КНИГА ЛИНО

Едва заметно подавшись в седле чуть назад, Майтимо осторожно приостановил коня. Снега навалило уже по колено. Мягкого, пушистого, рыхлого, как хорошо взбитый птичий пух. Пробираться в таком приходилось так, словно ты оседлал не лошадь, а дикого лесного лося. Не рысь, а прямо гон какой-то, честное слово! Крупный зверь проваливается в эту белую подушку, как в зыбучий песок, и мощно выталкивает себя наверх, высоко поднимая ноги. Обычно он движется куда ровнее, но тут по-другому нельзя – загрязнешь… А рваться вперед не хотелось. Хотелось наслаждаться окружающей красотой. Смотреть на побеленные зимним убранством деревья, ловить падающие на лицо белые хлопья, отфыркиваться понемногу от невесомой мелкой зимней крупы, дышать окружающим спокойствием полной грудью и отдыхать, отдыхать, отдыхать. Дома Нэльофинвэ не знал таких зим. Даже те, что приходили в Форменос, были совсем другими. Теплыми, малоснежными… Нет, тогда они, конечно, казались роскошными. Настоящим северным испытанием, бодрящим поутру чистейшей снежной свежестью. Зовущей дурачиться до упаду, играть в снежки или лепить из устилавшего землю белого покрывала узоры, фигуры или здания любой степени сложности. Какой только зауми они тогда не придумывали! Как все вместе, так и поодиночке. Даже отец не мог удержаться от того, чтобы некоторые из их недолговечных творений искренне похвалить. И только поднявшись сильно выше в горы можно было ощутить разницу с зимой настоящей. Сухой, морозной, пушащейся, как осторожный лесной кот. Так похожей, как выяснилось, на северные зимы Эндорэ, ежегодно бросающие вызов всему вокруг. Многоснежные, холодные, опасные и прекрасные одновременно. В этот день холода, правда, не ощущалось. Только свежесть. И чистота… Особенная, как будто добавляющая воздуху прозрачности, которой ему вдруг так не хватает в иные, более теплые, времена года… Куда не кинешь взгляд, вокруг – белизна и обилие яркого солнечного света. Сугробы на земле мягкие, ровные, разреженные кое-где едва заметными разно-серыми тенями. Зато на ветках деревьев и кустов – настоящие скульптуры. Да сами стволы и ветки – как будто тушью нарисованы. И ели с пихтами – как шатры. Из темной зелени и белого снега. Хочется остановиться. Замереть. Закрыть глаза и дышать. Слушать тишину, мечтать о редких зимних звуках, самой сокровенной глубиной фэа пить ту радость и красоту, что тебя окружает, и знать, что помнить этот миг ты будешь еще много-много дней. И ни мгновения не думать о том, что управлять конем приходится учиться совсем по-новому. Корпусом, не рукой… Рука теперь нужна для другого… Конь, кстати, хорош. Высокий серебристо-вороной, только статью похожий на того, гнедого, что вот уже несколько десятков солнечных лет носит на своей спине Финакано. Летом – темно-шоколадный, в эти снежные дни он удивительно созвучен окружавшей их зиме. Иссиня-черный корпусом с кремово-белыми гривой и хвостом. Такой же, в сущности, как и окружавший его лес. Сильный, как взрастившие этот лес северные камни. Мягкий и дерзкий одновременно, как тот дружеско-братский союз, что когда-то дал ему жизнь… Ведь, кто знает, родился бы этот зверь на свет, если бы его отец не встретил в Эред-Ветринских табунах вороно-чалую кобылицу. А ведь не встретил бы… Какие в Форменосе табуны?!... Им юг нужен, трава, пастбища… А не вереск с дроком, которым, словно полудикие пони, перебивались кони тех, кто ушел на север. Отданный же на Митримской пустоши хозяйскому другу, благородный конь дал жизнь прекраснейшим из жеребят. Один из которых, тоже, как дар, вернулся теперь под седло старшего из Феанариони. И Майтимо не мог втайне не улыбаться, когда видел своего нового четвероногого помошника или хотя бы мельком думал о нем. Молчаливый, уверенно-спокойный привет от того, с кем даже увидеться теперь – большая редкость. Всегда оказывающийся рядом, смело идущий на то, чтобы в чем-то помочь… Чего и просить у судьбы, если не такого вот дара??? Разве что дома… Дома, что впервые в жизни Майтимо строил сам. От поиска места до составления чертежей. От выбора камня до обтесывания бревен для строительных лесов. От эскизов убранства до шкур, что сам стелил на подогретые системой воздушных труб каменные полы. Недостроенный, постепенно укреплявшийся, Химринг потихоньку рос за спиной своего создателя. Там, где началась сегодня его легкая утренняя дорога – на скалистых склонах огромного, возвышавшегося над равнинными окрестностями холма. Величественный замок высокой стеной опоясывал широкую платформу на плече горы почти у самой ее вершины. Длинным треугольником крепостных стен он мощно скатывался по неровным уступам западного склона к последнему из созданных не эльфами оборонительных рубежей – очень небезопасному гребню, украшавшему едва ли не треть подъема с той стороны. И лишь с этой осени начал прирастать двумя выносными башнями, рано или поздно призванными встать как раз у самого конца гребня, в качестве основы для первых крепостных ворот… Суровая северная крепость. Ничуть не похожая на резной деревянный дом, каковым мнилось «нечто свое» в далеком детстве. Когда в ночной тишине или в дальних одиночных прогулках старший Феанарион пытался представить себе то, как будет жить, когда совсем-совсем вырастет и заведет собственную семью. Почти ничего от старого Тирионского дома отца. Но… Эндорэ – не Аман. Если и настанут тут времена, когда на границах Ард-Гален можно будет строить резные деревянные хоромы, то случится это еще не скоро. А пока есть смысл найти в себе силы всей душой полюбить это… серое, каменное… Надежное, как огромный старый валун, и созвучное создававшим его нолдор, как послушный руке всадника боевой скакун. Все изящество и искусство которого, как шум моря в морской раковине, спрятано внутри, а не выставлено напоказ снаружи. И он полюбил его. Свое первое взрослое творение в этом новом для себя мире. Которое создавал, как сложнейшую из скульптур. Неспешно, медленно, неотступно. Словно детали лица лепил у не до конца представленного себе портрета. Еще не зная, каким именно это творение будет, когда труд создающих его окажется наконец завершен. И какая судьба ждет этот дом через годы, века или тысячелетия. Обернувшись назад на очередной лесной прогалине, Майтимо мельком увидел далеко позади серое пятно на белом склоне горы. Обрамленное лазурью небес и освещенное яркими лучами солнца. Двинул пяткой коня, коленом направил его с основной дороги на раннеутренний кабаний след, углублявшийся в чащобу, и не без тайного удовольствия подумал о том, что раньше самого начала сумерек он из окружавшей его лесной сказки не вылезет ни за что.