Словно по любви

POV: Леша Ничто не вечно, Взять хотя бы тебя, ты так изменился Просто и без причины, ни капли искренности И никаких больше слов о любви, Сегодня я хочу напиться! Пусть так и будет я все равно был один, Рядом никого. Все - значит ничего. Закончим с этими сладкими утешениями, Сегодня я очень пьян. (c) G-DRAGON - CROCKED Я, наверное, в прошлой жизни кого-то переехал. Раз в этой так бездумно, словно лежачего полицейского, "переезжают" меня. Что ни говори, а на неудачи имеется собственный магнит, который, к моему сожалению, очень хорошо спрятался в одном из моих карманов. Наверное, там ему теплее. По жизни я иду чисто фиолетовым путем, пока не влюбляюсь. Любовь - существо даже более неудачливое, чем я сам. Она никогда не приносит мне то, что я бы хотел запечатлеть в собственной памяти: моменты, которые хотелось бы проживать раз за разом. Но, как ни прискорбно, все, чем кормит любовь - лишь гадкое послевкусие одиночества и обиды. Это как есть хлеб без воды. Наверное. Но обо всем по порядку. Началось все с обычной влюбленности. Это как девочки влюбляются в школьных принцев и бегают за ними часами по этажам, пытаясь обратить на себя их внимание. Только последнее мне было ни к чему, а вот побегал я за Мишей изрядно. Иногда мог, не отрывая взгляда от какой-то совершенно мне неинтересной книги, словно случайно задеть парня плечом, таким образом почти повторяя очередную романтическую сцену из фильма. И хотя заканчивалось все не так, как в фильме - меня материли и кое-как поднимали с пола дружки Миши - этого было вполне достаточно. Но в один, очень дорогой мне момент, все будто рухнуло. Стена, разделяющая меня и "принца". Слова, слабо бившие по сердцу. И мысли, покинувшие меня после признания Миши. Тогда он поцеловал меня по-взрослому мудренно, так что я даже не понял, когда его язык успел коснуться моего нёба, но было приятно. По-сладкому завораживающее. Я так и не вспомнил, как после всего добрался до дома, зато сейчас я отчетливо понимаю, что лучше бы он отшил меня как последнюю скотину и гомика. Ну да, да. Миша бросил меня. Несколько мгновений назад. Было, конечно, больно, зато все встало на свои места - его неожиданные забота и признание, чувства, которые вдруг из отрицательных превратились в "наисильнейшую любовь". Тогда, наверное, в день признания, я был ослеплен. Не видел, как пусты были его глаза, и голос едва подрагивал в тишине классной комнаты. - Урод! - прошипел я, громко захлопывая дверь клуба. На улице мягко моросило, и мои слова превратились в легкий сгусток пара. Засунув руки в карманы, я побрел по аллее. Пусть так и будет я все равно был один, Рядом никого. Все - значит ничего. Закончим с этими сладкими утешениями, Сегодня я очень пьян. В этом фильме с названием "Жизнь" Мы с тобой главные персонажи. Я, как блуждающий странник, потерял свой ориентир. Пустые улицы заполняют толпы пьяных людей. Ну да, в отличие от моего настроения погода вообще шикарная. В груди стонала пустота и, наверняка, скрипела зубами. Я был зол и одновременно очень ровно дышал, кричать о своих страданиях не было сил. Кажется, я вновь превращался в человека, живущего по принципу "плевать на все". Зимний воздух приятно ласкал разгоряченную, блестящую от пота кожу щек. В клубе было очень душно. Глоток свежего воздуха был словно спасительной дозой спокойствия. Я немного протрезвел после двух неизвестных мне коктейлей и уже отчетливо понимал, что завалиться в таком виде домой - не лучшая идея. Но делать было нечего, отчим бы к утру прознал, где я нахожусь, и шанса на лживые оправдания я бы уже не получил. А сейчас, возможно, если удастся вернуться быстрее Вадима, один из моих очередных трюков вполне может сработать. Подумав еще несколько секунд, я достал телефон и, уже на автомате, набрал на экране "Я люблю тебя". Отправил "принцу". Наверное, глупо с моей стороны вот так, после всего случившегося, вновь признаваться Мише в любви, но пусть это будет последний раз, когда я в кого-либо влюблюсь. Надоело. Матери и обзывай меня сколько хочешь, Мишенька, я больше не буду иметь дело с людьми. Одиночества и голых стен вполне достаточно для проведения глубоких ночей. Сейчас, как никогда в жизни, я был свободен. И хотя эта свобода больно резала душу - лучше так, чем быть привязанным к кому-либо. Лучше так, чем... Телефон завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении. Я и не знал, стоит ли читать... - С дороги, парень! - не прошло и пяти секунд, как неудачи вновь вернулись ко мне. Парень на велосипеде, махая рукой из стороны в сторону, едва ли не сбил меня, пролетая, точно вихрь, рядом. Телефон благополучно шмякнулся в лужу. Отлично. Бедный аппарат я решил высушить уже по возвращению, а вот что делать с запахом алкоголя я так и не придумал. И хотя запах было совсем легкий, не стоило даже сомневаться в чутье моего отчима. Иногда он просто поражал меня своими звериными инстинктами и повадками. Словно одинокий волк, он был совсем загадочным и недосягаемым для меня. Обладая просто очушительной внешностью, Вадим заставлял мою кровь стыть в венах. И хотя я упорно отказывался осознавать свою симпатию, изредка он точно специально бросал легкие намеки. Нет. Нет. Это лишь мое недетское воображение... Да разве может двадцатипятилетний мужик флиртовать с ребенком из университета вроде меня? Нет. Даже моя фантазия не примет подобного исхода. Этот зверь и близко не подпустит меня к себе. Уже дома я, сбросив серую толстовку и кеды на пол, помчался в ванную за феном. В квартире после морозного ветра на улице оказалось очень душно, поэтому я, сперва смочив заалевшие щеки холодной водой, снял майку и джинсы, оставаясь лишь в серых боксерах. Дистрофик, вот честно. Телефон, после тщательной сушки феном, благополучно отмалчивался, зато вскоре, совсем отчаявшись, я услышал, как в дверном замке звенят чужие ключи. Мама прийти не могла, будучи в командировке, а кроме Вадима я не знал никого, кому я был бы нужен. - Лешенька? - позвал отчим, едва слышно расстегивая молнию на куртке. Я вышел в коридор, по обычаю своему в одних трусах. Не любил лишние предметы одежды. Я и вдохнуть не успел, как на меня налетел незваный папаша. Крепко вцепившись в мои плечи, Вадим повалил меня на пол. - Чего прицепился? - я попытался было встать, однако чужая рука, крепко сжавшая мое бедро, помешала отступлению. - Я тоже тебя люблю, мой котеночек, - он ласково улыбнулся и, с контрастирующим улыбке взглядом зверя, склонился к моему лицу. - Я живу с твоей мамой только чтобы видеть твои прекрасные глаза. Усмехаюсь. - Совсем из ума выжил, пенсионер? Какие, к черту, глаза? - отворачиваясь, шикнул я. - Самые необыкновенные, твои, - Вадим затих на секунду, вскоре добавив: - И мне всего двадцать пять. Мне нечего было сказать. То, что в своем возрасте отчим выглядел на двадцать только добавляло ему "плюсик" в придуманную мной колонку достоинств. Человеком он, не спорю, был необыкновенным, исходя из внешной оболочки, однако мне так и не удалось за несколько прожитых с ним лет узнать, каков он внутри. Все, что мне было известно -местоположение его работы и искренняя любовь чистоты. Но то, что происходило сейчас, не входило ни в какие рамки странности Вадима. Все происходящее - мой личный бред, не так ли? Фантазия? - Отцепись от меня, - я дернул плечом, закусывая потрескавшиеся губы. После морозной улицы они еще не успели порозоветь, отчего бледным цветом своим походили на две белых линии. - Но почему же ты так холоден?.. Сам ведь прислал: "Я люблю тебя"... - Что? - шокированно замерев, я едва ли не поприветствовал затылком пол. - Ну так... Вот... - достав телефон из кармана пиджака, Вадим быстро пролистал контакты, наконец находя нашу переписку и... Неужели, я спутал номера, отправив признание отчиму? - Слушай... - аккуратно отодвигаясь к стене, пролепетал я. - Это совсем не то, что ты думаешь... То есть... - Лешенька, не надо бояться своих чувств. Знай, до какого-то определенного момента я, конечно, любил твою маму, но ты ведь понимаешь, что все иногда заканчивается... Начинается нечто новое. Я хочу быть с тобой... - мне сие объяснения показались просто ребяческими. Вадим напоминал ребенка, ожидающего новой интересной игрушки. Все это крайне настораживало, и сердце, то падая под ребра, то подскакивая к горлу, билось с удвоенной силой. Я должен все объяснить. - Вадим... Это сообщение.., - собравшись с духом. - Не тебе. - Мне. - Что? - Ты прислал его мне, - опираясь на руки, отчим подобрался ко мне ближе и вжал в стену так, что смог легко поставить колено меж моих разведенных ног. - Я ошибся, - едва дыша, я отвернулся от проницательного чужого взгляда и зачем-то закрыл глаза. Голос дрогнул. - Уверен? - зачем он спрашивает? - Да... - Ты ничего ко мне не чувствуешь, так? - Вадим склонился надо мной, выдохнув в пересохшие губы слова. Я почувствовал легкий запах сигарет.Невольно вздрогнул и поднял взгляд блестящих от слез глаз. - Я не знаю, - ответил, как ни странно, будучи абсолютном уверенным в том, что так просто я не отделаюсь. - Отлично, никогда не поздно узнать, - в следующий момент я только и успел рассмотреть подобие улыбки мужчины, когда его губы мягко накрыли мои. Это было не так, как с Мишей. Скорее очень даже по-детски хаотично и осторожно. Его аккуратные действия совсем не вязались с настойчивыми словами. - Закрой глаза, - скомандовал отчим, большим пальцем помогая разомкнуть мои губы. Я же сидел, словно кукла, неподвижно. Потому как не знал, какого черта тут творится, и почему целоваться с Вадимом так приятно. Его язык юркнул глубже, мягко оглаживая небо и иногда дразняще касаясь моего язычка. Прижавшись ко мне широкой грудью, мужчина заставил меня лечь на спину. Я не понимал, как такое может происходить. Меня, конечно, не грызла совесть по поводу: Как я могу делать это с мужем матери? Просто Вадим был последним человеком, с котрым я бы мог представить отношения. Но, повторюсь, ощущения были просто охренительные. Волнение и внутренняя дрожь разъедали изнутри, но в то же время сладкие тяжесть и желание заполняли тело. Я запутался. Запутался в чувствах. Запутался в себе. А еще запутался пальцами в чужие волосы, притягивая Вадима ближе. - Видишь, тебе ведь ничего не мешает полюбить меня, - шепнул мне на ушко мужчина, заставляя закрыть от смущения глаза и немного сжать ногами его бедро. - Ничего... - Какой же ты все-таки милый, когда волнуешься, - извлек отчим, ласково улыбаясь и носом нежно ведя невесомую линию от подбородка к шее. - Может, на кровать? Слабо кивнув, я еле поднялся на ноги, гордо отказываясь от помощи Вадима. - Если собрался отыметь меня, - покраснел от своих же слов. - Делай это уверенней. - Как скажешь. Вдруг толкнув меня на постель, мужчина вжал мое тело всем своим весом. Руки резко завел над головой. Фетиш, наверное, но мне нравилось чувствовать его доминирование. Хотя, возможно, когда-нибудь и я буду сверху, но это потом. Поговорю с ним позже. Чувствуя, как мой член неприлично трется о грубую ткань, я невольно застонал и заерзал. Вадим усмехнулся, стягивая с меня боксеры. Возбуждение подкатило с еще большей силой, когда он намеренно медленно принялся расстегивать пуговицы на собственной рубашке; сексуально отклонять голову, открывая прекраснейший вид на мягко двигающийся кадык; стягивать галстук с поистине вызывающим взглядом волка. Да... Он был просто невероятен в тусклом свете зимнего вечера. В комнате разбилась, словно о песчаный берег, волна возбуждения. Запах секса и легкого мужского парфюма я вдыхал медленно, самозабвенно наслаждаясь этими мгновениями. - А мы можем обойтись без этих.., - я смущенно ткнул пальцем в маленькую коробочку в руках Вадима и тюбик. - Штук? - Без этого, - мужчина бросил коробку на тумбу, - да. А вот смазка нам понадобится. Я невольно застонал, когда почувствовал чужие, слегка шершавые пальцы у своей дырочки. Жалостливо прижавшись к Вадиму всем телом, я лишь сильнее обвил его шею руками, цепляясь короткими ноготками за плечи. - Потерпи, котеночек. Реакция на такие обыденные слова последовала незамедлительно. Иногда я сам себя не узнавал, краснея при отчиме так, что различить на красном лице можно было лишь голубую радужку глаз. Прикрыв лицо ладошками, я едва ли не прокусил их до крови. Было неприятно, когда в отверстие прошел второй палец, и все, что мне оставалось делать, лишь дернуться в сторону. Вадим нежно чмокнул меня в взмокший лоб и, как маневр отвлечения, обхватил мой вставший орган. Ласкал он очень даже умело, с звериной ухмылкой оглаживая своими губами контур моих, вбирая в себя мои стоны. Было крайней степени стыдно вот так извиваться под отчимом, стонать и краснеть, словно заведенный. Чувствовать его пальцы. Но сдерживать себя было бы равно насилию. - Хмф... - трение мокрых тел возродило во мне оглушающее чувство полета: возможно, приближенного к земле, тяжелого, но дарующего такую нужную дозу воздуха. Я резко поддался вверх, выгибая спину с грацией пантеры. Пальцы на ногах невольно сжались. - Такой горячий, - прохрипел Вадим, отвлекающе дергая мочку моего уха зубами. Он, неприлично завлекающе размазав мою сперму по плоскому животику, стер несколько капель пота. Пару мгновений - и мужчина зарылся носом в мои мокрые волосы. Такой жест показался мне до дрожи трогательным, пока за ним не последовал другой. Грубо, мягко... Жестко, нежно... Слишком быстро... Слишком медленно... Я никоим чувством не мог понять, что сейчас испытываю; почему по-кашачьи ласково трусь грудью о чужую грудь; почему захлебываюсь слезами, пока Вадим входит в меня своим влажным... Это больно, до такой степени, что, будь во мне хоть капля силы, я бы оттолкнул мужчину. Но, в противоречие всему этому, это настолько приятно в особые моменты, что я едва ли держался, силясь не молить Вадима "еще". Мужчина, не пренебрегая моей девственностью, входил осторожно и нежно. И не сказать, что боялся сломать, но мои слезы, хаотично бегущие по щекам, вытирал, параллельно массируя запястье. Он с силой сжал мою руку, склоняясь к ней, выцеловывал каждый пальчик, затем взмокшую ладошку и, поднимаясь выше, языком вырисовывал очертания хорошо заметных под кожей голубо-зеленых вен. Это было настолько нежно и в то же время пошло, что я, сам сие отчасти понимая, дергаюсь дрожащим телом как можно ближе к Вадиму, тем самым насаживась на его орган. Зря. Боль будто током по коже. - Тише, тише, - слизывая мои слезы, шепчет отчим. - Через месяц-другой сможешь справляться уже и без моей помощи, - я удивленно вскидываю брови, чуть приоткрыв пересохшие губы, - а пока ты должен привыкнуть ко мне, договорились? Я киваю, немного обиженно понимая, что для мужчины, какие бы пошлости он со мной не вытворял, я все еще ребенок. Нет. Глупо так думать с его стороны. Безудержная страсть отдается в ушах звоном с каждым толчком. Под конец я совсем падаю, опираясь на локти и разводя ноги так широко, как позволяет моя никчемная растяжка. Вадим выходит из меня за секунду до того, как изливается, и я, кое-как перевернувшись на живот, раздосадованно заглядываю мужчине в глаза. - Что-то не так? - отчим плавно ложится рядом, мягко разминая мою попу пальцами, как бы случайно протискивает один меж ягодиц. - Почему ты... Не кончил в меня? - мужчина легко сжимает левую ягодицу. - Не думаю, что тебе бы это понравилось... - заключает он. Словно издеваясь надо мной, мнет полушария моей слишком худой задницы. Я невольно, под очушительным действием прошедшего секса, толкаюсь назад, в руку Вадима. - М... Какая все-таки похотливая у тебя попка, - шепчет Вадим, целуя в меня висок. - Заткнись, - я нервно отталкиваю его ногой, но при этом, чтобы не отпускать слишком далеко, прижимаю руки к широкой груди. Его кожа блестит от пота. - Просто помолчи. - Как пожелаешь, - обвивая рукой мою талию, он, кажется, выглядит немного удивленным и зачем-то проходится по выступающим ребрам пальцами, массирует лопатки, - ты такой худой. В мешках одежды, которые ты постоянно на себя натягиваешь, это не так заметно. - Какой есть, - бурчу я куда-то в район соска Вадима, в ту же секунду опаляя его горячим дыханием. Немного играюсь с ним, активно лаская вокруг. Не знаю, что на меня нашло, но отвлечь от своего затвердевшего соска меня смог лишь сам Вадим, поцеловав в худое костлявое плечо. - Все-таки ты слишком разврат... - Молчи, кому сказал. Я счастливо улыбаюсь тишине, понимая, что какой-то явный дурак управляет мной. Ведь мне так нравится голос Вадима. - И еще... - на секунду замолкая, я, как можно быстрее, подрываюсь с постели и чмокаю мужчину в губы. - Кажется, ты мне немного нравишься. Мое дыхание успокаивается лишь тогда, когда дверь ванной прочно захлопывается за мной, а сквозь тишину комнаты едва различаю родной голос: - Конечно, после такого глупо не влюбиться. Чувствую, как румянец заливает щеки.