Имбирь в сахаре

Лира прокралась мимо каюты Грифов - Эйгон спал плохо, тревожно, она сама видела, как вздрагивают во сне его пушистые ресницы при каждом шорохе. Но старый Рид прислал ей письмо, и она, предвкушая, сколько в нем проклятий на ее голову, спешила прочесть его под светом луны. Та стояла сегодня высоко, заливая палубу светом, словно молоком. Лира развернула скомканную бумагу. Старый Рид не ругался. Он вообще пропустил все ее слова о нахождении не того брата, которого искала, но судя по тому, что нацарапана на листке, который ворон нес от самых болот Перешейка, была всего 1 строчка, старик был очень, очень зол. Или разочарован - что еще хуже. «Чем ближе к Волантису ты, тем ближе к смерти Джон». Лира тихо выругалась, разрывая бумагу на мелкие куски и выбрасывая на ветер. Она знала, чем рискует, когда не смогла в тот день повернуть в Вестерос, оставив синеволосого юнца с пожеланием удачи и обещанием встретить его у стен Королевской Гавани в день, когда он придет за своей короной. Вместо этого же, узнав, что под синими волосами юнца скрывается ее серебряный братец-принц, она положила к его ногам свои клинки и облюбовала себе место на борту «Робкой девы». Дверь кают скрипнула, заставив Лиру обернуться, вздрогнув. Эйгон стоял в проходе, потирая глаза. Синие волосы растрепались и спутались, бледно-серая рубаха развевалась на слабом ветру. Он зевнул и, пройдя по палубе вперед, уселся рядом с сестрой. - Не спится? - сонно спросил принц. - М, - неопределенно отозвалась Лира. - Старый Рид прислал письмо. Напомнил о Джоне. - Я дал тебе слово, - мгновенно проснулся юноша, вспылив. - Я отправлю за ним лучших людей, когда верну себе трон деда. - Рид говорит, он в опасности. Сейчас. - Ты хочешь уйти? - в темных глаза Эйгона проскользнуло нечто, отдаленно напоминающее испуг. - Нет, конечно. Не хочу. - Но уйдешь? Лира посмотрела на луну, затем снова на брата. Корни его серебряных волос прилично отросли, она протянула руку и убрала его синюю шевелюру наверх так, что спереди лицо обрамляли лишь несколько сантиметров светлых волос. Встрепав напоследок принцу волосы, она снова отвела взгляд. - Не уйду. Я выбрала следовать за тобой в тот день. Их первая встреча в позапрошлом месяце прошла сухо. И странно. Гриф и Утка выразили готовность сражаться с ее отрядом наемников численностью в 20 человек, лишь бы не пустить к Юному Грифу. Лире пришлось поклясться всем Семерым сразу, что не причинит парнишке вреда, а тому, в свою очередь, выпало упрашивать своих приближенных отступить. Коннингтон велел оставить нож в стороне, вместе с кинжалами. - Укол ваш мальчик способен пережить? - темная бровь девушки взлетела вверх. Воспитываясь у Старого Рида, она мало что выучила про молодых парнишек и их хрупкую гордость, и потому говорила без малейшего стремления ее задеть. Но детеныш Грифа уже выбежал вперед, сверкая глазами и с готовностью закатывая рукав. Она протянула руку, ухватила его за запястье и, сжав указательный палец, легонько ткнула его ножом. Затем порезала внутреннюю сторону ладони своей левой руки и поднесла палец мальца к порезу. Хотя на болотах она научилась кое-чему, Таргариенам и не нужно было никакой магии, чтобы признать родную кровь. Парень, впрочем, отчаянно краснел и никакого открытия для себя не сделал. Она отпустила его руку, он сделал несколько шагов назад к Старому Грифу. Лира вернулась к своим кинжалам, подняла их, развернулась обратно, - заставив Коннигтона напрячься, - и положила у ног Эйгона. - Меня зовут Лира. Я родилась в Башне Радости почти 17 лет назад. Мы с Вами делим одного отца, мой принц. Эйгон заметно расслабился, узнав, что новообретенная сестра никуда не уходит. - Я думал, в этом мире у меня есть только тетка… Где-то там, далеко. Хорошо, что ты здесь. А твоего, то есть, нашего брата мы найдем. Лира улыбнулась юноше и вытащила из кармана тканевый мешочек с дольками засахаренного имбиря - Эйгон его обожал, - и пообещала отдать ему весь, если пойдет попробует заснуть. Много времени на размышленья принц не потратил. Джон Коннигтон утром долго вздыхал, хрустя сапогами по рассыпанному на полу каюты сахару.