Упрямая

Люди часто говорили — только что-то потеряв можно узнать как много для тебя это значило. «Что имеем — не храним, потерявши — плачем», — вроде, так звучала известная всем поговорка? И тем не менее далеко не каждый понимал, что кроется за этими словами, которые пережевывались всеми кому не лень, словно дешёвый попкорн из забегаловки напротив. Сломалась микроволновка, которая в последнее время барахлила, а ты жалел денег на ремонт? Заняли единственное, как оказалось, место на парковке, когда ты решил объехать стоянку целиком в поисках лучшего? Сосед не поленился высадить ещё несколько клумб, а вернее, ты поленился сделать чуточку больше для сада, и теперь не твой газон назван лучшим по версии местной газеты? Как обидно! Как обидно, что ты потерял эти вещи, эти возможности! А ещё обиднее, что не ценил, вернее, не оценил по достоинству, когда надо было… Полная чушь. Эмма Свон в отличие от всех этих людей, легкомысленно бросающихся словами, смысл которых те едва понимали, не понаслышке знала, что такое терять по-настоящему. В сущности, она только появилась на свет, а уже этим занималась — теряла родителей, дом и хоть какую-то надежду на счастливое детство. Её жизнь никогда не была сладкой, как кленовый сироп, а если бы Эмму попросили сравнить ту с дорогой, то она бы описала петляющее разбитое шоссе, по которому не то что ехать — идти сложно. В какой-то момент всё наладилось. Эмма нашла родителей и сына, смогла устроить пусть и совсем не спокойную, но всё же довольно счастливую жизнь в Сторибруке. Эмма научилась быть не только дочерью, но и матерью, узнала столько важных вещей, которые, конечно, не могли залечить все детские раны, оставшиеся в душе, но хотя бы избавили её от чувства ненужности, от мысли, что она брошена. Эмма стала «спасительницей», помогла очень многим… Но этого было недостаточно. Она впервые чувствовала, что нужна кому-то, нужна целому городу, а потому думала о чём угодно, но только не о себе. Киллиан Джонс появился в её жизни в неподходящий момент. Очаровал нахальной усмешкой и этим дурацким крюком, который только добавлял ему шарма. Джонс спутал все её карты… Да что там! Применив своё дьявольское обаяние, перетасовал колоду так, что Эмма невольно вспомнила, каково это, когда от одного лишь присутствия мужчины тело бросает в приятную дрожь. Киллиан Джонс, абсолютно сексуальный мерзавец, доставил немало хлопот до того, как самоуверенно заявил, что хочет быть с ней и будет с ней. И это чувство… Эмма, как могла, старалась держать его под контролем. В конце концов, она слишком хорошо помнила, что было в прошлый раз, когда она влюбилась. И чем всё закончилось… К сожалению, Эмма Свон слишком много теряла, чтобы позволить себе роскошь приобрести постоянные отношения, пусть и с человеком, от которого без ума. Она старалась, очень старалась не давать им с Киллианом волю зайти дальше той черты, за которой начиналось пламя, адское пламя, что обязательно поглотило бы её, их, утянуло бы на дно пропасти, стоило сделать шаг. Она бы горела, сгорала и была бы так счастлива, что наверняка, наплевав на всё, отдалась бы во власть чувств и стала бы просто женщиной до одури влюблённой в своего мужчину. И это бы неизменно привело к тому, что она, помимо прочего, ещё и стала бы самой настоящей эгоисткой. А ведь «спасительница» не может позволить себе такую роскошь, верно? Да, так Эмма и думала, пока не случилось страшное. Сторибрук без злодеев — это как шарлотка без яблок: нечто совершенно невозможное. Но на этот раз всё было иначе. Кто-то наложил на Киллиана заклятье, пока они вдвоём прогуливались недалеко от леса. Похоже, метили точно в цель, а ещё знали, каков будет результат. Ведь когда Киллиан очнулся, он помнил всё. Он помнил всех. Но он совершенно не знал, кто такая Эмма Свон и почему она, обнимая его, плачет. *** — Я вернул Роджер, — заявил Крюк с порога, зайдя в кафе «У бабушки», и все обернулись. Вернее, все обернулись, посмотрели на Киллиана, невозмутимо взирающего на них, а затем синхронно скосили взгляды на Эмму. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. — И… что ты собираешься делать? — медленно поднялась Эмма, уже предчувствуя, что ответ ей не понравится. Зато она хотя бы теперь знала, где пропадал Киллиан последние пять дней — искал Роджер. — Мы отправляемся. Сегодня, — чуть нахмурившись, обратился Крюк прямо к ней. Очевидно, ему было неловко. Ведь несколько дней подряд Эмма и жители Сторибрука, как могли, пытались вернуть Джонсу утраченные воспоминания. Но ни подробные рассказы, ни уговоры, ни даже чёртовы «поцелуи истинной любви», против которых Киллиан, к слову, ничего не имел, — ничто не помогало. Он не помнил, кто она такая. Для него она была не более, чем одна из многих хорошеньких женщин, встречавшихся на его пиратском пути. И это разбивало Эмме сердце. — Послушай, Свон, — голос Крюка даже немного дрогнул. — Мне очень жаль, что я забыл, как славно мы коротали дни в этом странном городишке… — Ты любил её, придурок, — грубо сказал Лерой, исподлобья глядя на него. — Ради неё ты даже продал своё корыто. — Эй, приятель, следи за языком! — пригрозил крюком Джонс, сделав пару шагов к Лерою. Тот лишь хмыкнул и отхлебнул пиво, всё так же неприязненно смотря на него. Киллиан медленно вновь перевёл взгляд на Эмму и, проведя кончиком языка по губе, двинулся к ней. — В любом случае, куколка, я не могу здесь остаться, прости, — склонил голову на бок он. — Хотя обещаю, что не забуду ни один из тех дьявольски прекрасных поцелуев, которыми ты меня одарила. Знаешь, ведь благодаря им я убедился, что ты мне когда-то чертовски нравилась. Он подмигнул, а затем, усмехнувшись, направился к выходу. У Эммы защипало в носу. — Спасибо каждому из вас, что пытались мне помочь, — уже открыв дверь, обернулся Киллиан. — Но сейчас, думаю, этому городу и без меня хватает проблем, так что прощайте. Когда он ушёл, в кафе воцарилась такая тишина, что жужжание мухи и звук работающей кофемашины оглушали не хуже крика болельщиков на стадионе. — И что, так и будешь сидеть? — наконец нарушил молчание Лерой. — Отправляйся за ним, дорогуша! Нет сил смотреть на твою кислую физиономию. — Эмма, — поднялась Мэри-Маргарет, — Лерой прав: ты не должна сдаваться. Ты должна бороться за свою любовь! Она взяла её за руки и сочувственно посмотрела в глаза. — Это бесполезно, — покачала головой Эмма, изо всех сил сдерживаясь, чтобы вновь не начать плакать — слишком много слёз она выплакала уже. Гораздо больше, чем когда-либо. — К тому же надо найти того, кто наложил на Киллиана заклятье: город может быть в опасности… — Ты уже слишком многое сделала для нас и для этого города, — вышла вдова Лукас из-за прилавка. — Пора позаботиться и о себе, детка. Эмма замерла. Просто переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь найти хоть каплю сомнения в глазах, стараясь распознать ложь, которой не было. Все были уверены: она должна быть сейчас совершенно в другом месте. И впервые за долгое время Эмма позволила себе быть эгоисткой. Она решила отправиться вслед за Крюком, куда бы тот ни захотел. *** — Стойте! — отчаянно крикнула Эмма, мчась к причалу, с которого матросы уже отшвартовывались. — Эй, нет! Баба на судне — не к добру, — увидев её, ещё быстрее начал поднимать якорь один из них — самый коренастый, с золотом вместо нормальных зубов. — Собирайте трап! Сжав от злости кулаки, Эмма поднажала в беге, а затем решилась на отчаянный шаг: как следует разогнавшись, запрыгнула на трап уходящего «Роджера». Она бы непременно упала, если б в последний момент под аккомпанемент разочарованных криков кто-то не схватил её за руку. — Свон? — услышала она удивлённый голос. — Какого дьявола ты делаешь? Подняв глаза, Эмма увидела хмурое лицо Киллиана, который крепко держал её кисть, тем не менее, не давал двинуться вперёд. Эмма знала: стоит ему разжать руку, как она окажется за бортом. — Я отправлюсь с тобой, — самоуверенно заявила Эмма, посмотрев ему прямо в глаза. — Только позволь мне. Джонс усмехнулся. — Свон, а ты отчаянная, — произнёс он и провёл крюком по её щеке. — Неужели ты настолько без ума от меня, что готова провести дни, недели, а может, и месяцы в столь сомнительной компании? — Я не отчаянная — я упрямая, Джонс. И я готова на что угодно, лишь бы вправить тебе мозги, — отпарировала Эмма, увернувшись от крюка. — А теперь, может, дашь мне пройти? Киллиан оценивающе посмотрел на неё, а затем резко дернул на себя так, что она оказалась прижата к нему. Сердце Эммы пропустило удар, когда она ощутила горячее тело Киллиана. — Запомни, дорогая, я соглашаюсь только из-за твоего упрямства, — низко прошептал он ей на ухо так, что кожа тут же покрылась мурашками, — но предупреждаю: я за тебя не отвечаю. Ты здесь предоставлена самой себе, поняла? Эмма, отпрянув, ловко обошла его и спрыгнула на палубу. — Я могу за себя постоять, Джонс, — неприязненно произнесла она. — И, уверена, у меня получится вернуть тебе воспоминания о наших… О твоём прошлом. Матросы, присвистнув, заулюлюкали. — Капитан, вам не кажется, что девчонка чересчур самоуверенная? — небрежно кинул один из них, сплюнув прямо на пол. — Именно поэтому она и остаётся, — не сводя с Эммы насмешливого взгляда произнёс Крюк, а затем громко скомандовал: — Поднять паруса!