Не отрекайся от меня

Кэйси Иден Забыв про все знакомые ориентиры, я бросился к двери вдогонку за Виктором. Конечно же, обо что-то споткнулся и чуть не упал, но Эбриль успел поймать меня на лету, схватив за талию, и тут же нарвался на мою безудержную ярость. - Пусти! - кричал я, беспорядочно молотя кулаками по груди брата. - Зачем ты так? Он спас меня! И он первый, кто захотел встретиться со мной еще раз, и это было не из жалости! Я тоже хочу любить и быть счастливым! Я тоже хочу жить, как все! Эрбиль, мне двадцать пять, а ты до сих пор обращаешься со мной, как с несмышленым ребенком! Кто дал тебе право решать за меня, что можно, что нельзя? - Кэй, есть же и другие альфы, - он произнес это тихо и терпеливо, словно убеждал меня, что сломанную игрушку можно заменить на новую. - А этот... Виктор тебе точно не подходит, он обманщик, который пользуется тем, что ты не можешь видеть. - Но почему? Что с ним не так? Ты встретил его в первый раз и уже делаешь такие выводы! Вик добрый человек, мне хорошо с ним! Ты даже не поговорил с ним и сразу прогнал, навесив на него ярлык негодяя! - я вырвался из рук брата и снова ударил, но промазал и кулак пришелся в пустоту. - Ты лучше сядь и успокойся, - он снова подхватил меня и усадил на стул. - Скажи мне, что ты знаешь об этом человеке? Он спас тебя? Но от чего? Когда это с тобой случилось? - Я не хочу об этом говорить, - упрямо заявил я. - Просто оставь меня в покое! Не вмешивайся в мою жизнь! Это ведь ты виноват в моем несчастье, Эрбиль, так? Когда мне было десять, я случайно услышал ваш разговор с отцом, но не хотел поверить. Из-за тебя я стал таким, ты отнял у меня свет солнца! Но этого тебе показалось мало, и ты изолировал меня от всего мира! Отвадил от меня одного за другим школьных друзей, выгнал Карея, думая, что мы влюблены друг в друга, хотя это было неправдой, теперь и Виктора обидел! Скажи, зачем ты так жесток со мной? - Кэй, что ты говоришь такое? - в голосе Эрбиля растерянность и боль, но я сейчас не мог остановиться. - Я беспокоюсь за тебя! На морде этого урода все написано большими буквами! Отребье, низкий человек, который опустился до того, чтоб обмануть слепого... - Еще раз скажешь это слово, я побью тебя! - мне под руку попалась коробка с тортом, и я с размаху запустил ей в брата, ориентируясь на звук его голоса. - Оставь меня, убирайся из моего дома! Ты думаешь, легко мне ничего не видеть? Считаешь, я лишен не только зрения, но и всех эмоций? Я ведь не робот, Эрбиль, я живой! И мне нужны друзья и собеседники, любовники, в конце концов! И мне плевать, что ты на этот счет другого мнения! - Кэйси, прости... Но он не тот, с кем следует общаться! - Проваливай отсюда, я не буду слушать... - взрыв гнева иссяк внезапно, и я поник, чувствуя, как горькая безнадежность снова охватывает все мое существо. Рука наткнулась на бутылку с вином, я крепко обхватил ее и отхлебнул пару раз прямо из горлышка, потом еще и еще. Внутри разлилось жидкое тепло, добавив толику мути в мозгах к тому, что уже было. - Он напоил тебя? - брат вроде только сейчас заметил мадеру. - Я не ошибся! Этот тип пытался соблазнить тебя! Кэй, ты не должен доверять ему! Ответь, он приставал к тебе? - Уйдешь ты или нет? И без тебя паршиво. - Да, хорошо, я ухожу. Но мы с тобой еще поговорим об этом. Больше не пей, это ни к чему... Лучше торта поешь, он правда, чуть помялся, но не суть, - он сжал мое плечо, вздохнул и вышел. Зря я с ним так. Наговорил всего, даже про тот злосчастный день, когда услышал правду о пожаре. Хотя, если подумать здраво и спокойно... отец всегда был к Эрбилю несправедлив, мог и соврать в пылу ругани, так что верить ему на слово было опасно. Я и не верил, но иной раз мысль о том, что то несчастье было не случайно, всплывала у меня в душе. Однако я не спрашивал об этом брата, может, боясь услышать то, чего так не хотел? А вот сегодня, не сдержавшись, вылепил зачем-то, идиот! Эрбиль всегда был добр ко мне, заботился и опекал, иной раз даже лишку. Остыв от стресса, я стал думать более спокойно. Что ему так не понравилось в Викторе, если отреагировал так бурно? Эрбиль довольно выдержан, он бы не стал себя вести подобным образом, не будь причины. Хотя его реакцию можно расценить и по-другому, как ярко выраженный комплекс старшего брата, который в каждом новом человеке не видит ничего, кроме угрозы младшему, причем слепому. Между слепыми и обычными людьми всегда есть грань, я это знал и не пытался пересечь ее. Тот, кто привык оценивать мир зрением, и тот, кто полагается на слух и обоняние, имеют в жизни разные приоритеты. Мой брат, как и любой нормальный человек, считал, что обмануть незрячего - словно отнять конфету у ребенка, но это далеко не так. Слепые слышат интонации и фальшь в голосе собеседника куда отчетливей, чем зрячие, и даже по дыханию, смеху и прочим звукам способны уловить, когда им говорят неправду. Я, потерявший зрение в пять лет, всегда жил в мире запахов и звуков, и все свои знакомства, а особенно с обычными людьми, оценивал с таких позиций. Мои хозяева на работе, постоянные покупатели, домовладелец и его сынишка, продавцы ближайшего продуктового магазина, - вот те немногие, с кем я общался ежедневно, или очень часто. Весь остальной мир был мне незнаком, порой опасен, однако в целом снисходителен к слепому. Мне часто помогали, даже если я об этом не просил: подсказывали, как идти, переводили через дорогу, читали вывески, ну и так далее, по обстоятельствам. Особого участия и доброты я от людей не ощущал, но и обмана или пакостей тоже никто не делал. Поэтому я всегда шел по улицам спокойно, защищенный своей слепотой, словно щитом, твердо уверенный, что мне никто не причинит вреда. Случай с ограблением лишь подтвердил мою уверенность, и даже то, что на меня потом напал один из негодяев, стал только следствием его ошибки, - не разобравшись, он подумал, что я зрячий. Я как-то спрашивал у Виктора о том вечере, но он ответил односложно: "Я просто мимо проходил". Как бы там ни было, он спас меня, и я был благодарен. Сначала я не знал, кто он такой, только по голосу определив, что мой спаситель молод. Мне понравилось, как пахла его куртка, которую он накинул тогда на мои плечи, такую мог носить только хороший человек, усердно работающий, не курящий, не пытающийся произвести на омег впечатление дорогим парфюмом. Но почему он убежал тогда так быстро, осталось для меня загадкой. Сын моего домовладельца тоже ничего не смог мне объяснить, - он видел альфу мельком и при плохом освещении. Зато я узнал его имя и место его работы, и долго думал, как же мне туда попасть? Хозяин магазина мне помог, он собирался ехать на свою ферму за цветами и по пути подбросил до автобуса, наказав кондуктору высадить меня на нужной остановке. Я был так счастлив, что нашел владельца куртки, и стал еще счастливее, когда он вдруг сказал, что хочет снова встретиться со мной. Он говорил так хорошо и искренне, что я ему сразу поверил и согласился. С тех пор он часто приходил и ждал меня недалеко от магазина, и мы гуляли или шли куда-нибудь поужинать. Я оставлял в покое трость и доверял ему вести себя, и он ни разу не подвел меня. С ним было хорошо, надежно, я чувствовал себя спокойно и легко. Мне не мешало даже то, что я ничего не знал о нем, ни разу не касался его лица и не имел представления о том, как он выглядит. Несколько раз порывался попросить разрешения прикоснуться, но всякий раз что-то меня останавливало. Так было лучше, - ничего не знать, хотя наверно и являлось признаком неуверенности, но я старался не задумываться об этом, и потом, лежа без сна в своей постели, любил представлять себе его черты, наделяя своего нового знакомого всеми достоинствами, какие только мог себе вообразить. Зачем он захотел встречаться со слепым? Разве на свете мало зрячих? Об этом тоже думал, но потом решил, что мне без разницы. Пусть даже он женат или помолвлен, я все равно ничем не наврежу его омеге, потому что наши встречи только на время, а потом он неизбежно оставит меня в моей темноте и вернется в свой яркий мир солнечного света. Я понимал границу между нами и многого не ждал, встречая каждый новый день, как праздник, где я кому-то нужен. Сегодня с самых первых минут я понял, что настал тот самый день, когда он перейдет границу дружбы. Внутри меня все странно зазвенело, хотя это неправильное слово, я просто не сумел найти другого. Я волновался, потому и согласился выпить, решив, что это мне должно помочь в мой первый раз быть не таким зажатым. Отталкивать его, отказываться и изображать из себя недотрогу я не собирался, возможно, это мой единственный на свете шанс узнать, что же такое близость с альфой и телесная любовь. Было немного страшновато, но и любопытно тоже, поэтому я твердо для себя решил, что все равно пойду на это и позволю Вику взять меня. Вино ударило мне в голову мгновенно, но дело свое сделало, и я действительно воспринимал все, что происходит словно бы со стороны, хотя и реагировал на каждое его прикосновение необычайно остро. Единственное, что мне показалось странным - Вик словно бы спешил куда-то, дрожащими руками рвал с меня одежду, скороговоркой бормотал разные глупости, которым я не слишком верил, но все равно слова приятно щекотали слух, ласкал меня небрежными рывками, и я еще смог удивиться, что в голову пришло такое представление об этом, как будто бы я знал, с чем можно все сравнить... Потом... Признаться, я давно уже подсознательно томился по альфе, особенно в дни циклов, однако то, что я почувствовал потом, не шло даже в сравнение с моими наивными представлениями об этом "процессе". Первые касания его руки к промежности и члену было изумительно приятны, я даже застонал, чего никак не ожидал от себя, но стоило ему засунуть палец внутрь, как тело тут же взорвалось довольно сильной болью. Я вздрогнул и застыл, весь сжался, на минуту остро пожалев о том, что вообще решился допустить самца так далеко до своего невинного тела. Думал, что он не обратит внимания на мое робкое сопротивление и станет действовать чуть ли не силой, но он остановился, вышел из меня и что-то снова бормотал, и голос был такой молящий, что я послушался его и перестал сжиматься, впился пальцами в ворс ковра и с ужасом и любопытством ждал, что будет дальше. А дальше БЫЛО НЕЧТО! Сначала боль, ужасная, все рвущая на части, первым порывом было закричать, но я сумел сдержаться. Хотел познать любовь и альфу, так терпи, наивный дурачок. Но почему омеги так желают секса, они же не мазохисты поголовно, в самом деле? Возможно, так невыносимо больно только в первый раз? Я все-таки наверно заскулил, и Вик опять остановился, потом поднял меня за бедра и поставил на колени. Поза мне показалась стыдной, краска бросилась в лицо, однако боль уменьшилась, и я почувствовал себя намного лучше. Он начал двигаться во мне, и мыслей не осталось, я словно превратился в яростный сплошной огонь. Меня трясло, крутило и несло неудержимым шквалом незнакомых ощущений, я перестал принадлежать себе и принимал его в себя уже охотно, беззвучно умоляя, чтоб это сладкое безумие подольше не кончалось... *** - Кэйси, ты дома? - тонкий голосочек Ибара. - Можно к тебе зайти? - Конечно, заходи, - сын моего хозяина сейчас как раз кстати, иначе я свихнусь от всяких размышлений. - Смотри, мне Эрбиль торт принес, давай попьем чайку. - Но почему брат Эрби не остался, Кэйси? Он тоже любит торт с малиновой начинкой. Я слышал громкие голоса, вы поругались с ним? И торт помялся... - Я неосторожно уронил его. А с братом мы, бывает, и поспорим, он такой зануда. Сиди, пойду поставлю чай. - Еще я видел парня, ну того, с которым ты встречаешься. Он тоже быстро выбежал отсюда. Наверно, брату Эрби не понравилось его лицо, я угадал? Он из-за этого с тобой поспорил? - А что у Виктора с лицом? Ну-ка скажи мне, Ибар. И вообще, как он тебе, на внешний вид? - Да он нормальный, - отозвался мальчик, - с левой стороны. А вот с другой у него страшное лицо, все сморщенное и в рубцах, но если не смотреть туда, то ничего. - Шрам, что ли? - счел нужным уточнить я, - от ожога? Такой вот, да? - Я приподнял штанину и показал ему лодыжку, где у меня остался след от давнего пожара. - Похоже, посмотри? - Ну да, наверно, похоже, - отозвался Ибар. - Папа сказал, что этот парень одинокий и несчастный, вот и прилип к тебе. Ты ведь его не видишь. Такие никому не нравятся, даже если на самом деле очень хорошие и добрые. Ты не бросай его, Кэй, а то он расстроится. *** Хм, страшный шрам на правой стороне лица. Это существенно меняло дело, превращая Виктора в такого же изгоя, как и я. Теперь мне ясно, почему он захотел со мной встречаться, а не сказал мне правду из боязни, что я побрезгую им, как и остальные. Это давало некую надежду, - два одиноких человека, которым некем заменить друг друга, могли быть вместе очень долго. Конечно, я не думал о семье, тем более, о детях, но расставаться с ним сейчас, так сразу, не хотелось. Он записал мне в телефон свой номер, и я попробовал связаться с ним, но он не отвечал. Наверно, думает, что хочу ругать его и упрекать за то, что не сказал мне правды. Я мучился все воскресенье, а потом решился снова поехать на цементный завод, хоть он мне и сказал, что там не любят визитеров. Скорее, тоже врал, боялся, что друзья или вернее сослуживцы, расскажут мне о нем и о его лице. Но я был должен с ним поговорить и прояснить это недоразумение, и если даже он не согласится больше общаться со мной, хотя бы извиниться перед ним за грубость брата. Поехал вечером после работы, а не в перерыв, как прошлый раз. Вахтер узнал меня и был приветливее, сразу предложив немного подождать "в прихожей". - Вы не переживайте, я не пропущу его и сразу же скажу вам, - обнадежил он. - Немного поскучайте, ничего? Осталось пять минут, сейчас ребята выйдут. - Кэйси? - в голосе Виктора удивление и радость. - Признаться, я не ожидал, что ты придешь... - Ты не отвечал на мои звонки. Вик, извини за брата, он ничего такого не хотел, просто переживает за меня. - И ты проделал этот путь, чтобы извиниться? - Ну... если честно, то не только. Я не навязываюсь, но хочу тебе сказать, что для меня твоя внешность не проблема. Если не против, то давай продолжим наши встречи, как и прежде. И зря ты ничего не говорил. Шрамы на теле или на лице ничего не значат для меня. - Кэйси, - он задышал сильнее, - ты мне нравишься, и это правда. Но как же брат... - Мне двадцать пять, и я решаю сам, с кем мне общаться. Вик, можно я коснусь тебя? - не дожидаясь разрешения, я протянул руку к его лицу, но он перехватил ее и прижал к здоровой щеке, с горечью прошептав, что "лучше не надо". Так мы и стояли некоторое время. Моя ладонь на его щеке, а он закрыл глаза и не двигался. Вокруг было тепло и тихо, ничто не нарушало этот момент истины, и мое сердце впервые плавилось от нежности к другому человеку. Я слышал его дыхание, ощущал знакомый запах и чувствовал себя счастливым. Сейчас со мной был человек, который радовался мне и хотел видеть. Неважно, что им двигало, пусть и обычное желание альфы к омеге, сейчас мне это было все равно. Устав от одиночества, так важно ощущать рядом с собой тепло другого человека, знать, что сегодня и завтра он будет с тобой. Просто сидеть за одним столом, варить ему кофе, о чем-то говорить, касаться руки, - все эти мелочи порой так много значат! Хотелось расспросить его о том, что с ним случилось, ведь он был очень симпатичным парнем, пока не получил свое увечье. Но это все потом, когда мы( может быть!) станем друг другу ближе и сможем больше доверять. Пока достаточно и этого, - вот так стоять и чувствовать, что он со мной. - Пойдем куда-нибудь поужинаем, Вик, - не отрывая от его лица руки, тихо сказал я. - Мы ведь с работы оба. - Пойдем. Потом к тебе? Ты пустишь меня, Кэйси?.. - Вот противный! Мог бы и не спрашивать...