Внук

Тревога когтистой лапой сжала сердце старика, стоило ему представить реакцию нежданных гостей на осеныша. Тут и думать было не о чем: убьют, не выслушают, не поверят в невиновность, не посмотрят, что ребенок... И Демьяна следом отправят, как пособника. Свейна, чтобы спасти, следовало спрятать. Но куда? Как? Охотник нервно оглядел заимку: не было ни одного места, подходящего для схрона. Ну не предполагал он во время стройки, что придется укрывать от людей малолетнего васпу! Выйти к ним навстречу, отвлечь, чтоб осеныш успел уйти? И насколько это отсрочит его гибель? Новое столкновение с ополченцами или солдатами станет для мальчишки последним. Решение пришло само, трудноосуществимое и отчетливо пахнущее сумасшествием. Он бросился к большому сундуку, стоящему возле кровати. В него Демьян сложил все личные вещи жены и сына, что забрал из дома, когда окончательно переехал в заимку. В основном это были памятные значимые предметы, вроде поваренной книги Аннушки или деревянной лошадки, подаренной Ждану дедом на первый год рождения… Но еще там лежала их одежда. И что-то из детских вещей его сына вполне могло подойти Свейну. - Переодевайся. Живо! – прикрикнул он на васпу, протягивая выбранные на глаз рубаху и штаны. – Свое спрячь! А сам схватил ружье и вышел навстречу приближающимся людям. Теперь он мог рассмотреть их подробнее: мужчины, усталые, отощавшие, заросшие, явно не первый день блуждающие по лесу, в грязной, местами подратой одежде… У одного пистолет, второй с ножом, ничего серьезнее не видно. - Стойте! – Демьян демонстративно прицелился. - Кто такие? - Спокойно, дед, – примирительно опустил пистолет старший. – Свои. - Свои разные бывают… - Да ополченцы мы, - нервно подхватил разговор второй. – Отстали от отряда, потом бой был… Он добавил бы что-то еще, но его старший товарищ глянул сурово, обрывая на полуслове. Он, казалось, был очень недоволен, что его спутник вообще заговорил про ополчение, и даже когда Демьян опустил ружье, мужик не сменил гнев на милость. - А сами вы откуда? – продолжил расспросы старик. В другой ситуации он бы уже суетился, с заботой размещая уставших гостей в заимке, но сейчас охотнику требовалось еще потянуть время, чтобы Свейн успел переодеться, а он - придумать объяснение некоторым особенностям мальчишки, которые выдавали в нем васпу. - С Хожувки мы, - поторопился ответить молодой, и тут же замолчал, получив локтем под ребра. Его друг явно не доверял Демьяну и не хотел выдавать даже крупиц информации, хотя что секретного было в названии населенного пункта?.. Старик с трудом припомнил, где находится Хожувка, выходило, что у черта на куличках, или, как сказала бы Аннушка, на краю географии. - Далековато вас занесло, - что-то еще крутилось в голове при упоминании этого хутора, но охотник не смог сосредоточится на смутной ускользающей мысли. - Работа такая, - отмахнулся ополченец с пистолетом. – Слушай, дед, мы устали до смерти, пусти нас отдохнуть до утра. А уж если и накормишь, вовек благодарны будем. Заплатить только нечем. - Не нужны мне деньги, - обиделся Демьян на подозрение в меркантильности. – Что ж я нелюдь какой вас на морозе оставить? И поесть, - он вспомнил об остатках приторно-сладкой осиной каши в котелке, - приготовлю. Вы ж, хлопцы, святым делом заняты... И скривился, поймав себя на противоречии. Раньше он одобрял действия солдат и ополчения безоговорочно, считая, что навьи должны быть уничтожены поголовно, теперь же собирался обманывать людей, спасая одного конкретного, сидящего в заимке васпу. А если были и другие - такие, как Свейн, измученные, изломанные, но не замаранные Тьмой? Разве они не заслуживали шанса на спасение? - Дед, так может, хватит нас мариновать на улице? – вырвал его из раздумий старший из гостей. - Мы тут окоченеем… И Демьян повел их в заимку, отчаянно надеясь, что осенышу хватило времени… Свейн стоял возле окна, прислонившись плечом к бревенчатой стенке. Бескрайнее небо в его глазах тревожилось и любопытствовало, а на бескровном лице не проступало эмоций. В человеческой одежде он выглядел еще более уязвимо, чем в горчичной гимнастерке с черными полосами. Нож свой васпа тоже куда-то спрятал, как и форму. Старик шагнул к нему, обнимая за плечи: - Мой внук. Ваня, - поторопился он представить Свейна ополченцам прежде, чем они начали бы задавать вопросы. Мальчишка под его рукой закаменел, то ли не ожидая такого поворота, то ли отвыкнув за время обучения от простых прикосновений, не несущих очередной боли. Но промолчал, не опровергая слова охотника, понял свою выгоду. - Смурной он какой-то, - смерил его цепким холодным взглядом старший из мужчин. - Так болел недавно, - Демьян выдал заготовленное объяснение, - не до конца еще оклемался. Я, считай, с того света его вытянул… - То-то он на мертвяка смахивает, - неприятно засмеялся второй ополченец. – А что тут так сладко пахнет? - Булка сдобная была да съели, сейчас для вас обедом займусь, - ответил старик, вознося все мыслимые молитвы, чтоб в сознании гостей не совместился заморенный вид «внука» с медово-ванильным запахом, пропитавшим воздух. И, кажется, боги были на его стороне: ополченцы спокойно устроились за столом и жадно принялись за консервы, ничего не заподозрив. Фуфайки они так и не сняли, хотя в заимке было жарко от разгоревшегося очага. Демьян устроился напротив и лишь теперь обратил внимание: то, что он сперва принял за очередное грязное пятно на рукаве у старшего, было дыркой от пули, окруженной засохшей кровью. - Ранен? – всполошился старик. - Ерунда, - отмахнулся мужчина, - чуть зацепило. Я уже и забыл. - Все равно посмотреть надо, - не унимался охотник. Он не раз видел, как при отсутствии должного ухода пустяковые раны приводили к серьезным последствиям, но ополченец не оценил его заботу: - Сказал же: все в порядке! Настаивать Демьян не стал, в конце концов, взрослый мужик должен иметь свою голову на плечах. Зато увидел, как нахмурился при этих словах мальчишка, все так же стоящий возле окна, и пошел к нему. - Он не ранен, - едва слышно прошептал васпа. – Кровь не его. - С чего взял? - Знаю, - Свейн посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и старик ему поверил, таким убежденным выглядел васпа. Может, он понял это по тому, как мужчина двигал рукой, может, чем черт не шутит, по запаху – говорят же, что осы обладают очень чувствительным обонянием… Не было ничего зазорного в том, что ополченец, например, взял фуфайку погибшего товарища, но его ложь вызывала вопросы. В каких обстоятельствах он стал бы скрывать, что одежда ему не принадлежит? Мародерство? Или еще что похуже? Даже, если в итоге причина оказалась бы прозаичной, терять бдительность не стоило. Он вернулся к столу, постаравшись не выдать и взглядом обуревавших его подозрений, тем не менее, мужчины ощутимо насторожились. Демьян попробовал отвлечь их, заговорив о борьбе с васпами, но достиг лишь противоположного эффекта. Они не слишком хорошо ориентировались в теме, пытались отделаться общими фразами, и старик засомневался, что они вообще имеют отношение к ополчению. Старший из гостей поблагодарил за обед, прошелся по заимке, разминая ноги... В какой момент он подобрался к осенышу, охотник проглядел. Он наконец-то вспомнил, с чем ассоциировалась Хожувка – с конвоями, что сопровождали каторжан к месту их северной ссылки, останавливаясь на ночь на хуторе перед очередным этапом пути. - Беглые вы, - не подумав, выдохнул он. - Догадался… - прошипел мужчина и в следующее мгновение схватил Свейна, приставив пистолет к его виску. – Не двигайся, дед, не то мозги внука по всей заимке собирать будешь! Старик, потянувшийся было к ружью, замер. - Мы на хуторе стояли, когда переполох начался, - разоткровенничался второй каторжанин. – Что случилось, не поняли, но суматохой воспользовались... Дней пять назад столкнулись в лесу с людьми, они сказали, что ополченцы и сражаются против ос... Хотели расспросить подробнее, но… - Вы их убили, - Демьян в этом не сомневался. Становилось понятно, откуда у них фуфайка, испачканная кровью, почему они ничего не знают про васп – большая часть Южноуделья еще недавно жила в счастливом неведении, считая этих тварей мифическими существами вроде снежного человека… - Что ж ты, дед, такой умный? Мы ж просто хотели отдохнуть по-человечески... А теперь... И он направил пистолет на Демьяна, но выстрелить не успел. Ужом вывернувшийся осеныш полоснул его по горлу ножом, что прятал в рукаве. Фонтан алой крови залил мальчишку с ног до головы, и он отступил на шаг, выронив кинжал, потерянно глядя на свои окровавленные руки. - Я убил? – бесцветным голосом прозвучал риторический вопрос. Не раздумывая, охотник бросился на второго каторжанина, сбил его с ног, и они покатились по полу в отчаянной борьбе за жизнь. Изловчившись, старик саданул противника в висок подвернувшимся поленом, под тихий хруст тело под ним обмякло... И он с ужасом осознал, что вложил в удар слишком много силы. Мужчина был мертв. Из шока и растерянности Демьяна вывел голос васпы, в котором звенели, нарастая, истерические нотки: - Я же не хотел никого убивать! Осеныша била крупная дрожь, ноги подкашивались, и охотник поспешил подхватить его, крепко прижимая к себе сотрясаемое мучительными спазмами щуплое тело. Свейн вцепился в него мертвой хваткой, словно его руки были последним, что удерживало мальчишку от безумия. Так они стояли долго, пока дрожь не затихла, и он сам не отстранился от старика. - Посиди здесь, - сказал Демьян осенышу. – Я сейчас вернусь. Он оттащил тела подальше в лес, забросав валежником и снегом. Хоть умом охотник и понимал, что в сложившейся ситуации они со Свейном просто оборонялись, на душе было пусто и гадко. Но раскисать он себе не позволил. Вернувшись в заимку, накрыл покрывалом кровавое пятно на полу, поставил в котелке греться воду. - Все будет хорошо, - сказал он осенышу, сидящему на кровати с низко опущенной головой. - Теперь ты меня ненавидишь? – не услышал его мальчишка. – Я ведь убил… - Нет, конечно, - старик присел рядом. – Ты не виноват, ты защищался и спас мне жизнь. Он бы меня застрелил. Свейн поднял на него больные глаза и несмело улыбнулся… - Я все хотел у тебя спросить… - заговорил Демьян спустя время, наливая в таз горячую воду. – Знаешь ли ты таких васп? – и описал выродков, уничтоживших его семью, с нетерпением ожидая ответа. Мальчишка его не разочаровал, но слова ударили, как обухом по голове. - Знаю. Старший – мой наставник. Удушающим жаром полыхнула былая ненависть. И наверно, будь у него в руках ружье, он выстрелил бы в Свейна только за то, что он был любимчиком у этой твари, за то, что он с такой гордостью говорил о своем сержанте, мерзавце, вспоровшем живот беременной девушке… Но в следующее мгновение Демьяну стало стыдно этой вспышки, тошно от самого себя, чуть не уподобившегося чудовищу, убивавшему невинных по прихоти. И так сегодня он уже забрал чужую жизнь, хватит насилия! А тут еще и мальчишка снял окровавленную рубаху, обнажив сутулую спину с остро выступающими лопатками, покрытую росчерками шрамов, словно на полотне кожи разгулялся безумный художник с ножом вместо кисти. - Это он тебя так?.. Свейн посмотрел через плечо, словно недоумевая, что могло так удивить старика. - Да, - в равнодушном голосе не отразилось и отблеска пережитой боли. - Как думаешь, он еще жив? – Демьян подумал, что его счет к этой твари пополнился еще одним пунктом. - Наверно. Когда на нас напали, его в Улье не было, - васпа склонился над тазиком, смывая кровь. – Второй, со шрамом – Мар. Его первый ученик. Погиб около года назад на задании. Третьего – не знаю. Охотник тяжело присел на табурет рядом. Двенадцать лет он мечтал, как будут умирать три твари у него на глазах, он жил этим, и теперь известие о смерти одного из них не принесло желаемого облегчения, лишь смутное разочарование, что не от его руки свершилось возмездие. И горькое понимание: никакая месть не скрасит ему одиночество, не вернет утраченную семью... - Ты уже думал, что будешь делать дальше? – спросил он у Свейна. – Теперь, когда ты свободен от сержантов и Королевы? Это твой шанс начать новую жизнь, если только не попадешься солдатам. - Я хотел бы поехать в столицу, - чуть стеснительно признался мальчишка, удивив Демьяна: - Почему? - Людей много. Можно попробовать затеряться. Притвориться одним из них, чтоб не поймали, - пояснил васпа и добавил мечтательно: - А еще там красиво… - Откуда знаешь? - Мар рассказывал. Ему Дербенд постоянно снился. Небоскребы и парк с огромным колесом, люди... Совсем другая жизнь. Без боли и крови. Светлая, чистая… Я ему завидовал. У старика защемило сердце, едва он услышал это бесхитростное признание. Решение помочь мальчишке добраться до его мечты пришло само собой, оставалось только определиться, как это лучше сделать. Очень кстати вспомнилось, что когда-то и он хотел побывать в столице, да не сложилось, но кажется, на старости лет Демьян все ж увидит Дербенд. Не может же он оставить Свейна на полпути? - Тебе документы понадобятся, - сказал он, - хоть справка какая... Значит так, пойдешь со мной в село к Матрене – это жена старосты, сентиментальная баба, всех пожалеть и обогреть готова. Твоя история ее точно равнодушной не оставит... И мужа она сможет уговорить тебе бумажку выправить, будто ты по-правде мне внук… В селе, конечно, тебе не жить, но если мы сразу уедем, никто про подлог не узнает. Охотник помолчал немного, собираясь с мыслями. - И не говори никому о каторжанах, - попросил он. Демьян понимал, что это была самозащита, и видел, как переживал осеныш после совершенного убийства, но от Матрены проще будет добиться помощи, если она поверит в невинность васпы. - Хорошо, - покладисто согласился Свейн, подбирая себе чистую одежду из сундука. - Одевайся, я подожду тебя снаружи, - старик вышел за порог, вдыхая полной грудью морозный воздух. Возможно, в городе ему будет не хватать привычного леса, но едва ли он еще вернется в родные края. Демьян собирался взять на себя ответственность за дальнейшее воспитание мальчишки, вырастить из него не васпу, но человека, искупая вину перед семьей. И на душе вдруг стало спокойно, и показалось на миг, будто под елью стоит Аннушка, улыбаясь светло и радостно…