КНИГА ЛИНО

Осторожно сминая чуткими ступнями высокие стебли сухой осенней травы, Лэнвэ одним из первых ступил под своды новых, едва знакомых ему по словам разведчиков лесов. Он первым заговорил тогда о Необратимости Рубежа, он первым сказал Эльвэ: «Я остаюсь», и теперь именно он взял на себя ответственность за народ, остановившийся когда-то на берегах Великой реки… На редкость высокого роста, русоволосый и голубоглазый, еще на Озере он прекрасно освоил эту нелегкую науку – выживать. И, хоть и чужд был этот гордый, спокойный квэндо открытой борьбы, именно он сейчас, возможно, лучше всех других своих спутников знал – в здешних лесах его народу, скорее всего, будет нелегко. Ибо, в отличие от Куйвиэнэн, здесь совсем не было ощущения хранимости принимавших квэнди земель, а в отличие от Андуина, не чувствовалось постоянного присутствия Владыки Вод… Под здешними хмурыми сводами нандор будут одни. Предоставленные сами себе. Тщетно силящиеся забыть тех, кто ушел, и неотступно помнящие о тех, кто остался. Однако, похоже, именно эту землю им предстоит полюбить, сделав родиной своих не рожденных еще детей, и взгляд Лэнвэ невольно обратился к молчаливо следующей за ним Тайриэль. Длинное серое платье с изящной, как песня, вышивкой, тяжелые косы, блестящими ручьями сбегавшие с хрупких, совсем еще юных плеч до самых колен… Их малыш как раз должен будет появиться грядущей весной, и именно этой земле окажется суждено стать его родным домом. Впрочем, уже сейчас многие квэнди слышали, что музыка здешних лесов на удивление близка их сердцам. Она пела им еле слышным гомоном ручьев, тихим шуршанием листвы, пряным запахом старой еловой хвои, редкими голосами птиц, тихой поступью чуткого зверя. Едва заметно, но настолько очевидно, словно сама Йаванна так и не ушла никуда со здешних тенистых полян, то и дело тревожа краями одежд растущие здесь цветы и травы. И Альдарон молча шел рука об руку с нею. Что-то очень тонкое, почти неприметное неуловимо напоминало пришедшим Озеро. Тот же лес, те же звери, те же редкие серые валуны, укрытые толстым пологом пушистых мхов, те же огромные листья разлапистого папоротника, те же элени, неотступно мерцавшие над головой… Только не слышно было горестного плача чаек, с таким упоением круживших над мрачными стенами высоких прибрежных скал. И смелые белые птицы, и широкие водные просторы остались там – позади, у берегов Куйвиэнэн и Андуина. А здесь повсюду царили лишь гигантские темные стволы да говорливые зеленые кроны, еще не обретшие таинственной осенней пестроты. Здесь тяжелой затхлостью дышали южные болота, и не из каждого ручья безопасно было брать воду, и много где подстерегали неосторожного путника коварные сети, искусно сплетенные огромными черными, как смоль, злобными пауками, чьи тусклые глаза то и дело бесстрастно мерцали в пугающей туманом темноте… Однако, благополучно миновав неприветливую южную часть будущих своих земель, нандор пришли, наконец, в край открытых лесных полян и обширных дубрав, лишь изредка разреженных тисом, туей, буком и елью. Здесь и зажгли они яркое пламя настоящих, не бивачных, костров и звонким смехом наполнили каждую тропку чуть мрачноватого доныне древнего бора, впервые разбуженного кем-то от долгого волшебного сна. Немногим позже гулким эхом отдался под высокими кронами редкий стук немногочисленных топоров и к наступлению зимы на прихотливо изогнутых берегах нескольких веселых ручьев, под молчаливым пологом древнего леса поднялось не менее двух-трех десятков небольших поселков да сколько-то одиночных домов, терпко пахнущих свежей древесной смолой и приветливым дымом гостеприимных очагов. А едва только ушли укрывавшие землю снега и начали набирать силу бутоны первых луговых цветов, густые кроны старых дубрав впервые услышали громкий, ликующий крик Дэнетора – новорожденного сына Лэнвэ, первым из зеленолесских квэнди пришедшего в мир в их первую весну на новом месте.