Нужные люди: Выдох для тебя

vintage.beat – нас нет

Хосок отрывается от него, когда дышать совсем нечем, но руки из-под куртки так и не убирает. Он поворачивает голову в ту сторону, куда падает их тень от фонаря, и только тогда отпускает Намджуна, отходя от него: - Я потом не смогу без тебя, уже не могу, - он говорит и смотрит прямо в глаза. Отходит еще на шаг, достает из кармана зажигалку, но руки трясутся, поэтому он ее прячет обратно, попадая только со второго раза. - Понимаешь же. У Намджуна с каждым хосоковым словом рвет сердце в клочья. Дыхание сбивается, а в груди зарождается еще горячее, чем прежде, огромное такое и настоящее, и он понимает - навсегда, блин. Они стоят, почти не мигая даже, около нескольких мгновений. Затем Хосок издает смешок, растягивает губы в дебильной улыбке, которая пиздец, какая ненастоящая сейчас, и давится собственными словами, что режут глотку: - Ты заебал со своим любопытством. Намджун молчит. Просто в голове пусто, а еще это не любопытство. - Не любопытство это, - Намджун озвучивает мысль, и Хосок, который мертвый вообще-то, оживает, и его сердце, которое миллионы раз останавливалось, стучит, поселяя безграничную надежду в самом Хосоке. Хосок, ну, тот, который мертвый/живой, подходит теперь уже близко, смотрит в глаза, плевать, что Намджун немного выше, признается в своих чувствах, о которых клялся молчать вечно: - Даже дышу только ради тебя. У Намджуна мурашки по коже, и хосоковы пальцы теперь на его лице - его очередь умирать. На улице прохладно, ветер не утихает уже пару дней, а сейчас гуляет у них в волосах, бьет в лица и распахивает подолы хосоковой куртки, что незастегнута. Где-то на соседней улице так же тихо, как и здесь, да и вообще район этот тихий, только Намджуну кажется, что гул его сердца услышат даже в другом. Хосок берет Намджуна за руку, поднимает на уровень грудной клетки и прикладывает ладошкой к ней. - Забери. Все равно только твое. Намджун умирает, совсем не желая воскресать обратно.