Дьявольские возлюбленные 2: Адам и Ева

***

       Солнечные лучи расточали жар летнего дня, пробиваясь сквозь застеклённые рамы. Еле уловимый гул от вентилятора под потолком, разгонял давящую духоту, пока в угрюмых стенах поместья Сакамаки молодые вампиры слонялись из угла в угол, ожидая появления долгожданной добычи, которая мирно спала в кровати хозяина дома, не представляя, что принесёт новый день.        — Как болит голова… — сквозь сон пролепетала Юи, прикрывая глаза локтем, ощущая, как огненные солнечные блики обжигают её кожу. — Всё словно в тумане… Последнее что помню, так это как я поскользнулась на балконе господина Того, а проснулась уже в комнате Шу… — вспоминала Комори, зажимая чьи-то холодные пальцы в руке. «Нет!» — загорелась она яркой краской, понимая, что лежит в постели не одна. «Помню, когда очнулась, Шу сидел возле кровати на полу, а после накинулся на меня и смотрел таким взглядом…», — содрогнулась блондинка, страшась обернуться. «Неужели что-то произошло?» — напугалась она, не помня целого дня, прожитого в поместье Муками, считая, что её признание с Шу связало их навек, но, бросившись на странный голос, зовущий её, поспешила и, упав на каменный пол, ударилась головой. «Нет, мы не могли зайти так далеко…» — металась в догадках она, улавливая тихое дыхание Сакамаки, вдруг вспомнив и яркий поцелуй, который последовал за пристальным взглядом, вздрагивая от этого. «Но почему всё словно в тумане? И где моё платье?!» — вспыхнула Юи, осознавая, что ночью её привезли домой в пышном свадебном платье, а сейчас она лежит в розовом топе и коричневых шортах, начиная подозревать самое страшное. «Этого не может быть… Он не мог этого сделать… или мог? В голове звучит чей-то нежный голос, это так смущает… Голова…» — схватилась Комори за лоб, замечая, как что-то давит изнутри, не позволяя вспомнить. «Время уже часов пять…» — решила она, стараясь расслабиться, тут же ощущая лёгкую слабость. «Я никогда не была в его комнате, а здесь мило», — улыбнулась блондинка, постепенно переставая бояться, принимая случившееся как данность, переключаясь на осмотр столов из красного дерева, маленького зелёного диванчика с лампой на высокой ножке, что странным образом в такое время расточала искусственный свет.        — Долго будешь крутиться? — послышался недовольный голос блондина. — Спи, ещё слишком рано, — приказал он, переворачиваясь на спину, засыпая так, как упал на тёмную подушку, натягивая холодящее кожу шёлковое покрывало по самую грудь.        — Рано?! — улыбнулась Комори, успокаиваясь от звуков его голоса, забывая мысли тяготившие минуту назад. — Скоро вечер, а ты всё ещё спишь… Шу, ну вставай, — затеребила его она, радуясь, что блондин спит в одежде, значит, ничего предрассудительного не произошло, но голос, зовущий к себе так и оттенялся эхом где-то в голове. — Шу… — не переставая, смотрела она на спокойные черты лица юноши, над которым она нависла, желая растормошить.        «Чему она так радуется?» — непонимающе посмотрел вампир, приоткрывая один глаз. «Я думал она убиваться будет, а она сияет…» — задумался он, внимательно оглядывая Комори, стараясь понять, что изменилось с прошлой ночи.        — Что-то не так? — смутилась Юи, расцепляя пальцы на мягком жакете блондина. — Почему ты так смотришь?        — Что ты помнишь последним? — спросил в лоб Шу, удерживая девушку за руки, видя, что она отстраняется от него.        — Странный вопрос… — замялась она, боясь говорить правду. — Помню как мы с тобой стояли на балконе и разговаривали, а потом я как всегда сделала глупость и, поспешив на чей-то голос упала… — мило улыбнулась она, потирая взъерошенную голову.        — И это всё? — серьёзно посмотрел Сакамаки, замечая бегающий взгляд Юи.        «Что сказать? А если мы и правда сделали это? Я же не могу сказать, что даже не помню…» — изнывала она от собственных мыслей, не в состоянии вспомнить деталей. «Сомнения… мою душу одолевают сомнения», — запрокинула Юи голову, слыша чарующий голос, расслабляясь по его велению. «Всё словно в огне… Моё тело горит от былых поцелуев. Шу держит меня, я ощущаю его взгляд, как терпеливо он ожидает моего ответа, но я не в силах ответить… Этот голос, отдающий ласковые приказания не принадлежит ему… Мягкие губы, шепчущие что-то на ухо, распыляют этот огонь внутри», — извивалась она в руках блондина, закатывая глаза. — Руки… — прошептала Комори скорее интуитивно взывая к нему.        — Руки? — напрягся блондин, уже ожидая того потока слёз, которые был готов унять.        «Как я могла позвать его?!» — распахнула она глаза, приходя в себя. «Что за ситуация… Он спрашивает о нас, а я вспомнила Руки…» — ужаснулась Юи, боясь обидеть. — Да, я же не попрощалась с ним, вышло так неловко, — фальшиво заулыбалась она, стараясь выпутаться из этой ситуации как можно скорее. — Следует хотя бы позвонить и поблагодарить его, — направилась блондинка к двери, выпорхнув из рук Шу пока он пытался понять. — Глупо, но я не знаю их номера, — пожала плечами она, стараясь не смотреть блондину в глаза. — Уверена, Рейджи подскажет, — воодушевилась блондинка, желая подняться по лестницам ведущим на выход из комнаты хозяина поместья. — Он не раз связывался с Руки, — вспомнила Юи, что именно он сообщил Муками о её побеге, назначал встречи, да и маловероятно утаить от этого брюнета столь важную информацию, как замерла не в силах пошевелиться. — Шу… — захлопала она длинными ресницами, ощущая, как тяжёлое тело вампира повисло на ней, прижимая к себе так, словно жалеет её, сейчас защищая от неё самой.        «Она ничего не помнит о произошедшем в ночь выпускного бала», — понял Сакамаки обнимая хрупкое тело девушки, решая как поступить дальше. «Если скажу, что произошло, то усмотрю ли за ней? Да и в любом случае шума будет столько, что никакая музыка не поможет… А сказав, что они придут за ней, значит обнадёжить, а где гарантии, что они живы?» — хотел он рассказать о пожаре, но заглянув, в наивные алые глаза вспомнил, что перед ним живая душа, способная чувствовать, сострадать и более того, эта склонность к опрометчивым поступкам не оставляла другого выхода, как солгать.        — Шу, от тебя пахнет дымом, — уткнулась она ему в грудь, пока вампир думал и решал их такие разные судьбы. — Что-то произошло прошлой ночью? — спросила Комори, не подозревая подвоха, но искренне беспокоясь о нём.        — Как знать, от тебя тоже исходит этот едкий запах, — заявил он, перекрывая путь к двери. — Позже позвонишь. Я сам дам тебе их номер, — обманул Сакамаки, разворачивая блондинку в сторону ванной комнаты. — Тебе не следует бродить по дому одной, это небезопасно. Я не успел объявить о твоём положении, поэтому от меня ни на шаг, — предупредил Шу, распахивая перед девушкой дверь в большую ванную комнату.        — Это значит, что ты пойдёшь в душ вместе со мной? — напугалась Комори от одной мысли, понимая, что в этом нет ничего такого, если уж спали в одной кровати и ночью неизвестно чем занимались, то и стесняться не было повода, но ноги тряслись сами собой.        — Не искушай меня… — протянул бессмертный, обводя лицо Юи широкими ладонями, незаметно выдыхая от этой муки близости, что нависла странным обстоятельством на его плечи. — Дамы вперёд! — подтолкнул он и захлопнул светлую дверь. «Чёрт, Руки! Тебе лучше поторопиться, с наступлением темноты даже двери моих покоев перестанут быть для неё защитой», — покачал он головой, глядя на алеющие волны заката, оттеняющие полную луну, просвечивая её как призрака, не имеющего собственного тела, задумываясь о пробуждении младших братьев, уже улавливая шум, исходивший из коридоров. — Отец, это твоих рук дело, — сжал зубы блондин, видя это зловещее знамение, которое через пару часов незаконно воцарится на небе. — Сегодня день новолуния, миры должны были уже закрыться. Для чего тебе это? — задумался Шу, чуя беду от полнолуния, открывающего дверцы в иные миры, соединяя три параллели в одну, нарушая не только гармонию мира людей, но и захватывая его собственный дом в пучину безумия под покровом лунного забвения.

***

       Обугленные развалины, испускали последние пары чёрного дыма, размазывая алые лучи уходящего солнца в грязных лужах. Толстые балки падали и рассыпались в прах, превращая когда-то величественное поместье Руки в груду хлама, истлевшего до основания. Пепельные ручьи растекались по садовым дорожкам, скатываясь по обгорелой траве, просачиваясь сквозь трещины в плодородной почве, оттеняясь звонким эхом в потайных лабиринтах.        Оказавшись в ловушке между жаркими языками огня, волками, где-то шныряющими по округе и братьями Сакамаки у обращённых вампиров оставался лишь один выход — скрыться в огненных объятиях пламени и выждав нанести ответный удар.        — Какое зловонье, — брезгливо промычал Руки, ворочаясь на влажной, поросшей грибками дорожке, пролегающей под поместьем Муками в тоннеле, где мрак и сырость прозябали в гордом соитии более века. — Сколько я проспал? — серьёзно спросил он, осторожно привставая, облокачиваясь на кирпичную стену, что аркой уходила под низкий потолок через трещины, в которой просвечивали еле уловимые проблески света.        — Часов двадцать, — ответил Юма, падая со старшим братом рядом, опуская голову между колен, начиная теребить себя ладонями по напряжённой шее. — Ты вообще как? — пробурчал он, глядя на чёрные крупицы, скатившиеся с верхнего мира.        — Живой и ладно, — перебил их Коу, недовольно шаркая по камням, желая выместить на них свою злобу. — Чёрт! Откуда пришёл там и подохну! — огрызнулся блондин при виде своего размытого отражения в грязной луже. — Не думал, что снова окажусь в канализации, и буду видеть солнце через щели в потолке, — возмущался он, глядя на еле уловимые блики, растворяющиеся в воде со звонкими каплями, растекаясь на круги.        — Сдаёшься… — прошептал Азуса, прячась где-то в тени, изредка выдавая себя холодным металлическим блеском ножей. — А хотел сражаться… — напомнил он о ярких речах идола, который не хотел возвращать Еву и отговаривал брата, будучи готовым даже на смерть.        — Хватит! — рявкнул Руки, видя закипающего блондина и безразличного метателя ножей. — Никто в этой вонючей канаве помирать не собирается, — заявил брюнет, подавая Юме руку помогая подняться. — Пришло время вернуть один старый долг, — безжалостно сверкнул серыми глазами вампир, вынуждая всех почувствовать холод, пробегающий по спине. — Но я не стану вас заставлять, — оглянулся он на братьев, помня всё ещё этот груз ответственности. — Убегать или же отправиться в бой со мной, решать вам.        — Издеваешься? — схватил его за плечо Юма. — Бежать для того, чтобы потом всю эту проклятую жизнь жалеть? — взбесился огромный бессмертный зная должный ответ. — Не тупи, я с тобой, — разжал свои пальцы он, хлопая старшего брата по плечу, поднимая в воздух осевшую пыль с его серого пиджака.        — Неважно каковы мотивы или цена, жизнь есть жизнь и отныне я не имею права претендовать на неё, — улыбнулся Руки, зная, что для Коу и Азусы есть над чем подумать, ведь жизнь — это единственное за что они цеплялись всё это время.        — Блин, после твоих слов даже трусливая монашка пойдёт за тобой, — простонал идол, понимая, что речи старшего брата были адресованы ему. — Бесит! — фыркнул он, подходя к ним впритык. — Чё делать-то надо? — отвернулся он, смущаясь от одобрительного взгляда братьев.        — Спасти Еву… убить Карлхайнца… — отозвался Азуса, оставляя за собой последнее слово. — Давно мои ножи… не познавали вкуса чужой крови… — улыбнулся он, медленно выходя из тени. — Но… основатели…Сакамаки… Преимущество на их стороне… Руки, каков твой план? — прямо спросил парень, не желая бежать, помня, что девушка его друг и её спасение отныне так же естественно, как и времена года, сменяющие друг друга.        — Не волнуйся, — улыбнулся он, видя, что проведённое столетие под одной крышей сделало своё дело, сплотив их и без кровных уз. — Он учитывает все наши сильные стороны, — яростно произнёс брюнет, указывая всем на выбранный путь. «Дождись меня, Юи. Я верну тебя, как и обещал», — прикрыл глаза Руки, на мгновение вспоминая её нежные черты лица, готовность остаться рядом, хотя колени дрожат и слёзы заливают его серый воротник. Истинная храбрость и жертвенность, побуждающая её каждый день открывать глаза ради тех кто дорог, невзирая на боль и унижения, еле удерживаясь на тонкой грани отчаяния и самообладания, продолжая верить, воскресили даже такую мёртвую душу, как у него.

***

       Тени скользили вдоль богатых убранств глухих коридоров поместья Сакамаки, оставляя холодящий ужас за собой, оттеняясь запахами горячей карамели и еле уловимым привкусом крови, которым сегодня был пропитан воздух, как ядом спускаясь вместе с лунными бликами.        — Канато, — приоткрыл один глаз Шу, сидя возле двери в свою комнату, подпирая медную ручку крепкой спинкой резного стула. — Выходи, уже тошнит от запаха твоих леденцов, — приказал он, нехотя выпрямляясь, дабы заглянуть за угол, из-за которого поглядывал младший брат.        — Нет! — выкрикнул он, чуть не брызгая слезами от обиды, убегая восвояси.        — И стоило меня будить, — запрокинул голову вампир, втыкая новые наушники.        — Ещё как стоило! — пихнул его Аято, желая ворваться в комнату старшего брата, но стул лишь слегка покачнулся, не подчиняясь импульсивным действиям юноши. — Пошёл прочь! — завопил рыжеволосый, постепенно свирепея от холодного безразличия Шу, который словно его шатает спросонья, уселся более устойчиво.        — Аято, — строго позвал его Рейджи, предвидя подобные склоки из-за девушки, появившейся в поместье посреди ночи с разбитой головой у блондина на руках, в то время как младший брат не мог оторваться от захватывающего дух пожара, желая убедиться, что от его мести укроются лишь серые крысы. — Ты комнатами не ошибся?        — Не ошибся! — огрызнулся он. — Я сделал всю грязную работу ночью, оладья принадлежит великому мне! — фыркнул зеленоглазый, хватая Шу за плечо, решая уже откинуть его от двери, что преграждала ему путь.        — Что там за шум? — удивилась Юи, услышав яростные возгласы из коридора. Выйдя из душа, она обнаружила, что осталась в комнате совсем одна, а на улице уже смеркалось. Как не пыталась выйти, двери не поддавались, словно их гвоздями забили. Если бы она только знала, что её свободу ограничивает обычный стул с дремлющим юношей, вынужденный охранять вход в собственные покои, как сторожевой пёс. Когда все попытки найти выход оказались тщетными, единственное чем она смогла себя развлечь это разглядывание книг за письменным столом. «Подслушивать нехорошо… Но со вчерашнего дня всё как в тумане…» — боролась с собой Комори, подчиняясь любопытству, осторожно поднимаясь по деревянным ступеням прислушиваясь.        — За то, что ты сделал, тебя ждёт аудиенция с нашим отцом, — остановил его Рейджи, приподнимая младшего брата в воздух, как куклу переставляя на другую полку, назначая дистанцию между жителями этого дома. — А что касается тебя, — обратил он свой взор. — Мог бы лично сообщить какие отношения у тебя с этой девушкой, — указал он на неучтивость старшего брата.        — Не вижу надобности отчитываться за то, что и так принадлежит мне, — безразлично проговорил Шу, скрещивая руки на груди.        — Какие отношения?! — завопил Аято. — Она же отвергла тебя. Ты вернулся с выпускного один. Я решил проблему с этими Муками, значит, оладья моя! — проревел он, не задумываясь, что Юи всё слышит и, хватаясь за рот, лишь молится, чтобы не издать звука.        — Она не может отвергнуть его, — безразлично проговорил Рейджи, поправляя очки. — Комори Юи отныне принадлежит ему. Согласно торгам, он выкупил её за десять миллионов йен, — сообщил он, решая использовать это в своих интересах, так и не сообщив о чеке, что поступил от Руки.        — Так вот о каком яблочке ты говорил… — ошарашенно произнёс рыжеволосый, пошатываясь от удивления.        — Верно, она всего лишь вещь, — усмехнулся Рейджи, радуясь при виде поражения одного из братьев. — Вещи не имеют права выбирать хозяина, её выкупают либо воруют, а поскольку денег у тебя больше в этом месяце нет, то остаётся лишь один выход, — посмеялся он, решая добить Аято и растормошить расслабившегося Шу. — Но на тебе уже весит четыре трупа, готов пополнить копилку ещё и кражей в собственном доме? — хладнокровно спросил брюнет, даже пугая того от безжалостного тона.        — Да подавись! — разозлился Аято, тут же исчезая.        — Видел? — сухо спросил Шу, намекая на кровавую луну, воцарившуюся на небе, и не думая благодарить за помощь.        — Да, — кивнул Рейджи, так же напрягаясь из-за этого. — Лучше бы её в темнице закрыть, — заключил он, зная, что когда тройняшки потеряют контроль из-за полнолуния, запаха живой плоти, которая знакома им с самого детства, привычные прятки в своих комнатах и ссылки на плохое самочувствие более не сработают.        — Возможно, — всё так же отвечал Шу, ожидая гостей.        — Думаешь они мертвы?        — Не знаю, троим я помог, но потом потерял из виду, — признался он, вспоминая как всё полыхало и жар захватывал дух. — Руки угодил в самое пекло, защищая её. Лучше не упоминать при ней это, кажется, она сильно ударилась головой и последние сутки неведомы ей, хотя и есть что-то странное в её поведении, — задумался он, подозревая во всём отца.        — Ясно, — вздохнул Рейджи, потирая лоб. — Значит, ждать нам сегодня гостей, если не придут эти полукровки, так прибудет вся королевская свита, шума наделали ночью, пахнет скандалом, — рассуждал он, как послышался грохот и суетливые шаги пленницы.        — Услышала, — вздохнул Шу, нехотя поднимаясь со своего мягкого стула, отставляя его, зная, что теперь придётся идти и решать возникшую проблему.        «Не могу поверить… Руки… ребята… вы не можете быть мертвы», — схватилась за рот Юи, еле сдерживая слёзы. «Как я могла быть так глупа… Я кукла в их руках… Надо бежать, я не верю, что вы мертвы», — решилась Комори, распахивая одно из окон, впуская в покои холодный ночной ветерок. «Боже мой, как высоко… Я разобьюсь», — испугалась она, поглядывая вниз со второго этажа.        — Эй, ты чего делаешь? — крикнул Шу, неторопливо открывая дверь, столбенея в проходе при виде девушке стоящей на подоконнике. — Не шевелись, я помогу тебе, — останавливал её блондин, улавливая отчаяние и застывшие слёзы в алых глазах.        — Шу, ты обманул меня, — заплакала она, начиная дрожать всем телом, глубоко захватывая свежего воздуха в свою грудь, пошатываясь на тонком подоконнике, тут же срываясь с него. — Аааа! — прокричала Юи, успевая заметить испуганный взгляд Сакамаки и горящие холодным светом звёзды, сквозь белокурые волосы, залепляющие глаза от скорости падения.        — Юи! — выкрикнул он, не успевая схватить, намереваясь прыгать за ней, как стая летучих мышей, словно вихрь, подхватила девушку у самой земли и сквозь визг подняла в воздух.        — Стой! Рано ещё ноги ломать, — придержал его Рейджи, подбегая к окну вслед за ним. — Фамильяр о ней позаботится, — спокойно проговорил он, видя, что кроме мелких царапин и растрёпанных волос Комори обзаведётся лёгким испугом.        — Нет, они уносят её! — выкрикнул блондин, замечая, что чёрные твари, захватив девушку в клубок, намереваются покинуть их владения.        — Вот чёрт! — рявкнул Рейджи, выпрыгивая вместе с братом в окно, мягко приземляясь на широкие ветви деревьев, останавливаясь из-за пронзительного писка. Стая других когтистых тварей набросилась на девушку, схлёстываясь с собратьями не на жизнь, а насмерть.        — Почему наш фамильяр напал на них? — согнулся Шу, как и брат, хватаясь за голову, плотно закрывая уши, морщась от противных звуков.        — Это его работа служить нам, — пробурчал брюнет, недовольно посматривая на тучу чёрных тварей, в эпицентре, которой оказалась напуганная Юи, зависнув высоко над землёй, оттеняясь в кровавых бликах луны, не успевая подумать и чего-то решить. Крик и паника овладели ей, лишая рассудка, когда летучие мыши выбросили её из плена, вновь отдавая во власть силы притяжения.        — Что за… — успел лишь произнести Шу, при виде блондинки, которую словно выплюнули, схлёстываясь уже по-настоящему, разбрасывая по округе куски чёрной кожи, выдранной из жилистых крыльев.        — Я разобьюсь! — зажмурилась Юи, закрывая лицо исцарапанными руками, слыша только шум ветра, звуки устрашающих млекопитающих и хрипы собственного осипшего голоса.        — Держу! — подхватил её Субару налету, тут же теряясь где-то в саду с девушкой на руках.        — Да чтоб его! — пробурчал Шу, спрыгивая на землю. — Откуда вылез этот отшельник? Теперь придётся их в саду искать, — лениво выгнулся он, зная, что младший брат не представляет угрозы, но оставаться на улице не лучшая идея. — Сколько хлопот, я уже отвык от такого шума.        — Ты лучше голову подними, — посоветовал Рейджи, увидев, что летучие мыши развеялись и как пыль осели на кроны деревьев. Луна вновь засияла серебряным ликом, сбрасывая кровавую маску, озаряя величественные стены поместья. — Да что происходит? Фамильяры мертвы, луна облезла, ветер подул… Ждать беды не иначе, — вздохнул брюнет, потирая подбородок правой рукой, упуская между пальцев в белой атласной перчатке крупицы истины, не хватавшие ему для полной картины.

***

       Ветер подул спустя целые сутки, пронзая тело Юи тысячами игл. Страх и тёмные круги перед глазами до сих пор не отступали. Танцы в воздухе со сцепившимся фамильярами, под кровавыми бликами были похожи на страшный сон, от которого хотелось проснуться, но с каждой уходившей минутой этот сон становился всё более жестоким и где его предел знал лишь один, тот, кто создавал эту иллюзию, одурманивая целые миры на протяжении века.        Комори еле дыша, вцепилась в бессмертного нуждаясь в защите. Холодные объятия Субару не могли согреть её остывшего тела, но спасли от неминуемой гибели и сейчас, стоя с ним в саду, сокрывшись от всех не лучше страстных любовников, в голову лезли мысли о том, как сбежать. Покинуть это проклятое Богом место, и лично убедиться, что дом, где трепетало её сердце, исчез.        — Не могу в это поверить, — прошептал Субару, крепко обнимая всхлипывающую блондинку, боясь открыть глаза, думая, что она как мираж рассеется, если подойти слишком близко. — Ты вернулась… Ты и правда вернулась…        — Субару, ты ведь на моей стороне? Ты поможешь мне? — в надежде спросила Юи, говоря ещё осиплым голосом, забывая о колющих царапинах на бледной коже, не слыша звуков струящегося фонтана позади, желая лишь одного.        — О чём ты говоришь?! — возмутился юноша, хватаясь ладонями за обнажённые плечи девушки, слегка сдавливая их, забывая уже о хрупкости человеческого тела. — Ты можешь полагаться на меня во всём! — смело заявил Сакамаки, приподнимая блондинку за талию тут же целуя в самые губы, не дожидаясь слов о любви.        «Субару, я не имела в виду этого…» — распахнула Комори глаза, глядя на парня, который нежно пронзал её своим языком, желая ответа, но она замерла не лучше статуи, испытывая смущение и стыд, отчего румянец выступил на бледных щеках, обжигая раскалёнными иглами, что встречались с ледяными, разбиваясь на мелкие осколки, пронзая каждую клеточку.        — Так это правда, — отстранился он, опуская онемевшую девушку на землю, цепляясь за неё, как за опору, ведь ноги подкашивались от злости. — На тебе до сих пор его запах, — сквозь зубы простонал Субару, чувствуя отголоски страстных поцелуев Руки на девичьих губах, которыми он её заклеймил как свою. — Как так? Ты же была для меня всем… — прошептал Сакамаки, опуская отчаявшуюся голову к ней на грудь, скрывая слёзы, накатывающиеся на алые глаза, свирепо всматривающиеся в тёплую плоть, сдерживая себя, чтобы её вовсе не разорвать.        — Субару… — прошептала Юи, сама, застывая в шоке от услышанного, ведь его слова заставляли сомневаться в собственных воспоминаниях. Голос, не дающий покоя, душа, рвущаяся к другому, замолкали под властью воспоминаний, но она никогда не смогла бы позабыть пожар и Руки, который отдавал за неё жизнь. «Голова по-прежнему болит, чем упорнее вспоминаю, тем сильнее всё перед глазами плывёт», — пошатнулась она, стараясь изо всех сил, забывая о вампире, повисшем на её худеньком теле. «Не понимаю, с чего он так поступил… Я же отказала ему, но это не значит, что он не дорог мне. Почему они этого не желают понимать?» — опомнилась Комори, ощущая, как кровоподтёки, отпечатываются на плечах, ведь пальцы вампира, словно когти хищной птицы беспощадно вцепились в неё. — Субару, я не отказываюсь от тебя или от твоих братьев, — расслабилась Юи, опуская маленькую ручку на платиновые волосы юноши, легонько поглаживая их. — Мне очень больно, отказывать любому из вас, но ты прав, моё сердце принадлежит только одному, и я ничего не могу с этим поделать. Какие бы ужасные поступки он ни совершал, сколько бы ни обманывал меня, сердце всё равно его прощает и бьётся лишь рядом с ним, — призналась она, прикрывая глаза, целуя взъерошенную макушку парня, улавливая запах шампуня и его горьковатые ноты мужского запаха. — Прости меня, Субару.        — Какого чёрта я делаю?! — спросил Сакамаки сам себя, зная, что уже слышал эти слова, испытывал горечь отказа и поражения и каким-то чудом надеялся на расположение сейчас. — Уходи! — отпихнул он блондинку, понимая, что может не сдержаться и сломать её как обычную спичку.        — Субару… — протянула руку Юи, жалея бессмертного всем сердцем, не имея возможности поступить с ним иначе.        — Я сказал уходи! — проревел он, кидаясь на голубой фонтан, в водах которого отражалась серебряная луна. — Пошла прочь! — отгонял её вампир, разбивая бетонную чащу на мелкие серые осколки, забрызгивая себя холодной водой, пока образовавшийся ручей не добрался до трясущихся ног Комори.        — Прости! — выкрикнула она, убегая без оглядки, задыхаясь с каждой секундой сильнее, не желая видеть согнувшееся от душевной боли тело средь пышущих жизнью роз, бьющей ключом воды, где мёртвыми были лишь бетонные плиты и вампир, который на самом деле жаждал жить.

***

       Территория, которую и взглядом не окинуть. Поместье, в стенах которого можно заблудиться, но даже в таком месте может быть тесно, душно и поиски выхода так же безнадёжны, как пытаться выбраться на поверхность сквозь толщи воды, будучи привязанной, к неподъёмному якорю.        «Снова… Я снова бегу», — трясла головой Юи, стараясь не смотреть по сторонам и уж тем более не оборачиваться, пока с каждой секундой за спиной оставались кусты или же странные строения, где могли прятаться вампиры, летучие мыши или прочая нечисть в существовании которой девушка не могла сомневаться. «Как я устала, а ведь только начала жить по-настоящему», — вспомнила она как работала с Юмой в саду, как готовила обед для тех кому человеческая еда и вовсе не в радость, как припиралась, а потом краснела за своё поведение в кабинете Руки и даже проделки Азусы уже не казались столь ужасными. — Руки, где ты? Спаси меня! — выкрикнула от отчаяния она, падая коленями на холодную траву, не замечая, что льёт слёзы на чью-то могилу.        — Стервочка, ты пришла погрустить вместе со мной? — насмешливо спросил Райто, держа в руках красные бархатные розы. — Ммм… это так мило. Ты не находишь? — расплылся в улыбке рыжеволосый, подбрасывая в воздух свежесрезанные цветы.        — Райто… — распахнула Юи глаза, начиная пятиться на влажной траве, упираясь в самое надгробье, постепенно, ощущая приятный запах и холод падающих на неё бутонов, что оторвались от сочных стеблей, не в состоянии выжить в мёртвых руках. — Что… Что ты задумал? — столбенея от ужаса спросила она, зарываясь пальцами в поросшую корешками землю, видя, как парень сбросил с себя зелёную куртку и, ослабив красный галстук опустился на колени перед ней.        — Что?! — восхитился он реакцией блондинки, на четвереньках подползая к ней. — А ты не догадываешься? — шепнул Сакамаки на ушко, продолжая хитро улыбаться. — Я хочу заняться с тобой этим, прямо здесь, — страстно выдохнул рыжеволосый, захватывая дрожащие кисти Комори, довольно целуя её запястья.        — Райто, так нельзя, — упиралась Юи, стараясь вырвать ладони, с которыми сплетался бессмертный, обводя языком каждый её пальчик. — Мы оскверняем чью-то могилу. Прекрати! — выкрикнула она, отпихивая парня коленом, но он сдвинулся не больше чем на дюйм.        — Чью-то? — посмеялся зеленоглазый, продолжая соблазнять. — Эта могила моей матери, как будет забавно, это всё равно, что заполучить сразу двоих, ведь в тебе её сердце, — улыбался вампир, обводя влажной ледяной ладонью маленькую грудь, улавливая все её тщетные старания скрыть страх даже через одежду. — Ты ведь уже не девственница, а значит, я не буду себя сдерживать или ограничивать.        «Не может быть! Так эти странные ощущения не приснились мне?! — застыла Комори не зная, что сказать и главное как выпутаться из этой ситуации, и единственное, что приходило на ум — это кричать, звать на помощь, но во что бы то ни стало не изменить своим принципам.        — Ты удивлена? Странно, неужели всё было так плохо? — задумался Сакамаки, не ожидая подобной реакции, его куда больше возбуждали крики и сопротивление, а получилось и вовсе наоборот, словно в руках живой труп оказался. Бледная, молчаливая Юи просто повисла у него на руке, пока он сидел на корточках и разглядывал безмолвную жертву.        — Неужели Руки такой бесполезный любовник, что ты ничего не чувствуешь? — самодовольно спросил он, нарочно поддевая блондинку.        — Пусти! — отвернулась она, ощущая его дыхание возле алых губ. — Я не Корделия! Я не твоя игрушка и я не стану делить постель с тобой, и уж тем более заниматься подобным на могиле женщины, которую пусть и ненавижу, но я не опущусь до такого! — выкрикнула Комори, извиваясь всем телом, пока бессмертный медленно опускал её на землю, восхищаясь моментом. — Пусти! Может, я и не помню многого, что произошло за последние сутки, но моё тело до сих пор горит от поцелуев Руки, его голос постоянно в моей голове, и как бы ты не прикасался, чего бы не сделал, я почувствую лишь отвращение. Это мерзко, Райто!        — Мерзко?! И это говоришь мне ты? — стал куда более серьёзным он, резко переворачивая блондинку на четвереньки, утыкая её носом в серое надгробье, вынуждая смотреть на расплывающиеся в глазах иероглифы, где обрастало мхом имя женщины породившей существо, пытающееся овладеть ей. — Вот именно так я это с тобой и сделаю, — злостно посмеивался зеленоглазый, толкаясь пахом о раздвинутые бёдра блондинки, от беды которую отделяли пара сантиметров одежды. — Как она совокуплялась с моим дядей на глазах у меня, пока я сидел за решёткой и мог лишь смотреть, как он вдалбливается в неё, срывая с губ этой шлюшки жадные крики и стоны. И ты такая же маленькая шлюшка и стервочка, которую я сейчас отымею у неё на глазах и буду делать это до самого утра, чтобы она почувствовала мою боль, в то время как твой пот будет орошать её заброшенную всеми могилу, — пыхтел он, продолжая пихать Комори, жадно обхватывая руками её изнывающие от давления бёдра. — Хватит, ты уже разогрелась, пора приступить к самому интересному, — искривил губы в улыбке вампир, опускаясь на девушку всем своим телом, запуская руки под розовый топ, желая добраться до молнии на коричневых шортах и заняться этим уже по-настоящему.        «Что за монстром была эта женщина?! Не хочу жить с её сердцем в груди», — зажмурилась она, роняя на зелёную траву солёные слёзы, тяжело всхлипывая от унижения, которому казалось, уже не будет конца. — Руки, да где же ты?! Спаси меня! — вновь выкрикнула Юи, слыша, что молнию расстегнули, и холодные пальцы уверенно продвигаются вдоль её горячей плоти.        — Прах этого жалкого полукровки развеял ветер, а ты сейчас познаешь сладость и стыд от плотских утех, мне некуда спешить, так что я намерен наслаждаться тобой, — страстно протянул рыжеволосый, довольно покусывая ушко блондинки, ощущая запах помятой травы и крупных бутонов красных цветов, что, устилая их ложе под холодное свечение луны, отдавали свои жизненные соки, погибая под их телами.        — Райто, я тебя умоляю, если в тебе остались хоть какие-то хорошие чувства ко мне, остановись, — сквозь слёзы попросила она, опуская голову на землю, подчиняясь рукам зеленоглазого вампира, который, задрав её попу, как поплавок, не спеша стягивал натянувшиеся шорты. — Я не знаю было у меня что-то с Руки или нет, а если он ограничился одними поцелуями? Я не хочу, чтобы мой первый раз случился на могиле твой матери! — зарыдала она, обхватывая голову руками от пробегающего по спине страха.        — Пфф, — усмехнулся Сакамаки, решая покусать открывающиеся участки кожи через розовое бельё Юи, облизывая маленькие ямочки на копчике. — Даже мне понятно, что было. Твой запах изменился, движения, реакция и если я войду в тебя, то тебе уже не будет так больно, но я могу подразнить тебе и пальчиком, — извращался он, отодвигая пальцем врезавшуюся в кожу резинку. — И когда ты поймёшь, что такая же грешница, как и я, то надеюсь, раздвинешь ножки по собственной воле, — замечтался зеленоглазый, расставляя сжимающиеся ноги Комори своим коленом. — Ну что ж, можешь вздохнуть поглубже, ровно через пять секунд ты станешь моей, — торжественно объявил Райто поднимаясь с колен, оглядывая свою жертву, возбуждаясь только от её развратного вида на четвереньках, уткнувшись носом в траву, с раздвинутыми ногами, да ещё и с бёдрами выше головы.        «Руки, прости меня, но против него я бессильна», — закусив кулак, приготовилась она, радуясь лишь, что безумный от страсти вампир не раздел её раньше времени, а только играется с ней ради собственного удовольствия. Мягкие лепестки щекотали раскрасневшееся от слёз лицо, а холодный ветер разыгрался не на шутку и чей-то громкий крик, как копьём пробил насквозь.        — Райто! Мелкая ты скотина! — яростно выкрикнул Аято, появляясь из ниоткуда, тут же набрасываясь на младшего брата. — Кто тебе позволял прикасаться к ней раньше великого меня?! — завопил он и повалил того на землю, нанося приглушённый удар под дых.        — Вот снова подавай тебе всё первому, — посмеялся рыжеволосый, морщась от давящей на рёбра боли, будучи придавленным не лучше Комори к холодной траве. — А у меня были такие планы на эту ночь, — вдохновлёно провозгласил он, искоса посматривая на блондинку, которая тут же среагировала и, застегнув шорты, топталась возле могилы Корделии, желая сбежать.        — Заткнись! — выкрикнул Аято, вновь нанося удар, раздражаясь от одной мысли о том, что к его собственности притронется другой, да ещё и раньше него самого, не говоря уже о зловонном запахе этой женщины, который так и дразнил его, но, подталкивая не любить, а скорее разорвать на части. — Бесит это место, бесит её запах, он сводит с ума! — проревел он, хватая брата за белый воротник, притягивая к себе, заглядывая в его затуманенные, но совсем не злые глаза, в то время, как его горели адским пламенем, желая мести, крови и криков.        «Надо бежать, иначе меня похоронят в одной могиле с этой женщиной», — попятилась Комори назад, догадываясь, к чему приведёт этот спор, когда братья помирятся и объединятся против неё.        — Ну вот, Аято, ты такой момент испортил, — вздохнул Райто, замечая, что их маленькая жертва убегает из последних сил, скрываясь на огромной территории их фамильного особняка.        — Захлопнись! — фыркнул зеленоглазый, запугивая новым ударом, морщась от раздражения. — Ей некуда бежать, я найду эту оладью даже под землёй в лапах самого Аида, — вдохнул он полной грудью, распыляясь от дразнящих в воздухе запахов. — Пошли, поиграем в этот раз в одной команде, а то линию защиты мне одному будет не прорвать, — нахмурился Аято, улавливая звуки голоса Рейджи, зная, что они разыскивают её и тут же встанут на её защиту, лишая всякого веселья.

***

       Массивные двери тяжело захлопнулись, и Комори без сил повалилась на ступени, сотрясаясь всем телом, не чувствуя ног от усталости, с трудом понимая, где она оказалась.        — Боже мой, я не могу больше бежать, — выдохнула она, утыкаясь носом в сиреневые ковровые дорожки, устало прикрывая глаза, заглатывая воздух большими порциями.        Воспользоваться моментом, означало выжить, и именно это она и сделала. Но без капли сил, лежать здесь то же самое, что залезть на обеденный стол во время ужина вампиров, предлагая всю себя.        — Шу, Рейджи, я должна найти их, они единственная моя надежда, — вздохнула Юи, присаживаясь на колени, ощущая тянущую боль в ногах.        — Ты? — ошарашенно произнёс Канато, спускаясь со второго этажа. — Почему она не в комнате брата? — спросил он у медведя, который, свесившись не лучше своего господина пошатываясь, скатывался со ступенек.        — Канато… — затаила дыхание девушка, желая всем сердцем сбежать, но даже если и были бы силы, это всё равно не имело бы смысла, ведь на таком расстоянии от вампира не скроешься.        — Тщщ, ты плакала? — прошептал он, тут же оказываясь вблизи, притягивая её лицо к себе. — Ну же, успокойся, если ты будешь плакать, то и мы с Тедди заплачем, — начал успокаивать Сакамаки, поглаживая Юи по щеке, не спуская горящего взора. — Улыбнись, вот так, — прошептал парень, забывая о медведе, которого бросил рядом на пол, обращая внимание только на неё.        «Не похоже чтобы он был агрессивно настроен», — слегка улыбнулась Комори, почувствовав, как тяжёлый груз падает с её плеч.        — Ночь так прекрасна, а ты места себе не находишь, пошли, я спою специально для тебя, — предложил вампир, хватая девушку за руку, таща чуть ли не волоком в зал с музыкальными инструментами.        — Канато, подожди, — залепетала Комори, еле успевая поднимать и переставлять ноги, чтобы носом не полететь вперёд.        — Что? — остановился юноша, оборачиваясь к согнувшейся в пояснице блондинке. — Ты не хочешь, чтобы я пел для тебя? — сурово спросил он, начиная нервно раздувать ноздри. — Ты говорила, что тебе нравится мой голос, ты обманула меня? — спросил Сакамаки на повышенных тонах, широко распахивая глаза, пугая холодными сиреневыми искрами.        «Я знаю этот взгляд, нужно что-то придумать иначе у меня будут проблемы», — затаила дыхание Юи, не в силах от страха и усталости придумать хоть что-то. — Я уже иду, Канато, — мило улыбнулась она, склоняя тяжёлую от мыслей голову, стараясь не показывать парню истинных чувств паники и отчаяния.        — Не нужны мне твои одолжения! — завопил он, оглушая высокими нотами истерии и нервоза, заставляя блондинку закрыть уши. — Ты как шкодливая дворняжка, которая доставляет много шума из ничего! — срывался Канато на бедной Юи, безжалостно хватая её за тонкие запястья, потряхивая как одну из своих игрушек, да так, что вата давно бы посыпалась будь она Тедди.        — Ка…на…то…— протянула девушка, дрожа голосом от энергичных толчков вампира, пока он начинал наслаждаться всем этим процессом, успев позабыть, как это было весело, когда Юи жила в их доме, и мучить её можно было хоть каждый день, пока всё это не пресытилось, и странные чувства не одолели его неуравновешенную сущность.        — Умолкни, дворняжка! — сердито рявкнул бессмертный, сжимая пальцы у блондинки на обнажённых плечах, добавляя к отметинам Райто свои следы. — Я знаю, что с тобой делать, — загорелся интересом Канато, озаряя коридор истерическим смехом. — Я выдрессирую тебя! — заявил он, вытаскивая из кармана обрывок шпагата, обвивая его вокруг запястья Юи, сажая её на поводок. — А теперь, жучка, ты у меня будешь служить, есть с моих рук и если прикажу обувь облизывать, — восхищался Канато, придавливая испуганную до онемения девушку к стене. — Но для начала, мы найдём место, где будут зрители, — заявил Сакамаки, и, взвалив Комори на плечо, потащил в одну из гостиных, где он когда-то музицировал с единокровными братьями.        — Канато, я не понимаю, в чём моя вина? — жалобно посмотрела Юи, как только её не лучше мешка с картошкой швырнули на мраморный пол.        — Молчать! — приказал он, натягивая плетёную верёвку, кусочки льна в которой врезались в нежную кожу Комори, покалывая и натирая её, оставляя яркие кровавые следы. — Я не отдавал команды «голос», — довольно улыбнулся Сакамаки, посмеиваясь с каждой секундой всё ярче, как басистые звуки фортепьяно заглушили его истерические смешки.        — Субару… — прошептала Юи, затаив дыхание от громкого зловещего звука, что эхом уходил вглубь длинных коридоров, приглашая остальных.        — А вот и первые зрители, — искривил губы в улыбке Канато, поглядывая на младшего брата, который лежал на клавишах, подкладывая бледные руки под голову, нехотя приоткрывая один глаз, морща брови и недовольно поджимая губы.        — Не отвлекайся, дворняжка, — дёрнул он за верёвку, напоминая о себе. — Смотрю, сидеть ты уже научилась, — задумался вампир, глядя на Комори, которая, поджав ноги, сидела на холодном полу, судорожно всматриваясь в безжизненные черты лица своего обидчика.        — Канато, за что? — прошептала она, упираясь ладонями в ледяной пол из чёрного мрамора, глядя с такой надеждой в глазах, что у Субару дыхание перехватывало, а кулаки невольно сжимались до хруста, при виде брата, трясущегося от злости.        — Я сказал тебе заткнуться! — выкрикнул Канато, бросаясь на Юи, как зверь на добычу, опрокидывая её на пол, сцепляя руки на тонкой шее. — Что же ты молчишь? — посмеиваясь, спросил он, оседлав задыхающуюся блондинку. — Кричи, ругайся или умоляй, как ты это любишь делать, — смеялся парень, сдавливая тощие пальцы.        — Я не могу злиться на вас, — прохрипела Комори, стараясь даже в такой ситуации улыбаться. — Не знаю почему, но я люблю вас всех, — закатывала глаза она, рефлекторно, хватаясь за напряжённые руки Сакамаки.        — Достало! — ударил по клавишам Субару, разнося новые беспощадные звуки, молниеносно сбрасывая брата с Юи, прижимая к себе, отлетая к противоположной стене, разбивая бетон своим кулаком, только так выпустив часть гнева, что закипел в его жилах.        — Субару… — вздрогнула она, утыкаясь носом в сильное плечо бессмертного, глядя безумными глазами на растелившегося посреди пола Канато.        — Ты чего наделал?! — запищал он, оттягивая на себе промокшую белую рубашку вместе с серым жилетом. — Тедди! — обеспокоено прокричал парень, доставая медведя из лужи, которая образовалась, когда он сбил вазу с цветами, и вода с лёгким кислым запахом залила их тела. — Ты бесишь! — захлюпал носом Канато, заикаясь от слёз, капающих гроздями с его бледных щёк. В один момент отобрали новую игрушку, а лучшего друга искупали в самых настоящих помоях.        — Не шевелись, — чуть слышно сказал Субару, искоса посматривая на страдания брата, у которого и вовсе могла поехать крыша.        «Почему он защищает меня?» — спрашивала себя Юи, не понимая его, ведь она сделала ему больно, отказав, а он всё равно прикрывает, пряча у себя на груди.        — Не прощу вас двоих! — разгневался он даже сквозь слёзы, решая убежать.        — Это было близко, вовремя вмешался, Субару, — похвалил брюнет, стоя в дверях.        — Рейджи! — выкрикнула Юи, искренне радуясь его появлению, ведь хоть её и защитили, но оставаться наедине с этим вампир более не хотелось, чувство стыда грызло изнутри.        — А ты чего такой помятый? — не выдержав, спросил Субару, окидывая взглядом старшего брата. Вид его и даже речь были отличны от привычных: лицо всё в ссадинах, волосы взъерошены, пуговицы на когда-то белой рубашке распахнуты, одна линза на очках треснута, а галстука и пиджака вовсе нет.        — Это сейчас не так важно, — сказал он, не желая объяснять, что выпрыгнул из окна Шу и от писка летучих мышей они вместе с братом повалились на дерево, где и получили мелки ссадины с прочими неприятностями. — Девушка должна пойти со мной, — спокойно сказал Сакамаки, убирая в карман лопнувшие очки, протягивая свою руку. — Так будет лучше для неё, — убеждал Рейджи, видя недоверие в алых глазах Субару и испуг Комори. — Ты не хуже меня знаешь, что твои старшие братья в такие дни себя неважно чувствуют, я позабочусь о ней, — пообещал он, продолжая смотреть ему в глаза, заставляя поверить.        — Если с ней что-то случится, я этот дом по кирпичику разберу, — пригрозил белокурый юноша, освобождая Юи из своего плена, разрешая спрятаться за спиной другого.        — Субару, спасибо тебе, — улыбнулась она в знак благодарности, принимая руку Рейджи, немного побаиваясь его.        — Забудь на время про свои телячьи нежности, — приказал брюнет, освобождая кисть Комори от жёсткой шершавой верёвки, осматривая образовавшиеся кровоподтёки. — Хорошо, повреждения лишь внутренние, кровь запеклась под кожей, — заключил он, обводя пальцами фиолетовые прерывистые линии на девичьем запястье. — Иди за мной, — всё в том же спокойном повелительном тоне приказал Сакамаки, оставляя за спиной одну из просторных гостиных с музыкальными инструментами, где каждый шаг оттенялся громким эхом.        «Куда мы идём? И почему Рейджи так молчалив?» — задумалась Юи, послушно следуя по пятам, не задавая вопрос пока они спускались ниже и ниже, минуя кухню и винный погреб. «Неужели он серьёзно говорил про темницу?» — напугалась она, застывая, когда перед ней распахнулась ещё одна дверь, и приглушённый, слегка отдающий синевой свет, ослепил, словно оттеняясь от кристально чистой воды.        — Не стой столбом, пошли, — сурово сказал Сакамаки, прислушиваясь к каждому необычному звуку, продолжая думать о своём. «Что произошло с фамильярами? С какой радости они рассыпались?! И луна эта ещё… Плохо дело совсем, ну ничего, здесь до неё не доберутся, а позже она мне ещё пригодится», — улыбнулся он незаметно для себя, пребывая не в таком уж плохом расположении духа, ведь теперь манипулировать старшим братом не составит труда, а в идеале и из братьев Муками можно было выжать нужную информацию.        — Рейджи, постой, — затормозила Юи, не желая спускаться под особняк, чувствуя, что эта дорога ведёт её прямо в ад.        — Ну чего ещё? — недовольно развернулся он, теряя здесь на неё время, да ещё и отвлекаясь от собственных мыслей. Правда была у самого носа, и её слащавый запах раздражал с каждым днём всё сильнее. Невозможно было осознавать, что в этом мире есть вещи, не поддающиеся логике и здравому смыслу, точнее, не поддающиеся его здравому смыслу.        — Ноги не слушаются, словно эта дорога в один конец, — сказала она, опуская глаза в пол, с трудом разглядывая кончики коричневых ботинок.        — Не мели чепухи, — фыркнул он, подхватывая блондинку на руки. — Не шуми, — прикрыл Сакамаки её рот рукой, продолжая этот путь за счёт собственных ног. — Ты посидишь здесь одну ночь, эта темница изготовлена по особому заказу нашего отца, обычные вампиры не пройдут сквозь эти двери, при всём желании они не поддадутся ему, — объяснил Рейджи, оставляя Комори в камере, где горел тот странный огонёк, освещая всё вокруг холодным голубым светом. — Побудешь здесь до утра, мне надо найти остальных и проследить, это важно, я не могу нянькаться с тобой, как с маленькой, — отчитал он, тут же ругая и заботясь.        — Я тебя поняла, Рейджи, — кивнула Юи, присаживаясь на покосившийся от времени стул, решаясь послушно ждать утра. — Я буду ждать тебя здесь.        — Посмотрим, как ты выполнишь своё обещание, — усмехнулся он, захлопывая тяжёлую и очень старую дверь, с решётками на уровне глаз, оставляя беззащитную девушку в этом забытом Богом месте наедине со своими мыслями, страхами и надеждами.

***

       Холод, перемешанный с влагой, поработил комнаты, расположившиеся глубоко под землёй, скрываясь от людских глаз за тенью богатого поместья, от самых ворот которого веяло тяжёлым, вызывающим опасение чувством. Именно здесь Юи была вынуждена коротать ночь, становясь заложницей собственных мыслей.        Высокий полог мрачных чертог — единственное, что привлекало внимание, пока глаза не всматривались в крепкую, не подъёмную для одного человека дверь, сквозь решётки которой, виднелись пустые ступени. Один мимолётный взгляд и сердце замирало, ожидая увидеть знакомую фигуру с тихой доброй улыбкой, умными серыми глазами и как всегда невозмутимым тоном, но проходили минуты, и даже тень не проскальзывала в этих стенах.        — Как же долго тянется время, — опустила голову Юи, немного расслабляясь, ведь как только Рейджи закрыл дверь, она словно застыла на своём покосившемся от старости троне. «Неужели именно здесь был заточён Райто?» — задумалась она, содрогаясь от холодка, пробежавшего по телу. «Это мерзко!» — зажмурилась Комори, прижимая продрогшие кисти к груди, слыша редкие удары сердца, такие редкие, что становилось страшно, ведь жизнь покидала её. «Как можно быть таким чудовищем?!» — замотала головой она, стараясь выбросить эти мысли из головы. «Я никогда не привыкну к этому… Сколько раз слышала о поступках этой женщины и каждый раз меня одолевает это чувство боли и отвращения к себе и жалости к ним», — вздохнула Юи, подпирая остывшие ноги руками, прижимая колени к груди, желая спрятаться в них, а открыв глаза уже увидеть дорогие сердцу черты лица, разувериться в их несправедливой погибели и главное, заставить себя вновь почувствовать жизнь. Когда отвернулись все, рядом оказался Руки и его братья. Сквозь злобу и боль проблеснули лучики света и потухли в одну роковую ночь.        — Почему судьба так жестока? Почему дары её столь скудны? — спросила пустоту она, понимая как на самом деле одинока. — Может быть Райто прав, и моя вера беспечна? — прошептала Комори, медленно впадая в отчаяние, доставая из кармашка серебряный крест, осторожно поглаживая его потемневшими от пыли пальцами, глядя, как смешивается синева от исходившего освещения с её алым камнем, отливая насыщенными фиолетовыми тонами, и припадки Канато тут же предстали перед глазами, заставляя в ужасе отвернуться.        «Верно, я одна на этом свете. Вероятно, эта дверь никогда больше не откроется, чтобы подарить мне свободу, я же знала это и добровольно осталась», — загрустила Юи, понимая, что это было за чувство, предостерегающее её, и глаза невольно забегали вдоль мрачных стен, как вдруг в дальнем углу загорелись два зелёных огонька, и страх сковал как лёд.        — Я не ослышался, стервочка? — раздался насмешливый голос Райто и вся его вальяжная фигура в зелёной толстовке, поверх белой рубашки вышла из тени. — Ты, наконец, поняла, что твоя вера даёт тебе по носу, оставляя ни с чем? Не могу в это поверить, благодать коснулась даже тебя, и просветление пришло в самые мрачные минуты твоей постыдной жизни, это так восхитительно, что сложно сдержаться, — распылялся он, приближаясь к блондинке, оставившей свой трон инстинктивно спасаясь бегством.        — Райто, как ты здесь оказался? — в ужасе спросила она, не пряча бегающего в панике взгляда. — Рейджи сказал что… — не успела договорить Юи, как врезалась в юношу, поджидающего её позади.        — Что? Сказал, что ни один вампир не прорвётся через эту дверь?! — ехидно повторил Аято сказанные ранее старшим братом слова. — Верно, если ломиться сломя голову, — довольно произнёс он, хватая Комори за запястье, приподнимая от земли. — Но нам всего-то следовало затаиться, — злобно произнёс он, заглядывая в распахнувшиеся алые глаза Комори. — Знаешь почему он не стал проверять эту комнату? — риторически спросил рыжеволосый, гневаясь по какой-то причине. — А всё потому, что после того, как мы оба отсидели в этой камере ни одну бессонную ночь, ни различая времени и не зная покоя, мы стороной обходили это место. Здесь все потаённые чувства, страхи и ненависть выплёскиваются наружу, обнажая тебя настоящего, вот что делает одиночество, что с вампирами, что с людьми, когда их загоняют в угол. Ты ведь тоже почувствовало это, правда, блинчик? — усмехнулся Аято, опуская девушку на каменные полы, слегка выпустив пар.        — Ты выглядишь ужасно, стервочка, — улыбнулся Райто, довольствуясь отголосками страха на лице юной пленницы. — Такая бледная, напуганная и совсем потерянная. Вот бы поскорее увидеть твоё лицо, когда мы будем раздевать тебя, пронзать твою плоть снова и снова, пока твоё сознание не покинет тебя и так будет пока Рейджи не придёт за тобой, а кто знает, собирается ли он вовсе приходить, ведь ты его главный козырь.        — Умолкни! — фыркнул Аято, заслоняя Юи собой, грубо поворачиваясь к брату спиной. — Я первым испробую её крови, давно мои губы не касались её плоти, — вульгарно произнёс бессмертный, зарываясь носом в белокурых волосах. — Оладья, только пикни, и я выпью тебя так же быстро, как поедаю такояки, — предупредил рыжеволосый, зная, что на её крики примчится Рейджи и веселью настанет конец. — Покажи мне все краски боли на твоём миленьком личике, — восхищался собой вампир, откидывая спадающие на шею волосы, несдержанно вонзаясь в остывшую плоть Комори, не собираясь с этим тянуть.        — Ммм… — застонала Юи, стискивая зубы, ощущая, как тысячи шипов одновременно после молниеносной боли пронзили её тело. Кровь брызнула из раскрывшихся уст Сакамаки, не успевая задерживаться у него на языке, орошая розовый топ блондинки новыми ужасающими красками.        — Похоже, я прокусил артерию, — выдохнул Аято, довольно запрокидывая голову, жадно сверкая играющими огоньками в глазах.        — Стервочка, от тебя так божественно пахнет, — застонал Райто, улавливая, как запах свежей крови распространяется по их совместной камере. — Ты вся испачкалась, — улыбнулся он, отпихивая девушку к стене, пока брат стоял и закатывал глаза от удовольствия. — Если Рейджи тебя увидит, то будет очень зол, — заключил рыжеволосый, убирая бледную ладонь, которая изо всех сил зажимала кровоточащую шею. — Такой вид не подобает для юной леди, — передразнил он старшего брата, облизывая дрожащие пальцы Юи, пачкая и своё лицо, довольно прижимаясь всем телом. — Ты не теряешь сознания, кто бы мог подумать, что ты станешь долгоиграющей игрушкой на эту ночь, — ухмыльнулся Райто, запрокидывая голову Комори, желая оставить свои следы на шее, где Аято ещё не успел тронуть её.        «Верно, я ещё в сознании», — зажмурилась она, стискивая маленькие кулачки, стараясь держать язык за зубами, как было велено. «Юма, как и вы, долгое время меня использовал, а Руки заставил правильно питаться, возможно, дело именно в этом», — вспомнила Юи, когда Эдгар был зол на неё за брата и каждый день жестоко питался ей, пока не принял её как члена семьи. А Руки вынудил ежедневно готовить и обедать с ними за одним столом, да и его укусы были отличными от этих. Глубокие, страстные или невероятно жестокие, гипнотизирующие, заставляя отключаться у него на руках, забывая о безопасности и здравом смысле.        — Отвали! — отпихнул брата вампир. — Я ещё не закончил, — очнулся он, желая продолжить. — Я не буду останавливаться, даже если ты рухнешь на этот пол. Я не остановлюсь! — загорелся Аято, почувствовав зверский аппетит. — Твоя кровь вновь изменилась, и на этот раз она терпкая, как лучшее красное вино, — облизнулся он, разворачивая лицо Юи за подбородок, заставляя уткнуться носом в стену. — Сладкая, словно я вкушаю райский плод. С одной стороны, сытная и одного глотка хватит, чтобы утолить голод, а с другой, внутри всё горит, желая ещё и ещё, — вспыхнул Сакамаки, присасываясь к старой ране, не в состоянии более тянуть.        — Аято, это слишком… — успела сказать она прежде чем её рот безжалостно заткнули, зажимая сильной ладонью, ещё ненасытнее вонзаясь в неё, не жалея тела своей жертвы, разбрызгивая драгоценные капли, не обращая внимания на младшего брата, который устроившись на коленях, очерчивал свесившееся без сил запястье, пронзая его тонкими клыками, присоединяясь к этому полёту блаженства, перерастающее в настоящий вампирский экстаз.

***

       А тем временем Рейджи и Шу обыскивали поместье не находя и следа младших братьев, не понимая как такое возможно, ведь в подобные ночи они слонялись сами не свои, не в состоянии плести интриги и сети коварств.        — Ты нашёл их? — спросил блондин, минуту назад рухнув в своё кресло, по обыкновению предоставив всё брату.        — Нет, — недовольно ответил он, расхаживая по гостиной взад и вперёд. — Не понимаю как такое возможно, — разговаривал сам с собой Рейджи, потирая подбородок, продолжая ходить. — Мы обыскали каждый уголок, но так ничего и не нашли… Уму не постижимо, — злился брюнет, уже не в состоянии мыслить здраво.        — Юи в безопасности? — недоверчиво спросил Шу, узнав от Субару, что брат нашёл её раньше.        — Глупый вопрос, — поднял голову он, серьёзно посматривая на блондина, сидящего на зелёном бархатном кресле, вальяжно свесив длинные ноги. — Чувствуешь? — распахнул глаза Рейджи, улавливая запах крови, молниеносно реагируя, словно ему бросили вызов, давая смачную пощёчину белой перчаткой. — За мной! — приказал он, опасаясь самого страшного, но других мыслей не пришло к нему в голову, скорее всё тут же встало на свои места.        — Ты, что её в камере запер? — удивился Шу, не думая, что он и правда так поступит.        — Ну уж извините, ваше благородие, в отличие от вас я привык быть злодеем, — саркастично заявил он, вставляя единственный ключ в замочную скважину, скорее открывая скрипящие тяжёлые двери, из-за решёток которых доносился такой безумный запах крови, что голова шла кругом, обнажая инстинкты. — Вы что наделали, паршивцы? — рявкнул Рейджи, как и Шу застывая в шоке, когда свет проник в тёмную комнату и среди осколков от когда-то искрящейся холодным блеском лампы сидел Аято и мирно посасывал кровь из тонкой шеи Комори даже не собираясь останавливаться, хотя слышал, что к ним пожаловали гости.        — Не дали нашей оладье сойти с ума, — довольно улыбнулся рыжеволосый, прижимая девушку за талию, приподнимая её полуобморочное личико на гостей, пока Райто устроившись не хуже брата, который не хотел испачкаться в крови и держал блондинку на коленях лицом к выходу, позволил ему поиграть с ослабшими ножками, из-за которых им и пришлось перебраться на пол. — Ты же знаешь, что эта комната пыток на такое способна, — насупил брови Аято, всё ещё помня, как брат его закрыл в этот месте на целую неделю, выбивая из него спесь спасать Юи, которая по иронии судьбы так же угодила в эту тюрьму, но не одна, а с бывшими заключёнными.        — Аято, убери свои руки! — сквозь зубы приказал Шу, отводя взгляд от полуживой Комори.        — А то что?! — огрызнулся он, не собираясь повиноваться. — Ты думаешь, если наследник отца, то я стану тебя слушаться? — закипал бессмертный, вспоминая все свои мучения, через которые он прошёл в детстве из-за того, что он превосходил его во всём и беспощадная мать, не позволяла расслабиться и на минуту, если только её самолюбие не тешил очередной богатый аристократ или любовник. — Я больше никого не буду слушаться! — завопил он, напрягая всех своей серьёзностью, как вдруг Райто надоела эта игра и, выхватив девушку, он исчез.        — Иди за ними, — отдал приказ Рейджи, даже не глядя на Шу, который от злости сжимал кулаки, пока Аято нехотя поднимался с пола, позвякивая скатывающимися с его тела осколками стекла. — Мы не должны упустить их из виду, я разберусь здесь, — без лишних эмоций сказал он, расстёгивая пару пуговиц на свежей рубашке, убирая новенькие очки во внутренний карман пиджака.        — Какая жалость, мамочка снова прикрывает твою задницу, — саркастично произнёс Аято вслед старшему брату, будучи безразличным к проблемам других.        — Может быть, это и есть семья, — ответил Шу, даже не оборачиваясь на обозлившегося рыжеволосого юношу, исчезая из тёмного уголка их поместья, оставляя за спиной и часть своего покрытого мраком прошлого.        — Пфф, — брезгливо фыркнул зеленоглазый и уставился на Рейджи, который преграждал ему путь. — Сказал вампир, проспавший почти весь свой век, — усмехнулся Аято, намекая на никчёмность Шу, несмотря на всё его превосходство над ним, когда того требовало обстоятельство. — Ты тоже такого мнения? — чуть не надрываясь от смеха, обратился он к брюнету.        — Аято, — холодно назвал его по имени второй из Сакамаки, гордо возвышаясь над ним. — Это я сломал твоего старшего брата, — неожиданно признался он, замечая, как все усмешки рыжеволосого вампира превращаются в страх. — Я превратил того жизнерадостного ребёнка в бездушного монстра, не имеющего привязанностей в этом мире, ведь я позаботился о том, чтобы всё кого он так любил, стали прахом, просачиваясь в мир людей. А теперь подумай, мальчик, на кого ты только что клыки навострил?        — Не сравнивай меня с этой тряпкой! — проревел от злости он, бросаясь на Рейджи, схлёстываясь с ним в поединке, почти тут же получая по рёбрам, отшатываясь в сторону.        — Верно, ты стал сильнее, намного сильнее, Аято, — так же спокойно проговорил вампир, медленно надвигаясь. — В силе Шу проиграет тебе, но для того чтобы стать первым, нужны не крепкие мышцы.        — И сейчас ты мне скажешь, что важна сила ума, — ещё больше злился зеленоглазый, кидаясь на брата с кулаками, от которых он уворачивался с таким же гордым видом, заставляя парня попыхтеть от усталости и ярости, что затмевала его разум.        — Ум непременно важен, но куда важнее то, как ты им пользуешься, — преподал урок Рейджи, ловя летящий на него кулак, сдавливая до хруста жилистую кисть, заставляя младшего брата взвыть и приклонить колени. — Расчётливость, хитрость и манеры — вот как становятся первыми, будь ты человек, демон или вампир. Аристократы и пальцем не пошевелят, если такой хам, как ты будет помыкать ими, — злорадствовал Сакамаки, видя унижения Аято, пыхтевшего на полу, не падая только по милости своего противника. — Действуя как баран, ты набиваешь себе только шишки.        — И чего? — простонал он сквозь боль от трескающихся на пальцах костей, стискивая на время зубы. — Сидеть как ты и нюхать травку, и уйдя в нирвану всем пинки раздавать?! — попытался поехидничать Аято, за что тут же получил коленом в грудь, сгибаясь в три погибели, непроизвольно отдавая брату земной поклон, пуская кровавые слюни на начищенные штиблеты Рейджи.        — Как видишь, я и без травок могу пинки раздавать, — бесстрастно проговорил он, вытирая чёрные туфли от бестактных кровавых позывов, об скорчившегося на полу парня, висевшего как жалкая туша, не в силах более противостоять. — Ты недооцениваешь своего противника, кидаешься без раздумий, вот тебе и шишки, и наука, — отшвырнул его Рейджи, обрушая одну из отвесных стен, заваливая брата разбившимися кирпичами, поднимая в воздух тяжёлую цементную пыль. — Полежи и подумай над своим поведением, — сделал одолжение бессмертный, прикрывая лицо белым платком, отправляясь вслед за старшим братом, оставляя Аято в этом погроме одного.        — Подожди, — прохрипел рыжеволосы, с трудом привставая, освобождаясь от каменного плена. — Ещё не утро, я до всех доберусь! — взбесился он, расщепляя попавшийся ему камень в пыль, развеивая её в сторону болтающейся на петлях двери, которую он так же неосознанно повалил в порыве драки, даруя себе свободу.

***

       — Время... Время пришло, — звучал голос у Юи в голове, продолжая эту пытку, превращая реальность в сон, а иллюзию в реальность и воспоминания, греющие душу, были похожи на сладкие грёзы, в мгновении ока становясь страшным кошмаром, окрашенным красными огненными цветами, что пожирали родовое поместье Руки, забирая простые девичьи мечты.        — Ева, подчинись, — протяжно и в то же время волнующе приказывал какой-то мужчина, пока Юи лежала на мраморном полу одного из просторнейших залов, где Сакамаки обычно устраивали пышные празднества. — Прими свою судьбу. Ева… Адам… вы станете прародителями нового мира… Смирись… — разносилось по каждой клеточке почти обескровленного тела, не слыша тишины, нависшей над изысканными стенами богатого зала, укутанного в позолоту, что как солнце сияла среди мрака ночного, не чувствуя нетерпеливого дыхания вампира на своих стиснувшихся от боли губах, ощущая лишь холодный озноб, захвативший не просто тело, а целую душу, смыкая её как крохотную бабочку в бледных ладонях.        — Стервочка, да очнись же ты, — посмеивался Райто, нависая над Юи, наслаждаясь её беспомощностью. — Ты такая грязная, — пошло шепнул он на ухо, но на самом деле констатируя факт. Тело Комори было покрыто глубокими укусами, оставленными Аято на шее, плечах и ключицах. Ноги так же изнывали от покалывающей, дёргающей боли, где Райто так смачно прикладывался своими холодными губами, обнажая смертельное оружие, которым как вампир был наделён самой природой. Одежда вся в крови. Лицо, волосы — всё пропиталось этим солёным металлическим запахом, от которого начинало тошнить.        «Я не могу пошевелиться, даже слова вымолвить, чему он радуется? Неужели им так нравится видеть меня слабой и униженной?» — распахнула Юи глаза, глядя на забрызганное кровью лицо Райто, который уже хотел начинать целовать и вообще делать со своей жертвой всё чего душе угодно, не замечая, с какой обидой смотрит та, которую они все полюбили, но, подавшись собственному эгоизму, злобе и жажде крови позабыли, ради минуты блаженства.        — Вернёмся к тому, на чём остановились, — сладостно протянул рыжеволосый, пребывая в прекрасном расположении духа.        — Нет! На этом всё и закончится, — появился Шу, поднимая младшего брата за шиворот, отшвыривая его как ненужный предмет, опускаясь на колени рядом с Комори, осторожно приподнимая её голову. — Прости, не уберёг. Пора бы прекратить мне давать пустые обещания, — постарался улыбнуться он, дабы хоть немного подбодрить девушку, но у неё только слёзы наворачивались.        — Как трогательно, — саркастично произнёс Райто, поднимаясь с начищенного до блеска пола, оправляя белую рубашку и зелёную спортивную куртку, вдыхая аромат крови, разносившийся по поместью, закатывая от удовольствия глаза. — Прискакал принц на белом коне, только вот шпагу свою ты позабыл и коня где-то потерял, что будешь делать один? — хитро спросил рыжеволосый, направляясь к стене, на которой весели две скрещенные в бою сабли.        — Райто, уймись, — попросил Шу, обнимая повисшую на его плече Комори, справляясь с собственной жаждой, ведь он понимал, что один глоток может стать для девушки последним. «Умереть она не должна, но если отключится, может впасть в кому, а когда очнётся, кто знает, кого мы увидим, пробудившегося ото сна вампира или Корделию в образе Юи?» — думал блондин, желая вразумить брата, а не сражаться с ним.        — Ну же, положи эту грязную шлюшку на диван и прими вызов, как и полагается представителю знатного рода, — указал парень на мягкую мебель в тихом уголке, нарушая эту зловещую тишину звоном клинка, который бросил под ноги блондина, затупляя сталь о мраморный пол, закованную в жаре кузнечной печи.        — Побудь здесь, — спокойно сказал Шу и осторожно положил девушку на мягкие подушки, не обращая внимания на то, что тёмная обивка приобретает кровавые разводы.        — Шу… — прошептала Юи, сквозь сухость в горле, удерживая парня за руку, не желая его отпускать, ведь это было полным безумством.        — Всё хорошо, это обычная сталь — неопасно, — слегка улыбнулся он, целуя ледяную кисть блондинки, кладя её на маленькое тело, не позволяя болтаться, как у неживой.        «Почему? Почему это происходит? Я ничего не понимаю», — застыла Комори, глядя старшему Сакамаки в спину, слыша холодный скрежет сабли, которую он поднял с пола и приготовился отображать атаку младшего брата. «Всё из-за меня! Родные братья дерутся из-за меня! Я принесла разлад в их дом», — только подумала она, как два вампира с невероятной скоростью сомкнули клинки, наполняя этот праздный зал громовым скрежетом. «Пожалуйста, остановитесь!» — кричала про себя Юи, зажмуривая глаза не в силах смотреть, как опасен, может быть Райто, пока только играясь, ведь всё это для него была как забавная игра, главным призом за победу в которой должна стать она.        — Почему ты не хочешь отдать мне стервочку? — улыбнулся зеленоглазый, вновь сталкиваясь со старшим братом лицом к лицу, жадно скрепя сверкающей саблей, расточая горячие искры. — Я же не Аято, я не обижу её, — развёл руками он, отпрыгивая от безразличного противника, который с виду не испытывал ненависти или страха, жажды крови или усталости, но на самом деле каждую его мышцу ломило от усталости. Тело, привыкшее к покою, лишённое постоянного притока свежей крови изнывало от этих ударов, разрывающих мышцы на части.        — Тогда отступи, — махнул клинком Шу, преграждая собой дорогу, показывая, что не позволит так просто пройти. — Какой смысл от тела, если её душа никогда не будет принадлежать ни одному из нас? Она уже отдала своё сердце и сделала это осознанно.        — И что с того? Они все сгорели заживо. Теперь её сердечко должно быть разбито. Я хочу быть тем, кто его склеит, — заявил Райто, не задумываясь как Юи больно от его слов, и если бы она сейчас могла, то кричала бы от боли во всё горло, но сил хватало только, чтобы не отключаться и смотреть, переживая за каждого из них.        — Невероятно, — вздохнул блондин, бросаясь в атаку, вынуждая насмешливого бессмертного пошатнуться, ведь он никак не ожидал действий, думая, что он планирует лишь отображать его удары. — Говоря так, ты толкаешь её с обрыва, в отличие от нас, она живая, — сказал Шу и полоснул младшего брата вдоль груди, пока тот пребывал в недоумении от его слов, почувствовав ту душевную боль, от которой сам мучался на протяжении многих лет, падая на колени, не произнося ни единого слова, лишь как рыба, беззвучно заглатывая пропитанный страхом и отчаянием воздух.        — Райто! — испугалась Юи, увидев, как кровь брызнула из широкой раны, забрызгивая зелёный кардиган Шу, попадая даже на спокойное, почти безразличное лицо. — Райто… — часто задышала она, ощущая боли в выпрыгивающем из груди сердце, судорожно хватаясь за грудь, как ветер захватил её и красные лужи крови, вампиры, погрязшие по локоть в крови, исчезли из вида.        — Эй, что с тобой? — выкрикнул Рейджи, тут же замечая, как морщится блондинка, напрягая морщинку на лбу. — Где болит? Голова кружится? Тошнит? — несдержанно кричал он, переживая из-за того, что увидел в темнице, ведь она потеряла слишком много крови и ещё была на ногах, а сейчас как парализованная болталась у него на руках, играя мимикой на окровавленном лице, всем видом показывая адскую боль.        — Болит… в груди болит… — прошептала Комори, теряя сознание, не веря, что на этот раз не проснётся вовсе.        — Юи, не отключайся, слышишь? — кричал брюнет, удерживая блондинку за худые запястья, стараясь поставить на ноги, но они только подгибались не лучше чем у обычного только что отдавшего Богу душу трупа. — Чёрт подери этих мелких паршивцев! — проревел бессмертный, закидывая девушку на свою кровать, звучно роясь на столе, впопыхах разбивая тонкие пробирки, усеивая все полы острыми осколками. — Потерпи, сейчас я сделаю укол нитроглицерина, и боль пройдёт, — успокаивал он, зная, что Комори его слышит. — Это моя вина, я должен был давно исследовать твою кровь, а я самонадеянно решил, что ты не умрёшь от такой мелочи. Твоя мать одна из основательниц, но у тебя такое слабое тело, — покачал Сакамаки головой, протыкая еле заметную синюю вену, пуская в её кровь двадцать кубиков нитроглицерина. — Пульс участился, это плохо, — посчитал Рейджи, поднимая ослабшую ручку Юи. — Хорошо, для начала остановим кровотечение, — собрался с мыслями он, кладя три большие подушки девушке под ноги. — Голова должна немного свисать, — продолжал говорить вампир, осторожно опуская голову Юи, удерживая её руки на весу, осторожно обрабатывая и заклеивая глубокие отметины на шее одной рукой, продолжая считать стихающий ритм пульса.        «Рейджи, не переживай ты так, всё хорошо, я дома», — начала улыбаться она, видя стены усадьбы Руки целыми и невредимыми, места, ставшие для неё родными, как картины последних прожитых дней стали помелькать в её голове и испарина невольно выступила на бледном лице, заставляя бедного Сакамаки вновь волноваться.        — Да, что за чёрт с этой девушкой? Только что стало лучше! — разозлился он, подхватывая её на руки. — Тебе нужен свежий воздух, здесь слишком душно, — всё понял бессмертный, отправляясь в более прохладное место. — Во всяком случае, ты не умрёшь, не от такой глупости, — злился сам на себя Рейджи, коря за то, что не осмотрел темницу, как было положено, за то, что поспешил в доме отца и чуть не накликал беду на слабую, беззащитную Юи, оставив её без защиты, отвлекая Руки от его прямых обязанностей и вдобавок позволил Аято бесчинствовать, собственноручно разбивая её сердце.

***

       Леденящий кожу ночной воздух пробирался сквозь старое, иссушенное временем окно, пропуская через трещины сквозняк, охватывая старые, покрытые пылью и паутиной залы, где когда-то горели свечи, растопляя горячий воск, окропляя им вымощенные полы, слышались счастливые голоса и звонкий детский смех.        — Рейджи, она просыпается, — взволнованно сказал Шу, держа всё это время девушку за руку.        — Где я? — чуть слышно спросила Юи, приоткрывая тяжёлые веки, видя сквозь пелену на глазах тёмную макушку, взъерошенных волос.        — Уже появились силы болтать? — строго спросил Рейджи, отсчитывая пульс. — Нормализовался, — заключил он, прикладывая руку к холодному, сухому лбу. — Отлично. Слабость скоро пройдёт, не делай резких движений, иначе затошнит, ты поняла? — переспросил брюнет, зная склонность Комори к опрометчивым поступкам. — Кивни, если поняла, — добавил Сакамаки, натягивая мягкое шерстяное одеяло, укутывая блондинку по самую шею.        — Угу, — благодарно кивнула она, почувствовав приятное тепло, обволакивающее её, в то время как в закоулках мрачного помещения завывал ветер.        — Можешь поспать, тебя никто не осудит за это, — разрешил Рейджи, отходя от деревянной лавки, на которую уложили Юи каких-то полчаса назад.        — Не бойся, мы присмотрим за тобой, — подбодрил Шу, сидя напротив, не переставая взволнованно смотреть.        «Шу, боже мой, как же мне смотреть в твои глаза без угрызений совести?» — спросила Комори сама себя, не в силах отвести взгляда от блондина, сидящего возле неё в крови родного брата. «Я вспомнила, я вспомнила всё! Как можно быть такой жестокой?» — чуть не кричала в панике она, помня, как убежала от него, тогда в день выпускного бала, сделав больно, и как ни в чём не бывало, улыбалась ему вчера.        — Эй, тебе страшно? — спросил бессмертный, видя её судорожный взгляд, не понимая, из-за чего крохотные пальцы так сильно сжали его. — Отдохни, здесь мрачно, но безопасно. Рейджи сказал тебе сейчас нужно больше воздуха. Мы не используем это помещение уже очень много лет, когда-то здесь была часовня, — объяснил блондин, стараясь отвлечь.        — Часовня? — удивилась Юи, поддаваясь этому спокойному тону, забываясь на время.        — А ты что думала? — отозвался Рейджи, словно этот тон обижал его. — Наша семья знатная и уважаемая, мы должны подавать пример окружающим.        — Тогда почему?        — Времена изменились, — тут же ответил брюнет, не желая долго объяснять, почему они потеряли веру в светлое будущее, когда их семья разваливалась на части. — Сидите тихо, лучше бы избежать стычек на сегодня, — приказал он, поглядывая в окно, в которое ломились холодные лунные блики, освещая это место естественным светом.        — Он прав, Райто и Аято скоро придут в себя, — сказал Шу, замечая, как Юи вновь грустит, отворачиваясь от них, предпочитая смотреть в пол, где изредка шуршали старые, высушенные до серого цвета листья. — Извини, я напугал тебя, — опустился на колени вампир, осторожно приподнимая грустное лицо, всматриваясь в её наполненные слезами глаза. — С Райто всё хорошо, я лишь задел его, по-другому он бы не понял.        — Шу, спасибо тебе! — всхлипнула она, хватаясь обеими руками за широкие кисти блондина, благодаря не только за понимание, но и за то, что пытался защитить весь день и, глядя, в эти голубые глаза в душе расцветала надежда. «Руки жив, я уверена. Он не мог меня оставить вот так, он придёт за мной, я верю ему», — вспомнила Юи о данном ей обещании и, доверившись, сохраняла веру в душе. — Что? Почему вдруг стало так темно? — испугалась Комори, когда на старую часовню опустилась зловещая темнота, пропитанная красными тенями, окрашивая потрескавшиеся колонны кровью.        — Замолчите вы оба! — приказал Рейджи, выглядывая в окно, поднимая глаза на небо, где должна была сиять красавица луна, но вместо этого тёмное полотно застелило яркие звёзды, заглушая их холодный свет. — Этого не может быть… — удивлённо протянул Рейджи, не веря глазам. — Затмение, второй раз за ночь, — сказал он, поправив сверкающие в темноте очки, оторвавшись от луны, наливающейся густой кровавой краской. — У нас большие проблемы, — сообразил бессмертный, быстро направляясь в сторону Юи и Шу, заставляя девушку присесть, дабы она скорее нашла равновесие и могла передвигаться в случае необходимости самостоятельно. Но раздался сильный удар и старые арочные двери, закрытые на засовы развалились на части, с грохотом падая на землю, поднимая в воздух грязные листья, паутину и пыль.        — В этом ты прав, очкарик, у вас большие проблемы! — яростно фыркнул Аято, без труда проникая в их убежище, вонзай в те самые двери сверкающий в кровавых бликах клинок.        — Это же меч Руки, — распахнула глаза Юи, узнавая эфес, украшенный драгоценными камнями, не отпуская пальцы Шу, ухватив и Рейджи за рукав пиджака. — Пожалуйста, не приближайтесь к нему, — умоляющим голосом попросила Комори, опасаясь за их жизни. — Этим клинком можно убить вампира, — прошептала она, начиная уже дрожать от яростного взгляда Аято и неожиданного появления Райто.        — Стервочка, иди к нам, — протянул руку самый младший из тройняшек, игриво посматривая на свою жертву, как будто и раны никогда не было, только разрезанная на груди одежда, измазанная в густой крови, напоминала о минувшей схватке. — Что же ты? Иди и никто не пострадает, — посмеивался он, глядя на Шу и Рейджи, заслоняющих её.        «Если не послушаюсь, они погибнут», — решала Юи, тут же потряхивая кудрявой головой, боясь этих мыслей, уже видя, как все те, кого она любила, лежат в крови и смотрят на неё большими стеклянными глазами, неестественно раскинув руки и длинные ноги, не в состоянии более говорить. — Остановитесь! — выкрикнула она, поднимаясь на ноги, всё ещё пошатываясь от слабости из-за потерянной крови, но по-другому она поступить не могла. — Вы же братья, одумайтесь! — призывала Юи, переглядываясь со старших на младших, вспоминая одну очень важную вещь. «Братья… верно, ведь они и мои братья!» — чуть не выкрикнула она, зажимая скорее свой рот исцарапанными руками. «Они не поверят, если я об этом скажу…» — подумала Комори, не зная какие доводы, ещё может привести она.        — И что?! — фыркнул Аято на это заявление. — Мы братья только наполовину, тебе никогда нас не понять, — огрызнулся он, звучно выдёргивая острый клинок. — Ну что, оладья, пошли, продолжим наш пир, — ухмыльнулся рыжеволосый, нетерпеливо отпихивая Райто в сторону.        — Рейджи, спасибо тебе за заботу, я пойду, — мило поблагодарила Юи, огибая двоих высоких вампиров, ставших для неё стеной.        — Ты сдурела?! А ну живо назад! — отругал её брюнет, пытаясь остановить, но девушка ловко развернулась и ударила юношу по широкой ладони, нарушая тихие страдания забытого всеми места.        — Позволь мне самой решать, — бесчувственно прокомментировала она своё поведение, вынуждая его окаменеть от увиденного, ведь противостоял ни кто-то из бессмертных, а маленькая с виду беспечная девочка, которую он мог раздавить, как клопа и глазом бы не моргнул. — Ты прав, Аято, мне никогда тебя не понять, — обернулась она к рыжеволосому с мечом в руке, который, так же как и все не мог от удивления и слова вымолвить. — Я не понимаю, как вам троим позволено всё! Не понимаю, за что ты так ненавидишь своих старших братьев! И не понимаю, как ты можешь говорить мне слова о любви, а потом разрывать моё тело на куски, — начала перечислять она, сознательно зля этого юношу, понимая, что так его гнев переключится на неё одну.        — Ты бы полегче, — попытался вразумит Шу, видя, что Аято уже чуть не закипает от злости, но и его руку отстранили.        — Я не закончила, — покосилась она, неодобрительно бросая на блондина свой взгляд, и на секунду ему показалось, что они сверкали те ми же золотыми искрами, что и у их отца.        — Поступай, как знаешь, — спокойно отреагировал он, и, развернувшись ко всем спиной, просто уселся на ещё тёплую лавку.        — Вот об этом я и говорю, — вновь она обратила свой гнев на тройняшек, которые были почти в полном составе. — Вас никто не трогает. Рейджи заботится о вас, Шу закрывает глаза на все мелкие шалости, но вам и до этого нет дела, вы не лучше статуй, такие же холодные и безжизненные, — уже выдохлась Комори, но этого было достаточно, для того чтобы довести Аято до ручки.        — Оладья, — опустил голову вампир, осторожно приближаясь, изо всех сил пытаясь не сорваться, — будь это не ты, я бы давно оторвал тебе башку, — безжизненно произнёс он, сжимая кулаки до мелового цвета с вырисовывающимися косточками. — Благодари великого меня за оказанную милость, ведь я буду наслаждаться тобой медленно, — предупредил Аято, уже представляя себе это миленькое личико, когда её тела коснутся тяжёлые колодки или железная дева захлопнется, заточая её в безжалостный плен.        — Тедди, похоже, мы пропустили всё веселье, — неожиданно появился Канато в чистенькой парадной одежде, с красной бабочкой на шее, чёрной шёлковой рубашке и белым выделяющимся кардиганом.        — На свиданку медведя повёл? — саркастично посмеялся Райто, видя, как брат брезгливо переступает развалившиеся на части двери, стараясь не испачкаться.        — Рейджи, где фамильяр? Почему это грязное существо не выполняет свою работу? — обратился он с претензиями сразу к нему, пропуская мимо ушей слова младшего брата. — Из-за этой крысы, мы с Тедди можем испачкаться, а я с таким трудом высушил его, — прижал он медведя к груди, продолжая обижаться за нанесённую ему обиду.        — Канато, фамильяра больше нет. У тебя что-то случилось? — поправил свои очки брюнет, в душе недоумевая. Младший брат так спокойно зашёл и перевёл тему их спора, даже не участвуя в этой делёжке.        — У нас ничего не случилось, — посмеялся он. — А вот насчёт вас неуверен, — расплылся в улыбке вампир, начиная кружиться с другом всей его жизни, поднимая в воздух ломающуюся на крошки листву, создавая маленькие вихри, уже не переживая о своём одеянии, ведь у остальных был вид, как после чрезвычайного происшествия. — Звонил слуга отца, мне сообщили, что он скоро будет у нас, я не сразу ответил на звонок, — ухмыльнулся он, вспоминая, как телефон надрывался минут пятнадцать. — Я ждал, когда этот бесполезный старикан возьмёт трубку, но этот звук так раздражал, что мы с Тедди не выдержали, — признался он и остановился, раскрывая объятия для падающей листвы, по-детски улыбаясь привалившему счастью.        — Только этого здесь не хватало! — сморщился Аято, жестоко подхватывая Комори за предплечье, не желая ждать чьей-то милости. — Оладья, ты идёшь со мной.        — Аято, отпусти стервочку, отец благоволит ей, это добром не кончится, — отступился Райто, пытаясь вразумить и брата.        — Когда этот старый развратник переступит порог, нас здесь уже не будет, — гаркнул он, не отступая от намеченных целей наказать Юи за дерзость.        — Поздно, он уже здесь, — сказал Шу, отбирая Комори как вещь, воспользовавшись моментом. — Сиди тихо, — посоветовал он в таком тоне, как если бы отдавал приказ.        — Шу… — захлопала длинными ресницами блондинка, не успевая среагировать на похолодевшего до полного безразличия Сакамаки, решая слушаться, пока остальные толкались не в силах так быстро унять негодование.        — Как дети малые, — улыбнулся Того, не спеша обходя свои владения, направляясь в старую часовню, прислушиваясь к каждому шороху. — Сколько лет прошло, а они не меняются, — покачал головой он, прикрывая глаза. — Руки, и ты с братьями здесь, думаешь напасть на меня из засады? Какой глупенький, — чуть слышно посмеялся вампир, не упуская из виду никого и ничего. — Время пришло, твоё время пришло, Юи, — засверкал золотыми глазами всемогущий, как небо и земля владыка, наполняя воздух скованным запахом испарений, предвещая грозу, продолжая питать небесное тело кровавым пламенем.

***

       Дождь, тихими холодными каплями окрашивал старое окно, смывая пыль и грязь, накопившуюся в уголках потрескавшейся рамы, просачиваясь в тусклое церковное помещение, где деревянные лавки заросли паутиной, высокие колонны, подпирающие полог потолков, потрескались от беспощадного времени, канделябры окислились, покрываясь белым налётом, давно позабыв, что такое тепло плавящегося воска, алтарь для подношений рассыпался, исполняя бесстрашную волю господ, а лика святые почернели, как и души их покровителей, превращаясь в зловещую пустошь, где когда-то цвели райские сады.        Сырость, сквозь зловещие постукивания капель воды и свет, исходивший от кровавой луны, навевал ужас на Юи, заставляя вздрагивать от каждого шага, слышащегося в темноте, оттеняясь ярким эхом от мраморных стен, на которых местами ещё горели, увенчанные литыми узорами бра.        — Проявите уважение, — скомандовал Рейджи, видя, как Аято пыхтит, и того гляди схватит Комори и выпрыгнет в окно, а Райто подшучивая над ним, пытается остановить, переводя всё в шутку, пока Шу бесстрастно восседает на лавке, накрытой тёмно-синим бархатом, словно это и есть его трон и именно к этому он готовился всю жизнь. — Субару, и ты тоже, — поправил очки брюнет, давно зная о присутствии младшего брата, который лежал за развалинами старого алтаря, не упуская ни единого слова, продолжая преследовать Юи как тень.        — Рейджи, — послышался спокойный, доброжелательный голос Того, — в этом нет нужды, — улыбнулся один из древнейших вампиров ныне живущих в этом мире.        — Отец, — склонил голову брюнет, не смея противиться его воле, в мыслях прокручивая всё, что узнал за последнее время, подозревая, что его приход мог быть связан с обнаружением пропажи в столе, но портрет давно в лапах основателей и вернуть его означало добровольно положить голову на плаху, в общем, он этого и ожидал, когда сознательно шёл в кабинет отца и своего владыки.        «Отец…» — распахнула глаза Юи, вжавшись в деревянную скамью насколько это было возможно. «Он мой отец…» — вспомнила она слова Руки, не в силах дышать, зажимая широкую повязку из бинтов на шее, ощущая, как горят раны оставленные Аято. «Как я должна обращаться к нему? Как смотреть ему в глаза? И что я чувствую к нему? Да и чувствую ли что-то вообще? Он убил маму, бросил меня, заставил проникнуться симпатией к собственным братьям, чуть не выдал замуж за одного из них… У меня такое чувство, что ещё чуть-чуть и я возненавижу его», — затряслась Комори, продолжая смотреть вампиру прямо в золотые глаза, забывая, что просто думая, она делает тоже самое если бы сказала всё это вслух.        — Эй, ты чего? — ткнул её пальцем Шу, ощутив, что к его груди прижимается чьё-то плечо в поисках защиты. — Юи, что произошло? — серьёзно спросил блондин, замечая дрожащие сквозь слёзы веки, не желающие смыкаться даже на секунду, боясь упустить этого монстра из вида.        «Почему он смотрит на меня с таким сожалением? Я не выдержу этого взгляда, пожалуйста, не смотри!» — опустила голову она, когда Сакамаки не выдержал нависшего молчания и развернул её к себе.        — Что же ты молчишь, Юи? — хитро спросил Того, присаживаясь напротив, оставляя между ними расстояние не больше чем в полметра. — Скажи ему правду, ты же всё знаешь, — улыбнулся он, ввергая всех в шок.        — Чего ты мелешь? — проревел Аято, наплевав на рамки приличия, поведение и возможные последствия. — Ты заявился даже толком не предупредив! Несёшь какую-то очередную чушь — Адам, Ева… бред сивой кобылы! Катись домой к своим гостям — пей, ешь, а нас не впутывай!        — Я не должен предупреждать о том, что хочу навестить своих детей, тем более это мой дом, — улыбнулся Карлхайнц, ни капли не обижаясь на вспыльчивого ребёнка.        — Хорошо, — усмехнулся Аято, просовывая меч в ножны, широкими шагами направляясь к Юи. — Блинчик, мы уходим, — заявил он, хватая Комори за руку. — Ты не его ребёнок, а я отказываюсь им быть. К чёрту все эти королевские рауты, надоело, — пробурчал рыжеволосый, продолжая тянуть упирающуюся всеми силами блондинку.        — И что же ты будешь делать теперь? — прищурился Того, не спуская глаз с девушки, которая фибрами ощущала этот холодный золотой взгляд.        — Аято, отпусти! — выкрикнула она, почти переходя на писк, заставляя того отшатнуться назад. — Я не знаю чего им сказать, — прошептала Юи, слегка пошатываясь, словно ветер гнул её как маленький прут, подчиняя своим воздушным потокам. — Не знаю, как относиться к вам, ведь я не считаю вас хорошим отцом, — призналась она, не поднимая бегающих алых глаз, желая смотреть куда угодно, но только не на эти поникшие, ничего не понимающие, а порой и безразличные лица братьев и уж тем более на самодовольное выражение лица родного отца. — Единственное чего я сейчас хочу, это оказаться подальше отсюда с Руки, Коу, Юмой и Азусой, мне нет дела чистокровные они или обращённые вампиры, они стали моей семьёй. И когда эта ночь закончится, я намерена отыскать их, — заявила Комори, смелея на глазах, желая защищать тех, кого она любила.        — Ты чего городишь, блинчик? — захлопал глазами Аято, с трудом начиная говорить, ведь она посмела обвинить самого сильного вампира за последние века в том, что он плохой родитель, да ещё выразить свои желания так смело.        — Мы не маленькие и не нуждаемся в твоей защите! — выкрикнул Канато, чуть не бросаясь на бедную, испуганную девушку.        — Вот как, — усмехнулся Того, не воспринимая девичьи грёзы всерьёз. — А что если эта ночь никогда не закончится? — ещё больше повеселел вампир, намекая, что всё будет только так, как позволит именно он.        — Так это твоих рук дело, отец, — заговорил Рейджи. — Затмение, фамильяры — это всё ты! — понял он, стараясь прикрыть младших от беды.        — Тебе понравилось представление? — заулыбался Карлхайнц, забрасывая ногу на ногу, не думая о таких мелочах, как беспорядок, наслаждаясь этим моментом. — Признаться, я подустал, — вздохнул он, потирая свой бледный лоб. — Тяжело столь долго приостанавливать время, а уж возвращать его вспять не для слабонервных, но это того стоило. — А вот шоу с вашими фамильярами никто не планировал, скорее у одного из них проснулась совесть и вместо того, чтобы привести эту девушку в мой дом, он решил спрятать её, пришлось остановить его. Ваш фамильяр был безукоризненным слугой, сделал всё как велели. Но беда в том, что он мог податься на её женские чары и, подумав, я решил, что проще избавиться от них, всё же они обычные слуги, — развёл руками вампир, не отрицая, что один щелчок пальцев и горы раздвинутся перед ним.        — Да какие женские чары есть у этой плоскодонки? — разозлился Аято, начиная ревновать к отцу, ведь он хотел выкрасть её для себя.        — Ты даже не представляешь какие, — восхищённо произнёс Того, сверля Юи и Шу взглядом, оставаясь пока всем доволен. — Такие чары, что она смогла выкрасть мою правую руку, — усмехнулся Карлхайнц. — Никогда бы не подумал, что ты меня посмеешь предать, Руки, — неодобрительно проговорил владыка, глядя в высокий полог потолков, слыша, как где-то на крыше под дождём затаились четверо вампиров, которых он отобрал, обратил и вырастил.        — Совсем старый сдурел, — посмеялся Райто, не замечая из-за дождя чужого присутствия. — Уже сам с собой разговаривает, — ухмыльнулся рыжеволосый и раздался сильный удар, словно молния ударила в крышу, забывая расточать смертельно-обжигающие искры, и куски разломанных на части камней повалились на останки алтаря, поднимая в воздух застоявшуюся пыль.        — Хороший удар, Юма. Я рад, что ты никогда не бил меня в полную силу, — посмеивался Коу, выходя с братьями из серого облака, раскрывая себя.        — Ты просто не успел… так накосячить… — заговорил Азуса, держа между пальцев ножи.        — Не может быть! — распахнул Аято глаза, чуть не открывая и рот. — Я же всех вас заживо похоронил, вы должны были корчиться в геенне огненной! — проревел он, отшатываясь назад, как будто призраков увидел.        — Считай это своим провалом, — пробасил Юма, кивая в знак благодарности старому другу. — На твоё несчастье, мне здесь задолжали кое-что.        — Отныне мы квиты, — безразлично отвернулся Шу, придвигая Комори к себе за талию, чувствуя, что она сейчас подорвётся, ведь Руки медленно выходил последним, держа острые клинки в руках, зная, зачем он пришёл.        — Здравствуй, Юи, — ласково сказал брюнет, одним тоном говоря, что он сдержал своё слово и пришёл за ней.        — Руки… — еле дыша, прошептала Юи, всхлипывая при виде его строгой фигуры, вымеренных движений и спокойных серых глаз в которые она тут же заглянула, желая поверить, что перед ней именно он.        — Не спеши, — остановил её Шу, не доверяя отцу. — Ты ведь пришёл не похвастаться нам и не посочувствовать о смерти нашего слуги, для чего ты здесь? — прямо спросил блондин, начиная чувствовать дискомфорт от пристального внимания к ним двоим, даже краем глаза замечая этот оценивающий взор отца.        — Время вышло, — вздохнул Того, поднимаясь со своего временного трона. — Ты и Ева идёте со мной, — протянул он руку девушке, серьёзно глядя в её испуганные глаза. — Твоё время пришло, — повторил бессмертный то же, что и раньше, принуждая Юи бояться. — Руки, и ты идёшь, сегодня последний день в этом году, когда мы можем объявить об их помолвке, представители всех трёх миров ожидают, — обратился владыка к своему слуге, оставив за плечами поместье, где ровно дважды в год, во время лунного затмения собирались представители трёх рас — людей, вампиров и демонов. Заключив мир, они столетиями чтили его и в знак уважения друг к другу, совершали подобные рауты.        — Ты чего мелешь, старый хрен?! — завопил Аято, пребывая просто в бешенстве. — Оладья моя, и я не собираюсь с этим мириться! — попытался он броситься на них, но его остановил Рейджи, желая узнать всё до последней детали, тем более его никто не обвинял в краже портрета, ведь были дела и поважнее.        — Отпусти его, Рейджи, — спокойно попросил Карлхайц, махая сыну рукой. — Он сам сейчас отступится, правда, Юи? Ты же скажешь им, или предпочтёшь, чтобы я представил тебя? — улыбнулся Сакамаки, подтрунивая над разрывающейся на два фронта девушкой.        — Господин Того, я не знаю, что сказать. Вы весь день играли с моими воспоминаниями, забрали самые дорогие, подменив ложными, у меня не было времени обдумать сложившуюся ситуацию, — заговорила она, стараясь не мямлить, как учил её Руки, но смотреть кому-то в глаза было страшнее всего. — Сейчас я могу сказать лишь одно, мой отец Комори Сейджи, священник при монастыре, охотник на вампиров и ваш покорный слуга. Именно он меня вырастил и воспитал, и чтобы не произошло между нами, я буду его любить и помнить как своего отца, — вежливо поклонилась Юи, намекая на отказ чего-либо говорить и тем более куда-то идти.        — А я-то думал, что тебе ничего от матери не досталось, — посмеялся Того, опуская протянутую ранее руку, давая надежду, что он смирился с отказом, но это было невозможно. — Я попрошу иначе, — похолодел он, пугая окружающих, заставляя всех слышать, как капли дождя растекаются на мокром стекле, и протяжный вой заставляет кровь в жилах стынуть. — У тебя нет права отказываться. Я твой отец, твоя мать прямая наследница королевского трона и древнего рода. Ты та, кто воссядет на престол рядом с моим старшим сыном и неважно, что мне для этого нужно будет сделать, — угрожающе проговорил Карлхайнц, сверкая золотыми глазами с такой мощью, что сердце останавливалось, не в силах пропускать остывшую от этого тона кровь.        — Так это правда, — пошатнулся Рейджи, подозревая последняя время участие отца в её рождении, но упорно отталкивая эту мысль. — Так она наша сестра… — присел он, ощущая странный вакуум у себя в голове, словно все его представления о мире рухнули в один момент и как никчёмный мусор их выбросили с невероятной скоростью.        — Что б меня! — усмехнулся Райто. — Так значит стервочка моя сестрёнка, тётя, да и мамулькино сердечко прибрала к рукам, вот это трио, — вздохнул он, даже не зная радоваться или пугаться, так же как Канато, который явно был в шоке и, закусив ухо медведя, расстёгивал красную бабочку и верхние пуговицы шёлковой рубашки, причём так нервно, будто ему нечем дышать.        — Сюрприз! — просвистел Коу, радуясь от души, сам, узнав о таком повороте событий несколько часов назад от Руки, но глядя на страдающего на полу Аято, не мог не позлорадствовать.        — Этого не может быть! — упал на четвереньки рыжеволосый, роняя священный меч, всматриваясь, как букашки спасаются, чувствуя беду. — Я чуть не переспал с собственной сестрой! Или тётей… — судорожно распахнул он глаза, дрожа в напряжённых руках. — Я из-за тебя чуть не стал похож на этих двоих, — в такой же прострации проговорил Аято, намекая на Райто и Канато, у которых всегда были чувства к родной матери.        — А ты я посмотрю не слишком удивлён, — заговорил Того со старшим сыном, который и ухом не повёл, узнав последние новости. — И где же я ошибся? — усмехнулся Сакамаки, глядя, как тот сидит и просто держит шокированную от такой реакции Юи.        — Как только она переступила наш порог, — спокойно ответил он. — Когда дверь в комнату Корделии открылась для неё, признав за ней хозяйку, когда я вкусил её кровь, она отличалась от обычной человеческой, но в то же время пахла очень знакомо, а дальше подозрения только усиливались, — признался Шу. — Сердце этой демоницы в её груди, нет ни шрамов, ни следов хирургического вмешательства, человек не воспринял бы сердце, что практически мёртвое. И последнее, что подтвердило мои подозрения это твой приход и спектакль, который вы с Руки разыграли, дабы заставить заботиться о ней, отправив в горы. Ты никогда не делаешь ничего ни обдуманного, все твои действия спланированы до мелочей, простая девушка не стала бы для нас невестой, а поскольку все так помешаны на этой кровной чистоте, то предположить о нашем родстве не составило труда, а судя по её возрасту она годится нам лишь в сёстры, единственная новость так это её мать, я думал, что основатели давно мертвы, за исключением этих двоих идиотов, что сейчас мокнут под дождём, — сухо проговорил блондин, вновь слыша жалобный вой.        — Шу… — попыталась отодвинуться Юи, побаиваясь его. — Если ты знал, тогда почему предлагал выйти за тебя?        — Это дело минувших дней, больше я не предложу тебе такого, — ответил он, не отпуская девушку и на шаг. — Браки между кровными родственниками для вампиров или демонов в порядке вещей, так ведь, отец? — неодобрительно посмотрел он на Того, намекая о его третьей жене.        — Что за детки пошли, — вздохнул он, снова набираясь шутливого тона. — Осуждают своих родителей.        — Говори! — выкрикнул Субару, разбивая одну из старых колонн на куски, вынуждая балки скрипеть и трещать под тяжестью крыши.        — Боюсь, мой мальчик, ответы тебе не понравятся, как и всем вам, — вздохнул он, решаясь сказать. — В моей жизни было много женщин, но любил я только одну. Она принесла мне много радости и боли одновременно, ей была твоя мать, Юи, — улыбнулся Того, кивая дочери. — Я обманул её, надавив на жалость, и она послушно родила ребёнка от демона и не от простого, а королевских кровей. Так появилась ваша мать, — намекнул он на Корделию, посматривая на тройняшек. — Она стала моей первой женой, только подумать дочь моей возлюбленной стала моей женой, но это так. От неё мне нужно было лишь сердце, но пришлось ждать, пока трон и вся страна не окажется в моих руках. Поскольку Карла наблюдал за мной, я не мог ослабить себя и произвести наследников с прямой линией к королевскому трону, да и позволить такого кровосмешения, — намекнул он на союз Юи с его прямым наследником. — Поэтому я женился на Биатрикс. Она подарила мне двоих старших сыновей, не говоря уже о союзниках в лице её отца. С Корделией было много проблем, поэтому я сделал так, чтобы ей было чем заниматься, — усмехнулся Того, говоря о тройняшках, с которыми поначалу ей пришлось повозиться, но потом она остыла к детям, решаясь соперничать с жёнами, ради места под солнцем, а точнее в постели мужа. — И в третий раз женился по необходимости. Твоя мать, Юи, не хотела больше детей. Она скрывалась от родных долгие годы. И мне пришлось придумать как одурманить её, но такие эксперименты требовали подопытных. Тогда я вспомнил о двоюродной сестре, которая любила меня и была знатного происхождения, но вот мой дядя был против брака между родственниками, да и, будучи уже дважды женат, я получил отказ. И чтобы пожениться, мы нарушили правила. А когда Криста забеременела, у моего дяди не оставалось другого выхода, как только отдать свою прекрасную дочь за меня, более того, он одарил её прекрасным подарком, который также очень был нужен мне, — договорил Карлхайнц, никогда не расставаясь с этих кинжалом, давно подменив его на подделку у душебольной жены. — Юи, ты можешь считать меня ужасным отцом, но я дал тебе то, чего не было ни у кого из моих детей. Ты познала сладость мира и покоя, твоя жизнь была беззаботной, я даже позволил тебе любить, пусть ты осознала это слишком поздно, но эти два дня не идут в сравнение с вечностью, проведённой рядом с нелюбимыми. — Но сейчас пришло твоё время, пора исполнить свой долг. Ты девочка, имеющая права на трон демонов, в тебе текут королевские крови их дальнего предка, ты представительница угасающего рода основателей, древнейших из вампиров, только вы с моим сыном сможете объединить эти три мира и вдохнуть в них новую жизнь, — вновь протянул руку Карлхайнц, рассказав, насколько велика его цель.        — Я не хочу… — прошептала Юи, сдерживая слёзы, подступающие к горлу.        — У тебя нет права решать, больше нет, — холодно ответил Того, вновь мрачнее и запах крови растущий от луны только усилился и мрачная часовня стала ещё гуще окрашиваться красным. Небо плакало кровавыми слезами, окутывая всё поместье этой яркой краской, дурманя рассудки сверхъестественных существ, доводя Комори практически до обморока, когда по окну потекли кровавые ручьи. — Я был добр, но даже моему терпению есть предел. Я хотел, чтобы ты вышла замуж по любви, но Аято развеял мой гипноз, высосав твою кровь вместе с ядом, просветляя твой ум, — покачал он головой, неодобрительно поглядывая на сына, который до сих пор в шоке сидел на полу, осознавая и обдумывая положение дел. — Придётся пойти по иному пути. Выбирай, или ты идёшь сама, и никто не пострадает, или я убью тех, кого ты так любишь, — пригрозил Того, намекая на братьев Муками, оценивающих обстановку. Нападать было нельзя, оставаться в тени тоже. Юи могла в любой момент принять это предложение, не имея надежды на иное будущее, да и оценить кто здесь друг, а кто враг можно было, только увидев всё своими глазами, не считая того, что главная цель Руки — это меч, который так и валялся никому не нужный на полу, пока один из вампиров всё же не сорвался.        — Это всё из-за тебя! — завопил Канато, что было мочи, подхватывая священный меч, обнажая сверкающее холодным блеском лезвие, неосознанно приоткрывая врата тем, кто был запечатан в этом клинке с момента сотворения мира.        — Что происходит? — заёрзала Юи, оглядываясь вокруг. В один момент все исчезли, дождь прекратился, гробовая тишина нависла над этим местом, оставляя её наедине с Шу.        — Не двигайся. Это барьер, на самом деле все здесь, — объяснил блондин, продолжая так же спокойно на всё реагировать. — Отец защищает тебя, просто расслабься.        — Как ты можешь быть так спокоен? — выкрикнула она, начиная паниковать. — Твои родные могут умереть, а ты и пальцем не пошевелишь!        — Верно, но начнём с того, что умирают все, глупцы погибают первыми. Сейчас у меня нет сил, чтобы сражаться, последние потратил на пробежки этой ночью. Поэтому единственное, что могу предложить — это иммунитет, которым обеспечивает меня наш отец. Он не позволит, чтобы с нами что-то случилось.        — Шу, неужели тебе всё равно? — огорчилась Юи, ожидая от него поддержки. — Нас же хотят поженить…        — А разве не понятно? — посмотрел он так своими голубыми глазами, что Комори невольно стало стыдно. — Я избегал тебя, но ты притягиваешь к себе, такая живая, отличающаяся от нас холодных, как ты сказала статуй, — улыбнулся Сакамаки, поглаживая пальчики девушки между своих. — Но я не собираюсь заставлять делать тебя что-то насильно, я и сам этого не хочу. Пойми одну вещь, отца так просто не переубедишь, сколько лет я не пытался это сделать, всё бессмысленно. Поэтому пока дело не дошло до свадьбы, будь холодна, это менее болезненно, — посоветовал Шу, присаживаясь ближе, пряча блондинку. — Тише, будь послушной девочкой, — прищурился он, слыша утробный скрежет костей, вой и голоса демонов, почувствовавшие запах свободы.        — Канато, мальчик мой, положи меч. Это не игрушка, — попросил Карлхайц, строго поглядывая на разбушевавшегося сына, который выплёскивал свой гнев, не видя, блики мёртвых, поднимающихся из потустороннего мира.        — Заткнись! — выкрикнул он, наставляя меч на отца. — Ты использовал маму ради этой девчонки, я никогда не приму этого, мне не нужна сестра! — закричал парень, злясь за то, что его мать была использована самым мерзким способом, и Юи будет всегда напоминать об этом.        — Канато, послушай отца, — попытался вразумить Руки, видя в этом отличный шанс заполучить клинок. — Этот меч могут держать лишь те, кто обладает силой, иначе он будет питаться твоей злобой и поглотит тебя. Брось его! — приказывал он, почти загипнотизировав юношу, но Аято, потеряв Комори из вида, пришёл в себя, и ярость закипала в нём.        — А ну мелкий, иди леденцы жрать, я сам ему башку снесу! — выкрикнул рыжеволосый, накидываясь на младшего брата, отбрасывая его в сторону, замирая от подземных толчков. Стены задрожали, пыль и извёстка сыпалась столбом, возвращая всё на круги своя. — Что за чёрт?! — рявкнул он, замечая, как Юи со старшим братом сидели на той же самой лавке, Канато уткнувшегося в уголке, с медведем в обнимку, посапывая так сладко, как если бы спал в колыбельке.        — Этим мечом могут пользоваться только сильные, ты пробудился, Аято, — сказал Того так гордо, не отрицая, что любит всех своих детей.        — Значит, я наконец-то смогу снести тебе башку, — расхохотался он, яростно бросаясь в бой.        — Сколько гнева, — улыбнулся Карлхайнц, не двигаясь с места. — Нашёл бы ему правильное применение, может тогда через пару веков ты и наберёшься сил, чтобы убить меня, — сверкнул золотыми глазами всемогущий вампир и, приподнявшись над землей, выпустил на волю семь копий, таких же хитрых и опасных, как он. — Аято, я могу видеть будущее, могу управлять всеми стихиями, парить и даже останавливать время, ты беззащитный младенец против меня, — восхищался он сам собой, напуская на сыновей семь теней, схлёстывающихся не на жизнь, а насмерть.        — Да плевать, я уделаю тебя! — побежал в атаку Сакамаки, видя свою цель, занося наделённый волшебной силой клинок, как неизвестно откуда последовал удар и ещё один удар, склоняя непослушное дитя. — Убью… — прошипел зеленоглазый, вытирая дорожку крови с лица, прижимая руку к помятым рёбрам, решая вновь нападать. — Ты испортил мне жизнь! — прокричал Аято, бросаясь с мечом в руках. — Заставил влюбиться в родную сестру, тётю или вообще хрен его знает кого!        — Думаешь, если убьёшь, то тебе станет легче? — спокойно спросил отец, наклоняя белокурую голову, свесив длинные кудри.        — Несомненно! — яростно проревел вампир, замахиваясь над головой родного отца, видя, как расслаблено его тело, как горящие золотом глаза прикрылись, и лезвие вот-вот как масло разрежет его плоть, отделяя непокорную голову. — Гори в аду! — стиснул зубы бессмертный юноша, ликуя в душе, как тело владыки всех вампиров, стало превращаться в туман, рассеиваясь у него на глазах.        — Аято, ты как ребёнок, — рассмеялся Того, не в силах сдержать улыбки, всего-то играясь с детьми. — Разве можно желать такого отцу? — саркастично спросил он, поглядывая напоследок в распахнувшиеся от удивления зелёные глаза сына.        — Невероятно… — открыл рот он, разрезав клинком воздух, снова получая кулаком в живот, сгибаясь от боли, преклоняя колени.        — Аято! — выкрикнул Рейджи, замечая поражение младшего брата, всё это время, отклоняясь от нападок искусной копии. — Я не имел ничего против твоей политики, отец, — бесчувственно проговорил он, меняя стиль игры. — Но этих паршивцев, имею права наказывать только я! — повысил голос брюнет, хватая тяжёлый канделябр, одним взмахом сбрасывая прилипший воск, откидывая Того в сторону, сбивая увесистые лавки его потусторонним телом.        — Не ожидал от тебя, Рейджи, — звучно вправил челюсть он, поднимаясь с изломанных в дрова лавок, подбрасывая в воздух такой же бронзовый, поросший белыми разводами канделябр, звонко сталкиваясь со вторым своим сыном.        — Да ты вообще нас не знаешь, — терял голову второй старший сын, расточая искры от сталкивающего металла, заставляя Комори подпрыгивать от этих ярких раскатов, пока улицу заливали кровавые реки, не останавливаясь даже на секунду.        — Ошибаешься, — улыбнулся Того, растворяясь при новой возможности нанести ему вред, уже ожидая такого. — Я никогда про вас не забывал, всё что я делаю только для вас. Новый мир, где будете жить вы и ваши дети, забыв о войнах и заговорах, без прогнившего насквозь совета и демонов, дышащих в затылок, лишь ожидая, когда мы станем слабы, и склонимся перед ними. Ты всегда оправдывал мои ожидания, Рейджи, я горжусь тобой, — признался он, обезоруживая сына, который всю жизнь ждал этих слов, получая вместе со сладким пряником, тяжёлыми ножками канделябра вдоль спины, падая на широкие ладони в сантиметрах от грязного пола, судорожно раздувая листья растоптанные ими же. — Настанет время, и ты продолжишь мои исследования, продолжишь нашу династию врачей, именно таким я вижу твоё будущее, — признался он, обезоруживая своё дитя, молниеносно пробивая его голову, выводя на некоторое время из игры.        — Рейджи! — взволнованно выкрикнула Юи, желая подбежать к брюнету, лежавшему без сознания на полу, но тут же раздались громовые раскаты, и яркая молния пробила черепичную крышу, охватывая их с Шу в огненный круг, не выпуская за его рамки. — Рейджи… — попятилась назад она, попадая в руки блондина.        — Кому говорил сидеть и не рыпаться?! — с укором посмотрел он, ощущая, как жар растёт и треск огня, как музыка заглушает звериный рык Юмы, смешиваясь с приближающимися воями целой стаи волков. — Нас не выпустят так просто, — напомнил он, успокаивая Комори, показывая, что так огонь будет лишь тлеть, но стоит сделать резкое движение и он, как стена преграждает дорогу.        — А вот и огниво, — усмехнулся Райто, двигаясь со скоростью и лёгкостью тигра. — Твоего поганого братца я спалил, думается, пришло и твоё время, отец, — подмигнул зеленоглазый, уклоняясь вновь и вновь.        — Рихтер был обычным глупцом, жаждущим власти, я не стал вас наказывать, ведь знать о предательствах и кознях моя прямая задача, — улыбнулся он в ответ, предпочитая таких как брат, держать поблизости, ведь на таком расстоянии, он был как на ладони, играя только по его правилам, прислуживая, думая, что победа за ним. — Райто, Субару, признайте своё поражение, как бы вы ни были сильны, меня может убить только один, тот кого я выбрал сам, — подсказал Того, желая детям только добра. — Забудьте свои обиды, забудьте глупые поступки ваших матерей, время начинать жить, оставив прошлое далеко за спиной, — призывал он, уклоняясь от яростных выпадов обезумившего Субару, и от игривых скачков Райто с горящим крестом в руках, который когда-то стоял за алтарём, приклоняя колени самых разных господ.        — Смотри, как бы это прошлое ни ударило тебя в спину, отец, — усмехнулся рыжеволосый, решаясь нанести удар, пока Карлхайнц отвлёкся на самого младшего ребёнка, упустив его из вида, но юноша лишь так же развеял туман.        — Руки, и долго ты будешь там стоять, и прохлаждаться? — недовольно выкрикнул Коу, пытаясь удрать от надоедливого врача, ставшего отцом, от которого было не скрыться.        — Коу, я думал ты умнее, — посмеивался Того, играя с ним как кошка с мышкой. — Долго ты ещё будешь пытаться подавить меня через горечь моих воспоминаний? Я не более чем бестелесный дух, а ты только зря надрываешься. Душа у меня лишь одна, но до неё тебе не достучаться.        — Рукиииии… — простонал блондин. — Что за план такой дурацкий? Наши сильные стороны ему как семечки. Я передумал! Я хочу на Ниагарский водопад! Хочу нежиться в джакузи и танцевать с отпадными девочками, а не здесь задыхаться, — капризничал он, с привычными замашками фото-звезды, не переваривая этого запаха гари, с лёгким оттенком дождя, перемешанного с кровью, радуясь, что хотя бы этот кровавый ливень закончился.        — Верно, сколько ни дерись, душа и тело есть только у одного, поэтому пора и мне вступать в эту игру, — прищурился Руки, всё это время, наблюдая со стороны, отсеивая ненужные фигуры, пока Азуса метал свои ножи, рассевая туман, как Юма наносил сокрушительные удары, размазывая это облако, принявшее человеческий облик, и только один подавал признаки жизни. Тот, что предстал перед Рейджи и был настоящим, ведь только один получил телесные травмы, при всей своей ловкости и хитрости.        — Руки? — прошептала Комори, провожая его взглядом, ощущая при виде его удаляющейся высокой фигуры такую пустоту в душе, что хотелось броситься к нему на шею и не отпускать.        — Всё хорошо, — улыбнулся он, зная какая Юи впечатлительная. — Я вернусь к тебе, — чуть слышно сказал брюнет, встречаясь с её испуганным взглядом. — Планы изменились, мне нужна не месть, — безжалостно сверкнул серыми глазами Муками, обнажая острые клинки, шаркая ими о выложенный столетия назад каменный пол, рассеивая искры как от бенгальских огней. — Мы хотим жить, — усмехнулся Руки. Это звучало так странно, ведь целое столетие он мечтал только о мести, просил о ней во сне и наяву.        — Руки, хватит скалиться, — огрызнулся Юма. — У нас здесь проблемы, если ты не заметил, — прикрыл он Азусе спину, оглядываясь по сторонам, понимая, что их окружают.        Скопировав себя, Карлхайнцу оставалось лишь управлять своими куклами, как марионетками, умело дёргая за ниточки, выкидывая из игры ненужные фигуры. Так Рейджи и Аято были практически вне игры. Но если брюнет был в отключке, то второй ещё пытался сопротивляться, корчась на полу, как раздался звон бьющегося стекла и в часовню влетели три скалящихся волка. С серых намокших шкур капала алая кровь, клыки были готовы разорвать на части любого, внушая ужас перед неминуемой смертью.        — Что за чёрт? — опешил Коу, при виде этих псов, вылезших из самой преисподней.        — Не отвлекайся! — выкрикнул Юма, видя, как сзади уже распахнулись смертельные объятия их господина, но один из волков молниеносно среагировал и набросился на астральное тело, рассеивая его.        — Карла решил вступить в нашу игру, — улыбнулся Руки, стоя над Аято, глядя сверху вниз на него. — Я позаимствую? — кровожадно расплылся в новой улыбке брюнет, безжалостно надавливая ботинком на сжавшуюся кисть с клинком в ней, ломая тонкие кости, заставляя парня страдать. — Даже не думай, что мы квиты, — шепнул он на ухо Сакамаки, вынимая сверкающий меч, не принёсший этому вампиру никакой пользы.        — Да подавись! — фыркнул Аято, переваливаясь на спину, слыша, как за его головой горит огонь, отделяющих их от Юи и Шу, морщась от звуков капающей крови с образовавшейся дырки в потолке, образуя на полу, огромную кровавую лужу, напрягая Комори с каждой новой каплей, которая скатывалась по расколотым молнией черепицам, стекаясь на их поле боя.        Крики вражды, сквозь вой разъярённых волков охватили часовню, вновь окутывая её туманом войны принимая новых гостей. Вслед за волками в разбитое окно влетели два высоких юноши, сбрасывая залитые кровавой краской накидки.        — Пришло время отомстить, — хладнокровно произнёс Карла, тут же находя взглядом кукловода, бросая ему вызов.        — Карла, — зловеще улыбнулся Того, бросая играться с Субару, одним взмахом руки отправляя его в нокаут. — Ты не вовремя, я здесь воспитательные работы провожу, — усмехнулся владыка, отшвыривая налетевшего на него Райто, заставляя и его подумать о своём поведении.        — Ты мне не нужен, я заберу только девку, — признался он, всего лишь отвлекая его, пока Шин подбирался к девушке, но только он подошёл ближе, как огонь вновь предстал высокой стеной, преграждая путь любому.        — Чёрт горячо! — отпрыгнул рыжеволосый, похлопывая себя по загоревшейся одежде.        — Шин! — выкрикнула Юи. — Что вы здесь делаете? Для чего? — напугалась она, чувствуя к этому вампиру симпатию, как к брату, больше чем ко всем остальным. Его влияние, совет в нужный момент до сих пор грели её душу, не омрачая воспоминания реками крови.        — Вот же, — посмеялся он. — Пришёл спасать даму в беде, я всё ещё хочу стать твоим принцем в сияющих доспехах, — шутил Тсукинами, глядя через огненное кольцо, вновь опустившееся до уровня пола, позволяя всех разглядеть.        «Он ничего не слышал…» — поняла Юи, огорчаясь и радуясь одновременно, что основатели немного задержались и не знают об их кровном родстве. В один момент накатилось слишком много всего, но главной душевной бедой был только Руки и его жизненный путь.        — Девушка останется в нашей семье, — спокойно произнёс Того, замечая жалкий провал Шина. — Она станет прародительницей нового вида и поможет объединить наши миры, я не позволю причинить ей вред, — предупредил он, доставая из-под одежд кинжал, способный убить вампира. — Ты же болен, слаб, это унижает тебя. Позволь я заберу эти страдания? — улыбнулся Карлхайнц, решая сделать то, что должен был сделать давно.        — Отец, не стоит марать свои руки, я избавлю его от этой ноши, когда придёт время, — бессердечно произнёс Руки, медленно приближаясь к древнейшим за всю историю вампирам, намереваясь их убить. — Но сейчас, я должен вернуть один долг, — слегка склонил он голову, заставляя свечи загореться, как по велению, освещая их поле боя.        — Как я могу отказаться, когда ты так решительно настроен, — насмешливо произнёс Того, оставляя Карлу в покое. — Но я не планировал умирать сегодня, Руки, — леденящим душу тоном произнёс бессмертный, нанося первый опасный удар, разнося скрежет столкнувшегося вместе оружия, довольно всматриваясь в лицо приёмного сына, видя, кого воспитал.        — Я знаю, — спокойно ответил Муками, отражая удар кинжала, зная, что один неверный шаг и его уже будет не спасти. — Но я не вижу иного пути, — признался брюнет, делая первые опасные выпады.        — Странно, а последние сто лет видел, — прищурился Карлхайнц, не злясь на непослушное дитя, ведь он знал, что этот день настанет и его предаст тот, кому он доверял больше всего, предаст ради светлого будущего.        — Да, видел, — согласился Руки, начиная двигаться так быстро, что только блики схлёстывающих противников, мелькали среди приглушённого света старых свечей. — Но мне дали шанс на лучшую жизнь, и я намерен воспользоваться им, — заявил бессмертный, смыкая свой круг. — Я не могу быть Адамом, не могу дать того, что так хотел мой господин и отец, но я могу подарить ей жизнь, настоящую, не прикрытую масками лести и мнимой благодетели, — заговаривал он зубы, загоняя Карлхайнца в ловушку.        — Руки, ты же не думаешь победить меня в честном бою? — посмеялся Того, подозревая подвох. — Я не вижу, что ты задумал, ведь сейчас ты говоришь мне чистую правду, но как долго продлится твоя любовь к моей дочери? Сколько у вас есть времени, если этот мир развалится, оставшись без сильного правителя?        — Дочери? — услышал Карла, оглядываясь на Юи, смотревшую на всё чуть дыша. — Не может быть… Ребёнок Мене, неужели она? — остолбенел он, догадываясь о коварном плане их короля.        — Время беспощадно, — сказал Руки, не ослабляя бдительности, — но сколько бы оно ни продлилось, я сохраню в памяти каждый момент, — яростно выкрикнул он, выбивая кинжал из рук Того, занося священный меч, разрубая вампира, но, как и ожидал, развеял лишь белый туман.        — Прости меня, Руки, но это конец, — покачал головой владыка, подобравшись со спины, намереваясь пронзить сердце вампира.        — Попался! — проревел Юма, обхватив Того с медвежьей силой. — Руки подозревал, что ты сделал ещё несколько копий этого кинжала, — рассмеялся он, ощущая вкус победы.        — А теперь и моя очередь, — жизнерадостно улыбнулся Коу, выныривая из-под потолка, приземляясь рядом со спокойным, как ни в чём не бывало господином. — Покажи мне свои секреты, — ухмыльнулся блондин, пронзая древнего своим оком, которым был столь щедро одарен. И картины минувших лет предстали перед ним, ослабляя куда больше его. Стоны и крики боли целых семей были как на ладони. Умирая от расовой болезни, они мучались и исцелялись и так день за днём, пока не приходил один из докторов этой семьи и не забирал столь ценную жизнь. — Да что ты за монстр?! — покатился на пол Коу, хватаясь за голову.        — Уж какой есть, — посмеялся Карлхайнц. — Основатели не могли умереть сами собой, но, страдая, они просили о смерти, тогда мой дядя при помощи этого кинжала исполнял их последнюю волю, а когда эта вещь отошла моей семье, то эта обязанность легла на мои плечи.        — Ты грязный предатель, — задрожал в голосе Карла, слетая с катушек. — Я тебе голову оторву! — бросился он, отвлекая Руки и остальных.        — Не так…быстро… — выпрыгнул из-за колонны Азуса, продырявливая основателя своими ножами, заставляя его остудить пыл, пока кровь и нависшая слабость не давала ему двигаться.        — Шу, что там происходит? — запаниковала Юи, потеряв всех из виду, когда свечи неожиданно потухли, оставляя их в кромешной тьме, и даже свет от изливающейся кровью луны не освещал эти чертоги. — Луна, она чернеет… — отшатнулась в страхе Комори, заглянув в окно.        — Отец слабеет. Коу отвлёк его и если бы Карла не вмешался, то вполне вероятно, что это был бы конец, — взволнованно ответил Шу, разглядывая сквозь тьму, лежавшие на полу тела братьев Муками. — Чтобы контролировать время, природу и даже собственные клоны, необходима концентрация. Руки это знал, но, кажется это конец, — прошептал он, закрывая Юи глаза, видя, как согнулся брюнет, больше не в силах использовать этот меч, пока владыка медленно подступал к сыну, что не оправдал надежд.        — Шу, что происходит? — тяжело задышала Комори, хватаясь за сжавшуюся на её глазах ладонь, желая поскорее убрать её и увидеть, что все её опасения неправда. — Шу, отпусти меня! — забилась Юи, но ей не давали и шага вступить.        — Она готова броситься за тебя даже в огонь, — потёр лицо Того, отворачиваясь от согнувшего спину Руки, посматривая сквозь колонны на единственную дочь. — Как бы она ненавидела меня, как бы ни презирала, невозможно отрицать, что я люблю её больше всех моих детей, — признался он, возвышаясь над Муками, отталкивая ногой тот самый меч, которым отрубил голову бывшему королю. — Оградив её от нас, я позволил ей вырасти такой живой, настоящей, — улыбнулся он, вспоминая эти счастливые черты детского лица, на которые он иногда приходил посмотреть. — Руки, ты же понимаешь, почему я хочу уничтожить вампиров, ныне живущих на этой земле? — потрепал он юношу по голове, приподнимая его непоколебимое лицо, заглядывая в глаза, в которых всегда видел то, чего так желал — уверенность и верность выбранному пути, горела ярким огнём, не признавая поражения. — Они как красивые статуи, живые произведения искусства, лишённые души, личности, мнения… Всё застыло. Руки, я горжусь своей семьёй, я был горд называть тебя сыном, но время пришло, — чуть слышно сказал Того, давая юноше кинжал.        — Дождь пошёл, — сказала Юи, услышав, как капли тёплой воды застучали в окно, смывая кровавые слёзы, отправляя их на вечный покой. — Шу, почему так тихо? — дрожа всем телом, спросила она, ощущая свежеть летнего дождя, не зная, что луна вновь засверкала серебром, озаряя церковные чертоги, обнажая истинные чувства возможно самого сильного существа на этой земле.        — Гордость мне не позволит разрешить оставаться рядом с ней, а душа будет изнывать, если я заставлю её выйти замуж силой, ведь тогда и она окаменеет, оставляя после себя сожаления. Моё время пришло, Руки, — улыбнулся Карлхайнц, приставляя сжавшуюся с кинжалом кисть юноши к груди. — Выполни обещание, ведь я выбрал тебя, оправдай мои ожидания, как делал это всегда, — попросил он, ощущая неуверенность в руках приёмного сына, понимая, что в отличие от чистокровных вампиров в нём, так же как и в Юи когда-то тлелась жизнь.        — Я понял, — сухо сказал Муками, находя этот поток равновесия, в котором всегда пребывал. — Прощай, отец, — произнёс он, проглотив ком в горле, толкая окаменевшую кисть второй рукой, тут же пронзая величественное сердце.

***

       Гробовая тишина нависла над мрачными церковными чертогами, собирая вампиров по своим кружкам, медленно отходивших от полученных ран.        Бывший владыка и предводитель всех вампиров безмолвно лежал на полу рядом с Руки, продолжая смотреть на этот мир, пусть и неживыми, но всё такими же золотыми глазами, потускневшими, но поистине королевскими.        — Спи спокойно, отец, — прошептал Муками, осторожно прикрывая веки Карлхайнца, скрещивая его руки на груди, чувствуя, как слёзы застыли в его глазах, надрывая иссушенное горло, щемя где-то в душе. «Осталось последнее дело, и на этом мой долг будет уплачен», — подумал он, прикасаясь к карману на внутренней стороне пиджака.        — Руки… — чуть слышно позвала его Комори, переступая через огненный круг, который после смерти Того более не имел такой силы, затухая с последними каплями уходящего полнолуния, приоткрывая двери в рассвет. «В порядке ли он? На нём лица нет…» — неуверенно посмотрела она, желая броситься к нему как можно скорее.        — Ты умер слишком легко, — поднялся на ноги Карла, ненавистно глядя на Сакамаки, которого всегда мечтал сам стереть с лица земли. — Тебе бы познать то унижение, которому ты подверг моего отца, но коль это уже невозможно, значит, я устрою тебе поистине королевские похороны, — сверкнул глазами Тсукинами и, растолкав Райто и Канато, встретившихся ему на пути, схватил погасшую свечу, зажигая её тем самым пламенем, за которым пряталась Юи. — Прощай! — высокомерно произнёс он, бросая толстую свечу Того на грудь. Огонь тут же объял своими горячими языками изысканные одежды вампира, принимаясь и за его бренное тело, медленно превращая его в прах.        — Отец… — прошептала Юи, распахнув глаза, поняв, что она не может на него злиться и сейчас готова оплакивать, но не успела даже попрощаться, ведь огонь захватил бывшего владыку моментально, отправляя его к былым королям. — Для чего? Ты мог бы дать нам с ним попрощаться, — еле сдерживая слёзы, сказала блондинка, с укором глядя на Карлу, чувствуя его влияние старшего брата, даже если он об этом и не подозревал.        — Плачь, мне плевать на твои слёзы, — ухмыльнулся Тсукинами, вспоминая одну маленькую деталь. — Верно, сейчас ты будешь точно рыдать, — зловеще посмеялся он, набрасываясь на Руки со спины, нанося первые мощные удары. — Ты же не думаешь, что я забыл о тебе?!— самодовольно произнёс сквозь драку Карла, нападая на Руки, пока он был не готов, поддаваясь невольной печали, всё же ему собственноручно пришлось убить того, кто заменил ему отца, подарил жизнь и даже позволил любить.        — Руки! — в ужасе выкрикнула Юи, видя, как брюнета пронзает новый и новый молниеносный удар основателя, застав врасплох, ломая его кости с лёгкостью сломанной спички. — Карла, не убивай его! — отчаянно попросила Комори, бросаясь на помощь.        — Дура, не приближайся! — рявкнул Шу, не успевая среагировать и ухватить её, прикасаясь лишь к кончикам пальцев, оставляя перед голубыми глазами тень своего присутствия.        — Поймал! — игриво остановил её Шин. — Не лезь в мужскую драку, покалечат, — посоветовал рыжеволосый, заламывая тонкую ручку Юи, разрешая ей смотреть, как горит тело отца и где-то за высоким, расточающим жар и искры огнём Руки сгибается под безжалостными ударами основателя, не в силах даже ответить, вымотавшись в драке с отцом или возможно просто уже приняв свою судьбу.        — Шин, отпусти меня! — кричала и дёргалась блондинка, не слыша криков или стонов, только звуки яростных ударов, сквозь треск огня доносились средь тишины, или это был треск костей Руки, но ей это было знать не суждено. — Юма, Коу, Азуса, помогите ему! — закричала Комори, ища помощи, но, оглянувшись, поняла, что ребята ещё в отключке или еле сами поднимаются с земли. — Кто-нибудь… — прошептала она, но всё ещё сами не могли отойти от боли и звона в ушах. — Для чего нужна семья, если никто не прислушивается друг к другу?! — в отчаянии начала падать на колени она, глотая солёные слёзы. — Шин, ты же мой двоюродный брат, прислушайся же ко мне… — прошептала Юи, признаваясь сама, не видя другого выхода.        — Что ты несёшь? — улыбнулся он, думая, что у девочки голова кругом идёт, и она уже говорит сама не зная чего. — Дорогуша, я не могу быть братом человеческой девочки, — сказал Тсукинами, обнимая её, желая успокоить. — Ты конечно милая, но этого мало, — заявил он, прижимая её сотрясающееся слезами тело к себе, ласково улыбаясь. — Хотя, если ты захочешь, я могу стать твоим братишкой, примешь мою руку и когда-нибудь твои печали рассеятся, — предложил рыжеволосый, продумывая уже как заполучить новую игрушку, к которой у него был зверский интерес. — А сейчас, просто закрой глаза. Скоро всё закончится, и я заберу тебя отсюда.        — Шин, я люблю его… — всхлипывая, сказала Юи, не в силах держаться за крепкую спину юноши, болтаясь у него на руках, как фарфоровая кукла, которая вот-вот разобьётся. — Ты можешь не верить мне, но если ты говорил со мной хоть чуточку серьёзно, рассказывая о любви, то ты поймёшь меня, — убеждала она, напоминая о том разговоре в их особняке, когда её насильно притащили к ним, выкрав у Коу. — Если Руки умрёт у меня больше не останется смысла жить… Моя мать убита собственным возлюбленным, отец погиб от руки моего возлюбленного и если тот кого я так сильно люблю умрёт от руки родного брата я не выдержу, такой мир не для меня. Я отправлюсь вслед за ним, туда, где смогу обнять маму и заглянуть в её сверкающие золотом глаза. Погладить такие же огненные волосы, как у тебя, Шин. Впервые назвать её по имени… Сказать отцу, что я не злюсь и не ненавижу его. Туда, где смогу вечно признаваться Руки в своих чувствах без оглядки и опасений о завтрашнем дне, — раскрыла она своё будущее, ни чуть не сомневаясь, что попросит Карлу забрать и её жизнь, пока основатель, защищающий её от неё же самой, слушал, глядя на золу, разносившуюся по каменным полам, ощущая тепло у себя в груди.        — Как звали твою мать? — спросил Тсукинами, сжимая пальцы на маленькой спине Юи, ощущая, как перехватило его дыхание.        — Мене… — произнесла она одними губами, и горячий от жара разносившегося пламени ветерок захватил её, оставляя одну на усеянном золой и старыми листьями полу.        — А теперь и твоё время пришло! — самодовольно произнёс Карла, сжимая горло Руки, приподнимая его истекающее кровью тело высоко от земли. — Я не окажу тебе такой чести, и не испачкаю священные клинки твоей вонючей плотью, — брезгливо сказал основатель, посматривая на сверкающий меч, лежащий у самых ног. — Вместо этого я лично вырву твоё сердце! — восхитился Тсукинами, медленно занося руку, желая насладиться этим моментом.        — Давай, — вздохнул Руки, уже еле дыша, чувствуя, что его лёгкие превратились в кровавое месиво. — Умолять тебя не собираюсь, — улыбнулся он из последних сил, запрокидывая гордую голову, портя врагу всё удовольствие от мести.        — Мне хватит того, что правая рука этого предателя отправится в ад следом за ним, — зловеще сказал Карла, желая оставить за собой последнее слово и забрать жизнь своего обидчика, когда он будет в полном отчаянье. — А следом за тобой я отделю голову этой девки от её бесполезного тела, и тогда все ваши жертвы будут напрасны — идеальный финал, — улыбнулся он, наконец, дождавшись паники в серых глазах Руки, вспыхнувших при упоминании Юи, увидев, как проходят его последние секунды, и тень проскользнула мимо колонн, останавливая жаждущего мести вампира.        — Шин! — заревел Карла от злости, как попавший в капкан медведь. — Отпусти меня! — злобно приказал он, не в силах пошевелиться из-за заломанных за спину рук, видя, как его обидчик, прижимается к колоне, стараясь удержаться на трясущихся от слабости ногах.        — Карла, одумайся! — попросил его брат, не ослабляя своего давления, впервые за столетие пойдя против него.        — Руки! — выкрикнула Юи, бросаясь к нему на шею, не задумываясь ни о чём. — Не смей оставлять меня! — вцепилась она в его серый, залитый кровью пиджак, пошатываясь вместе с брюнетом, заваливаясь из-за собственного нетерпения.        — Ты меня задушить собралась? — чуть слышно подшутил Муками, ощущая сквозь ломящую всё тело боль тепло и дрожь возлюбленной, успевая подложить кисть под голову Комори, дабы она при падении не разбила её.        — Шин, я сказал отпусти! — злился Карла, видя воссоединение этих двоих, желая просто разорвать их.        — Брат, уймись, — вполне серьёзно попросил его Шин, настораживая подобным тоном. — Я нашёл её, — улыбнулся он, не в силах сдерживать счастье на лице. — Она наша сестра. Это она тот пропавший ребёнок Мене, о котором говорил этот полукровка, теперь всё сходится, — сказал основатель, понимая, почему она была так важна для Карлхайнца.        — У тебя явно температура поднялась! — саркастично рявкнул Карла, не желая верить в этот бред. — Она не может быть моей младшей сестрой! Это слабое создание не имеет никакого отношения к семье основателей, — брезгливо сказал он, склоняясь в спине под давлением младшего брата, глядя на Комори, уткнувшуюся в грудь Руки, лёжа на холодном полу среди остатков пепла и сажи. — А если и была бы, то я никогда не разрешу этому союзу состояться, это позор! — заявил Тсукинами, отказывая даже в этом.        — Зачем ты рассказала? — прошептал брюнет Юи на самое ухо, раздвигая пальцами её белокурые волосы, окрашенные его кровью. — Я бы уберёг тебя от них, ты снова не доверяешь мне? — покашливая, улыбнулся он, понимая, что ничего не меняется.        — Я доверяю Шину, — сказала она сквозь всхлипывания. — Он спас тебя для меня, я благодарна ему, — чуть не выкрикнула Юи, сжимая трясущиеся пальцы на сером воротнике, словно её сейчас оторвут от него и разлучат навек.        — Я понял, — улыбнулся Руки, поглаживая её по голове. — Юи, посмотри на меня, — попросил брюнет, замечая, как Коу пошатываясь, идёт в их сторону.        — Безумный план, — пыхтел блондин, но, услышав голос у себя в голове, моментально потянулся и встряхнув волосами, натянул привычную высокомерную и слегка насмешливую гримасу. — Надеюсь, ты его крепко держишь, — усмехнулся Коу, проходя мимо Карлы, который позволил себе прогнуться в спине, пытаясь вырваться, но только усугубил своё положение. — Что ж дружище, давай мы тебя поднимем, — посмеиваясь, говорил он, усаживая брата возле колонны, облокачивая его с девушкой, вжавшейся на груди, улавливая серьёзный взгляд серых глаз, незаметно кивая в ответ.        — Юи, да посмотри же на меня, — попросил Руки, поднимая её голову.        — Нет! — закрутила она белокурой головой, не разжимая пальцев. — У меня такое чувство, если я послушаю тебя, то ты вновь заберёшь мои воспоминания, и оставишь меня навсегда! — выкрикнула Комори, впадая в панику.        — Я никогда больше так не поступлю, — ласково вразумил ей Муками, продолжая поглаживать кудрявые волосы. — Я не позволю, чтобы ты забыла меня, — прошептал он, целуя макушку её головы, понимая, что Юи застыла от шока и послушно высовывается из-под его одежд.        — Руки… — всхлипнула она, видя этот отчаявшийся, любящий взгляд, затуманенный от пролитой крови. — Я люблю тебя, не оставляй меня! — выкрикнула Комори, теперь боясь, что он умрёт.        — Знаю, я тоже люблю тебя, — признался он, поглаживая её бледные щёки, вкладывая в ладонь холодный старинный портрет. — Это по праву принадлежит тебе, — прошептал бессмертный, целуя испачканный в саже лоб, стараясь скрыть печаль. — Ты устала, сейчас тебе нужно поспать! — приказал Муками, глядя в её алые, заплывшие слезами глаза, тратя на это почти последние силы, оставляя лишь те, чтобы дышать.        — Руки… — прошептала она, падая в руки Коу, подаваясь гипнозу, моментально исчезая от вампиров, которые позволили им эту слабость.        — Так это правда… — распахнул глаза Карла, свирепея ещё больше. — Она и есть то самое дитя?! — выкрикнул он, выкручивая собственные руки от злости. — Куда этот мелкий засранец утащил мою сестру? — яростно спросил Тсукинами, глядя Руки в глаза, улавливая лишь довольную ухмылку. — Шин, отпусти! Ты всё равно не сможешь держать меня вечно, — покосился он на брата, не зная на кого уже выплеснуть весь свой гнев.        — Отпущу, если пообещаешь не убивать его, — надавил Шин, заставляя того бить ногой от боли. — Я не в восторге от всего, что произошло, но не мне тебе говорить, что мы любим так редко, а эта девушка такая хрупкая и безрассудная, она точно сбросится с крыши или утопится, даже посадив её на цепь, она заморит себя голодом. Я не собираюсь с этим мириться!        — Чёрт! Я не потерплю в нашей семье, такого как он! — огрызнулся Карла, не желая сдаваться.        — Карла, опомнись, — вздохнул Шин, ослабляя свои руки. — Мы одной ногой в могиле, — напомнил он, о болезни, что поражала их с каждым днём. — После этой ночи, не думаю, что долго протяну, — отпустил вовсе брата рыжеволосый вампир, ощущая резкую слабость, навалившуюся на него.        — Тем более, я заберу этого гада с собой в ад! Может тогда там будет холоднее, — фыркнул он, не намереваясь прислушиваться к чужому мнению.        — Да он замёрзнет, если мы окажемся там вместе с тобой, — посмеялся Руки, хватаясь за грудь, стирая дорожку выступившей крови на лице. — Чёрт, сильно ты меня потрепал, — покачал он головой. — Я должен был торжественно вручить одну вещь, но, кажется, это будет выглядеть именно так, — ухмыльнулся он, не в силах даже подняться. — Шу, подойди ближе, — подозвал он старшего из Сакамаки, бросая взгляд на вампиров, которых собрал Рейджи в кучку, внимательно осматривая ранения каждого.        — К чертям твои неоконченные дела! — проревел Карла, широкими шагами направляясь к брюнету, как дорогу преградили Юма и Азуса.        — На твоём месте… я бы подумал… — протянул вампир со шрамами на лице, постукивая серебряным кинжалом по груди основателя, намекая, что ещё один шаг и его сердце как шашлык приготовят на огне.        — Азуса, в этом нет нужды, — отозвал его Руки, намереваясь ещё поторговаться за свою жизнь. — Юи нас не простит, если мы убьём её брата, пусть даже двоюродного и такого толстолобого, — добавил он, слегка окрашивая всё сарказмом.        — Пусть только подойдёт ближе чем на два шага, — пробасил Юма, отступая к старшему брату, вставая на его защиту, — и я лично вырву ему глотку! — пригрозил он. — И мне не понадобятся всякие там ножи, — насупил брови он, стоя с Азусой по правую и левую руку брата, становясь для него опорой.        — Что ты хотел? — спросил Шу, подходя к ним, вставая так же как и Тсукинами в нескольких шагах от них. — Говори скорее, я больше ничего тебе не должен, — поторапливал он, желая поскорее убраться из этого места, где отныне будет захоронен его отец, всё ещё чувствуя, запах его горелой плоти, морщась только от этой мысли.        — Прошу меня извинить, не могу поклониться, — улыбнулся Руки, доставая из внутреннего кармана золотые часы. — Отныне эта вещь принадлежит тебе, — сказал он, бросая их прямо в ладони Сакамаки.        — И для чего мне этот мусор? Они даже не ходят, — безразлично сказал Шу, открывая золотую крышечку, видя, как стоят стрелки на нескольких циферблатах, выставленных по нулям.        — Это часы твоего отца. Они символ твоего законного восхождения на престол. Как только ты их заведёшь, они будут отсчитывать твоё время, — ответил Руки, привлекая внимание всех, пока старший из сыновей Того, внимательно смотрел на циферблат, не решаясь сделать последний шаг. — Гип-гип-ура, новому королю! — громко, насколько это возможно сказал Муками, откидываясь на свою опору, сделав всё, о чём его просил отец, владыка и тот, кого он против веления собственного сердца убил.        — Карла… — позвал брата Шин, видя с какой ненавистью он смотрит на всех шестерых братьев собравшихся вместе, ожидая лишь движение длинных пальцев Шу.        — Верно, Карла, — позвал его Руки, немного отдышавшись. — Разрешишь мне и дальше заботиться о твоей сестре? Как я понимаю, у Шу ко мне нет претензий, — хитро улыбнулся Муками, зная, сколько сил приложил этот блондин, чтобы уберечь девушку и передать в целости и сохранности.        — Ты издеваешься?! — оскалился основатель, еле сдерживая себя, чтобы не вырвать его наглый язык. — Я ещё не решил, позволено ли тебе жить!        — Да закрой свою пасть! — рявкнул Аято теряя терпение. — Если на то пошло, то это у меня надо спрашивать, не против ли великий я, отдать оладью, — заявил он, говоря о том, что если судить по степени родства, то ближе их троих у Юи никого нет.        — А я то подумал, что после сожжения моей усадьбы ты не будешь возражать, — невинно сказал Руки, заставляя рыжеволосого покраснеть от стыда.        — Ха-ха-ха, вот уж точно, — рассмеялся Райто, полностью соглашаясь с этим. — Не смотри так на меня, — усмехнулся он, при взгляде Юмы, который был явно не в восторге от этого инцидента. — Старший он, я самый младший на мне нет никакой ответственности.        — Ответственность лежит на всех, — поправил очки Рейджи, наводя порядок в один миг, вспоминая, как Райто заварил эту кашу с голосованием, а он собственноручно выбрал Аято и Шу по воле судьбы, оказавшись между молотом и наковальней, когда в доме сходили с ума все. — Но сейчас он спрашивает у старшего из семьи основателей, потому что эта девушка принадлежит к их роду, а значит, она третья из ныне живущих из древней семьи и решать её судьбу должен именно он.        — Ты так сказал, словно она какой-то вымирающий котик, — рассмеялся Шин, не выдержав ещё одного надменного тона.        — Котик или нет, но решать твоему брату, — хладнокровно проговорил Рейджи, не оценив этой шутки, как и все устремляя взгляд на Карлу.        — Чего уставились?! Я уже сказал, что этому не бывать! — отказал он, даже не желая думать о чувствах других.        — Пф, — сморщился Юма, не собираясь считаться с чьим-то мнением, желая возвращения Комори в их дом. — Сказал живой труп! Ты ласты склеишь через месяц другой!        — Юма, — остановил конфуз Руки, тихонько посмеиваясь. — Извини его за это, видишь ли, мы все привязались к Юи, может ты и воспринимаешь её всего лишь как одну из вашего рода, но со временем ты разглядишь в ней нечто больше, так же, как увидел я, — улыбнулся он, опуская серые глаза в пол, поглядывая на широкие ладони, за которые хватались её маленькие ручки, моля не отпускать.        — Карла, позволь им эту слабость, — уговаривал брата Шин, ещё помня, каким он был раньше, и кого из него сделала жизнь. — Ты же любил своих подданных, ты заботился о них, забывая о тяготах и неудобствах, так почему бы не проявить хоть чуточку любви к сестре?        — То было раньше, — безжизненно сказал он. — Сейчас это не имеет никакого значения, — отстранился Тсукинами. — Пусть делают, что хотят! Я не даю разрешения, да и оно не нужно, не думаю, что даже месяц протяну, — чуть слышно сказал Карла, падая на одну из лавок, расстёгивая белую рубашку, задыхаясь от нехватки кислорода, обнажая синие пятна, подступающие к самой шее.        — Не дёргайся! — сказал Рейджи, расстёгивая ещё пару пуговиц тут же проявляя интерес к такому феномену. — Трупные пятна, они покрывают всё тело, — заключил он, тут же узнавая эти сине-фиолетовые подтёки. — Вы как мертвецы ходячие, — поправил очки брюнет, задумываясь. — Возможно, я смогу найти лекарство, которое приостановит эффект, но это лишь временное решение, — сказал Сакамаки, надеясь найти что-то полезное в лаборатории отца.        — И что взамен? — усмехнулся Карла, продолжая тяжело дышать, страдая от одышки. — Попросишь смягчиться? Да лучше сейчас уйти и больше не видеть этот мир, я устал бороться за призрачные надежды на светлую жизнь.        — Вообще-то, я хотел предложить лекарство, для тебя и Шина, — раскрыл карты Руки, зная о его существовании. — Но если ты настаиваешь, то Юма может тебе помочь, — кивнул он в сторону брата, который довольно хрустнул суставами на пальцах, соглашаясь с таким предложением.        — Так он его и, правда, нашёл? — выпучил глаза Шин не веря услышанному.        — Нашёл? — улыбнулся Руки. — Нет, оно было с самого начала, — заявил он, заставляя поднять глаза даже Шу, который не мог решиться на последний шаг. — Болезнь — это простая военная хитрость. Карлхайнц ослабил вас изнутри. Вода в каждой деревне была отравлена, но в малых дозах жители чувствовали лишь лёгкую слабость. А дальше с помощью Мерца повторная доза подмешивалась в кровь людей, когда их присылали в ваши дома, с их кровью вы перенимали опасные яды. Вот только для вампиров всё было куда более печально. Чтобы не получить отравления, Того принимал антидот и давал его всем приближённым. Так медленно, но верно разнеслись слухи о болезни и дошли дворца. А когда ваша династия пала, Мерц продолжил отравлять вам жизнь, под видом заботливого жреца, который с помощью магии обещал вас спасти, — рассказал Муками, делая такой вид, словно проявляет верх милости.        — Зная проделки отца, я могу столетия провести над книгами и пробирками, но так и не найду ответов, — потёр Рейджи подбородок, сам желая узнать, что это был за яд, но без антидота, продолжать исследования было бы небезопасно.        — Я не прошу дать мне ответ сейчас, — сказал Руки, желая просить ещё об одной вещи. — Это невозможно сделать, ведь ты совсем не знаешь Юи, поэтому я хочу тебя попросить забрать её на один месяц.        — Руки, ты что спятил?! — возмутился Юма, тут же реагируя на такое возмутительное предложение. — Юи у нас. Они при всём желании не найдут её. Им нельзя доверять!        — Юма, успокойся, — спокойно прервал его брат, зная, о чём говорит. — Лекарство будет моей гарантией, что она вернётся в целости и сохранности, — успокоил он Эдгара. — Я хочу, чтобы она узнала об истоках своей семьи, поэтому я прошу перед новым учебным годом забрать её в Киото и показать всё! Она должна это услышать от них, не от меня, ни от Рейджи или Шу, и уж тем более ни на уроке истории. Она должна понять свою принадлежность к семье королей и если по прошествию месяца Юи не передумает оставаться со мной, тогда я не перед чем не остановлюсь, — пригрозил Руки, глядя настолько серьёзно, что даже у Карлы не осталось возражений.        — Мы приедем в ваш старый дом к обеду, — гордо объявил о своём решении Тсукинами, поднимаясь на всё ещё крепкие ноги. — И только попробуй попасться мне на глаза за этот месяц, — угрожая, сказал Карла, подзывая младшего брата. — Хотя это не имеет значения, к концу августа она сама не захочет иметь с тобой ничего общего, — самонадеянно заявил основатель, покидая мрачные чертоги.        — Подожди, — заговорил Шу, останавливая Карлу, в дверях, который не собирался отступать. — Забирай! — швырнул он золотые часы.        — Решил подкупить меня? — искривил губы в улыбке Тсукинами решая, что это очередной подвох.        — Подкупить?! — хладнокровно усмехнулся Сакамаки, подключая привычный плеер. — Я делаю это только ради себя, — безразлично сказал он, втыкая наушники.        — А ты не забываешься? У тебя есть ещё пять братьев? — влез в разговор Шин, слегка злясь. — Если это такая шутка, то она неудачная! — возмутился рыжеволосый зная, как это будет тяжело для Карлы.        — Мне не нужна эта табуретка, как не нужна любому из нас, — остановился Шу в проходе, глядя основателям прямо в глаза не сомневаясь в своём решении. — Трон твой, Карла, по праву рождения, — сказал блондин, зная, чем отныне будет наполнена его жизнь — прекрасным звучанием нот, а не криками провинившихся подданных, без интриг и лжи.        — Все же это взятка, — саркастично проговорил белокурый вампир, сжимая это подношение в руке, не веря, что положение их семьи так легко вернётся к нему.        — Думай, что хочешь, но имей в виду, не выполнишь условия сделки и не получишь лекарства. Не получишь лекарства, значит, рано или поздно сам пронзишь себе сердце и тогда власть перейдёт к совету, а они скорее всего затребуют мою кандидатуру. Так что, как ни посмотри, мне выгодно, чтобы ты играл на стороне Руки, — рассудил Шу и исчез, не желая более оставаться в этом месте.        — Пора возвращаться в общество, Карла, — напоследок сказал Муками, опираясь на крепкие плечи братьев, отправляясь домой.        — Верно, это конец, — тихо сказал Рейджи, помогая Канато, который до сих пор всхлипывал то ли от обиды, то ли действительно жалея отца. — Пойдёмте, — позвал всех он, — нам ещё к похоронам готовиться. Сделайте хотя бы вид, что вам не всё равно, — наказал он, продолжая заботиться обо всех, понимая, что как бы они ни скрывали, где-то в душе у каждого тлел тот огонёк печали и упрёка, искренне веря в новый день, солнечные лучи которого, медленно поднимались из-за горизонта, расщепляясь на радужные блики сквозь миллиарды сверкающих капель чистого, как слеза дождя, пролившегося на стыке тьмы и рассвета, предвещая новый этап их бессмертной жизни.

***

       Тёплый ветер раздувал белокурые кудри, а яркие солнечные лучи, пробивались сквозь еле прикрытые веки, наполняя уставшее за ночь тело витаминами от самой природы.        — Проснись, кошечка, а то скоро сгоришь, — послышался приятный голос Коу, оттеняясь лёгким шелестом листвы, играющей на ветру. — На сегодня тебе достаточно витамина D, а то, как крошечный котёнок лежишь и принимаешь солнечные ванны.        — Коу, — чуть слышно пролепетала Юи, приоткрывая заспанные глаза, щурясь от яркого света. — Что я делаю на улице? — устало спросила она, всё ещё чувствуя тяжесть во всём теле.        — Глупый вопрос, — обиженно произнёс блондин, падая рядом на мягкую молодую траву, закидывая руки за голову. — Ты обещала посмотреть со мной на небо, уже забыла? — весело подмигнул он, припоминая девушке её обещание, которое она дала, пока Руки был на Хоккайдо. — Вот смотри, смотри, — игриво засмеялся он, тыкая пальцем в небо. — Вон то похоже на кролика, — по-детски радовался Коу, показывая быстро плывущее облако с раздвоившимися пушистыми ушками и маленьким белым хвостиком.        — Как можно так радоваться? — прошептала она, не в силах даже подняться, понимая, что всё как с тяжёлого похмелья плывёт. Реакция на гипноз Руки была ужасной, не говоря уже о странных снах, которые снились. «У меня всё внутри замирает», — прикрыла Юи глаза, вспоминая сон, который приснился на самом рассвете, ведь в нём Руки склонялся над ней и что-то очень нежно шептал на ухо. Это было так приятно, что слова растворялись, оставляя за собой лишь мягкость поцелуя и холодный след на крохотном пальце.        — А почему бы и нет, — привстал он, решая и ей помочь. — Я рос в месте, где о прекрасном голубом небе можно было только мечтать. Спустя столетие вновь оказался в подобной канаве и хуже того, думал, что уже не увижу рассвет, — признался Муками, не скрывая, что и ему было чуточку страшно и даже ему, есть что терять. — Ты вспомнила, — улыбнулся он, заглядывая в алые глаза Комори, видя, как в них отражается небо. — Руки и, правда, встретил с тобой рассвет, — рассказал он, нежно поглаживая маленькую кисть.        — Я думала, это был сон, — чуть не заплакала Юи от счастья. — Он ведь жив, Карла отпустил его. Неужели он прислушался ко мне? — с надеждой в голосе спросила она. — А как Руки? Он отдыхает? Почему его нет рядом? — засыпала вопросами она, начиная сомневаться и надумать чего угодно, только не хороший финал.        — Какие ответы тебе ещё нужны? — ласково улыбнулся Коу, приподнимая её левую ручку, которую осторожно поглаживал секунду назад. — Видишь это колечко, его явно надел не я, — усмехнулся блондин, указывая на безымянный пальчик, где уже как несколько часов уверенно сидело маленького колечко из белого золота.        — Неужели он мне сделал предложение, а я всё проспала, — ужаснулась Комори, виня себя за сон, начиная от стресса хлопать губами.        — Какая дурочка, — расхохотался Коу, не в силах спокойно смотреть на эти щенячьи глаза и наивные черты лица. — Никто не делал тебе предложения, просто он так выразил свои чувства, — сказал он, немного отдышавшись от смеха распирающего его. — Да и думается мне, что так выказывает свои права на тебя, ведь ты уезжаешь через два часа. Твои старшие братья обещали приехать к обеду, зная Карлу, полагаю, что в двенадцать они уже будут здесь.        — Правда, — улыбнулась Юи, сердцем чувствуя, что он где-то рядом и наблюдает за ней. — Коу, а где мы? — решила спросить она, думая про себя, где это здесь? Не узнавая этих мест, ведь вокруг кроме равнины с сочной, играющей на ветру травой, не было ничего примечательного.        — Уже забыла это место? — спросил Юма, появляясь, так же как и Коу попрощаться. — Здесь когда-то был наш дом, мы в километре от сгоревшей усадьбы.        — Юма! — выкрикнула от радости она, сама не ожидая такой бурной реакции. — И ты не оставил меня, — искренне улыбнулась она, оказываясь в руках у вампира не успевая и слова вымолвить.        — Никто не собирается оставлять тебя, — сказал он, удерживая блондинку над землёй зажав одной своей мощной рукой. — И ты не смей про нас забывать в этом Киото! — пригрозил он, но скорее ласково, чем грубо, перебирая светлые волосы между пальцев, не в силах наглядеться перед долгим расставанием. — А то попадёшь в королевский дворец и забудешь простых нечистокровных вампиров как мы. Слышишь? Возвращайся к нам, мы все будем скучать, — чуть слышно сказал Эдгар, поглаживая румяную щёчку блондинки.        — Я обязательно вернусь, — пообещала она, даря свою добрую, нежную улыбку, терзаясь только одним вопросом. — Юма, а мне кто-нибудь скажет, для чего мне уезжать в Киото, да ещё с Шином и Карлой?        — Да… — появился Азуса, протягивая свою руку, приглашая на прогулку. — Пойдём, я отведу тебя… Остальное расскажу по дороге.        — Иди, — подтолкнул Юма, уже попрощавшись с девушкой.        — А как же вы? И Руки, он не придёт? — в надежде спросила Комори, оглядываясь на Коу, так же беззаботно лежавшего на траве и Юму, возвышавшегося над ним.        — Нет, кошечка, — приоткрыл голубые глаза блондин, наслаждаясь тёплым солнцем и минутами покоя. — Мне нельзя показываться этим двоим на глаза, всё же я упёр тебя прямо у них из-под носа, — посмеялся он, вспоминая, как Руки всем отдавал указания, на десять минут превращаясь в строго капитана воздушно-десантных войск, заставляя их попрыгать перед отъездом Комори.        — Мне так не стоит к ним приближаться, — фыркнул Юма. — Меня этот высокий хмырь раздражает, пришибу ещё ненароком, потом ты точно не захочешь нас видеть, — сказал он, намекая на Карлу, от упоминания надменной рожи которого его уже начинало подбрасывать.        — Я поняла, — мило улыбнулась Юи, зная, что не всё будет так просто, но главное все те кого она так любила были рядом, пусть ради этого пришлось и кое-кого потерять, но жизнь сложена из потерь, главное средь тьмы уметь разглядеть, те лучики света, способные согреть сердце, даже в самый сумрачный день. — Увидимся через месяц, — помахала Комори, хватаясь за руку Азусы, отправляясь в свою первую поездку по стране.        — Похоже… ты счастлива, — улыбнулся вампир, сплетаясь с пальчиками Юи, придерживая её за талию, помогая постепенно преодолевать не столь простой для неё путь.        — Да, — заулыбалась она, приподнимая их сплетающиеся вместе руки, видя в них вечную дружбу, согревая сердце этой мыслью. — Всё словно во сне, — призналась она, глядя на сверкающее в лучах летнего солнца кольцо. — Как будто мой ночной кошмар закончился. Ева и Адам исчезли вместе с создателем, теперь я могу быть просто Юи.        — Можешь ли? Ты отправляешь в Киото… за ответами, — протянул Азуса, рассказывая смысл её поездки. — Руки… даёт тебе право выбирать… Такие условия сделки… Месяц… в обмен на вечность.        — Я уже знаю с кем пойду под руку в эту вечность, — жизнерадостно сказала Комори, больше не сомневаясь в своих решениях. — Я прошла сложный путь и сделала правильный выбор. Что бы ни сказал или ни сделал Карла, моё решение не изменится.        — Тогда… мы пожелаем тебе удачи… — улыбнулся Муками, подразумевая всех своих бывших друзей: Аки, Кристину, Джастина и Милису. — Будь осторожна, Юи… — поцеловал он девушку в щёку, улавливая шум мотора на шоссе, зная, что через каких-то пять минут девушка покинет их сад. — У меня… есть подарок… — сказал Азуса, осторожно вынимая из белого кардигана завёрнутый в лоскуток ткани кинжал. — На этот раз… он настоящий… — искривил он губы в улыбке, передавая клинок, который мог убить вампира, и который Того долгие годы хранил у себя.        — Этим кинжалом был убит мой отец, — содрогнулась она, принимая свёрток, испытывая жалость и страх.        — Руки… поначалу был против… его беспокоил именно этот… потерянный взгляд, — признался вампир, долго обсуждая эту тему прежде, чем преподнести эту вещь. — Но рассудив… мы пришли в единому мнению… Если тебе… будет угрожать опасность… воспользуйся им.        — Спасибо, Азуса, — приняла Юи подарок, осторожно пряча его под розовым топом. — Но я надеюсь решить всё мирным способом.        — Руки… так и сказал… Но это… всего лишь меры предосторожности… Иди, за тобой приехали, — кивнул он в сторону покосившихся чёрных ворот, за которыми уже стоял сверкающий Бентли.        — Увидимся, — мило улыбнулась Комори, прощаясь с Азусой, стараясь даже не смотреть на обугленные развалины дома Муками, но глаза так и поддавались искушению, надеясь увидеть там Руки. «Ну, пожалуйста, хотя бы одним глазком», — скрещивала пальчики она, то и дело оборачиваясь, но кроме вылетающих из-под обломков ворон о признаках жизни не было и следа.        — Поторопись! — строго сказал Карла, выходя из чёрного, начищенного воском автомобиля. — Или ты хочешь, чтобы наш поезд уехал без нас? — спросил он, протягивая руку, стоя так ровно в своём пошитом на заказ в вертикальную полоску костюме, в тёмно-бордовой сорочке и высоко затянутом галстуке, представая перед ней в столь официальном виде, что невольно становилось слишком волнительно.        — Нет… я иду, — скованно приняла она этот жест, присаживаясь в автомобиль, чуть не подпрыгивая от мягкого звука захлопнувшейся двери.        — Трогай! — приказал Карла, присаживаясь рядом с Комори, оставаясь всё таким же холодным.        — Расслабься, сестрёнка! — повернулся Шин, весело задирая чёрную водительскую кепку на рыжеволосой голове, игриво подмигивая. — Я спасу тебя от занудства твоего старшего братика, — пообещал он, заставляя Карлу слегка поморщиться от этого тона.        — Да я спокойна, — тихо сказала Юи, не поднимая глаз, теребя маленькие пальчики на коричневых шортиках.        — Да? Значит это наша машина нервным тиком страдает, — откинулся на кожаные сидения белокурый вампир, закидывая ногу на ногу. — Будешь врать и я действительно стану строгим старшим братом, — предупредил он, окидывая её неуверенную фигуру с ног до головы. — Поехали, Шин, и не забудь в Гинзе тормознуть. Надо её одеть как полагается.        — Понял, шеф, — смеючись проговорил рыжеволосый, вдавливая педаль дорого автомобиля, увозя Юи из мест куда отныне всегда будет рваться её душа, какими бы красотами и яствами ни поражал её оставшийся мир, ведь настоящим он быль только здесь.        — Ты мог бы и попрощаться, — сказал Юма с укором, глядя на старшего брата, который смотрел пополнившемуся семейству Тсукинами вслед.        — Мог, — улыбнулся он, прижимая забинтованную правую руку к груди, слегка морщась от изнывающей боли. Так долго владеть священным мечом, который по праву вновь отошёл королевской семье имело последствия, а после того, как на руку ещё и рухнула Юи, то и вообще говорить было не о чем, раздробленные рёбра не шли в сравнение с этим. — Но тогда она снова бы плакала, — прикрыл серые глаза вампир, вспоминая эти всегда блестящие от слёз алые глаза, отчаянный голос, зовущий во тьме и безумные поступки, лишённые смысла и логики. — А так, я увидел её улыбку, — сказал Руки, наслаждаясь этими минутами гармонии, ощущая каждое дуновение ветра, шевелящее его распахнутую у горла чёрную рубашку, непослушные тёмные локоны, щекочущие лицо, храня в памяти нежность этого утра, которое затмевало собой всю горечь разлуки.        — И чего мы будем делать теперь? — прервал ход его мыслей Юма, намекая на то, что им теперь некуда идти.        — Я планирую кое-что отыскать под этими развалинами, а потом начать восстанавливать наш дом, — признался Муками, спрыгивая на мощёную дорожку, вставая одной ногой на покрывшейся сажей фонтан. — Вы же со мной? — спросил он, видя, что все уже здесь.        — Только не говори, что собрался восстановить всё за месяц? — распахнул глаза Коу, чуть не заикаясь от собственных мыслей.        — Нет, — посмеялся Руки, хватаясь за перетянутые бинтами рёбра, пошатываясь сквозь улыбку, задумываясь в этот раз о собственной оплошности. — У нас ещё будет на это время, но к весне, я хочу чтобы мы вновь все вместе жили под одной крышей. Что вы мне на это скажете?        — Да, чёрт с тобой! Кто тебе инвалиду будет ещё помогать?! — прохрустел в спине Юма, готовый начать работать прямо сейчас.        — Я остаюсь… — согласился Азуса, даже не рассчитывая искать новый дом, ведь он с таким трудом нашёл этот, и не было таких жизненных преград, которые могли бы переубедить его в этом.        — Коу? — посмотрел Руки на сморщившегося блондина, ожидая ответа и от него.        — Чего? Я не намерен жить в этих развалинах, от меня будет пахнуть дымом, а должно, дорогими духами, — отмахнулся он, уже чувствуя, как его волосы провоняли запахом гари. — Я с вами, но не в этом доме, предлагаю пока жильё подыскать, а то спать на улице не лучшая идея.        — Естественно, я позабочусь об этом, — ухмыльнулся Руки, видя, как ничего в их жизни не меняется.        — Да, но только смотри, чтобы было не меньше четырёх звёзд, — ткнул пальцем Коу. — В этих дешёвых отелях мне не комфортно, а как слухи поползут, то и вообще жизни не будет.        — Сейчас я тебе точно вломлю! — разозлился Юма, бросая обгорелые балки, которые тут же принялся убирать, расчищая дорогу.        — Юма, уймись. Я намерен поселиться в одном неплохом особняке, — раскрыл свои планы Руки, давая всем облегчённо вздохнуть.        — Вот это сервис, я понимаю, — задрал нос блондин. — Чего стоим?! Пошли новые хоромы обживать! Я хочу принять горячую ванну, а не в озере полоскаться, — подгонял он остальных, даже не задумываясь, о каком особняке говорил старший брат.        «Прости, Коу», — посмеивался Руки про себя. «Соседи могут тебе не понравиться», — покачал головой вампир, как и все исчезая при свете нового дня, с этого момента начиная новую жизнь, выплатив долги и сбросив груз страшного прошлого с усталых плеч, предвкушая истинные дары, которыми так богата бывает наша жизнь.

***

       По прошествии месяца жизнь в поместье Сакамаки встала с ног на голову. Руки пропадал в своём фамильном поместье с головой погружаясь в воздвижение нового особняка, не появляясь сутками, отчего у Рейджи начиналась мигрень. Аято постоянно спорил с Коу, а Азуса так и нарывался на истерические вопли Канато. Юма уезжал вместе с Руки, а когда появлялся, то предпочитал наводить порядки в саду, став самой большой проблемой для Рейджи, ведь большинство ядовитых растений садовод просто извёл. Шу уехал, продолжая следовать велению сердца, посвящая свою жизнь музыке. Субару не сильно изменился, став ещё более вспыльчивым, когда такое количество народа собиралось за столом. А вот Райто всеми силами пытался подмазаться к Коу, дабы попадать на его фотосъёмки, где девушки сами на шею вешались, стоило сказать, что они родня или он тоже модель. И всё вновь изменилось с возвращением Комори в столицу в начале сентября и первым школьным днём.        — Как твоя поездка? — поинтересовался Рейджи, как и всегда сопровождая всех в школу на дорогом лимузине.        — Гульнули на славу! — встрял в разговор Шин, каким-то чудом отправляясь в школу вместе с Сакамаки и Муками. — Если бы ещё наш мистер правильный был повеселее, то можно было бы и не возвращаться, — веселился рыжеволосый повиснув на плече у смущённой всем этим Комори.        — Вообще-то, я хотела вернуться, — призналась Юи, отводя взгляд в сторону, покручивая колечко на пальце, нервничая, ведь она уже как сутки была дома, а Руки, так и не появился.        — Так соскучилась по своему лупоглазому? — усмехнулся Аято, начиная грубить.        — Аято! — неодобрительно посмотрел Рейджи.        — Чего? Здесь тесно и жарко! — заёрзал он, тихонько пихая Юи и Субару с другой стороны, закипая. — Блин, оладья, мне нравилось куда больше когда ты была жертвенной невестой, теперь не укусишь и даже не потискаешь. Отодвинься от меня! — пихнул он Комори, раздражая Субару. — А ты чего вылупился? — завопил он на Рейджи, тут же пугаясь, на кого голос поднял. — Прости, — отвернулся парень в сторонку, прокашливаясь. — Ты сам виноват, не понимаю для чего с нами попёрся? — пробубнил он, говоря о том, что брату на учёбу в университет, а не в частную школу, ведь он всё же решил продолжить дело отца и стать полноценным врачом.        — Какая у вас строгая мамочка, — подмигнул Шин, веселя зажавшуюся Юи.        — Ничего подобного, — возразил Рейджи, не обращая внимания. — Я буду ездить с вами каждое утро, мне по дороге, к тому же вы как дети, оставь вас без присмотра и потом проблем не оберёшься.        — Да, кто здесь ребёнок?! — завопил Аято.        — Если ты повзрослел, тогда Райто пол сменил, — угрюмо перебил его брюнет, вырывая из рук младшего из тройняшек научный журнал с картинками обнажённых моделей внутри.        — Анатомия входит в общую программу старшей школы, — невинно развёл руками парень, ещё больше веселя Тсукинами.        — Юма, ты как? — забеспокоилась Юи, видя, как они с Канато явно не ладят, ведь парнишка вцепился в медведя мёртвой хваткой и круглыми стеклянными глазами смотрел на зажатого в этой тесноте Муками.        — Лучше бы я на автобусе поехал, — пробурчал он, доставая баночку сахара, чтобы успокоить нервы. — Будешь? — предложил он Канато, уже замечая за ним любовь к сладкому. — Если не хочешь, можешь медведя угостить.        — Тедди, не приближайся к нему, это опасный экземпляр, — чуть слышно заговорил он с медведем, не решаясь голосить на этого вампира, с которым уже однажды пришлось иметь дело.        — Эх, кошечка, ты молчишь и молчишь, — отозвался Коу, сидя, как король, ведь ему повезло больше всех и он с Азусой разместился на отдельном сидении, не толкаясь втроём да вчетвером на сплошных красных диванах. — Ты уже решила, что будешь делать дальше?        — А я и не сомневалась в своём решении, — улыбнулась Комори, всё это время, мечтая сказать Руки, что не оставит их.        — Поэтому к тебе няньку приставили? — пробурчал Субару, косясь на довольного собой Шина. — Не понимаю для чего ему учиться?! — фыркнул он и отвернулся.        — Карла и правда строг, но мне кажется мы нашли с ним общий язык, и сейчас он просто опекает меня, — улыбнулась она, вспоминая как тяжело было привыкнуть к этому строгому выражению лица, на котором не ясно одобряет он или презирает, словно постоянно оценивает, подводя общий итог.        — Всё приехали! — сообщил Рейджи, позволяя всем покинуть лимузин.        — А ну посторонись! — полез Аято прямо через Юи, повиснув от радости на местном консьерже. — Как же тебе здесь наверно хорошо, — заговорил он с обомлевшим от удивления фамильяром. — В этой дорогущей машине, как в бочке с кильками. Надо ходить пешком.        — Аято, пошли, — подтолкнул его брюнет, не отпуская пока шофёра. — Уже солнце садится, скоро начнутся занятия, — отчитывал он, проходя со всеми на территорию школы.        — Кошечка, хватит крутить своей головой, ты привлекаешь много лишнего внимания, — шепнул Коу на ухо, топая с ней рядом.        — Коу, а ты что делаешь в школе? Ты же закончил её ещё летом, — поинтересовалась Юи, не решаясь спросить всё это время.        — Не доверяет нам твой женишок, — повис на плече Шин, ехидно посматривая на блондина и остальных Муками, которые невзначай взяли Комори в свой кружок.        — Но он мне не жених… — смутилась девушка, начиная нервничать ещё больше, чувствуя, что именно здесь она встретится с ним лицом к лицу впервые как равная.        — Кончено, — развёл руками Тсукинами, — поэтому ты не выпускала его колечко ни на секунду. Я думал Карла это так не оставит, но тебе странным образом повезло.        — Мне дорого оно. Это моя память, — призналась она, не собираясь забывать о своей первой любви никогда.        — Ага, — саркастично произнёс Шин, задирая нос. — Я буду в классе, если что зови, сестрёнка, — подмигнул он, оставляя Комори на улице.        — А я? — растерялась Юи, переглядываясь с остальными, замечая, что на улице остались только Юма, Азуса и Коу. — Почему вы все так на меня смотрите? — сделала она шаг назад, оглядываясь в сторону уходившего солнца. — Руки… — произнесла она его имя одними губами, разглядывая знакомую высокую фигуру возле высокой чёрной ограды.        — Ну же, иди к нему, — поддержал Рейджи, увидев нерешительность блондинки, когда выходил из главного здания. — Это же твоя жизнь, — поправил по привычке он свои очки и, подхватив чёрный портфель подмышку, помахал всем, прощаясь до утра.        — Руки, — прошептала Юи, закрывая рот ладошкой, роняя школьную сумку на серый асфальт, неуверенно направляясь к нему.        — Что ж, мы здесь больше не нужны, — вздохнул Юма, забрасывая коричневый портфель девушки на плечо, уходя вместе с Азусой в класс.        — Кошечка, ну что ж ты как черепаха телепаешься? — критично посмотрел Коу девушке вслед, расплываясь тут же в улыбке, когда Комори набралась смелости и всё же побежала со всех ног. — Вот именно так ты должна встречать любимого мужчину, — покачал он головой, исчезая, как и все, оставляя этих двоих наедине.        — Руки… — чуть слышно сказала Юи, останавливаясь возле улыбающегося одними глазами брюнета, не решаясь зайти дальше.        — С приездом, — улыбнулся Муками, сохраняя эту дистанцию не намереваясь облегчать девушке жизнь. — Как Киото?        — Ты меня о Киото хочешь спросить? — захлопала Комори глазами, ощущая странное негодование, не так она представляла их встречу.        — Верно, — усмехнулся Руки. — А чего ты хочешь, чтобы я спросил? — улыбнулся брюнет, вставая на одно колено, осторожно целуя трясущиеся пальчики Юи, слыша, как заколотилось её сердце в груди, наслаждаясь этими нотами смущения, что захватили блондинку с ног до головы.        — Я не знаю, — прошептала она, опустив алые глаза. — Всё так изменилось за этот месяц. У меня появилось столько братьев. Моя семья оказалась самых древних кровей и меня поставили перед выбором, который очевиден, но мне так тяжело говорить, что в голове всё путается и я не могу подобрать нужных слов, — замялась Юи, теряясь и смущаясь, боясь вновь посмотреть в эти спокойные черты лица.        — Лучше тебе поторопиться, — сказал Муками, поднимаясь с колен. — Как только солнце сядет, я поеду на вокзал, иначе пропущу поезд, — заявил бессмертный, оборачиваясь в сторону последних отблесков солнца, окрашивающих темнеющее небо оранжевыми и алыми красками, предвещая звёздную, но облачную ночь.        — Ты уезжаешь?! — схватилась Юи, за его серый пиджак, интуитивно не позволяя сбежать. — Как ты можешь так говорить? Я же весь месяц хотела увидеть только тебя! Согласилась на это глупое пари, и теперь когда я удовлетворила твою прихоть, ты собираешься сбежать? — вместе с признанием отчитала она, сама не замечая, как выпалила всё то чего так хотел услышать Муками.        — Глупая, — смеючись сказал он, пропуская широкую ладонь вдоль горящей пламенем щеки, остужая её. — Я солгал тебе, — прошептал он на ухо, опаляя его своим дыханием, вынуждая Комори сделать шаг вперёд, дабы облокотиться на него, ведь ноги всё меньше держали её, подкашиваясь только от звучания его голоса.        — Руки, это нечестно, — произнесла она одними губами, прогибаясь в талии, ощущая на ней руку вампира.        — А что честно? Бежать ко мне со всех ног и перед самым носом встать как неродная? — подтрунивал он, искушая пташку, попавшую в его сети. — И что же ты решила? Войдёшь под руку в вечность вместе со мной? Предпочтёшь жизнь смертной? Или жизнь при королевском дворе, рядом с братьями? — прошептал он в самые губы, утыкаясь в маленький лоб Комори, отстраняя её немного от себя, желая видеть ответ в её горящих искорками глазах.        — Я хочу остаться с тобой, — прошептала она, смущаясь от этих слов, хотя и всё решила давно.        — Ты уверена? Ведь выбрав путь основателей, тебя ждёт роскошь, какой ты ещё не видела, — искушал Руки, как змей, не зная конца своему коварству.        — Мне они не нужны, — замотала головой она, уже не в силах сдерживать слёзы, накатывающиеся на неё. — Я хочу вернуться к тебе в дом и неважно какой он будет, тот же роскошный или же с одной маленькой комнаткой.        — С одной? — усмехнулся брюнет, представив себе эту картину, особенно если вспомнить о его братьях, которые были с ним неразлучны. — Это может быть опасно, оставаться со мной наедине в таком доме, — намекнул он на свои вполне естественные наклонности.        — Я готова рискнуть, — улыбнулась Юи, приподнимаясь на цыпочках, желая уже поцеловать юношу.        — Тогда, — расплылся Руки в улыбке, видя это нетерпение в глазах блондинки, — отдай мне свой крест, — выпрямился Муками, протягивая широкую кисть.        — Мой крест? — удивилась Комори. — Ну если ты просишь…— согласилась она, вынимая из кармана сверкающую цепочку, кладя поблёскивающий крестик вампиру на ладонь. — И что теперь?        — А теперь, я никогда тебя не отпущу! — смело заявил бессмертный, обхватывая Юи за талию, прижимая так близко к себе, что дышать становилось сложно. — Не отпущу, даже если будешь умолять, — прошептал он в самые губы, прикрывая глаза.        — Я никогда о таком не попрошу, — произнесла Комори в ответ, обхватывая вампира за шею, вставая на носочки, ощущая долгожданный поцелуй на своих губах, купаясь в лучах заката.        «Мы будем дарить вечность друг другу», — пообещал про себя Муками, зная, что отныне он сделает всё, даже самое невозможное. — Прости, но я заберу твою душу, — шепнул он, оторвавшись от мягких губ Юи, улавливая её затуманенный счастьем взгляд, превращая сдавленный в руке крест в серебряную пыль, развеивая его вместе с тёплым восточным ветром.        — Ру… — успела сказать она, ощущая острую боль в сердце, откидываясь на крепких руках бессмертного, не проронив больше и звука.        — Поехали домой, — подхватил её Руки, направляясь к выходу, оставляя школу и раскатистые волны заката за широкой спиной, видя перед собой яркие звёзды и новую луну, набирающую былые силы, веря в рассвет нового, счастливого будущего.

***

       — Юи… Юи… — шептал уже знакомый голос, но не во тьме, как когда-то во сне, а предстающий в искрящемся лазурном свете. — Юи, очнись! — приказала рыжеволосая женщина, сидя с блондинкой под развесистой яблоней, с которой падали белые, ароматные лепестки.        — Мама… — распахнула Комори глаза, узнавая эту нежную улыбку и сияющие золотом глаза. — Так всё это время я слышала твой голос? Почему ты мне не сказала раньше?!        — Тогда ты бы не пробудилась, — ласково сказала женщина, поднимаясь с раскинувшихся на земле корней, сбрасывая с белых одежд крупные лепестки, обнимая своё дитя. — Пробуждение — это обретение собственного я. Ты, как и некоторые из твоих братьев смогли найти себя только, когда полюбили, забывая об ужасах и горестях жизни. Ева, Адам, не более чем воображение твоего отца, желание управлять вселенной, но ты же будешь счастлива и без этого, — поцеловала она девушку в лоб, награждая истинной силой. — Теперь частичка меня всегда будет с тобой, — улыбнулась Мене, поглаживая мягкие волосы единственного ребёнка. — На этом я оставлю тебя. Будь счастлива, Юи, — прошептала она, растворяясь вместе со сном, оставляя лишь тяжесть в груди.        — Мама, подожди! — протянула Комори руку, желая ещё столько всего сказать, но мгла уже поглотила это райское место, заставляя просыпаться.        — Юи, ты меня слышишь? — спросил Руки, всё это время, не отходя от неё ни на шаг. — Всё хорошо? Как голова? — обеспокоено осматривал её брюнет, видя бегающий взгляд возлюбленной, пока не имея возможности достучаться до неё. Голоса и звуки окружили её. Запахи и давящий на глаза свет — всё раздражало и душило своей тяжестью одновременно, не позволяя думать трезво.        — Что я делаю в своей комнате? — спросила она, узнавая розовый балдахин, и огромное зашторенное окно.        — Это я тебя принёс сюда, — выдохнул Муками, присаживаясь на край кровати, держа в руках длинную чёрную коробочку, обтянутую дорогим шёлком. — Не торопись, скоро ты привыкнешь, — улыбнулся Руки, зная это чувство потерянности, когда все мелкие детали становятся крупнее, статуи смотрят так, словно живые, а звуки и запахи кружат голову до тошноты.        — Когда ты сказал, что заберёшь мою душу, ты имел в виду, что я больше не смогу быть человеком? — напугано спросила Комори, привставая на белых пуховых подушках, устраиваясь поудобнее, изо всех сил стараясь акцентировать внимание лишь на голосе Руки.        — Да, — кивнул он, кладя коробочку рядом, пропуская свои пальцы между пальчиков Юи, успокаивая и решая, позволено ли ему продолжить их разговор. — Когда ты была маленькой, твоя мать не пожелала отдавать силы Карлхайнцу, а попросила передать их тебе, когда придёт время. Тогда Мерц, как жрец, имеющий небывалые силы, провёл обряд и, заточив в этот крест силы твоей матери, вместе с ними запечатал твою вампирскую сущность, чтобы ты вжилась в свою роль. Но когда ты согласилась остаться со мной, я решил, что время пришло, — рассказал Руки, целуя пальчики девушки, не видя возражений или упрёков. — Мне сказали, что ты берегла моё кольцо, — улыбнулся он, переводя тему.        — Да, как же иначе, — ответила Юи, потряхивая растрёпанной головой, стараясь не слышать голосов, которым не было конца. — Его мне подарил ты.        — Это всего лишь кусочек металла, который напоминает о моей любви и верности тебе, — спокойно сказал Муками, приоткрывая чёрную крышку, развязывая тонкую белую ленту.        — Неужели это те самые перчатки? — не веря глазам, спросила Комори, проводя пальчиками по гладкому шёлку молочно-розового цвета. — Это невозможно, ведь пожар поглотил всё.        — Это они и есть, — гордо ответил Руки, доставая одну из них, приподнимая худенькую ручку Юи, приклоняя свою голову. — Я сберёг бы их, даже если бы на дом налетел ураган. Все ценные вещи хранятся в надёжном сейфе, а у этой вещицы нет цены, ведь я вложил всю свою любовь, подбирая их для тебя, — признался он, вспоминая свой импульсивный поначалу поступок, который потом перерос в настоящее испытание, особенно для Коу, который предлагал лучшее, но и оно казалось влюблённому аристократу недостаточным. — Я уже подарил тебе кольцо, но этим предметом, я хочу сказать тебе куда больше. Если ты примешь их, то скажешь мне не простое да, ты отдашь свою жизнь, всё что есть у тебя, доверившись мне, — предупредил её Руки, медленно погружая тонкую кисть возлюбленной в холодящий кожу шёлк, даруя настоящую нежность прикосновений, понимая, что Комори таит от этих касаний, будучи чувствительной сейчас даже к лёгкому дуновению ветра. — Душа, — ласково прошептал он, целуя обнажённое плечо, натягивая одну из перчаток чуть выше локтя. — Тело, — восхищённо сказал брюнет, поднимаясь с обжигающими поцелуями вдоль шеи. — Мысли и страхи. Ты всё доверишь мне, — предупредил Руки, запуская пальцы в кудрявые волосы, массируя разрывающуюся на части голову, лишая рассудка, заставляя глаза закатываться от удовольствия.        — Руки… Я не вынесу этого… — сползла она по подушкам на кровать, подчиняясь властному вампиру, прогибаясь от его поглаживаний, не замечая, что юноша, стянул белое одеяло, обнажая её тело в розовой ажурной сорочке, в которую сам же и переодел, как только они прибыли домой, не чувствуя за свой поступок и капли угрызений.        — У тебя остался последний шанс, оттолкнуть мою руку, — предупредил Муками, вытягивая из коробочки вторую перчатку, так же осторожно пропуская похолодевшие пальчики Юи в них.        — Я не хочу отталкивать, — призналась она, позволяя ему эту маленькую пытку. — Я хочу отдать свою судьбу в твои руки, — сказала Комори, прикасаясь пальчиками к умиротворённому лицу бессмертного, видя в его серых глазах целый мир. — Хочу чтобы она переплелась с твоей так же крепко как нити в этих шелках, — добавила она, притягивая юношу к себе, желая почувствовать сладость поцелуев, скучая по ним, смущаясь и разрываясь на части одновременно.        — Тогда, когда придёт время, я хотел бы услышать эти слова перед лицами наших родных, — довольно улыбнулся Руки, получая долгожданный ответ, наклоняясь к Юи за поцелуем, останавливаясь возле самых губ, замечая её метания. — Ты их слышишь, — посмеялся он, поняв, что девушка услышала спор братьев в гостиной на первом этаже, отвлекаясь, не сумев побороть этот страх, ведь она их слышала так отчётливо, что казалось, будто они сидят у неё на кровати. — Что они говорят?        — Аято и Коу снова ссорятся, — как не в себе ответила блондинка, продолжая встревать таким образом в чужой разговор.        — И долго ты ещё будешь мне глаза мозолить? — пыхтел Аято, лёжа на диване, поглядывая на Муками, которому прислуживала молоденькая горничная, подавая чай. — Свалили бы давно в другой дом, с вашим приходом, здесь стало слишком шумно, — возмущался он.        — Не моя вина, что ты наш дом спалил, — ехидно ответил блондин, устраиваясь в любимом кресле Аято, нахально закидывая ноги.        — Так давай я тебе номер в лучшем отеле забронирую, — предложил рыжеволосый, мечтая избавиться хоть от одного.        — Нет, — наотрез отказался Коу, надкусывая рассыпчатый кекс. — Такая звезда, как я не может слоняться по всяким отелям, мне самое место в таком доме, как ваш, если ты конечно предлагаешь снять усадьбу, в качестве извинений за свой поступок, я так и быть соглашусь переехать, — сделал милость блондин, убивая самолюбием даже великого Аято.        — И думать забудь, Аято, — тут же отказал Рейджи, владея всеми счетами. — У тебя нет такой суммы денег, тем более ежемесячно, — вынес приговор Сакамаки, заставляя даже Руки посмеяться над бесконечными выходками младших братьев.        — Надеюсь ты готова к жизни в этом доме? — расплылся в улыбке Муками, не дожидаясь ответа, страстно целуя приоткрывшиеся губки Юи, пока она свыкалась с новыми для неё ощущениями.        — Руки, — выдохнула она, тяжело дыша, упираясь кистью в грудь нависшего над ней вампира, краснея от его жадного взгляда. — Не смущай меня, — отвернулась девушка.        — Мне нравится тебя смущать, — страстно выдохнул брюнет, молниеносно, закидывая тонкие ручки за голову, обводя её тело широкими ладонями, видя, как она прогнулась, с трудом закусывая губу, сверкнув в приглушённом свете настольной лампы золотом тут же остывших глаз.        — Остановись, они же слышат, — умоляюще попросила Юи, не подозревая, что вампиры могут слышать настолько хорошо, смущаясь от мысли, что Юма, Коу и Азуса, так отчётливо слышали их.        — Отныне тебе нет нужды задумываться о таких мелочах, — коварно произнёс Руки, стаскивая ночную рубашку Комори с первого раза, теряя последний рассудок, когда она обхватила своё белоснежное тело руками, в подаренных перчатках, перевязывая себя словно бантом, не оставляя юноше ничего другого, как только заглянуть под обёртку. — Сконцентрируйся на мне, — довольно шепнул Муками, накрывая возлюбленную поцелуями, которым не было конца. — Всю ответственность я возьму на себя, — сказал он, заглядывая в её яркие и такие правдивые глаза, не видя друг друга с этого момента по отдельности, решая именно так провести отведённое им время.        Счастье и горе, радость и печаль — чуждые половинки одного целого, составляющие жизнь любого существа на этой земле. Сила духа и преданность, вот то, что показала Юи, столкнувшись с множеством препятствий, продолжая верить, что там, где-то за горизонтом горит и её счастливая звезда, которая однажды вознаградит за терпение и труд, доброту и заботу, указывая на истинный путь. Конец 13 раздела. Вот на этой ноте заканчивается 13 глава, остался маленький эпилог и все. Что поясню, Юи пробудилась, понятно как все описала, Адам и Ева это свет в конце тоннеля. Того видел в этом надежду на светлое будущее, надежду на объединение трех различных миров и по сути Адам это пробудившийся вампир, если братья Муками вампиры раскрывшие свой потенциал, то братья Сакамаки нет, они застыли, потеряли вкус жизни как таковой и Ева пробуждает их. Естественно Карлхайнца убить было бы невозможно, он дарует Руки силы для этого, сделав его правой рукой именно для этого, чтобы однажды освободить его. Этот вампир любит своих детей, здесь нечего сказать, поэтому все так и заканчивается. В целом я вроде все раскрыла даже не знаю чего пояснить, если что-то не понятно, спрашивайте, подумаем вместе))) Спасибо, что прочитали предпоследнюю главу, к сожалению снова не успели проверить, вы так «рвете и метаете» в группе, что я не выдержала и выложила как есть.