КНИГА ЛИНО

Резким движением освободив придавленную к порогу промерзшую медвежью шкуру, Рат уверенно шагнул вниз по грубым подобиям ступеней, выдолбленным в толстой еловой колоде. Тяжелый дымный полумрак едва разрежали притухшие языки пламени чуть заметно горящего очага, по стенам плясали знакомые тени. Испуганно вскрикнув, возившаяся с чем-то у стены девушка-андэ попыталась было незаметно выскользнуть за дверь. Невысокая, темноволосая, она совсем недавно появилась в доме, придя на смену уведенной в соседний поселок матери Элка, и отчаянно боялась Рата, подобно тому, как лань боится бродящего в темноте молодого волка. Судьбу подобных ей девушке объяснять не пришлось, но, пока эта часть жизни поселка ирчи обходила квэндэ стороной, она всеми силами старалась продлить это время как можно дольше. Однако на этот раз ускользнуть совсем уж незамеченной ей не удалось. - Займись ими, - последовал короткий приказ, и Рат по-хозяйски швырнул связку принесенных из леса птиц в высокую грубо сплетенную корзину, одиноко стоявшую у двери в самом темном углу. В холмах властвовала самая настоящая стужа, он замерз и думал сейчас только о желанном тепле очага, вопреки множеству отцовских насмешек не обращая на новую андэ ни малейшего внимания. Но, едва только он протянул руки к тихонько потрескивавшим углям, глухой голос, донесшийся от дальней стены землянки, напомнил ему о том, что молодой ирчи здесь не один. - Тхарганат, - тихо приветствовала его мать и привычно завозилась у висящей рядом с ней колыбели, чтобы обиженно захныкавшая дочка не слишком помешала брату. Серые глаза Рата слегка потеплели, а губы тронула едва заметная гордая усмешка. Так приветствуют не мальчишку – равного отцу охотника, кормильца семьи, вполне уже достойного зажить своим домом. - Где отец? - спокойно спросил он через минуту, когда лицо и руки уже горели долгожданным теплом. - Ушел, - коротко прозвучало в ответ. - А Элк? Вместо ответа орчанка лишь раздраженно указала сыну на отгороженную от двери лежанку, тотчас же снова взявшись за подвешенную к прочной жердине меховую люльку. Ее не очень-то радовало признание, дарованное хозяином дома болезненному и никчемному мальчишке, и Рат знал – большего он от нее о сводном брате не узнает. Однако сам он к Элку относился иначе. Решения отца было для него вполне достаточно, а потому, уверенно убрав от лица тяжелые плети кос, собиравшие пряди густых волос над висками, молодой ирчи бесшумно подошел к спящему андэр и осторожно присел на разнородный ворох шкур, неровно укрывавших земляной приступок их с братом лежанки. Мальчик действительно спал. Устало разметавшись на залежалых шкурах, он дышал довольно тяжело, а его едва заметное в темноте бледное лицо горело яркими пятнами румянца. Сначала Рат подумал было, что это – следствие жара горящего очага, но, коснувшись руки спящего, тут же отдернул пальцы. Кисть Элка была горяча, как огонь. Он снова был болен и путался в тенетах недуга, причины которого никто в поселке не понимал. - Свари трав... живо, - не на шутку встревоженный, Рат поспешно обернулся к андэ. О шамане в такую погоду нечего было и думать... Хорошее отношение к Элку являлось единственной нитью, хоть как-то роднившей их. Ведь Рат, как ни странно, был очень внимателен к брату, а тот, в свою очередь, не раз и не два скрашивал для девушки тяжелые дни неволи и, будучи лишь ненамного младше самой андэ, вполне мог считаться ее другом. Дважды повторять приказание не пришлось. Встревоженная куда больше Рата, она поспешно взялась хлопотать у очага, однако, когда настой был готов, Элк уже успел начать задыхаться. Мечась по лежанке, он неизбежно срывал любую холодную тряпицу, которой старший брат тщетно пытался остудить его руки и лоб. - Мама... Мама... Почему они такие яркие? - то и дело тихонько шептал он, непроизвольно прикрывая рукой и без того закрытые глаза. - Мама... ...Однако в тот момент, когда Рат принял-таки из рук андэ долгожданный напиток, голос Элка внезапно изменился. Он стал спокойнее и как будто заметно взрослее – как всегда в таких случаях, от простой горячки болезнь явно переходила в самую необъяснимую свою колею. - Elini...- удивленно, но вполне отчетливо произнес он, а затем осторожно добавил, как будто обращаясь к кому-то невидимому, находящемуся рядом. - ("Они зовут - я слышу... Прости")...- тихий шепот его на мгновение затих, а затем, отчаянно крикнув: «LA-a-a!» ("Нет!"), мальчик болезненно забился в руках брата, изо всех сил пытаясь вырваться на свободу, к ужасу Рата, похоже, не только из его рук. - Духи уводят его, - негромко произнес он, за неимением лучшего собеседника обращаясь к андэ. - Попробуй напоить... не бойся – я удержу. И, перебарывая страх, Рат как можно крепче прижал к лежанке руки братишки, невероятным образом пытаясь удержать в ладонях еще и его голову. Пил Элк жадно, не прерываясь ни на мгновение для того, чтобы перевести дух, и напиток, без сомнения, помог хотя бы тем, что мечущийся в забытьи андэр получил хоть какую-то точку опоры в реальном мире. Отчаянно цепляясь за даваемые братом плошки, как утопающий за соломинку, Элк несколько раз даже открыл глаза, а затем лихорадка спала, и младший сын Гхарта наконец спокойно заснул, в который раз убеждая тех, кто рядом, что беда снова прошла стороной.