***
Утро в маленькой съёмной резиденции основателей ознаменовалось пением птиц, тихим журчанием холодного ручья и шелестом деревьев. Ветер вернулся в эти места, предвещая наступление осени. До сентября оставалось ещё десять дней, но в воздухе уже чувствовались перемены. Юи проснулась в своей комнате около одиннадцати часов утра, не имея никакого понятия, что произошло в их доме этой ночью. Девушка лежала на футоне и молча смотрела в потолок. На фоне потемневшего от времени дерева застыли в дневном полудрёме ночные мотыльки, а рядом с притомившимися странниками вил свои сети откормленный хозяин-паук. Комори смотрела, как жизнь и смерть граничат друг с другом, понимая, что и её жизнь устроена точно так же, и сегодня ночью её крови вновь возжелает один из вампиров. Девушка обхватила свою шею бледными, слегка похудевшими руками и прикрыла глаза. Юи тяжело выдохнула, ощущая в себе странные силы, которые одновременно заставляли её жить и приказывали застыть словно статуя, в итоге подчиняя панике и смятению. Ночью Карла не был жесток и ей даже показалось, что всё, что он делает — это для её же пользы, но синяки на шее и руке, на которых стали ярко проглядывать костяшки пальцев — нельзя назвать улучшением положения, однако, старший брат стал мягче, не желал ей смерти и занимался с ней, как самый настоящий старший и более опытный член семьи. Комори нехотя перевернулась на живот и, уткнувшись носом в мягкую подушку, энергично вытянулась. Вскоре она уже была на ногах, готовая к новому дню, но выходить из комнаты по-прежнему сомневалась, словно кто-то заговорил белые сёдзи и раздвинуть их мог только тот, кто наложил это заклинание. На самом деле никто не колдовал и даже практически не использовал сверхъестественных сил, всё же основатели были не в лучшей форме, но Комори боялась. И ничего удивительного, ведь что не день, то что-то да происходит. То Шин выкинет что-то безрассудное, то Карла окажется не в настроении, и её тихая жизнь превратится в омут с безжалостными пытками. Но вскоре выбеленные сосновые рейки, на которые была натянута плотная рисовая бумага щёлкнули и в комнату девушки ворвался лёгкий ветерок. У входа стоял Карла и строго смотрел на Комори сверху вниз. Девушка молча сидела на татами, как додумалась поприветствовать старшего в доме. — Доброе утро, — поклонилась она так, что грудь касалась колен, но вампир не слишком смилостивился, скорее он вновь подумал о грациозности коров, хотя и пришёл в комнату Юи не за этим. — В этом утре нет ничего доброго, — хладнокровно сказал он и обхватил пальцами точёный подбородок блондинки, заставляя смотреть на него. — Как самочувствие? — покрутил вампир её голову, оглядывая синяки на шее и пустоту в глазах кузины. — Тошнит? Голова кружится? — спрашивал Карла весьма холодно, но так он проявлял свою заботу. Шин лежал в соседней комнате, а тут ещё и с этим телом возиться. — Нет, — удивилась Комори. — С чего бы? — Ты ночью потеряла сознание, — сообщил он и Юи побелела от услышанного. — Ты ничего не помнишь? — Карла строго посмотрел и призадумался. Он не трогал её воспоминаний, Шин был не в том состоянии. А, значит, следовало, выяснить с какого именно момента обрываются её воспоминания. — Что ты помнишь последним? — Помню, как ты взял мою кровь, и что-то зашумело, а дальше всё обрывается… — ответила Юи и схватилась за голову. С того момента и, правда, всё было даже никак в тумане, а словно чёрная пропасть, где не видно и дна. «Вот, значит, как…» — призадумался Карла о причине её провалов в памяти, не замечая, что Комори тоже додумывает вероятность своего плохого самочувствия, но их версии несколько расходились. «А может быть, и правда беременна?» — подумала Юи. Она в последнее время зачастила падать в обмороки, да и какое-то странное чувство покоя, которое на неё временами находило — больше свойственно будущим матерям, чем двоюродным сёстрам. Блондинка так усердно думала, забывая о том, что основатели могут слышать все её капания в самой себе, что Карла не выдержал. — Это исключено! — заявил Тсукинами и слегка повысил голос. — Думаешь, ты можешь смешивать нашу кровь с подобной грязью? — бездушно спросил он и сверкнул своими золотыми глазами. Холод пробежал по телу Комори, а в голове потемнело от мрака, что временами исходил от старшего брата. Он был достаточно сдержан какое-то время, но за одну ночь навалилось столько, что каждая мелочь его раздражала. Юи так и сидела на полу, боясь подняться или хотя бы отвести взгляд от холодного взгляда старшего брата. Карла мучил апатичностью своего внешнего вида ещё секунд десять, после чего приподнял правую ногу, и ступня вампира в белых таби оказалась на груди Юи. Основатель отпихнул Комори, и она не лучше бездушной куклы повалилась на пол. Блондинка распласталась на серых татами и как опьянённая смотрела в потолок. Вскоре вампир навис над ней и вместо деревянных балок она увидела золотые глаза основателя и серебряные волосы, что спадали с его плеч. — Ты даже ответить мне не можешь, — в той же бесчувственной манере сказал он и приподнял девушку за красные оби. Юи выгнулась дугой не в силах поднять затуманенной головы. — Потому что кровь основателей, что течёт в твоих жилах, говорит сама за себя, — объяснил Карла и развязал тугой пояс юкаты, опуская блондинку на колючие травяные полы. — Теперь, когда ты очистилась, она взывает к тебе, — говорил Тсукинами, продолжая освобождать девушку от хлопковой розовой юкаты, где алели пышные пионы и гортензии. Карла распахнул одежды Юи и несколько разозлился. Даже тут блондинка умудрилась его обмануть. Нет, чтобы воспользоваться лёгкой хлопковой рубахой, которая была так приятна к телу в летнюю жару, так она нацепила привычное для европейского уклада бельё и молча дрожала. Основатель развёл руки Комори в стороны, позволяя лежать на помявшейся под их телами юкате и коснулся холодными пальцами плоского живота Юи. Девушка вздрогнула и скорее закрыла глаза. Она и правда не могла шевелиться, что-то внутри неё приказывало подчиняться. Вчерашние мысли о продолжении рода вновь ударили в голову вампира, но в отличие от Шина, он прекрасно контролировал себя и сейчас у него были другие планы. Комори поджала пальцы даже на ногах, когда Карла склонился над её животом и приложил к её тёплому телу своё лицо. — Нет в тебе никого, — вдруг заявил он и отступил. Вампир присел рядом на колени, ожидая, что блондинка соизволит встать и запахнуть юкату. — Как и ожидалось, сейчас в тебе живёт только глупость. Больше не тревожь меня вспышками беспричинной паники, — строго сказал Карла и, подождав, когда Юи подберёт всю одежду, подтащил обратно к себе. — Повернись! — приказал он, помогая девушке с поясом. Тсукинами затянул у Комори на талии тугой бант и развернул девушку обратно к себе. — Теперь ты понимаешь, что принадлежишь только нашей семье? Юи вновь увидела это выражение лица, на котором читалось, что он не потерпит споров и уклонов от своих обязательств. — Но я хотела бы стать и частью другой… — тихонько возразила она, смея после весьма поучительного урока покорности выказать своё мнение. — Моего благословения даже не жди, — не смягчался Карла в этом вопросе, хотя сам не воспользовался слабостью девушки. — Шину ночью нездоровилось, — вдруг сообщил он, прежде чем подняться с татами. — Сделай ему чая, если надумаешь навестить. Но не докучай своими глупыми мыслями, а если твоя анемия даст ещё о себе знать, то мы тут же вернёмся домой. Поживёшь в нашем поместье, — сообщил Карла о своём решении и оставил девушку в лёгкой растерянности наедине со своей глупостью.***
Шин шёл на поправку в соседней комнате, ночка у него выдалась адской. Когда он услышал посторонние шаги на территории их сада, то сразу понял, кого ветром надуло, но не ожидал, что старый союзник окажется настолько обозлённым. Клинок в спину — подлая месть, но среди вампиров благородство и не было в чести, поэтому чего было ожидать от эгоистичного принца. Сейчас Тсукинами лежал на своём цветном футоне с перебинтованной грудной клеткой и в полудрёме ожидал посетителей. Ночью Карла позаботился о нём. Рана была не смертельной, для основателя скорее царапина, но этот яд, что томился в венах их семьи, уничтожал всё. — Проснулся, — вполне спокойно, но хладнокровно сказал Карла у самого входа в комнату младшего брата. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он и присел возле футона Шина. — А ты кол проглоти, тогда поймёшь мои чувства… — прохрипел рыжеволосый вампир. Он попытался прокашляться, но тут же понял, что это была плохая идея, и скорее зажмурил свой единственный глаз. — Остришь, — несколько пренебрежительно усмехнулся Карла, не упуская ни единого движения младшего брата. — Значит, идёшь на поправку. — Ты мне лучше скажи… — выдавил из себя Шин и зажмурился от боли, что засела в его груди. — Чёрт, мне словно наковальню на грудь уронили! — пожаловался Тсукинами, но продолжил. — Тебе удалось прикончить этого клопа? — спросил он серьёзно, ведь кроме обиды за лишнюю дырку была ещё и давняя история. — Нет, — ответил Карла. — Но вони от него было много… — подумал вампир о последствиях этой встречи и тут же вспомнил, что и сам подустал. — Послушай, девушка ничего не помнит о сегодняшней ночи. Говорить о своей ране или нет — это твоё дело, но об этом парне я попросил бы тебя умолчать. — Да нужно оно мне?! — обиделся Шин. — Надеюсь, что нет, — сказал Карла и строго посмотрел на младшего брата. — Ночью она напугалась, и у неё случился эмоциональный всплеск. В результате она всадила в этого паразита мои ножницы. Сейчас она даже не помнит, как это сделала. Всему виной аффект, но это не значит, что ей следует знать всё. — Я ничего ей не скажу, — злобно сказал Шин. — Я не хочу, чтобы эти полукровки или Сакамаки узнали о том, что из темницы нас вытащил этот мелкий внебрачный сынуля Карлханца. Только подумаю, что мы обещали ему отомстить, так злость подступает к горлу. — Вот и не нужно. Мне тоже не доставит удовольствия смотреть на их недовольные лица, — согласился Карла. — Он отстанет от нас, как только вернёмся в Токио, да и, возможно, уже сейчас потерял к нам интерес. Он избалованный мальчишка, пусть возвращается к себе и кусает локти там, а мы восстановим величие нашей семьи здесь. — Но всё же мы обманули его… — задумался Шин. — Похоже, у тебя жар, коль ты бредишь, — нахмурился Карла. — Мы хотели отомстить Карлханцу, но никогда не собирались уничтожать всех вампиров. Это была всего лишь маленькая военная хитрость с тем, чтобы заполучить свободу. — Честь, правда и сострадание — добродетели, о которых нам, вампирам, не следует даже мечтать. Наш мир не для слабых — это привилегия людей, — сказал старший Тсукинами и поднялся со своих согнутых колен. — Я оставлю тебя ненадолго… — сообщил ему брат, слыша, что на кухне копошится Комори и заваривает для больного чай. — Знаешь, — заговорил с ним Шин, хотя сам уже смотрел в потолок, на котором играли солнечный зайчики, — мы никогда не распространялись о том, что случилось там, в мире демонов. До вчерашней ночи сомневались, кто выпустил нас из той темницы, но для меня до сих пор загадка, почему Карлхайнц засадил нас в эту тюрьму и закрыл глаза, когда мы сбежали? — А я и сейчас неуверен, что это был он… — ответил Карла, но к брату не повернулся. Он смотрел на раздвижные двери и вспоминал — гнев, печаль, панику и безысходность, что охватывали его изнутри, когда они были заточены в подземелье старого замка владыки мира демонов. — Ты очень много болтал, — вспомнил основатель и незаметно для себя искривил губы в улыбке. — Не удивительно, что мальчишка лишённый родительского внимания нашёл тебя занятным. Тогда я и подумал, что возможно однажды твой длинный язык послужит нашему освобождению, — сказал Карла, несколько восхищаясь собой. — А потом стал появляться этот Мерц и сейчас уже сложно сказать, почему одним утром наша дверь оказалась открытой. Но одно я знаю точно — этот мерзавец Того был игроком и его блеф словно искусство. Он обвёл вокруг пальцев всех и даже меня… — вспомнил Карла и невольно заскрипел зубами от злости. — Интересно какие настанут времена, когда королём станешь ты? — замечтался Шин. — Небось, будешь таким же безумным, как наш старик. Наделаешь кучу детишек, а потом они устроят кровавое месиво за твою железную табуретку, — издевался рыжеволосый, находя хоть какую-то забаву. — Нет… — бесстрастно ответил Карла и посмотрел на брата вполоборота. Шин не смотрел на брата, он играл с солнечными лучами, просвечивая свои бледные руки, которые в ярком солнечном свете казались невероятно могущественными, словно весь свет подчинялся его вескому слову. — В моём распоряжении скоро окажется всё, но нет того, о чём ты говоришь, — сказал Тсукинами так расплывчато, а на самом деле понимал, что продолжить род основателей просто-напросто не с кем. — Шин… — Да… — отозвался парень. Он чувствовал себя намного лучше, а после разговора с братом готов был поспорить, что его распирает от лишней энергии, но из-за несовершенства тела, которое не в состоянии восстановиться так же быстро, как и его духовный мир, был вынужден валяться здесь. — Карлхайнц никогда не боялся нас, он всегда с нами играл, как с неразумными детьми, — начал говорить Карла. — И то, что мы оказались в темнице — есть моя вина. — Ты чего? — удивился Шин и запрокинул голову. Старший брат стоял в двух шагах от его изголовья и сухо смотрел. Он часто был молчаливым и холодным, но тут было что-то другое, скорее Карла думал говорить или в очередной раз промолчать? — Он это сделал в назидание мне, — сказал основатель и встал ещё ровнее, чем прежде. Его высокое тело в длинной синей юкате вдруг стало горделивее, говоря каждым своим движением, что он всегда знал причины их томления, просто признавать перед другими этого не хотел. — Это я убил нашего отца, — громко сказал Карла, и у Шина перехватило дыхание от таких заявлений. — Да о чём ты таком говоришь?! — выкрикнул одноглазый юноша и сквозь ноющую боль, заскоблился на мягких постелях. Он волоком перевернулся набок и всё же присел. Смотреть брату в глаза прямо — вот чего он сейчас так сильно хотел. — Его убил Карлхайнц! Ты это сам видел! — прокричал Шин, хотя и знал, что это доставит ему очередную боль. — Нет, — бесстрастно ответил Карла и продолжил возвышаться над младшим братом. — Да как же так… — прошептал Шин, придерживая руку на забинтованной груди. Он лежал в лёгкой юкате и бинты лишь частично выглядывали из затянутого на талии хлопкового халата. — Я уничтожил его задолго до того, как Карлхайнц реализовал свой план. В день моей помолвки, когда я отравил его нашей болезнью, я подписал ему приговор. Этот узурпатор Сакамаки нашёптывал мне, что это моя вина, я убил нашего отца, ведь не приложи я к этому руку, и Того никогда бы не подступился к нашему отцу. — Для чего ты мне всё это говоришь сейчас? — в ужасе спросил Шин и посмотрел на старшего брата стеклянным от шока глазом. — Ты ведь и так это знал… Ты презирал меня за то, что я сделал. Но потом изменил своё мнение… — Да, верно! — перебил его Шин. — Я был глуп и поплатился за это своим глазом, твоей честью и даже надеждой… — вспомнил он, как потерял глаз и как Карла встал ради него на колени, а его единственная любовь перестала существовать даже в тени надежды. — Всего лишь благодарность… — сказал Карла, не робея и на долю секунды. — Больше ты мне ничем не обязан. Нас осталось лишь двое… Я знаю свой путь, а тебе пора выйти из моей тени и найти свой. — Карла, чего ты несёшь? — разозлился Шин на то, что брат его даже не слушает. Он сказал всё что хотел и пошёл. Это бесило юношу больше всего. Сейчас он не мог встать и взять того за шиворот, чтобы вытряхнуть всю эту дурь из его набитого льдом тела, а ползти за ним значило бы, что всего его слова чистая правда. — Чёрт, тебя возьми! Карла! — кричал он ему, но всё это не имело значения. Если этот основатель что-то решил, то только очевидные факты могли переубедить его.***
— Шин, я принесла тебе чай, — сказала Комори перед тем, как посмотреть на брата, который пытался подняться на ноги. Карла покинул его покои минуты две назад и всё это время основатель старался найти в себе силы, чтобы встать, но заканчивалось всё тем, что его колени дрожали и в самый ответственный момент подгибались. — Вот чёрт! — ненавистно выкрикнул он, когда вновь упал на свой футон. — Шин… — увидела его страданию Юи. — Что происходит? Для чего ты… — пыталась с ним говорить она, одновременно следуя к его постели. — А ты не видишь? — злобно зыркнул в её сторону Шин. — Встать пытаюсь! — взбеленил он так сильно, что даже чёрная повязка на его левом глазу перекривилась. — Наверно, тебе стоит ещё чуть-чуть полежать, — тихонько сказала Юи и согнула колени рядом с мягкими постелями основателя. Она поправила повязку брата, протёрла его очки и осторожно вернула на законное место. — Чуть-чуть говоришь… — прищурился Шин. — Да… — сказала Юи сквозь улыбку и отвернулась в сторону белого чайника с заваренным чаем. — Шин? — похолодела Комори, когда рука вампира вдруг обвила её талию и маленькая чашечка, что секунду назад дребезжала в её худых пальцах, покатилась по шершавым татами. — Ты сама это сказала! — заявил вампир и потянул Юи за красные оби. Этот предательский пояс уже дважды за один день заставил её чувствовать себя неловко. Комори упала на постели основателя и широко распахнула свои алые глаза. Она напугалась ещё тогда, когда Шин коснулся её, а сейчас её сердце было готово выпрыгнуть из груди. — Расслабься, мне нужна только кровь, — сказал он вполне спокойно, словно отныне давать ему кровь было её обязанностью. — Она поможет мне восстановить силы, — тихо сказал вампир, когда наклонялся над шеей блондинки. — М-н! — закусила Юи губу. Шин не стал церемониться с ней, а тут же прокусил её вену на шее. — Шин… — сквозь тяжёлое дыхание сказала Комори, думая, что её голос усмирит вампира, но звуки её тонкого отчаявшегося голоса лишь воспламеняли его. — Кровь… — довольно улыбнулся Тсукинами и приподнялся от маленького тела, что вдруг оказалось под ним. — Она изменилась… — сообщил он и надавил на прокусанную шею Юи, чтобы очередные капли крови застыли в рубиновых сладостях. — Практически идеальная, — восхищался он, забывая о брате и прочих мелочах. Он не пил такой крови уже несколько тысяч лет. Это что-то такое запретное и одновременно сладкое, такое от чего он не мог отказаться. — Как долго мы ждали этого дня, — сказал Шин и закатил свой золотой глаз, дерзко припадая к кровоточащей шее блондинки. — Шин, мне больно! — зажмурилась Юи и вцепилась в рыжие волосы брата. — Хватит… — ослабевала она, но основатель не слушал. Его пленил вкус и собственно запах, тем более сейчас, когда его тело жадно требовало питания для регенерации повреждённых тканей. — Спасибо тебе за этот божественный вкус… — блаженно выдохнул Тсукинами и поцеловал похолодевшую ладонь Юи. — Засыпаешь? — хитро улыбнулся он. Блондинка едва видела свет его золотого глаза не то, что очертания ухмыляющегося лица. — Только этим днём будем спать вместе, — решил он не торопиться и улёгся на грудь блондинки, используя её тело, как обычную жёсткую, но такую аппетитную подушку.***
На этот раз Шин позарился на обычную вампирскую утеху — без жалости, чувства и такта, его волновала лишь цель. А Комори, по-прежнему слабая и по-своему безотказная, осталась в глубине покоев основателя, позволяя своей слабости поработить её до алого проблеска заката. Часов в восемь вечера до Юи донеслись странные звуки с улицы, и беспокойство побороло излишнюю слабость и даже некоторую лень. — Что за странные звуки… — разлепила блондинка глаза и, с большим трудом оторвав голову от подушки, посмотрела по сторонам. Вокруг было пусто, за исключением небольшого стола и широкого деревянного стула, на котором небрежно валялась та самая синяя юката, в которой Шин старался вымолить у брата прощение. Она уже стала покрываться тонким слоем пыли, ожидая минуты, когда старшего основателя вновь придётся умасливать. — Шин?.. — тихонько позвала его Юи. Она не могла сейчас говорить громко, ей и так приходилось придерживать шею руками, несчастная так сильно болела, что каждую мышцу словно сводило, а потом вместе с острой болью отпускало, и каждый шаг знаменовал очередную порцию боли. Ответа не последовало, лишь очередное лязганье и пыхтение, что доносилось с улицы. Там посреди сада камней дрались два брата, которые в этой жизни не поделили куда больше, чем просто девушку. Младший Тсукинами нападал на брата с кинжалом, что только ночью красовался в руках жителя иного мира, а потом поспешно вошёл в тело Шина, однако, сейчас именно он стал его голосом правосудия. — Убери железку! — ругался Карла, отпрыгивая от замашек брата. — Я оставил его не для того, чтобы с тобой здесь бегать! — Конечно, ты же у нас самый умный, — иронично говорил Шин и бросался в новой атаке. — Так скажи же мне глупому, для чего тебе этот ножик? В коллекцию решил добавить или ветчину резать? — Ты сам-то себя слышишь? — прищурился Карла и ответил на удар брата, сталкиваясь с лезвием кинжала своим охотничьим ножом. — Убери! — громко приказал он и оттолкнул рыжеволосого юношу так, чтобы он упал на землю и прижал свою пятую точку, но не тут-то было, Шин энергично затормозил ногами и оттолкнулся от зелёной лужайки, бросаясь прямиком в объятия старшего брата. — Глупец! — фыркнул Карла и, увернувшись, схватил брата за шкирку, отправляя с точностью в булыжник. Громкий звук ломающегося металла зазвенел в пустом саду основателей. Когда Юи вышла из дома, то Шин уже лежал на земле и сквозь тяжёлое прерывистое дыхание смотрел в гордое лицо брата. Он отбросил сломанный кинжал, готовясь вцепиться в горло обидчика голыми руками. — Поднимайся! — протянул Карла руку, но зря. Рыжеволосый ударил по его руке и ненавистно посмотрел на того, кто всю жизнь был залогом его проблем, которые он сам же себе и находил. — Для чего? — спросил Шин с глубоким презрением в голосе. — Чтобы ты снова обошёл меня во всём, а потом вышвырнул меня? Что? Испугался, что я буду претендовать на твоё тёпленькое местечко? А даже если и так, всё равно сейчас рядом с нами никого нет. Отец больше не помеха, а от той женщины, которую ты так трепетно любишь, я точно не услышу упрёков! — высказался Тсукинами, за что и поплатился. Серьёзная пощёчина прозвучала в этой глуши, наказывая вампира, что слишком много болтал. Шин распахнул свой золотой глаз и уставился на Карлу. — Я не понимаю тебя… — сказал Карла. — О тебе заботились, как и подобает заботиться о принце. Закрывали глаза на все твои выходки. Отец всегда поощрял тебя и преподавал жестокие уроки мне. Ты послушно следовал за мной все эти годы, сейчас я позволил тебе всё. Что тебя ещё может не устраивать? — А ты никогда и не старался понять… — отвернулся Шин, чтобы не показывать, как играют мышцы на его лице. — Та женщина, которую мы зовём нашей матерью, всегда любила только тебя. А отец… Отец, может быть, измывался над тобой, но он поручал тебе важные задания, если ты такой умный, то почему не заметил, что он доверял тебе? — зыркнул он на старшего брата и продолжил. — Мне же позволяли оставаться под твоей опекой или торчать в замке, пока тебе доставалась вся слава. А сейчас, когда мы можем вернуть своё былое величие, ты просто гонишь меня. Не боишься, что когда-нибудь я накоплю сил и просто убью тебя? — спросил он прямо в лицо. Он был серьёзен, а вот Карла делал вид, что всерьёз его слова не воспринимает. — Ты! — повернулся он в сторону Юи, указывая на неё широким ножом. — Я же сказал тебе не заражать его своей глупостью, у него своей слишком много! Кто просил тебя давать ему кровь? Я велел принести лишь чай! «Как будто меня кто-то спрашивает, когда хочет взять мою кровь?» — опустила Юи глаза и на все претензии старшего брата лишь затаила секундную обиду. — Привыкай, сестрёнка! — усмехнулся Шин и вытянул свои скрючившиеся ранее ноги. — Останешься жить с нами и потеряешь всякую волю. Это настоящий тиран, он не терпит непослушания! — поддевал он брата на свой страх и риск. — Не моя вина, что вы как дети! — разозлился Карла и хотел было взять Шина за шиворот, но стоило ему наклониться, как огромный кулак полетел в его сторону. Старший из основателей упал на землю и в недоумении уставился на рыжеволосого юношу, который принял какой-то непривычно ледяной вид. Карла потёр свой подбородок и понял, что младший братец чуть не сломал ему челюсть, но, кажется, он этого и не желал, скорее он хотел высказаться. — Надо же, — быстро оттаял Шин, — полегчало… — поджал он губы и просто повернулся к старшему из семьи спиной. Юи стояла и молча наблюдала. Был момент, когда она хотела остановить этих двоих, но напугалась. А позднее странный звук, что шёл с северной стороны дома, привлёк её. Он звучал вместе с ветром и эхом. Холодный и требовательный. Голос или это шумела листва, Комори понять не могла. Суть спора двух братьев она давно потеряла, лишь призрачный зов управлял ей. И вскоре она пошла в ту часть сада, где даже деревья стояли израненными обильными капами и лишайниками. — Куда собралась? — крикнул ей Карла. Он поднялся с земли и принял свой прежний повелительный вид, а его и не слышали. — Ты оглохла? Солнце уже почти село! — он смотрел ей вслед и не мог решиться пойти. Шин пошёл в другую сторону, напоследок коря в желании использовать всех и вся. Парень заметил, что Карла гонит его не только из лучших побуждений. Девушка… Вот здесь их пути могли разойтись навсегда. Единственная обладательница их чистой крови, а заполучить её не отказались бы они оба, и не в качестве младшей сестры, что навсегда ставило крест между их братским союзом, который образовался не в самые радужные времена.***
«Голос… он зовёт меня…» — слышала Юи целый хоровод женских голосов. Он растворялся в ветре, предвещая сильный дождь. Алые волны заката почти рассеялись на горизонте и синяя, всё ещё оттеняющаяся тёплым облаком мгла, наступала. Сад камней остался далеко за спиной. Ухоженные лужайки и вычищенная тропа исчезли. Юи неосмотрительно начала прокладывать собственную дорогу, следуя в самую чащу кривых тонких деревьев, откуда шёл этот странный звук. С каждым новым шагом тощих стволов становилось всё меньше, и вскоре Комори вышла на поляну, что расположилась среди этих редких, забытых Богом и людьми ясеней. С непривычки девушка закрыла глаза. Вокруг каждый сантиметр серой земли был усыпан красными цветами. Ветер шевелил их высокие стебли, и лёгкий оттенок зелёного стебля разряжал этот кровавый ковёр. Голоса и ветер стихли, можно было подумать, что виною всему незваная гостья, но виноват был гость. — Я же сказал тебе сидеть дома! — появился Карла из неоткуда и схватил Комори за руку чуть ниже плеча. — Я услышала голоса… — очнулась Юи и всё недовольство вампира, как молния поразило её страхом и странной тревогой. — И умнее ты ничего не придумала? — презрительно посмотрел Тсукинами и закатил глаза от недовольства. Снова поднялся ветер, и желтеющая листва завела очередной хоровод. — Вот! — закрутилась Комори. — Ты ведь тоже их слышишь? — она схватилась за его юкату, моля подтвердить, что она ещё не сходит с ума. — Слышу… — раздражённо ответил он и посмотрел своими тонкими змеиными глазами по сторонам. Вокруг никого не было видно, но основатель чувствовал, что духи в эту ночь пробудились. — Пошли прочь, презренные! — гаркнул Карла и ветер вновь стих. — Где они? — напугалась Юи и по инерции спряталась на груди у старшего брата. — Пока затаились, — спокойно ответил Тсукинами и посмотрел на белую кудрявую макушку, что была у него перед самым носом. — Тебе стоило рассказать нам с самого начала, что ты можешь видеть и общаться с призраками, это облегчило бы мне задачу. «Откуда он узнал?» — только подумала Юи и отшатнулась от вампира. — А думаешь, кого ты побеспокоила? — ухмыльнулся он. — Хотя это скорее они побеспокоили нас… Твоё присутствие заставило эти цветы расцвести раньше срока. Поистине кровь основателей… — чуть слышно сказал Карла и хотел погладить девушку вокруг лица, но та сделала ещё шаг назад. — Не подходи ко мне… — попросила Комори остерегаясь. — А то что? — зловеще усмехнулся он и заставил Юи пятиться куда быстрее. Красное озеро лучистых цветов поглотило этих мужчину и женщину почти по самый пояс, и не прошло двух минут, как блондинка допустила очередную ошибку и, врезавшись в ствол дерева, сползла к самой земле. — Больше бежать некуда, — ударил Карла в кривой ствол, и желтые листья посыпались в кровавые объятья цветов. — Замахнёшься на меня своим клинком или, наконец, подчинишься? — сполз он к Юи, зажимая её около дерева. — Я уже дала свой ответ, — отвернулась она в страхе, но даже так дыхание вампира стращало её. — Я расскажу тебе немного об этих цветах, — шепнул основатель ей на ухо и сквозь тень улыбки захватил в плен один из кровавых бутонов. — Эти цветы называются ликорисы или паучьи лилии так же известны, как цветы мёртвых. Согласись, они напоминают кровь, словно здесь погибли все эти женщины, которые так взывали к тебе. Интересно, они бы плакали или затащили бы тебя в свой тухлый мирок? — посмеивался Тсукинами над девушкой, всё больше пугая её. — Что ты хочешь этим сказать? — уставилась на него Юи своими большими алыми глазами. — А то, что именно здесь их лишили жизни, — недовольно сказал Карла и наклонился ещё ниже к блондинке, так, чтобы она могла чувствовать, как его дыхание скользит по её бледным щекам. — Их недаром называют цветами мёртвых! — Ты убьёшь меня, если я не соглашусь остаться с вами? — спросила Юи и в страхе схватилась за своё горло. — Нет, — холодно ответил Тсукинами и убрал сжавшуюся кисть блондинки с тонкой шеи, в которую она вцепилась в приступах агонии. — Но могу, если ты откажешься стать моей, — едва слышно сказал Карла и, заводя руки Комори за спину, обхватил их в крепкий замок, пользуясь столь удобным моментом. Юи только и успела, что набрать воздуха в свои маленькие лёгкие, как холодные губы вампира лишили её естественного права свободно дышать. Девушка не могла поверить в происходящее, Карла её целовал и делал это абсолютно отточено. Комори зажмурила глаза, но вырваться или освободиться от откровенного поцелуя старшего брата не могла. — Слишком много лишних движений, — сам сказал он, когда остановился пользоваться её слабостью. — Это мешает, — заключил вампир и обхватил лицо Юи свободной рукой. — Или попроси научить тебя, или не двигайся, — Тсукинами разрешил выбрать, наклоняясь вновь. — Взяв меня силой, ты не дождёшься ответных чувств, — сказала Комори, продолжая слишком тяжело дышать. — Мне они не нужны, — сообщил Карла и заставил Юи смотреть в его золотые раскосые глаза. — Мне нужны наследники чистых кровей, а по какой-то зловещей шутке судьбы вышло так, что только ты способна мне их дать. Все твои притязания на права в другой семье тщетны. Как и духи, что когда-то охраняли эти цветы, ты нарушила границы дозволенного и, так же как и они, вы не сможете быть вместе. Можешь надеяться, что после смерти ты вновь увидишь этого Руки, но духи ликориса не смогли сдержать обещания. Бутоны проживают свою жизнь, а, умирая, дают жизнь сочным листьям. Разделены навечно! Вот и вас ждёт такая судьба, если ты не одумаешься. — Твоё сердце остыло и ты не помнишь любви, но детям нужна именно она, — сказала Юи, чтобы вразумить основателя. — Посмотри на Шина и как ему больно, думаешь, я смогу полюбить детей, которых не желала, которые будут напоминать о моём вечном наказании — быть всегда рядом с тем, кого любишь, но не можешь прикоснуться? — Я дам тебе время подумать, — гордо поднялся Карла и посмотрел на девушку, которая сидела на земле и глотала солёные слёзы. — Не смей жаловаться Шину, ты его плохо знаешь, когда ему надоест играть в эту игру с заботливым старшим братиком, то он заставит тебя сапоги ему вылизывать, а сейчас я бы тебе советовал держаться от него как можно дальше. «Ничего не изменилось!» — поднялась Комори следом, стараясь не разрыдаться во всё горло. «Всё стало ещё хуже, чем прежде!» — поняла она и сжала маленькие ручки на красном поясе. «Я не смирюсь! Лишу себя жизни здесь и сейчас, но не стану племенной кобылой!» — поддалась она предсмертной агонии, что томилась в глубинах проклятых цветов. — Не думай, что я позабыл, — развернулся к ней Карла и, схватив за правую руку, приподнял над землёй, доставая в это время кинжал из тканей оби. — Он тебе больше не пригодится! — отобрал основатель её единственную надежду и ускорил свой шаг. — Пошевеливайся! Время пить чай… — Я пропала… — всхлипнула Юи и, сжав свой рот обеими ладонями, пошла вслед за старшим братом.***
Ночь прошла тихо. Как ни странно, но все сидели за одним столом и, причём молча. Карла не давил, Шин в неестественной для себя гордой позе пил чай, ел и сухо смотрел. От нависшей в доме атмосферы хотелось повеситься. Повсюду были одни запреты основателей — не думай, туда не ходи, здесь прибери, замолчи и так без конца. Пожалуй, раньше дикие выходки Шина скрашивали обстановку. В таком напряжении пришлось жить целых три дня, как в последнюю ночь полнолуния Карла вызвал к себе и на этом жизнь словно оборвалась. «Он потребует ответ!» — подумала Юи, когда собиралась на очередную аудиенцию со старшим братом. «Но мне нечего ему ответить… Кроме того, что уже сказала…» — согласилась сама с собой она и вошла в просторную комнату, где её ожидал глава семьи. В привычках Карлы ничего не менялось. В комнате было свежо и немного мрачно. Яркий свет раздражал его, а вот мягкое тепло от свечения настольной лампы, кажется, убаюкивало бдительность. — Пришла, — громко сказал он и прищурил глаза. От резкого тона Комори чуть не подпрыгнула на ровном месте. — Включи свет! — приказал Тсукинами, и Юи замялась. Это нетипично, страшно и поэтому странно — лишь об этом успела мельком подумать блондинка, прежде чем исполнить приказ. Инстинкт самосохранения и собственный хронометраж событий подсказывали ей, что при сложившихся обстоятельствах, перечить ему будет равносильно самоубийству. Комната основателя озарилась ярким светом и Юи чётко увидела вампира, который сидел на стуле и, уложив свои руки на широкие подлокотники, ожидал. По правую руку от него стоял такой же стул и лёгкий кивок его гордой головы сообщил, что это место её. Комори присела на шёлковые подушки, которыми устлали точёное дерево, и сжала свои маленькие кисти между колен. От страха и безвыходности ситуации она вся сгорбилась, опустила голову и ждала приговора. — Выпрями спину, — зазвучал голос вампира, и девушке пришлось повиноваться. — Гордо подними свою голову и внимательно оглядись. Юи сделала большое усилие и выпрямилась. Голову она подняла, но был ли в том толк? Она не увидела ничего такого, о чём ей говорил Карла. Они сидели лицом к выходу, и кроме стен с татами на полу, ничего не было видно. — Чувствуешь силу, что побежала по твоим венам? — спросил Карла, продолжая своё занятие. — Я не знаю, что чувствую… — ответила Юи. Прежде она дрожала, но когда гордо окинула всё взглядом, то какая-то часть её прогнала этот страх, приковывая её локти к деревянным подлокотникам, будто именно так она должна сидеть в отведённое ей время. — Ты нет, но твоя кровь знает! — сказал Карла и повернул голову к ней. Возможно, секунду назад так и было, однако, сейчас Комори ощущала каждой клеткой, как на неё смотрят, и уже не то что не примут отказа, а даже не рассматривают его. — Согласись, приятное чувство, — весьма тихо прозвучал его голос, и длинные пальцы вампира подхватили несколько прядей волос, что выбились из причёски Юи. Одеть юкату, значит привести в порядок и волосы. Не полагалось оставлять их распущенными, но кудрявые локоны всё равно выбивались из неё, стоило только понервничать. Комори испуганно обернулась, а когда встретилась с золотыми глазами Карлы, то приросла к этому стулу не только локтями. «Почему он так близко? Почему?» — кричала в панике она, махая рукой на все его силы. Пусть слышит! Пусть знает! Иначе никогда не поймёт — кричало ей сердце. — Твои волосы, — ответил он и заправил выбившиеся локоны обратно в пучок, что Комори быстро затянула на голове. — Они будут тебя отвлекать, а время уходит, — сообщил Карла и отодвинулся. — Луна скоро начнёт убывать. Я приготовил для тебя всё необходимое, — сказал Тсукинами, и Юи обратила внимание, что за тем самым столом, где она трудилась всего неделю назад, собраны цветы, травы и даже коренья. — Тебе нужно особенное приглашение? — вдруг резко выпалил он и хлопнул по подлокотнику своего стула. — Иди! Блондинка вылетела со своего места так, будто ей под халат жука подсадили. Сидеть в пяти шагах от вампира было как-то спокойнее, правда, из-за нависшей обстановки она не могла сосредоточиться и делала всё скорее по инерции. Карла так долго вбивал в её голову азы, что руки двигались сами собой, а глаза в опаске посматривали в спину старшего брата. Тишина и общее безразличие Карлы, успокоили. Через полтора часа Юи забылась и обратила внимание на цветы. Только сейчас она поняла, что ей дали в руки три белые орхидеи и на этот раз, от неё ждали не очередной шаблонный букет. — Я почти закончила… — сообщила Комори, чтобы хоть как-то начать разговор и разрядить обстановку. — Осталось несколько травинок, и я подумала, что могу использовать ракушки, — улыбнулась она, желая украсить ими, проглядывающие участки керамической посудины, в которую ей было велено поместить икебану. — Не нагружай композицию лишним, в остальном делай, как пожелаешь, — дал совет Тсукинами, решая подождать ещё пару минут, прежде чем хвалить или обвинять в бестолковости. — Хорошо, — кивнула Комори, забываясь за делом. — Ты много знаешь о цветах, а что насчёт орхидей? — Тебе вдруг стало интересно, — развернулся он на стуле и сквозь хитрую улыбку посмотрел на временно застывшую блондинку. — Благосклонность, так можно выразить значение этого цветка в одном слове. Но ни один не затмит его в великолепии и роскоши. Белая орхидея помогает развить творческие начала, а в Китае символизирует многодетность, что тебе больше по вкусу? «Больше ни о чём не буду спрашивать!» — точно решила Юи после того, как покраснела и напряглась до онемения собственных шейных мышц. — А ты отвлекайся меньше, — усмехнулся Тсукинами и вновь отвернулся от блондинки, на которую временами его смех в душе пробирал. «Совсем как Руки…» — глубоко вздохнула Юи, вспомнив, что Муками её так же когда-то обучал и хладнокровно издевался. — Снова ты за своё! — яростно прокричал Карла и со злости отшвырнул стул, на котором сидела девушка всего полтора часа назад. — Я же просил не упоминать о нём в моём присутствии! — сердился он и страх Комори не заставил себя ждать, но страшилась она не его. — Мои пальцы… — тряслась она, роняя чёрные ножницы на пол. — Откуда на них кровь… — Юи быстро задышала, не понимая, почему её руки в крови, хотя ран на её теле попросту нет. — О чём ты говоришь? — не понял Карла чувства юмора и подошёл. Секунду назад он свирепел от злости, а сейчас не наигранная паника девушки, отвлекла его. — Чистые у тебя руки, видишь! — вампир схватил блондинку за развёрнутые кверху кисти и сунул ей под самый нос. — Нет! Нет! Нет! — замотала она головой, не жаля это видеть. — Не трогай, ты испачкаешься тоже! — кричала Комори, пытаясь вырваться. — Да нет здесь крови… — тихо сказал Тсукинами и насупил тонкие брови. «Ножницы…» — увидел он режущий инструмент на татами и понял в чём дело. «Кажется, она вспомнила, как всадила ножницы в Кино…» — подумал он о ночи, когда на Шина напали, и обнял задыхающуюся от слёз Юи. — Тихо! Заканчивай пищать — это раздражает… — говорил Карла тихо, успокаивая таким странным образом. Юи широко открыла глаза и замерла. Она позабыла про свои якобы окровавленные ладони, ощущая лёгкие поглаживания на своей спине. «С чего бы ему меня жалеть?» — захлопала она в итоге губами, хватаясь за льняную ткань тёмного халата старшего брата. — Просил же… — покачал головой основатель, но одну минуту стерпел. — Извини меня, — отпустила Юи сама. — На них и, правда, ничего нет… — Сейчас нет… — сказал Тсукинами. Он сидел в пяти сантиметрах от покрасневшей из-за пролитых слёз блондинки и вспоминал, что в ту самую ночь так же пожалел эту девушку, извиняясь за то, что было типично природе вампира. — Наверно, я напугалась, что ты снова будешь пить мою кровь… — вывела диагноз Комори не в силах вспомнить деталей всего лишь одной ночи. — Но спасибо, что успокоил, — наивно улыбнулась она. — Для вампира пить кровь — естественно, — тихо сказал Карла и обхватил запястье Юи. Он приложил его к своему уху и прикрыл от томящегося желания глаза. — Однажды ты сама станешь вампиром и ощутишь жар тела, по которому сочится свежая кровь. — Я не стану пить кровь человека! — выпалила она и попыталась вырваться в очередной раз безуспешно. — Я тоже не стану, — тихо сказал Карла, временами приоткрывая рот возле запястья Юи в страстных порывах. — Этим основатели и отличаются от остальных, — заявил Тсукинами и прокусил светлую кожу девушки, где прятались тонкие венки с каплями ценной крови основателей. — Не это я имела в виду! — замотала головой Комори, временами постукивая рукой по татами, теряясь от пронзающей её тело боли и быстрой потери сознания. — Как быстро, — усмехнулся Карла, когда блондинка повисла в воздухе, болтаясь лишь из-за того, что вампир удерживал её правую кисть. — Иди же и не посрами меня перед матерью, — чуть слышно сказал Тсукинами и опустил теперь тихое тело Юи на пол. — Она была бы рада встретиться с тобой… — поцеловал он маленькую ладонь Комори и вскоре исчез.***
«Я вернулась…» — очнулась Комори и встала, как вкопанная. Она вновь оказалась в том самом саду, откуда её вечно прогоняла красивая незнакомка. В небе светила полная луна и в её холодном бледном свете, Юи разглядела невысокие своды старого ещё деревянного замка. «Попытаемся вновь…» — вздохнула она и зачем-то пошла. Со стороны того самого призрачного дома доносилась музыка — старые струнные мелодии кото. И погода… Погода здесь изменилась. Времена года здесь протекали иначе, чем в тех местах, где Юи привыкла жить. Когда она впервые оказалась здесь, то было всего лишь начало лета, а теперь листья опадали с покрасневших деревьев, тревожа холодные воды потемневшего пруда. Юи миновала сад и застыла под покровом арочный крыши. Она пошла к главному входу, но когда добралась, то увидела королеву. Женщина стояла на лестницах с цветами в руках. — Я получила твой дар, — сказала она весьма тихо и Комори узнала икебану, что сделала всего полчаса тому назад. — Слегка неуклюже, но я принимаю его, — сообщила женщина и посмотрела на застывшего возле её порога ребёнка. — Ты не понимаешь? — слегка прищурилась она и, поставив икебану на лестницы, стала спускаться к Юи. «Кто она? Почему я всегда робею, когда вижу эти глаза?» — смотрела Комори на тонкий грациозный силуэт королевы, задавая себе вопросы, которые мучили её уже множество тяжёлых ночей. — Глаза… — вдруг сказала она вслух, вспоминая, у кого она видела эти раскосые золотые глаза. — Узнала меня? — слегка улыбнулась женщина и остановилась, сохраняя дистанцию не больше вытянутой руки. — Меня зовут Крона, я мать Карлы и Шина, и твоя прямая родственница. — Вы королева… — застыдилась Юи так, что прикрыла свой рот ладонью. — Да, — посмеялась женщина над очевидностью сказанных слов. — Карла и Шин очень старались, чтобы устроить эту встречу. Похоже, для моих сыновей ты представляешь великую ценность. — Я бы так не сказала… — вновь скукожилась Юи и отвела свой взгляд. Не хотелось смотреть в эти золотые глаза и говорить, что всё что от неё ждут — это чистую кровь. — Карла строг к окружающим, но также строг и к себе, — начала говорить Крона. — Шин прямолинеен и неотёсан, в нём бурлит желание жизни. В том, что ты не видишь их заботы — не твоя вина. Но они ценят тебя. Для основателей нет ничего важнее, чем чистая кровь. Они так были воспитаны. Когда ты впервые очутилась в моём саду, то я подумала, что ты оскверняешь его. Вероятно, Карла узнал об этом месте и решил очистить тебя. Ведь во второй раз ты даже смогла подойти к дому и прервать мои самые тёплые воспоминания, — рассказывала королева, а Юи молча слушала. — Эта ночь последняя в этом году, когда ты могла посетить мой дом. Уже завтра зацветут красные цветы, и другие духи заполнят эти земли. Даже будучи мёртвыми, мы не пачкаем своего гордого имени. Ты замёрзла, — заметила она и коснулась бледной рукой плеча Комори. Юи вздрогнула, но покорно молчала, а когда требовалось, отвечала. — Можешь войти, — пригласила её Крона в дом. — Сейчас я могу принять тебя, как подобает. Крона говорила с ней, как с одной из них — основателей. Юи льстило такое отношение, но это было неправильно. — Простите меня, — прошептала Комори, и королева, не понимая её страха в голосе, отступила. — Я не могу войти в ваш дом, — низко поклонилась Юи, более не смея смотреть в глаза основательницы. — Я благодарна за то, что смогла повстречать вас, но мой мир находится далеко за пределами мира основателей, и я бы очень хотела вернуться, — призналась она, и слёзы застыли в её алых глазах. После слов Кроны ей ещё отчётливее показалось, что Карла никогда не отпустит. — Помири моих сыновей, — сказала в ответ ей Крона и вновь подошла. Женщина приподняла ещё тёплое лицо Юи и, поцеловав девушку в лоб, стала растворяться. Комори вскоре потеряла из вида замок и сад, а вместе с ними и мягкие черты лица королевы испарились, даруя надежду и покой.***
«Она отпустила меня!» — очнулась Юи на полу в комнате Карлы через несколько часов. В комнате горела лишь настольная лампа, икебана, которая стояла на столе пропала, и чья-то фигура лениво покачивалась на стуле основателя. — Проснулась? — спросил юноша, и Комори узнала голос Шина. — И что ты решила? — добавил он, продолжая медленно покачиваться. — Я возвращаюсь домой, — ответила Юи без какой-либо обиды. Шин бросил ломать стул брата и обернулся. Тсукинами внимательно смотрел на милые черты лица улыбающейся девушки. Он искал волнующий его разум ответ — кого она больше любит: его или Карлу? Но не нашёл ничего. Комори любила всех и только одного любила иначе, чем всех остальных. — Что за несправедливость? — закатил он глаза и поднялся скорее на ноги. — Я три дня ломал комедию, а в итоге ты так и не пришла жалеть меня, — пожаловался основатель и в знак полного разочарования приложил руку ко лбу. — А как же Карла? Он расстроился… — невинно посмотрела Комори, и Шин потерял свой ноющий тон. — Да шут с ним! — махнул он рукой. — Позлить его всегда приятно, но на этот раз он меня действительно задел за живое. — Я поняла… — смутилась Юи, чувствуя, что в их ссоре есть её горькая ложка дёгтя. — Что? — подошёл юноша впритык. — Поделись, он наверняка делал тебе предложение, раз решил избавиться от меня? — Шин, ты слишком близко, — отпихивала его Юи, не имея возможности из-за юноши толком подняться с пола. — Не делал мне Карла предложений. Об этом не может быть и речи, мы же родня! — вдруг заявила Комори, заодно оценивая поведение старшего брата ведь, по сути, предложением его насильственные действия назвать сложно. — Какая глупая отговорка, — усмехнулся рыжеволосый и помог Юи подняться на ноги. — Не будь дело в лекарстве, так я бы тут же забросил тебя на спину и утащил так далеко, что даже Карла бы не нашёл. Но… уговор есть уговор, — пожал плечами он. — Хотя… — Шин искривил губы в улыбке и забросил девушку на плечо. — Шин, пожалуйста, нет! — испугалась Юи, что юноша так и поступит, поэтому беспечно била ногами, стуча при этом основателя по спине. — Тише ты! — сморщился тот. — У меня спина всё ещё побаливает. Я никуда тебя не утащу, но ванну ты со мной примешь! — хитро заулыбался одноглазый юноша и весело потопал вместе со своей добычей. — Боже мой, Шин, что ты такое говоришь?! Поставь меня! — трясла Юи ногами, болтаясь, как розовая сосиска на плече у вампира. — Ну уж нет! — обиженно отказался он. — Каникулы подошли к концу, а я с тобой так и не побывал в бассейне и даже в парке аттракционов. Поэтому потрёшь мне спинку и считай, что мы квиты. — Не смешно, совсем не смешно, — Юи закрыла горячее лицо ладонями, болтаясь вниз головой, невольно представляя все тонкости совместной ванны.***
Шин затащил блондинку за угол дома и буквально закинул за бамбуковую перегородку. — Переодевайся, сестрёнка! И пошустрее, а то я и помочь могу, — припугнул он и бросил вдобавок махровое полотенце. Бежевая махровая ткань накрыла Комори, падая на растрёпанные волосы, и бедной девушке ничего не оставалось, как раздеться и закутаться в новые, куда более откровенные одежды. К счастью, полотенце оказалось приличной длины — почти до колена, возможно, каких-то сантиметров пять не хватило, но это уже было не так важно. — Сестрёнка… — протянул Шин слишком довольно. — Ты всё? Я вхожу, — предупредил он, не ожидая, что девушка опередит его и сама выйдет из своего убежища. — Отлично! — оглядел он съёжившееся от стыда тело, прикрытое лишь полотенцем. — А теперь тереть друг другу спинки и купаться! — потащил он Юи ещё дальше во двор, где находился небольшой источник с тёплой водой. Сам Шин так же, как и Комори обвернулся полотенцем, лишь с тем отличием, что ему хватило маленького махрового полотенца, чтобы прикрыть весь срам, который смущал маленькую блондинку посреди лунной ночи. Возле источника пар ложился туманом и волочился по почти чёрной земле. Серые булыжники, такие же от влаги чёрные, блестели в свете луны, и ещё один вампир решил принять ванну в эту уходящую в осень летнюю ночь. — Ты посмотри, — повеселел рыжеволосый и встал поодаль от карьера с водой, где уже некоторое время сидел Карла. — Будем принимать ванну всей большой семьёй! — заявил он и уселся на один из камней. — Ты чего остолбенела? — повернулся он к Юи. — Потри мне спинку для начала, а потом и купаться пойдём. «И чем эта бестолковая думала?» — ругал её Карла про себя, а сам даже на них не смотрел, он сидел к ним спиной. «Я же ей говорил не провоцировать Шина…» — незаметно вздохнул он. Основатель желал передохнуть, а в итоге место его релаксации превратилось в общественную баню. — Ох! Вот так хорошо… — только не тряс лапкой Шин от удовольствия. Юи послушно натирала его спину мочалкой, временами поливая тёплой водой из деревянного ковша. — Ты что-то быстро, — заговорил Карла с Юи. Он думал, что её встреча с их матерью займёт всю ночь. — Это твоих рук дело? — спросил он у Шина, продолжая мокнуть в источнике среди камней. — И сразу я крайний… — сгорбился рыжеволосый, повиснув на своих расставленных коленях. — Всё хорошо, — улыбнулась Юи. — Мне хватило времени. Спасибо, что помог мне многое понять, Карла. — Бла-бла-бла! — перебил её Шин своими кривляньями. — Так и скажи, что с нами не останешься, а то такими темпами ты из себя признание будешь до утра вытягивать! И спереди меня потри, а то ты мне на спине скоро дыру протрёшь! — Сплошное разочарование, — сказал Карла на всё это в ответ. — Шин, откуда у тебя эта рана? — вдруг поинтересовалась Юи, отходя от наболевшей проблемы её будущего места жительства. Она сидела на коленях возле ног парня и рассматривала странный шрам, который проходил через его тело насквозь и был ещё красным. — На ветку напоролся, — усмехнулся он на всё это. — Не обращай внимания. — На ветку… — повторила Юи и посмотрела, что на спине такая же отметина. — Не похоже… Скорее нож или стекло… — подумала Комори, всё же шрам был тонким и не рваным, как мог остаться от ветки. — Карла, неужели это ты его? — ужаснулась было она, но Шин разозлился и схватил её за левую руку так, что бедная девушка скривилась и стала вновь падать на колени. — Я же сказал, что это была ветка! — злобно повторился Тсукинами, продолжая заламывать тонкую руку девушки. Комори была по локоть в мыле, ноги и те разъезжались в пене, что стекла с тела вампира на каменистый участок. — Шин, мне больно… — сморщила она лицо. — С вами никакого покоя! — поднялся Карла из воды и Шин чуть не изошёл на смех. — Тебе на такое ещё нельзя смотреть! Маленькая! — засмеялся он и отбросил руку девушки за ненадобностью, а вместе с тем и кольцо, которое на исхудалых мыльных пальцах слетело и исчезло в тёмной воде источника. — Моё кольцо! — схватилась Юи в ужасе за своё лицо, и было дёрнулась в ту сторону, но Шин не пустил. — Куда? — схватил он за плечи. — Там Карла стоит без полотенца, в чём мама родила, а ты решила понырять под луной. Всё равно темень такая, не найдёшь ничего. — Ты не понимаешь! — вырывалась Юи. — Мне же его подарили… — сдалась она, не имея права даже называть того, кого любит по имени. — Всё я понимаю, — обиженно ответил Шин. — Купит этот Руки тебе новое, подумаешь горе какое. Или, может быть, это тебе знак, что не судьба? «Ты не понимаешь… Я хранила его целый месяц, ценой своей жизни и так глупо потерять…» — страдала она в ногах основателя, чем вызывала некоторый восторг. Всё же Шин был вынужден быть максимально добрым и милым, а здесь такие краски отчаяния и печали. — Как же я от вас устал, — вышел Карла из источника и, обвернув бёдра полотенцем, остановился прямо над Юи. — Эй, — он легонько пихнул её ногой, — раскрой руки. — Что? — не поняла Комори, но подняла покрасневшие от слёз глаза. — Не теряй! Больше искать не полезу! — сказал Карла и бросил ей в руки её маленькое почти белое колечко, которое ей дал Руки в день её отъезда. Тогда она не попрощалась с ним, он не соизволил даже дождаться её пробуждения. Но, не снимая это кольцо, она всегда чувствовала, что он рядом. — Карла, ты… — загорелась Юи от счастья, но, глядя на мокрого почти обнажённого юношу, не осмелилась бросаться на шею со словами благодарности. — Не одобряю, — хладнокровно сказал он, — по-прежнему. — Спасибо, — прикрыла Юи глаза от счастья и всё же поднялась с земли. — А тебя я хотел попросить стать моим премьер-министром, — сообщил Карла своему младшему брату, желая уже здесь забыть все неурядицы, которые в дальнейшем будут его отвлекать. — А как же выбор собственного пути и прочая хрень? — всё ещё обиженно посмотрел Шин в ответ. — Я тут подумал, что если предоставлю тебе полную свободу, то лишусь и своей, — улыбнулся Карла в ответ, намекая, что Шин натворит таких дел, от которых ему спасу просто не будет. — Разумно, — поджал губы рыжеволосый. — А мне полагается два выходных, обед и свой личный водитель? — завёл он шуточные торги, пока была хоть крохотная возможность поиздеваться над старшим братом. — Как пожелаешь, — покачал головой Карла. — А девушки? Их будет много? И я могу делать с ними всё, что пожелаю? И как насчёт моих любимых пробежек? — продолжил торги он. — Похоже, худшего премьер-министра вампирское общество ещё не видело, — Карла в безысходности закрыл лицо рукой и почти ушёл, как младший брат вновь учудил. — Договорились! — прокричал он во всё горло и с разбегу нырнул в источник, теряя полотенце по дороге. — Пойдём, — позвал Карла девушку. Юи побледнела и выпучила свои алые глаза. Не каждый день увидишь, как старший брат не лучше ребёнка бомбочкой ныряет в источник, где куча камней, да ещё нагишом. — Примешь душ в доме. После ванной Шин побежит на пробежку, не советую тебе на это смотреть, — сказал он и подождал пока Комори осознает весь фарс будущей обстановки. — Мы возвращаемся домой? — в надежде спросила Юи. — Да, завтра будем в Киото, я решу все дела и послезавтра уже вернёмся в Токио, — сообщил Карла. У него самого уже не оставалось времени, нужно было как можно скорее возвращаться и заниматься тем, для чего он был когда-то рождён.***
Спустя два дня… Около часа ночи, Шин прибыл на место, где раньше возвышалось поместье Муками и среди обугленных останков этого когда-то величественного здания, ожидал. — Ты опоздал! — фыркнул он, когда услышал, что из темноты кто-то идёт. Луна убывала каждую ночь. А на этом пустыре без небесного тела по ночам было мрачно. Да ещё запах гари, который вымоется дождями в лучшем случае к весне. Всё это и без того раздражало вампира, а посыльный ещё и опаздывал. — Я хотел проверить, что ты пришёл один, — донёсся голос из темноты и вскоре Руки показался своему гостю. — Мы выполнили условия сделки. Ты принёс то, что обещал? — нетерпеливо спросил Шин. — Принёс, — спокойно сказал Муками и протянул бумажный пакет, где постукивали две склянки. — Давай сюда! — выхватил основатель пакет и скорее заглянул. — Какой ужас, никогда бы не подумал, что нас основателей будут шантажировать какими-то двумя склянками, — хитро сказал он и посмотрел на вполне спокойного вампира, который стоял напротив него и лишь незаметно ухмылялся. — Ты пришёл один и даже не боишься, что я выпью лекарство и сломаю тебе шею, — высказался Тсукинами. — Вероятно, лекарство не работает так быстро, — ответил он на свой же домысел и достал кое-что для Руки из кармана. — Держи, — он протянул ему тряпочный свёрток и стал ждать. — Что это? — Руки напряг лицо, чуя знакомый запах и осторожно развернул белый носовой платок. У него на ладони оказался светлый локон Юи и пластиковая заколка с цветочками, которую в наказание срезал Карла. Шин специально сохранил эту крохотную часть девушки, чтобы посмотреть на реакцию вампира. — Теперь понимаешь, какой опасности ты её подверг? — серьёзно спросил Шин при виде мрачного Руки, у которого временами поддёргивались скулы от злости. — Хорошо, что это только волосы, а могло быть ухо или того хуже голова. Думай в следующий раз, на что её толкаешь, а то я подам твою голову брату на блюде, — пригрозил Тсукинами напоследок. — Шин, — позвал его Муками и так довольно улыбнулся, что обернувшемуся основателю стало тошно. — Приходи сюда завтра, — пригласил он и слегка усмехнулся. — И послезавтра… — добавил он ещё в той же надменной манере. — Это ещё зачем? — фыркнул Тсукинами. — Я с парнями не встречаюсь! Женщин предпочитаю! — Это всё замечательно, — оскалился Руки. — Но компонентов лекарства три и получите вы их все только тогда, когда я полностью удостоверюсь, что с Юи всё в полном порядке. — Вот паразит! — выругался Шин, видя лишь спину вампира, который когда-то был их заклятым врагом. — Зато мои планы никогда не дают промашки, — довольно оскалился он и поднял правую руку кверху. — До завтра! Передавай привет брату, — махал Руки основателю, после чего всё же исчез. Конец.