног вдоль всего тела, пока они не встретились глазами, а Миша успел порозоветь. - Я вот даже подумал... - Ого? - Миш, давай договоримся? Мишка пожал плечами и промолчал. - Ты больше не ищешь себе приключений, а я... - Хорошо. - Ты не дослушал. - А что непонятного? Ты со мной спишь, и за это я сплю только с тобой, так? - Не совсем. Я тоже буду спать только с тобой. - А если встретишь кого-нибудь и влюбишься? - Зачем? - Не знаю, ты же нормальный парень, Санек, - напомнил Миша вчерашний разговор и опустил глаза. - И такой... любвеобильный. Постоянно влюбляешься. - Ну, от этого никто не застрахован. - Хорошо, - повторил Миша. - Давай так. Все равно недолго и осталось... - Я имел в виду не только здесь. - А как же?.. Ты же сам говорил... - Забудь. Остатки Мишиной гордости вопили о том, чтобы настоять на своем и избавить себя от будущих разочарований, сразу отшить Морозова, вернув ему свою порцию унижения, но все остальное в нем ликовало от счастья, и Миша малодушно заткнул гордость куда подальше. - Посмотрим, - выговорил он, чтобы не выглядеть слишком довольным, но вышло совсем невнятно. ~ ~ ~ ~ ~ Первое время, примерно часа два после того, как они с Морозовым вышли из номера, Миша чувствовал себя вполне счастливым и довольным жизнью. Хотя немного настораживало неожиданное внимание к ним персонала: каждый встречный горячий южный парень приветливо улыбался и махал руками, бармены здоровались, а на пляже при их появлении встрепенулись даже некоторые туристы. Пока Миша соображал, что к чему, Морозов всем лениво отвечал, по-королевски непринужденно поднимая ладонь и скромно улыбаясь, при этом не забывая то захватить для Мишки стакан с соком, то подать полотенце или крем или даже подвинуть шезлонг в тень. Миша чувствовал, что происходит явно что-то не то, но придраться было не к чему. Хотя с шезлонгом Морозов все же переборщил. Да еще когда Миша споткнулся, больно наступив босой пяткой на булыжник, подхватил его за локоть, при этом ощутимо поддержав под задом - это точно было лишним. Миша покраснел, мельком оглядывая возможных свидетелей трогательной заботы, потом, успокоившись, потребовал с Александра Сергеевича объяснения, и вообще: - Санек, еще раз тронешь меня на людях!.. Морозов, как раз протянувший руку, чтобы между делом погладить Мишкино бедро, удивленно поднял брови. - Ты кого, чурок этих стесняешься что ли? - Он все-таки опустил ладонь на острую Мишину коленку, надавливая для убедительности. - Расслабься, чего ты, - толкнул его обратно на лежак и залез сверху. - Морозов, это не смешно! Они и так все на тебя сегодня пялятся, прекрати! Нам тут еще три дня тусить! Миша пополз прочь, но Санек, смеясь, легко поймал его, и Миша в отчаянии дернулся в сторону, заваливая шезлонг на бок. Морозов, как ни в чем не бывало, поднялся и галантно протянул ему ладонь. Миша хмуро встал сам. - Ты еще в офисе вздумай мне двери открывать или кресла двигать, девчонки в миг засекут. Потом две недели косые взгляды ловить я не собираюсь! - Почему две недели? - вдруг спросил Морозов, до этого благодушно игнорируя Мишино возмущение. - Ну придется же отработать, чтоб трудовую отдали. - А. Но в твоем случае дольше. - С какой стати? Морозов плотоядно ухмыльнулся, давая Мише самому додумывать ожидающие его ужасы в случае самовольного ухода из агентства, но в этот момент подошел очередной счастливый от встречи араб с подносом и ни с того ни с сего угостил их мороженым в небольших дыньках. Миша вопросительно глянул на коллегу. Санек пожал плечами, облизывая ложку. - Праздник, наверно, какой-то. Миша про себя отметил, что кроме них, халявное праздничное морожение никому не подали, но промолчал. Потом потянулся, уже чуть более довольный жизнью, и с сомнением посмотрел на сверкающее море. В жару над кораллами никто не плавал, но густо намазанные кремами дети плескались на огороженной от рыбок мели. Он вспомнил страшилки про акул и на какое-то мгновение вдруг представил, что они есть на самом деле, поэтому никто сегодня не купается, а вчера наверняка кого-то съели! - Ты чего? - Спросил Морозов, поймав его задумчивый взгляд. - А вдруг это правда? - Богатая Мишина фантазия уже во всю рисовала кровавые подробности. - Вдруг тут акулы есть, и что тогда делать? - Бей в нос. Ну, если успеешь до того, как она начнет тебя трепать и тащить на глубину. У акул там нервные окончания, скорее всего от болевого шока она передумает тебя жрать. - О, спасибо, теперь мне намного спокойнее. - Правда? Да ладно, Миш, чушь это все. Нет тут акул. - Угу. - Зря не веришь! Вчера, правда, одна приплыла, но я на нее случайно упал с трамплина, и она сдохла. - Ясно, Санек, я понял. - Если боишься, иди в бассейн, - примирительно предложил Морозов. Миша едва не закатил глаза, но тут Саньку пришла новая гениальная идея, и он, не слушая возражений, потащил Мишу к пристани вместе с раздобытым непонятно откуда надувным матрасом. Когда они отплыли достаточно далеко от берега, Мишу даже разморило и припекло к пластику, и он не сразу сообразил, зачем Александр Сергеевич настойчиво стягивает с него плавки. Он сначала стал вяло отмахиваться, потом встрепенулся под коллегой, оглядываясь. Отплыли они уже далеко, но силуэты или непонятная суета на матрасе должны были быть заметными. - Морозов, твою ж мать! - Да ладно тебе, всем пофиг... - Тогда, может, прям на пляже и начнем? Там удобнее будет! - А я предлагал на пляже. Морозов заржал, а Миша едва не вскрикнул, когда ему довольно бесцеремонно раздвинули ягодицы, но под навалившейся тяжестью разморенное жарой тело совершенно не слушалось. А когда влажная соленая ладонь протиснулась ему под живот, пробираясь к члену, все стало казаться тягучим сном, в котором он вот-вот расплавится. Его укачало на плавных волнах, Морозов вставил слишком мягко, сжимая его в этом томном ритме, вокруг все сверкало и переливалось, и Мише тоже стало пофиг. Он вообще вдруг стал абсолютно уверен, что они растворились в бликах и стали невидимками, а даже если кто и разглядит - то просто на матрасе тесновато и они лежат один на другом и незаметно колыхаются на волнах... Морозов подтянул Мишины плавки, прежде чем скатиться с него в воду, а Миша еще какое-то время плыл по своему течению, не желая шевелиться. Потом с огромным трудом приподнял голову и разлепил глаза, но не сразу понял, что видит перед собой берег и причал. От неожиданного шока он слишком резко сел на матрасе и тут же оказался в прохладной воде. К счастью, на причале и в море никого не было, к полудню купались только самые рискованные идиоты, да и те обычно уходили потом обедать. Так что Миша кое-как пришел в себя, сделал вид, что не имеет к озабоченным извращенцам никакого отношения и закинул матрас на причал, а потом осмелел и вылез сам. И только тогда заметил с другой стороны причала раскинувшуюся на волнах полногрудую нимфу, с которой ни у него ни у Морозова не сложилось. Впрочем, он давно уже об этом не жалел. Миша решил окончательно справиться со смущением, залез на вышку, встал на край доски, и стал немного раскачиваться перед прыжком, перебарывая страх, но нимфа вдруг увидела его и вполне приветливо помахала ладонью. А потом что-то еще и крикнула, вроде про то, чтоб он не прыгал с вышки, а спустился пониже. Это было так убедительно, что Миша почему-то решил послушаться и сиганул с пристани, всплывая чуть поодаль. Девушка снова улеглась, раскинув руки, ловя качающие волны. - Привет, - Миша подплыл поближе. Он посмотрел в сторону моря, убедился, что отсюда ничего не могло быть видно и осмелел. Нимфа что-то неразборчиво блаженно промычала в ответ. Потом перевернулась, убирая с лица мокрые волосы. - Такое странное ощущение, - улыбаясь про себя, заметила она. Миша промолчал, соображая, насколько она пьяная или ему кажется, и она пояснила: - Плавать после секса. Вода такая щекотная... - Ох, не то слово, - тут же согласился Миша, под водой незаметно поправив врезавшиеся плавки. Она так пристально посмотрела в ответ, явно сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху, что Миша мгновенно покраснел. - А что с трамплином? - Поспешил он сменить тему. - Ничего. Но ты можешь навредить рыбкам, если прыгнешь с такой высоты в воду. Даже убить! - Серьезно? - Конечно. Вчера прямо на этом месте погибла акула. - Она хотела было снова улечься в колыбель волн, но вдруг встрепенулась и замахала руками. - Ой нет, это опять он! Миша поднял голову и заметил на самой вершине Александра Сергеевича, который тут же прыгнул и красиво ушел под воду, вытянувшись дугой. Через мгновенье Морозов появился совсем рядом с Мишей, донельзя довольный собой и прямо излучающий благодушие. Но нимфа его позитивный настрой не оценила, пробормотала что-то вроде "Убийца!" и выставив впереди соблазнительные буйки, поплыла прочь. - Я не пойму, - пожаловался Миша, глядя ей вслед, - это у меня сегодня с головой непорядок, или вы тут вчера что-то не то пили? - Да не переживай, - понимающе сказал Морозов, опуская огромную ладонь Мише на плечо, - просто она из "зеленых". А так нормальная телочка, вчера голышом тут плавала. От привычной тяжести на плече стало спокойней, и Миша непроизвольно прильнул к Морозову. - Зачем? - Чтоб быть ближе к природе. Их тут много вчера собралось, любителей. - А ты? - Я - что? - Морозов встряхнул со лба капли. Потом усмехнулся, поглаживая Мишу под водой. - Я не успел раздеться, когда все произошло. Понимаешь - я там наверху стоял, пил пиво, вокруг ночь, море, и вдруг кто-то как заорет! Меня аж подбросило, ну я и не удержался, даже сгруппироваться не успел - так жопой и бухнулся на эту акулу. Думал, копчик себе отобью, такая она, зараза, жестковатая оказалась. Миша окончательно понял, что они все сговорились и просто прикалываются, поэтому промолчал, ожидая продолжения бредового рассказа и про себя наслаждаясь от как будто совершенно обычных и между делом, но слишком интимных прикосновений. - Тут эти обезьяны набежали, как начали причитать, мол, я убил редкую рыбку, про штраф какой-то. А у этой рыбки зубы в несколько рядов, я им в ответ как зарядил, что работаю в рекламе, и про эту акулу сейчас полмира узнает. И казах этот твой тут как тут бегает вокруг, щелкает, пока они ее вытаскивали. Так что про штраф все сразу как-то забыли, стали очень вежливыми, притащили нормальной выпивки, а не это свое пойло, и мы с Гришей еще здорово посидели, пока он не вырубился. Но Мэри, видишь, не простила. Ну и хрен с ней. - Ага... - Миш-ша, да ты маньяк. - Что? Морозов слегка притопил его, неожиданно отлепив от себя, и Миша будто очнулся. - Обедать, говорю, пойдем. - Ты кроме еды и е..., - Миша начал бурчать про себя, но поскользнулся на ступеньках, - и секса ни о чем больше не думаешь. - А чем тут еще заниматься? Тупой животный отдых, Михан, твои же слова. Вот и наслаждайся, пока дают. В кои-то веки Мише нечего было ответить. Где-то на краю сознания мелькали беспокойные мысли по поводу скорого возвращения, но он как раз вошел во вкус этой презираемой овощной жизни и действительно наслаждался. Разве что оставшиеся дни, как на зло, стали пролетать с молниеносной скоростью, наполненные до предела местными развлечениями вроде поездок на "райские" острова или подводных лодок, дискотек и даже спа напоследок, где Морозова безуспешно попытались избавить от обгорелой чешуйчатости. В остальное время приходилось до упора предаваться животным радостям, и Мише даже казалось, что по возвращению он не то, что заниматься - думать ни о чем таком не сможет. Но он, как обычно, ошибался.