И снилось ворону, что был он лисом

      Не сговариваясь, мы с Саске заслонили собой сжавшуюся от страха Сакуру.       У нас очень, очень, очень большие проблемы.       Высокий нукенин сорвался с места и с неожиданной для такого огромного человека скоростью и проворством ринулся к нам — мы бросились врассыпную. Отскочив как можно дальше от друзей, я краем глаза заметил, как Саске не очень-то нежно толкнул Сакуру к себе за спину и приготовился отражать атаки молодого нукенина, пока сохранявшего дистанцию. Не давая мне времени глазеть по сторонам, мой противник напал снова — я нырнул под его огромное оружие, чем бы оно ни было, и попытался зацепить врага катаной, но он отскочил, после чего моментально перешёл в атаку. Забинтованная штуковина просвистела всего в паре сантиметров от меня — если б зацепила, точно переломала бы половину костей. Я отступил, улучил момент, сложил печати.       — Футон: Даитоппа!       Поток воздуха, намного мощнее, чем удавался мне прежде, обрушился на нукенина, однако тот спокойно, почти беспечно махнул своим оружием… и рассёк мою атаку словно бы пополам.       — Что за?.. — пробормотал я, замирая в боевой стойке, растерянный и напряжённый.       Нукенин оскалился. Затем последовала долгая череда выпадов — я сумел увернуться ото всех, кроме последнего. Нечто острое, безумно острое вспороло кожу на моём боку вместе с мясом. Боль пронзила всё тело, кровавая пелена застелила глаза, но я закусил губу, не позволяя вырваться стону, только зашипел и отбежал в сторону от врага. Нукенин внимательно посмотрел на меня.       — А ты боец, мальчик, — одобрительно проговорил он. — Хорошо держишься. Но, — он провёл рукой по своему оружию, из-под развязавшихся бинтов которого выглядывали большие и серые, похожие на рыбьи чешуи, на кончиках окрашенные моей кровью, — тебе не выстоять против Самехады — мощнейшего из Семи Мечей Тумана.       Я почти не слышал его, судорожно зажимая рану на боку. Меня трясло, но вовсе не из-за физических повреждений. Моя чакра практически полностью исчезла.       — Эта Самехада… — проговорил я, чувствуя, как тяжело становится шевелить языком, — поглощает чакру, верно?       Противник оскалился снова.       — Верно.       И вдруг внутри меня что-то толкнулось: сильно, зло, прямо с остервенением. Испуганный вздох вырвался прежде, чем я до конца осознал, что происходит.       Печать вот-вот сорвётся. Твою мать!..       Толчок повторился. Меня буквально сложило пополам, я рухнул на колени, ударившись о землю локтями. Этот бой уже проигран. Нужно найти в себе силы крикнуть Саске и Сакуре, чтобы бежали, бросили меня, спасались… Однако не то, что говорить, даже думать связанно не получалось. Перед глазами всё плыло, шумело в ушах, а я мог лишь тупо смотреть перед собой, силясь абстрагироваться от боли, употребляя последнюю оставшуюся чакру на интуитивные попытки подавить ту тварь, заставить её замолчать и прекратить брыкаться — безрезультатно.       Подняв свой меч, нукенин неспешно шагнул ко мне. Уже до крови впиваясь зубами в собственную губу, я судорожно схватил лежавшую рядом катану, вцепился в её рукоять, словно в спасительную соломинку. Как бы то ни было, живым меня эта сволочь не получит.       Нукенин резко занёс меч, готовясь обрушить его на меня, но неожиданно прямо перед ним вырос и принял удар на катану другой шиноби. Неужели у меня начались галлюцинации?.. Наверное, всё-таки нет; по крайней мере, нукенин тоже видел нового оппонента и, нахмурившись, отпрыгнул назад. Мой спаситель моментально ринулся в сторону — его длинный чёрный хвост скользнул по воздуху, — а на его место, заслонив меня, встали двое шиноби в форме спецотряда Конохи. Но я почти не видел их, лишь отмечал периферийным зрением: всё внимание моего готового погрузиться во тьму мозга сосредоточилось именно на первом появившемся союзнике, который теперь, после всего нескольких рукопашных атак, схватил светловолосого нукенина за горло, вдавил спиной в ствол огромного дерева.       Тварь попыталась вырваться снова. Не сдержавшись и тихо заскулив, я повалился на бок, так и не разжав руку с клинком, и провалился во мрак.

***

      — Изуна! Изуна!..       Знакомый голос раздавался словно бы издалека. Сознание постепенно возвращалось, окружающие звуки стали более различимы, и пришло осознание, что битва закончилась.       — Изуна! Очнись!..       С величайшим трудом я чуть приподнял веки. Оказалось, что я лежу на земле, а надо мной склонилась Сакура, потрёпанная, заплаканная.       — Изуна! — девчонка бросилась мне на шею так порывисто, что я всерьёз испугался за целостность своих костей.       — Эй, полегче, — проворчал я, пытаясь отстранить подругу. — Задушишь ведь.       — Прости, — пробормотала Сакура, быстро распрямляясь и утирая рукой слёзы. — Ты потерял сознание… Мы так испугались…       — Теперь всё в порядке, — я повернулся на голос: к нам подошла куноичи в форме спецотряда и маске. — Я подлечила тебя, а капитан подавил ту силу.       Я медленно, осторожно сел.       — Капитан?       Куноичи кивнула в сторону, где посреди поляны вместе с Саске стоял шиноби, первым пришедший мне на помощь. Белая с красным треугольником маска в виде морды животного, серый форменный жилет, татуировка АНБУ на обнажённом плече… Никогда не думал, что увижу его таким.       — Полежи ещё, — попыталась было остановить меня старшая куноичи, когда я попробовал встать.       Но я лишь отрицательно покачал головой и, опёршись на подставленную Сакурой руку, поднялся. Постояв несколько секунд, давая организму адаптироваться, я медленно побрёл к своим.       — Какого чёрта ты не ушёл из АНБУ? — судя по тону, Саске был бесконечно зол.       — Ради того, чтобы защитить клан, — терпеливо ответил его старший брат: словно втолковывал несмышлёнышу прописные истины. — Как капитан АНБУ я имею доступ к любой информации, что даёт мне возможность отслеживать…       — Лидер клана Учиха, глава полиции Конохи и капитан АНБУ одновременно — ты вообще в своём уме?! — Саске всё-таки сорвался на крик, порывисто сжав кулаки и подавшись вперёд. — А я-то гадал, почему ты ходишь вечно с таким видом, словно вот-вот концы отдашь!.. Да сними ты эту чёртову маску!       Негромко вздохнув, Итачи снял маску; он был бледен, казался бесконечно усталым, однако в его глазах сверкал Шаринган.       — Ксо, Итачи, почему ты всегда врёшь?! — не унимался Саске, сверля брата горячим взглядом, в котором смешались гнев, обида и боль. — Что, так трудно было рассказать?! Неужели ты думал, что мне приятно видеть, как ты мучаешься, и при этом не знать причины?!       — И, кстати, ещё лично от меня вопрос,— раздражённо проговорил я, не до конца пришедший в себя после случившегося. — Вы почему, зная правду, не сочли нужным мне рассказать, что я джинчурики? Если честно, мне сейчас было совсем не в кайф пытаться подавить этого хренова Лиса, не зная даже, как это делается. Или, может, вы с Третьим на пару хотели, чтобы я потерял контроль над биджу и разнёс пол-Конохи? Тогда извините, что не оправдал ваших ожиданий!       Молча выслушав мой страстный монолог, Итачи совершенно спокойно произнёс:       — Всё высказали? А теперь послушайте меня, вы оба: всё, что сделано, было для вашего блага, блага Конохи и клана. Можете ненавидеть меня за враньё, презирать, если угодно, но сейчас вы будете безоговорочно следовать всем моим приказам. Вы поняли: всем.       Он развернулся и чётким, размеренным шагом направился на противоположную сторону поляны, где под присмотром двух АНБУ сидел побитый и связанный молодой нукенин, в голос ругаясь и пытаясь справиться с верёвками. Глядя в спину Итачи, я ощутил укол совести: и в самом деле, какое я имею право орать на него? Этот шиноби всегда только и делал, что заботился о Саске и обо мне (хотя обо мне вовсе и не обязан был, между прочим), не спал сутками, трудился на трёх работах — всё ради нас, деревни и клана. По-хорошему, нам бы поблагодарить его, за то хотя бы, что он только что спас жизни всем нам троим…       Поджав губы, я покосился на Саске. Тот ответил мне взглядом, полным раскаяния: тоже понял, какие мы оба неблагодарные идиоты.       Последовав за Итачи, мы с другом встали по бокам от него и обратили взоры на пленника. Ещё минуту назад отчаянно пытавшийся вырваться, парень неожиданно замер, когда перед ним остановился глава клана Учиха. Взглянув на него снизу вверх с не совсем понятным выражением, блондин спросил:       — Как тебя зовут?       — Какое это имеет значение?       — Я… мне просто надо, да, — решительно ответил парень. — Ты из клана Учиха, это понятно, но как зовут-то тебя?       Миг Итачи пристально рассматривал недавнего врага, а затем всё-таки ответил:       — Итачи. Твоё имя?       — Дейдара, — нукенин продолжал смотреть ему в глаза: то ли бесстрашный, то ли просто глупый.       — На кого ты работаешь?       — На одного очень влиятельного и серьёзного парня с крайне страшными глазами, — с кривой усмешкой ответил Дейдара.       — И кто же он?       — Честно? Хрен его знает. Он мне как-то не представлялся.       — Не лги мне, — ледяным тоном потребовал Итачи.       — А я и не лгу, — отозвался Дейдара, по-прежнему не отводя взгляда — нет, ну точно больной! — И ты это видишь, мм.       Итачи чуть приметно нахмурился, однако новый вопрос задал всё так же холодно и ровно:       — Вы с товарищем здесь вдвоём или есть ещё кто-то?       В голубых глазах нукенина мелькнуло что-то — и он резко отвернулся с гордым и независимым, насколько позволяли верёвки, видом.       — Больше ничего не скажу, да. Хоть режь, хоть пытай, хоть гендзюцу своими опять в моей голове ковыряйся — не скажу.       — Капитан, — обратился к Итачи один из АНБУ, стороживших пленника. — У нас мало времени. Наша помощь может потребоваться в других местах.       — Верно, — согласился Итачи. — Готовьтесь к отправлению. Саске, Изуна-кун, вы идёте с нами; предупредите Сакуру.       — Да, брат, — покладисто кивнул желавший загладить вину Саске и отошёл к подруге.       Последовав было за ним, я на полпути остановился. Итачи медленно извлёк из ножен катану: клинок далеко не новый, но всё ещё в превосходном состоянии. Услышав звук обнажаемой стали, Дейдара вновь повернулся к нему, поднял голову. Удивительно: на лице парня не было страха — лишь недовольство, разочарование (в себе, судя по всему), но вместе с тем гордость, нежелание унижаться до вымаливания у врага собственной жизни. Дейдара вовсе не казался жалким проигравшим — скорее воином, принимающим поражение от противника, которого объективно не мог победить.       Глядя на него, я непроизвольно задумался: а как выглядел сам, когда Тобирама нанёс мне тот удар? На самом деле, я довольно плохо помню тот момент. Помню собственную самоуверенность, гордость тем, что без проблем могу видеть атаку в тумане; помню просвистевшие мимо кунаи, на одном из которых слишком поздно заметил печать Хирайшина; помню боль, мелькнувшее передо мной лицо Тобирамы с выражением мрачного удовлетворения, а затем… Вроде как Мадара подхватил меня, не давая упасть, что-то говорил Хаширама, а я нёс напыщенную чушь, истекая кровью, буквально повиснув на брате… Выглядел, наверное, тогда, как последний идиот; ксо, неужели я действительно так опозорился напоследок перед своим лучшим противником?..       Итачи приставил острие катаны к груди нукенина, ровно напротив сердца, однако продолжать отчего-то не спешил. С полминуты он молча разглядывал лицо Дейдары, отвечавшего ему решительным, почти что вызывающим взглядом.       — Коджи, Сетоши, — подчинённые, отошедшие было, повернулись к нему, — доставьте пленного в штаб и передайте Ибики-сану лично в руки. Учтите, что Дейдара использует техники, базирующиеся на Дотоне, так что в случае необходимости обезвреживайте элементом Молнии.       — Но, капитан, — неуверенно произнёс один из АНБУ, — возможно, нам всё же стоит не тратить на это время и начать преследование сбежавшего противника? Всё-таки это Хошигаки Кисаме, очень опасный тип.       — Ваша задача сейчас — доставить пленника в штаб, — безапелляционным тоном произнёс Итачи. — Я и Югао позаботимся о сохранности джинчурики. Хошигаки Кисаме возьмут на себя другие находящиеся в лесу команды.       — Есть, капитан, — понимая, что спорить с ним совершенно бесполезно, АНБУ подошли к отступнику, поставили его на ноги и повели прочь. Проводив их взглядом, Итачи вернулся к остальным.       — Почему? — тихо спросил я, когда он подошёл ближе.       Но Итачи только покачал головой: у него не было то ли времени, то ли желания что-либо объяснять. Махнув рукой, подзывая к себе всю нашу команду, он заговорил:       — Послушайте меня и не перебивайте, поясню я всё лишь один раз. В данный момент в Конохе идёт бой наших шиноби с ниндзя Травы, Звука и Водопада, а также людьми без опознавательных знаков, напавшими на деревню. Их мотивы и цели до сих пор неясны, равно как и то, кто за этим стоит, однако мы с самого начала предположили, что атаке может подвергнуться джинчурики, поэтому и искали вас. Исходя из того, кем оказались атаковавшие вас шиноби, дела обстоят даже хуже, чем предполагалось изначально. Неизвестно, есть ли поблизости ещё нукенины S-ранга, однако я полагаю, что есть. В связи с этим нам необходимо доставить вас в башню в центре полигона как наиболее безопасное на данный момент место поблизости, а также укрыть там по возможности больше проходящих экзамен генинов — их поиск в данный момент ведут экзаменаторы. Вопросы?       — Никаких, — ответил Саске. Я помотал головой, переваривая новую информацию. Сакура молчала и выглядела откровенно напуганной.       Итачи повернулся к куноичи из АНБУ.       — Я пойду впереди, седьмая команда в центре, Югао, ты замыкающая.       — Поняла, — лаконично отозвалась она.       — Тогда выступаем.       Мы сорвались с мест и побежали через Лес Смерти. Где-то в отдалении раздавался шум битвы, но далеко. Я старался не думать о том, кто может там сражаться — и вместе с тем искренне надеялся, что среди них нет знакомых. Я непроизвольно стиснул кулаки. Где-то там, в этом лесу, находится Хината, наверняка жутко напуганная и выбитая из колеи происходящим; Ино, нервно орущая на товарищей по команде, пытаясь таким образом не выдать, как ей на самом деле страшно; Киба и Шино, Шикамару и Чоджи, ребята из команды Гая, даже эти песчаники…       Моё сердце рухнуло в пятки.       — Итачи-сан! — я быстро догнал лидера отряда и побежал за его спиной. — Я знаю, на кого ещё может быть направлен удар.       — На кого? — не оборачиваясь, уточнил он.       — На джинчурики из Суны.       — Подробнее о нём, — Итачи говорил коротко и ровно, но я ощущал его беспокойство.       — Собаку но Гаара, моего возраста, невысокий, иероглиф «Любовь» на лбу, за спиной носит тыкву-горлянку с песком, с помощью которого он осуществляет свои техники, — отрапортовал я.       — Ты уверен, что этот мальчик действительно джинчурики?       — Абсолютно.       Ненадолго Итачи задумался.       — Стоп, — скомандовал он, останавливаясь на толстой ветке. — Изуна-кун говорит, что в данный момент в Лесу Смерти находится ещё один джинчурики. Югао, ты можешь найти его?       — Я попробую, — кивнула она и сосредоточилась. — В полутора километрах отсюда находится источник очень сильной чакры… Три источника, если быть точнее.       — Похоже, команд всё-таки было две, — очень тихо проговорил Итачи, обращаясь явно больше к себе самому. — Поблизости есть кто-нибудь из отряда? — спросил он уже громче.       — Никого, — покачала головой Югао. — Большая часть АНБУ сражается на другом краю полигона.       Было видно, что в Итачи идёт борьба; в конце концов, он решил:       — Мы подойдём ближе и посмотрим, однако без острой необходимости вмешиваться не будем.       Мы все согласно кивнули и побежали в указанном Югао направлении. Если честно, не знаю, почему я вдруг вспомнил о Гааре. Какое мне до него, по сути, дело? Неужто это совесть взыграла, проснулось желание помочь «товарищу по несчастью»? А ведь, в отличие от Мадары, у меня никогда не было тяги помогать посторонним, не принадлежащим к клану Учиха людям. Рикудо великий, что-то странное со мной творится, даже бояться начинаю!       Цели своей мы достигли буквально несколько минут спустя и, затаившись среди ветвей, оценили положение дел. Стоит признать, что положение было более, чем хреновое: придурок-кукловод отдыхал в сторонке на пару со своей марионеткой, а воинственная блондинка, вооружившись веером, самоотверженно пыталась дружка прикрывать, однако чакра её и силы уже почти подошли к концу. Что же касается Гаары… что ж, ещё немного — и он, похоже, окончательно потеряет контроль над биджу. Уже теперь по всей поляне метались волны песка, снося на своём пути всё и вся, однако двоих нукенинов в уже знакомых нам чёрных плащах это явно забавляло — по крайней мере, одного из них.       — Какой интересный экземпляр попался! — радостно вещал бледный, как смерть, брюнет со странными фиолетовыми татуировками вокруг глаз. — Фантастический материал, согласись, Сасори.       — Когда извлечение будет завершено, тело моё, — флегматично проинформировал в ответ его спутник. — И это не обсуждается.       — Вы не получите Гаару! — ого, оказывается, эта девчонка (Темари, вроде бы) ещё в состоянии так громко и угрожающе кричать, хотя на ногах еле стоит.       — Убью, — вдруг проговорил Гаара, поднимая на противников совершенно безумные глаза. — Всех! Всех убью! Всех, всех, всех!.. — и он зашёлся ненормальным смехом.       Я непроизвольно потянулся к катане. Чёрт, от этого парня действительно в дрожь бросает. Я покосился на Итачи, ожидая решения.       — Мы вмешаемся, — очень тихо сообщил он. — Я отвлеку нукенинов и подавлю при помощи Шарингана воздействие биджу на джинчурики. Команда семь, каждый из вас берёт на себя по шиноби Песка — и сразу отступайте. Югао возглавит отряд, а я прикрою отход. Никаких возражений, — резко перебил он хотевшего было высказать своё мнение брата. — Начинаем по сигналу.       На поляне тем временем нукенины отскочили подальше от совсем разбушевавшегося джинчурики, а Темари оттащила за какое-то дерево уже начавшего потихоньку приходить в себя Канкуро. Не отрывая взгляда от происходящего, выжидая момент для атаки, Итачи медленно поднял руку; из его правого глаза по щеке скатилась кровь. Я знаю, что сейчас будет.       Мощное чёрное пламя вступило в схватку с волнами песка, но вместе с тем метнулось и к настоящим противникам. Темноволосый нукенин с шипением ринулся прочь, а вот его напарник заслонился марионеткой и только после этого отпрыгнул. Хотя оба и остались целы, внимание врагов было отвлечено.       — Вперёд.       Даже не взглянув друг на друга, мы с товарищами рассредоточились каждый к своему новому подопечному: Сакура к Темари, Саске к Канкуро, а я последовал за Итачи, в мгновение ока очутившимся перед Гаарой. Не давая ему опомниться, Итачи поймал взгляд джинчурики — Мангекё сверкнул ярче, и парень резко прекратил буянить; его лицо расслабилось, сделалось потерянным и сонным, и Гаара обмяк — я вовремя успел его подхватить.       — Не медли, — коротко приказал Итачи, разворачиваясь к уже оправившимся от неожиданной атаки нукенинам, гася чёрное пламя.       Отрывисто кивнув, я побежал к кромке леса, где меня уже ждали товарищи, чувствуя, как бешено стучит сердце от чистейшего восторга. Аматерасу было исполнено просто великолепно, идеально, я бы даже сказал! А затем ещё и буквально пару секунд спустя подчинение биджу… Итачи и в самом деле невероятно талантливый и сильный шиноби. Горжусь им! Уверен, он бы и Мадаре понравился, если бы они имели возможность познакомиться.       Только наш самопровозглашённый спасательный отряд приготовился отступить, как вдруг на поле боя подоспели ещё трое шиноби: двое АНБУ и тот, кого увидеть здесь все ожидали в последнюю очередь.       — Надо же, и вы здесь, — прошипел темноволосый отступник, щуря янтарные глаза, — Сарутоби-сенсей.       — Орочимару, — негромко проговорил Третий Хокаге, облачённый на этот раз не в свою обычную мантию, но в лёгкую чёрную броню.       — Сегодняшний день богат на приятные встречи, — усмехнулся нукенин и покосился на Итачи, спокойно и внимательно следившего при помощи Шарингана за его движениями. — Только я пришёл в восторг от лицезрения во всей красе юного главы клана Учиха, появляетесь вы, дорогой учитель, убить которого я так хочу.       — Я в этом не участвую, — произнёс Сасори всё так же бесстрастно. — Старик не наша цель, так что разбирайся сам, — и он самым бессовестным образом развернулся и побежал прочь.       Итачи сорвался было с места, намереваясь последовать за врагом, однако голос Хокаге его остановил:       — Итачи, оставь. Ты сейчас больше нужен этим детям, — Третий посмотрел в нашу сторону. — Отведи их в башню и убедись, что с ними всё будет в порядке.       — Как прикажете, Хокаге-сама, — если Итачи и был недоволен заданием, вида не подал.       Третий кивнул сопровождавшим его АНБУ с каким-то значением — и те моментально растворились, наверняка поспешив в другое место. Хокаге вновь повернулся к своему бывшему ученику, с самоуверенной улыбкой наблюдавшему за происходящим.       — Тобой я займусь сам, Орочимару. Нам никто не помешает.       — Никто не помешает мне убить тебя, старик!..       — За мной, — скомандовал Итачи, неожиданно возникнув рядом.       Закинув руку всё ещё бессознательного Гаары себе на плечо и придержав парня за талию, я вместе с остальными последовал за капитаном, спешившим прочь от места, где в скором времени разразится нешуточная битва.       — Гаара в порядке? — сбоку от меня пристроилась Темари, способная, на радость Сакуре, самостоятельно двигать ногами.       — Да, с ним всё нормально. Он скоро придёт в себя.       — Дай, я его понесу, — резковато потребовала девушка и даже протянула руку, но я увернулся.       — Сам справлюсь, — бросил я, мысленно же пытаясь понять, зачем это сказал. Вот чем не проще сгрузить лишний вес на неё? Ан нет, опять эта дурацкая не то совесть, не то сострадание, не то ещё Рикудо знает что.       Дальше мы бежали в тяжёлом молчании. Шиноби Суны были напряжены особенно, явно не понимая, с чего это вдруг мы им помогаем. И Темари, и наконец очнувшийся окончательно Канкуро косились на нас (в особенности, на капитана) крайне подозрительно, а вот Гаара продолжал блаженно дремать: видимо, техника Итачи неплохо его пришибла. Впрочем, я не знаю, сколько сам провалялся без сознания, когда Итачи подавлял моего «внутреннего зверя».       Звуки битвы неслись нам вслед, но никто не смел обернуться. Мы отошли уже километра на два от поляны, как вдруг я резко замер на месте, от шока чуть не уронив с плеча Гаару. Товарищи тоже прекратили движение, обернулись, стали спрашивать что-то: сначала раздражённо, затем взволнованно — но я не слышал ни единого слова. В тот момент я мог лишь чувствовать.       Чувствовать чакру Сенджу Тобирамы.