Попутчики

Эйдан проигнорировал просьбу попутчика не прикасаться, присев на корточки и осторожно развернув к себе его лицо. — Твою мать, — он шумно выдохнул. — Нужно вернуться в номер и обработать твои раны. У меня в рюкзаке есть аптечка. Давай, Дино, цепляйся за меня, слышишь? — Дин молчал, плотно закрыв глаза и вздрагивая от его прикосновений. — Черт, они могли убить тебя… — ирландец откинул слипшиеся пряди с лица молодого человека и закусил губу. Угоди бита чуть выше и левее — вполне вероятно, что он держал бы сейчас на руках бездыханное тело. — Они? — усмехнулся Дин и покачал головой. — Нет, мне кажется, что не только они. Эйдан взял его за плечи. — Пожалуйста, открой глаза. Все закончилось, Дино. Можешь посмотреть на меня. Тебе ничто не угрожает — оно ушло. Да и в любом случае, тебя бы это не тронуло. — Да неужели?.. — новозеландец осторожно приподнял ресницы и, встретившись с теплым взглядом, сглотнул. — Что это было, Эйд?.. — прошептал он. — Что за херня сейчас тут произошла? Что ты сделал с ним?.. Эйдан отвел глаза и тяжело вздохнул. — Я надеялся, что тебе не придется с этим столкнуться, — устало произнес он. — Но я столкнулся, и теперь хочу знать, что это было. И, каких еще сюрпризов мне стоит ждать от тебя? — не скрывая растущего раздражения, тихо спросил Дин. — Снега из задницы? Или того, что оставшись, я не проснусь завтра утром, превратившись в глыбу льда?.. — Я никогда не причиню тебе вреда, Дино… — выдавил Эйдан, прекрасно понимая, что для попутчика его слова, мягко говоря, звучат неубедительно, и привел последний аргумент, — Для того, чтобы это произошло, мне нужно разозлиться на тебя, очень сильно разозлиться. Но я не собираюсь этого делать… Дин фыркнул и медленно поднялся, отказавшись от помощи ирландца, решительно отведя его руки. Забрав с капота машины уцелевший фотоаппарат, он захромал к номеру. Дин закрыл дверь и привалился к ней спиной. Первый сильный испуг прошел, уступив место досаде и неопределенному страху, которые принялись тихонько точить когти в его сердце, причиняя довольно ощутимую боль. — Твою мать… ну, что за херня?.. Почему мне везет, как утопленнику? — он вздохнул и подошел к зеркалу, вделанному в дверцу небольшого шкафа. — Ч-черт… еще и по морде получил ни за что. Изучив свое потрепанное отражение, он перевел взгляд на разбросанные по полу вещи и подобрал коробочку с красным крестом. Открыв ее, О’Горман поковырялся в ее содержимом и снова тяжело вздохнул. Эйдан не стал заходить в домик, решив предоставить Дину возможность хоть немного прийти в себя. Потоптавшись на крыльце, он присел на ступеньки и закурил. Шрам продолжал слабо пульсировать, разгоняя по груди постепенно затухающие холодные волны, в то же время ромб, прикрывающий его, обжигал кожу раскалившимся металлом, не оставляя на ней и следа. Так бывало каждый раз, когда разъяренный дух, заключенный в его теле, добирался до жертвы, а потом снова загонялся неизвестной силой в свою темницу. Парень тихо застонал от отчаяния — он не более, чем оболочка, вместилище, которое не имеет возможности противостоять ни одной из этих сил. — Он уйдет. Теперь точно уйдет, — пробормотал ирландец, морщась от очередной ледяной волны, выдыхая дым и плотно смыкая глаза, чтобы их перестало щипать от навернувшихся слез. Осознание того, что ему вновь предстоит остаться одному, отозвалось пронзительным уколом в груди, но в этот раз шрам был ни при чем. Он опустил голову на руки и обреченно вздохнул. — Поможешь?.. Эйдан встрепенулся. Его попутчик стоял в дверях, прислонившись к косяку и вертя в руках аптечку. — Как-то не доводилось драться последние лет пятнадцать, поэтому я плохо представляю, как правильно обрабатывать раны … и вообще, по правде сказать, не особо разбираюсь в лекарствах. Только в некоторых, — Дин грустно усмехнулся, — но, к счастью, они не по этому случаю… — Конечно… — парень быстро вытер глаза и вскочил на ноги. — Конечно, Дино. Там перекись должна быть и пластырь. Сейчас все сделаем. Новозеландец сдержанно кивнул и скрылся в номере. Тернер бережно стер мокрым полотенцем с лица Дина подсохшую кровь и осмотрел ранку. — Не очень глубокое рассечение, тебе повезло, — прокомментировал он, осторожно поворачивая послушно подставленное лицо и рассматривая разбитую губу попутчика. — Зубы не шатаются? Дин провел языком по нижним зубам и отрицательно покачал головой. — Это радует, — кивнул парень и вновь перевел взгляд на рассеченную бровь. — Веко припухло, но пока не очень заметно. Может и не раздуется. Жаль, у меня нет специального клея, стягивающего раны. С ним не пришлось бы лепить пластырь. Хотя этот клей можно купить в любой аптеке в ближайшем городке. Мы можем вернуться назад и заехать в Ларедо… — Эйдан осекся, вспомнив, что они лишились машины. — Мы можем только дойти до Ларедо. Вряд ли нас кто-нибудь теперь подберет, с моей-то рожей, — хмыкнул Дин и поднял на него глаза. — Ты… — парень тяжело сглотнул, с трудом веря услышанному, — ты останешься со мной?.. Новозеландец с минуту молчал, сверля его насмешливым взглядом. — Ты сказал, что это случается, когда ты злишься? — ирландец кивнул и Дин усмехнулся. — Отлично. Тогда ответь мне честно и откровенно: ты не разозлишься на меня, если я решу уйти? Ведь ты уверен в том, что я тебе нужен для того, чтобы избавиться от проклятия. Так что же? Отпустишь меня, Эйд? Тернер открыл рот, собираясь сказать «да», но отвел взгляд и покачал головой. Обманывать не было никакого смысла. Он не хотел и не мог его отпустить. Как и резервация Блэкфит — Дин тоже был его последней надеждой. Без него ничего не получится, Эйдан был в этом уверен. — Вот видишь. У меня нет выбора, Эйд. Если я не хочу встретиться снова с этим — а я не хочу, уж поверь — мне придется остаться. Такой вот забавный парадокс. Можешь радоваться, отныне я твой пленник, приятель, — с нескрываемым сарказмом подытожил новозеландец. — Я не хочу, чтобы ты так думал, — прошептал парень, понимая, что Дин недалеко ушел от истины. — Нам ведь было хорошо прошлой ночью. Мы могли бы считать, что… Он замолчал и опустил голову. — Круто. Блестящая идея. Несомненно, мне так будет гораздо проще — представлять, что мы любовники, — холодным тоном согласился попутчик и отвернулся. Да, ночью было хорошо. Настолько хорошо, что в нем проснулось желание растянуть путешествие в Глэйшер как можно дольше. Например, вместо одного, ну, максимум полутора дней, если учесть то, что им снова пришлось бы где-нибудь заночевать, они могли бы потратить на это дня два. Они бы совсем не торопились, преодолевая оставшиеся до цели четыреста миль, делая по пути продолжительные стоянки в мотелях и трахаясь до бессознательного состояния. Дин взглянул на ирландца и дернул уголком губ. «О, нет — не „трахаясь“, не вешай сам себе лапшу на уши, — подумал он, — после того, как ты решил проявить о нем заботу, это перестало быть для тебя тупым трахом. Твою мать, для тебя это занятия любовью. Уж кому, как не мне это знать. Ты попал, Дино. Ты в полной жопе. И нехрен убеждать себя в том, что твоя забота — это проявление благодарности. Ты элементарно запал на этого парня, причем сразу, как увидел. Ты прекрасно это понимаешь. Но теперь… блять, теперь мне реально страшно. Очень страшно». Он потер лицо, болезненно поморщился и тяжело выдохнул. — О’кей, я принимаю эту игру. Я постараюсь не думать о том, что совместное путешествие дальше — это в данный момент не доброе волеизъявление с моей стороны, но я хочу, чтобы ты не питал иллюзий по поводу отсутствия во мне страха, Эйд. Может, я и сумасшедший, но не настолько. И еще… я требую, чтобы ты мне рассказал всё. Слово «всё», Эйд, подразумевает полную откровенность. Я хочу знать, что мне угрожает и какие могут быть последствия, потому что уверен, ты не можешь дать мне гарантий полной безопасности. От сухого делового тона человека, который совсем недавно страстно шептал милые непристойности и глупые нежности, на глаза навернулись слезы, но Эйдан сумел загнать их обратно и шмыгнул носом. — Прости меня, Дино. Я не думал, что так получится. Я расскажу все, что знаю или о чем догадываюсь, обещаю. Только давай сначала закончу с твоим лицом? — Ладно. Ирландец вымученно улыбнулся. — Сейчас будет щипать… — он смочил перекисью кусочек бинта, нашедшегося в аптечке, и прижал к рассеченной брови. О’Горман чуть заметно вздрогнул и стиснул зубы. — Очень больно? — обеспокоенно спросил Эйдан. — Терпимо, — отозвался молодой человек, задумчиво изучая вырез серой футболки, под которой притаилась проклятая индейская реликвия. Перед глазами встал образ водителя пикапа, не просто смертельно напуганного, а действительно превратившегося в жалкую оболочку, в которой не осталось ничего, кроме застывшего ужаса. «У него был вид человека, заглянувшего в самые глубины ада», — подумал Дин. — Этот придурок… он же остался жив, да? — спросил он и поднял глаза на лицо ирландца. — Хотя признаться выглядел почти как мертвец. Замороженный мертвец. Парень судорожно выдохнул. — Он отойдет, но… больше никогда не будет прежним. Думаю, в ближайшее время его ждет палата с мягкими стенами, но он точно не умрет. Во всяком случае, никто из них не умер. — «Никто из них»? — Дин отстранился, пытливо заглядывая в глаза цвета виски. — Сколько же людей пострадало от этого, Эйд? — Несколько, — помедлив, ответил ирландец, аккуратно заклеил пластырем обработанную ранку и присел рядом с попутчиком. — Я не знаю, что происходит со всеми ними. В эти моменты я как будто смотрю на все со стороны через мутное окно и ничего не чувствую кроме холода. Оно словно вытесняет меня из моего тела. И я не знаю точно, что его останавливает, но догадываюсь. — Эйдан притронулся к амулету. — Думаю, это делает ромб. Он не зря означает добрых маниту, я уже говорил тебе об этом, но, как видно, эти маниту тоже не всегда могут контролировать то, что живет во мне… Парень задумался, уставившись в пол, неосознанно терзая кудряшки и покусывая губы. Наконец оторвавшись от разглядывания ничем не примечательного пола, он произнес: — Первым был мой отец… После этих слов Эйдан закрыл лицо руками и снова замолчал. Дин не дергал его, блуждая взглядом по съежившейся фигуре, терпеливо ожидая продолжения. — Сюрприз, папа… — глухо пробормотал ирландец и повернулся к попутчику. — Это случилось в тот же день, когда отец застукал меня с парнем. Тогда впервые оно вылезло наружу — разъяренное чудовище. Видимо моя злость и обида спровоцировали его, открыли двери в этот мир, придали сил. В тот раз не было ни ветра, ни снега, ничего подобного. Я просто вошел в кухню, где отец пытался успокоиться, глотая виски прямо из бутылки, и посмотрел на него. Просто посмотрел, не прикоснувшись и пальцем, и он закричал. Точно так же, как кричал водитель пикапа… — Эйдан закусил губы, проглатывая вставший в горле ком, — а потом затих… Знаешь, я до сих пор с потрясающей ясностью помню, как тряс его за плечи, поседевшего в одночасье, как звал его, с непониманием всматриваясь в остекленевшие глаза. В тот момент я был готов простить любые побои и оскорбления, я сам молил о прощении, мгновенно позабыв о ненависти. Я был готов на что угодно, лишь бы убрать с его лица застывшую маску ужаса. Я не понимал, что именно сделал с ним и как. Но отец никак не реагировал на меня, только бормотал что-то несвязное. Я прождал до вечера, в надежде, что он отойдет, но напрасно. Потом я вызвал скорую и она увезла отца в тихую обитель с зарешеченными окнами и огороженную глухим забором. Он там до сих пор. Если ему и стало лучше, то не намного. Ирландец тяжело вздохнул, потер лицо и поднялся. Подойдя к разбросанным вещам, он принялся запихивать их обратно в рюкзак. — Потом было еще несколько людей. Все они доводили меня до бешенства и тогда получали свою порцию ужаса и сумасшествия. Но никто из них не умер, — тихо закончил парень. — Ты знаешь, что они видят? Эйдан мучительно сглотнул и покачал головой. — Нет. — Очень странно. Ты не видишь ничего, связанного с этим… духом или демоном. Будто он оберегает тебя от этих картин. — Возможно. Зачем ему свихнувшийся сосуд? — пожал плечами Тернер и повернулся к новозеландцу. — Как видишь, я сам ничего толком не знаю. Да, я не могу гарантировать тебе полной безопасности, но это в том лишь случае, если ты спровоцируешь меня. Но я не вижу причин, по которым мог бы разозлиться на тебя, Дино. — Если я останусь, — с горьким смешком уточнил О’Горман. Эйдан кивнул. Дин устало прикрыл глаза. — Ладно, мы уже договорились, что я никуда не уйду. Теперь давай думать, что делать дальше. Кстати, я отнес твои вещи в сушку, их надо забрать. — О… спасибо, — парень шмыгнул носом и посмотрел на него влажными щенячьими глазами, — но я не заслуживаю твоей заботы. — Давай без соплей, — раздраженно бросил Дин и поднялся. — Что с машиной будем делать? — Оставим здесь и попробуем поймать попутку? — предложил Эйдан. Молодой человек рассмеялся и покачал головой. — Посмотри на мою рожу — кто меня такого красавца подберет? — Ну, все не так уж плохо, — пробормотал ирландец. Дин отмахнулся от него и почесал щеку. — Я видел рядом с прачечной старый «Крайслер». По-моему, на нем висело объявление «продается». Можем купить, если он на ходу. У тебя наличка есть? — Тысячи полторы, — кивнул Эйдан. — Отлично, у меня тоже есть немного, — он достал из внутреннего кармана толстовки бумажник. — Думаю, пятьсот баксов — красная цена этому корыту. Сходишь? — Конечно. Только я не возьму твои деньги. Все из-за меня, и я сам буду расплачиваться. — Не выеживайся, — зло процедил новозеландец. — Я такой же участник всего этого, как и ты. В моих интересах поскорее добраться до Блэкфита, покончить с этим кошмаром и забыть, как страшный сон. — Он вытянул три купюры и протянул их парню. — Или покупаем «Крайслер» пополам или идем пешком, Эйд. Но я повторюсь: я хочу добраться до этой чертовой резервации как можно скорее. — О’кей… Старый ржавый «Крайслер», продаваемый хозяином мотеля был на ходу. Сторговавшись на шестистах баксах и получив в нагрузку пару прохудившихся спальников и ржавый домкрат (такие вещи никогда не бывают лишними, они просто необходимы в дороге, заверил краснощекий хозяин), Эйдан перегнал машину на стоянку и перегрузил из покалеченного «Форда» оставшиеся вещи: карту, тонкий стальной трос, пустую канистру и диск «The Doors». Потом он заскочил в кафе, где обзавелся нехитрой провизией и вернулся в номер. Дин к этому времени переоделся в красную клетчатую рубашку, с сожалением выбросив в мусорку старую испачканную кровью толстовку. Он сидел на кровати, с задумчивым видом просматривая отснятые фотографии. — Все нормально, мы на колесах, — отчитался ирландец, промолчав о цене приобретения. — Я тут поесть принес… «Завтрак в постель», — с грустью подумал Дин, принимая теплый сандвич и благодарно кивая. — Больше никаких остановок, Эйд. Устанешь — я тебя сменю. — Он посмотрел на часы. — Сейчас почти два и, если это корыто выдержит, то часов за восемь доберемся, а там посмотрим. — Да, Дино… Наскоро перекусив, они покинули мотель. Эйдан гнал машину, выжимая из скрежещущего корыта все возможное. Они были в дороге уже пять часов, и преодолели большую половину пути, остановившись только два раза: на заправке и в придорожном кафе, чтобы немного размяться, отлить и поужинать. Пока они в полном молчании жевали, Дин украдкой посматривал на попутчика, размышляя о том, что будет дальше, если они без приключений доберутся до резервации и найдут какого-нибудь шамана, который поможет решить проблему Эйдана. Чего бы он хотел потом, если у них это получится? «Попасть наконец в Глэйшер и увидеть озеро Сент Мэри, — подумал он. — Смотреть на солнечные блики, пляшущие на его глади, и держать этого ненормального ирландца за руку. А потом уехать вместе в Новую Зеландию или в Ирландию — я как раз там не был». Он чуть не подавился, пораженный этой мыслью. Похоже, он действительно влип, раз начал строить планы на будущее, руководствуясь наречием «вместе». Хотя… если его попутчик избавится от проклятия и станет обычным человеком, а не чертовым вуду, то почему бы и нет? Дин со злостью впился зубами в огромный несъедобный гамбургер — слишком рано он начал об этом думать. До Глэйшера оставалось не более ста сорока миль. Горы основательно приблизились, громоздясь на горизонте причудливыми изломами, прерия постепенно вновь сменилась густыми лесами и вгрызающимися в них редкими полями каких-то злаков, колышущими золотыми волнами, вероятно пшеницы. Из старых динамиков доносились на удивление чистые звуки «Оседлавших шторм». Дин покосился на попутчика — парень хмуро и сосредоточенно смотрел на дорогу, сдвинув к переносице черные брови. За пять часов пути они почти не разговаривали. «Надеюсь, тебе удастся оседлать свой шторм, Эйд», — подумал Дин и вздохнул. — Если устал, я могу сесть за руль. Эйдан отрицательно помотал головой и немного склонил ее на бок, прислушиваясь к чему-то. Нажав на тормоз, он сбросил скорость. — Ч-черт… ты слышишь? Дин прислушался — изношенный двигатель «Крайслера» явно замученный нещадным пробегом начал издавать странное постукивание, закашлялся и вдруг заглох. Ирландец судорожно задвигал ключом, пытаясь завести машину, но безрезультатно. — Твою ма-а-ать!.. Приехали… Он свернул на обочину, пользуясь тем, что они все еще продолжали двигаться по инерции и остановился. — Твою, мать… — повторил парень, уткнувшись лбом в руль. — Может, аккумулятор?.. — предположил Дин. Тернер не ответил. Шумно выдохнув, он вылез из «Крайслера» и открыл капот. Минут десять он ковырялся в ржавых внутренностях в поисках возможной неисправности, а потом разразился громкой тирадой отборного мата, огласившего окрестности, как минимум в радиусе пяти миль и с размаху хлопнув капотом, словно крышкой гроба, вернулся на место. — Ничего не понимаю, — раздраженно сказал он, снова тщетно пытаясь завести сдохший двигатель, — вроде же все в порядке. Почему эта гребаная колымага не работает?! — заорал он и врезал кулаком по рулю, попав точно по клаксону. — Успокойся!.. — прошипел Дин, подпрыгнув от резкого звука. — Блять, у меня и так уже нервный тик! — Ну, извини, — в тон ему произнес Эйдан, опустил голову на руки и вздохнул. — Правда, извини, Дино… — добавил он мягким голосом и, повернувшись к нему, посмотрел из-под упавших на лицо кудряшек виноватым взглядом. — Что теперь делать будем? Дин откинулся на подголовник и невесело рассмеялся. — О-о-х… Боже, за что мне все это? — он посмотрел на ирландца и покачал головой. — Что делать… — он достал телефон, намереваясь набрать номер службы спасения и с горькой улыбкой убедился, что спутниковая связь с цивилизацией отсутствует. — Чудесно, ни одной черточки. Ну, что ж… будем ждать. Проезжают же здесь машины — кто-нибудь поможет, возьмет на буксир. Они протоптались у «Крайслера», ставшего грудой бесполезного металлолома больше получаса, но шоссе, заключенное с двух сторон высокой стеной густого леса, так и осталось пустым — ни одной машины не проехало мимо. — Как назло… — процедил сквозь зубы Дин и поежился. — Похоже, сегодня нам ничего не светит, придется заночевать здесь. Давай, что ли костер разведем? Эйдан пожал плечами и согласно кивнул. Они выбрали небольшую полянку, прикрытую сверху пушистыми лапами огромной сосны, совсем недалеко от дороги. Густой непролазный орешник, подковой огибающий поляну с трех сторон, оградил их от остального леса. Они так и не определились, где заночуют — в машине с неработающей печкой или на свежем воздухе у костра, но пока эта непролазная подкова придавала им относительное чувство спокойствия и защищенности. Дин старательно раздувал занявшиеся язычки пламени, когда Тернер совершенно неслышно подошел к нему и бросил рядом охапку еловых веток. — Черт! — молодой человек подскочил от неожиданности и схватился за сердце. — Твою мать, ты всегда так бесшумно двигаешься?! Блять, я же чуть не окочурился! — Прости, я не хотел тебя напугать… — ирландец виновато опустил голову. Дин усмехнулся. — По-моему, ты только этим и занимаешься, — съязвил он, выуживая из сумки упаковку сосисок, купленную в магазине при заправке на случай, если захочется перекусить в дороге. Особого голода они не испытывали, поужинав в придорожном кафе, но уничтоженные ими огромные гамбургеры напоминали по вкусу пластмассу, обильно политую горчицей и кетчупом, и Дину не терпелось перебить это дрянное послевкусие, тем более он тысячу лет не готовил ничего на костре. Последний раз это было в летнем лагере, куда его, двенадцатилетнего, сплавили родители на все каникулы, и где он первый раз в жизни влюбился и где впервые поцеловался с мальчиком. Ну, как поцеловался… ткнулся в щеку, словно щенок и отпрянул, покраснев до корней волос, уверенный в том, что незамедлительно получит по физиономии. Он хмыкнул: парнишка, старше его года на два не ударил, только удивленно посмотрел, а потом заявил, что взрослые так не целуются, и, притянув к себе пылающего светловолосого мальчишку, показал как надо. Потом они долго хихикали, ворочая палочками жаркие угли, вытаскивая из них печеную картошку и пачкаясь в золе. Перед возвращением домой, они поклялись друг другу в вечной дружбе и даже какое-то время созванивались, но, как и любая детская влюбленность, все это довольно быстро закончилось. Дин улыбнулся краешком губ, подсовывая в костерок несколько веток покрупнее. Это были милые воспоминания. А тот парнишка… у него были такие же мягкие темные завивающиеся волосы, как у Эйдана… Выбрав несколько тонких крепких прутиков, Дин начал нанизывать на них сосиски, косясь на сникшего ирландца. Не стоило орать на него, срывая свою злость, досаду и страх. В конце концов, Эйдан ни в чем не виноват и ничего плохого, пока, ему не сделал. Ну, начистили ему рожу, ну и что? Эти мудаки вообще могли его убить, если бы не вовремя подоспевший Тернер. В сердце защемило от жалости к парню и чувства собственной неблагодарности, и он тяжело вздохнул. — Я прошу, издавай хоть какие-нибудь звуки, когда приближаешься ко мне со спины, — спокойно сказал он, протягивая попутчику один из прутиков. — Хорошо, — покорно согласился Эйдан, удобнее располагаясь у костра. — Хочешь, я буду петь? Дин фыркнул. — Можешь еще и танцевать. Переглянувшись, они улыбнулись друг другу и замолчали. Перекусили они так же в полном молчании, и расселись по разные стороны от костра, задумчиво наблюдая за хитрым танцем оранжевых языков и слушая мелодичное пение вечерних птичек. — Черт, похолодало, — Дин передернул плечами и подул в сложенные ладони, согревая их своим дыханием. — Это не я, — пробормотал Эйдан и шмыгнул носом. — Я знаю, — вздохнул О’Горман и посмотрел на попутчика долгим задумчивым взглядом. Парень сидел, обхватив колени и явно дрожа от холода, стелящегося по земле. Не спасали ни костер, ни любезно предложенная новозеландцем серая толстовка, ни подложенный под задницу спальник. Потерев руки, Эйдан шмыгнул носом и уткнулся им в колени. — Иди сюда. — Что? Тернер удивленно захлопал ресницами. — Вдвоем будет теплее, — едва заметно улыбнулся Дин, протягивая ему руку. Эйдан застыл на мгновение, а потом быстро перебрался к нему под бок, тесно прижался, положив руку на грудь, и смущенно заглянул в глаза. — Ничего?.. — Ничего, — кивнул молодой человек, обнимая дрожащего ирландца, и неожиданно для себя поцеловал его в висок. — Постарайся поспать, я подежурю. — Угу… — пробормотал Тернер, прильнув к нему еще плотнее, — Думаешь, что-то может случиться? — Не знаю, мало ли… — Дин погладил парня по кудряшкам и, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени, вздохнул. — Прости меня, Эйд. Я вел себя как идиот, но ты должен меня понять. — Я понимаю, — прошептал Эйдан, утыкаясь носом в теплую грудь. — Ты тоже прости меня. Я не должен был ничего скрывать. И у тебя должен был быть выбор. И не ты должен был огрести от этих мудаков. — Забудь об этом, а насчет выбора… признаюсь, я его сделал еще прошлой ночью, — тихо ответил Дин, — когда решил, что хочу помочь тебе. Так что не сильно переживай по этому поводу. А все, что я тебе наговорил — это все эмоции, не более. Я, правда, испугался. Ирландец отстранился. В отблесках костра его глаза приобрели совершенно невероятный оттенок. Они стали почти черными, но отнюдь не холодными, а мягкими и теплыми, словно расплавленный горький шоколад. — Дино… Запустив пальцы в шелковистые кудряшки, Дин склонился и осторожно коснулся его губ. — Я, наверное, кажусь совершенно чокнутым человеком, — выдохнул он, сильнее прижимая парня, поглаживая дрожащие плечи. — Нет. Ты кажешься человеком, который очень устал быть один… как и я. Новозеландец сдавленно хмыкнул. — Это безумие… — Да, — просто согласился Эйдан, — но это хорошее безумие. — Хорошее… Согревшись в объятиях друг друга, они не заметили, как задремали. Вскоре солнце опустилось за верхушки деревьев, и окружающий их лес погрузился в таинственный полумрак со своими загадочными шорохами и поскрипыванием. Дин дремал, прислонившись спиной к огромной сосне, обнимая одной рукой прильнувшего к нему попутчика. В ветвях деревьев негромко и переливчато вели свою вечернюю беседу мелкие пичуги. Улыбнувшись сквозь сон, молодой человек нежно провел рукой по шелковистым кудряшкам Эйдана, не подозревая о том, что глаза парня под сомкнутыми веками безо всякой причины изменили свой цвет, став угольно-черными. Неожиданный резкий порыв холодного ветра налетел на поляну, заставив затрепетать язычки пламени. Несколько снежинок закрутились в воздухе и, осев на лицах спящих, растаяли, поблескивая крошечными капельками. Удивленные внезапным похолоданием, пичуги замолчали и вдруг с быстрым стрекотом сорвались с места. Эйдан шевельнулся. Его рука потянулась к амулету и сильно сжала, оставляя на ладони красные следы. Парень застонал и приоткрыл глаза. — Я вижу… Дин, разбуженный его возней, приподнял голову. — Что?.. Ирландец сделал судорожный вдох и отшатнулся, отчаянно зажмурившись. — Эйд!.. Парень вслепую попятился от него, чуть не угодив одной рукой во все еще жаркие угли и, громко застонал, запуская скрюченные судорогой пальцы во взлохмаченные кудряшки. — О, нет… почему?! Почему?! — тело ирландца содрогнулось. — Эйд, что случилось? — взволнованно выдохнул Дин и с ужасом проводил взглядом густое облачко пара, вырвавшееся изо рта вместе со словами. — Боже… — Нет… — Эйдан прижал ладони к глазам и замотал головой, — нет… — Эйд… — новозеландец подскочил и, протянув руку, схватил его за плечо, — Эйд, что происходит? Что ты видишь? Попутчик не ответил, оттолкнув его. Приглушенно рыча и чуть заметно дергая головой, он медленно поднялся на ноги. Дыхание со свистом вырывалось из его горла, напоминая тонкое завывание метели за окном. Руки, словно обретшие свою собственную жизнь, пробежались шустрыми пауками по тонкой ткани байки и вцепились в ворот, оттягивая его, пытаясь открыть угасающему свету дня страшное налившееся кровью клеймо. Отчаянный крик сорвался с его губ и замер, отразившись гулким эхом среди могучих деревьев. Низко склонив голову, Эйдан сделал глубокий вдох. — Беги… — Что?.. — БЕГИ-И-И!!! Ирландец поднял на него глаза. Дин поперхнулся воздухом и, зажмурившись, попятился назад. Наткнувшись спиной на ствол сосны, он застыл на мгновение, а потом бросился прочь, не разбирая дороги, не соображая, что несется в самую гущу дремучего леса. Он бежал. Нет. Он не бежал, бегом это было сложно назвать — непрестанно спотыкаясь, он вслепую продирался сквозь совершенно незнакомый, густой, мрачный лес. Дыхание вырывалось частыми хрипами вместе с клубочками пара. Пар? Господи, вокруг так темно, что он не должен его видеть. Впрочем, нет. Темно не вокруг — сумерки еще не настолько сгустились — темно в его глазах. От страха, от панического ужаса. В голове вместе с заходящимися ударами пульса билась одна-единственная мысль — не видеть, не видеть, НЕ ВИДЕТЬ! Он бежал, раздирая и без того израненное лицо и руки о стоящий сплошной стеной орешник. По спине одна за другой прокатывались липкие холодные волны ужаса, покрывая кожу мурашками и заставляя все волоски на теле вставать дыбом. Он знал, что преследователь идет за ним по пятам, беззвучно (о, да! он это умеет!) утопая ногами во влажном мху, скользя, словно призрак между деревьями, неслышно раздвигая ветви густого орешника, и совсем не торопится. Он не видел и не слышал его. Он просто ЗНАЛ. С приглушенным стоном он сделал последний отчаянный рывок, выдираясь из цепких лап кустарника, с безумной надеждой в глазах — впереди лес был пореже. Он, конечно, будет как на ладони, но и возможностей для маневра тоже будет больше. Он подавился истеричным смешком. Какие могут быть маневры, когда тебя преследует не животное, не человек, но нечто, чему нет названия? Демон, дух?.. Но его преследователь был вполне РЕАЛЕН. Ничуть не эфемерней, чем он сам, сотканный из плоти и крови. У него была возможность в этом убедиться. Кустарник нехотя выпустил его из своих объятий, оставив на память лоскуток рубашки на тонких, цепких ветвях. Он остановился, чтобы хоть немного перевести дух и обернулся. Он понимал, что не стоит этого делать. Никогда не стоит оборачиваться, если не хочешь знать, что за твоей спиной. Но он знал, поэтому обернулся и сделал шаг назад, отходя от густых зарослей, готовый рвануть при малейшем подозрительном движении, вытягивая шею и вглядываясь в глубину шелестящего гибкого орешника. Никого и ничего. Неужели он оторвался? Или его решили оставить в покое? — Да, — прошептал он, растягивая губы в безумной ликующей улыбке, но в глубине души слабо веря в свою удачу. — Да! «Да» и еще один шаг назад. Сухой треск веток — и нога не обнаружила под собой опоры. Глухо вскрикнув, он полетел куда-то вниз, размахивая руками и пытаясь сгруппироваться, но не успел — полет быстро завершился. Он упал на спину. К счастью, падение не было жестким — слой прелой листвы и еще какой-то отвратительно-скользкой и мохнатой дряни смягчил удар, который в другом случае мог стоить ему возможности когда-нибудь снова отлить стоя. Но падение слегка оглушило его. Он сел и поморщившись, тряхнул головой. Надо прийти в себя, надо собраться. Он упал. Куда? В нос ударил приторный, густой запах разлагающейся плоти, и его тут же вывернуло съеденным полтора часа назад гамбургером. Отплевываясь, он истерично рассмеялся — ему показался чрезвычайно забавным тот факт, что всего полтора часа назад он сидел в придорожном кафе, жуя огромный, с девятиэтажный дом, гамбургер, запивая его колой и наивно строя планы на будущее. Планы на БУДУЩЕЕ!.. — Господи, пожалуйста… — начал он и осекся, снова истерично хихикнув. Смысла взывать к Создателю не было абсолютно никакого — здесь, в этих диких местах, Бог его не услышит. Зато может услышать совсем другая сила. Он поднялся на колени и начал шарить вокруг себя вытянутыми руками, натыкаясь на земляные стены с торчащими из них тонкими корнями. Он свалился в какую-то яму. В какую-то… Рука наткнулась на обтесанный липкий столб, торчащий, насколько он мог судить в почти кромешной тьме, ровно в середине. Чудо, что он на него не напоролся. Держась одной рукой за столб, он обреченно застонал. — Медвежья яма… твою мать… Новый рвотный позыв заставил его согнуться и упереться руками в вязкую дрянь, покрывающую дно. Медвежья яма глубиной в два с половиной метра при его росте — это долбаная Марианская впадина. Он пропал. Стараясь не глубоко вдыхать отравленный воздух, он обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, проклиная себя и тот день, когда решил сменить обстановку. Сменил, твою мать. Определенно — сменил. Сверху послышался шорох. Он всхлипнул и в ужасе задрожал, совсем как ребенок, как маленький мальчик, твердо знающий, что сейчас из-под его кровати высунется лапа монстра и утащит в темноту, чтобы сожрать в своей пещере. Или чтобы лишить его рассудка. Слезы сами покатились из глаз, солью разъедая царапины. Застонав, он посмотрел наверх. Он отчаянно не хотел этого делать, он согласен был скрутиться на дне вонючей ямы и сдохнуть среди разлагающейся падали, лишь бы не ВИДЕТЬ. Но словно чья-то невидимая рука приподняла его подбородок, заставляя встретиться с пустыми черными глазами. — Я ТЕБЯ ВИЖУ… И ЗАКРИЧАТЬ… Дин проснулся, заходясь криком и отчаянно барахтаясь в спальнике. Перед глазами, не думая затухать, маячил лик чудовища, смотрящего на него сверху — воплощение древнего ужаса, выползшего из самых темных и мрачных уголков вселенной. Ничего не соображая от охватившей паники, Дин попытался вскочить на ноги, но запутался в сбившемся спальнике и растянулся посреди поляны. Рвано дыша, он приподнял голову и огляделся вокруг сумасшедшими глазами в поисках попутчика. Слабый огонек костра только сгущал подступившую к поляне тьму, он с трудом различал в ней собственные руки, но и без света понял, что Эйдана рядом нет. — Твою мать… о, господи! Тело била крупная дрожь, по спине холодным потоком сбегали ручейки липкого пота. Трясущимися руками он нашарил рюкзак ирландца и вытянул из него фонарик. Машина. Он должен добраться до машины и запереться в ней — какое-никакое, но сейчас для него это единственное укрытие. Защитит ли оно его? Он не хотел об этом думать. Совсем недалеко от поляны раздался сухой звук треснувших ветвей, надрывный скрип и глухой удар повалившегося на землю дерева, а затем смех, похожий на свист ветра. Кажется, он даже различил свое имя в этом свистящем смехе. Он включил фонарик. Его заметят. Плевать. Его заметят в любом случае. Но он хотя бы попытается спастись. Какое счастье, что они не стали забираться глубоко в лес, расположившись совсем рядом с дорогой. Сжав зубы и давясь слезами, Дин рванул к старому корыту, освещая себе путь мечущимся желтым лучом. За спиной раздался громкий треск очередного поваленного дерева и гортанное ворчание существа, о размерах которого можно было судить по дрогнувшей от его поступи земле. «Это не может быть Эйдан!» — мелькнуло в голове новозеландца, выбежавшего к дороге, но обернуться и проверить так это или нет, не было абсолютно никакого желания. Только не оборачиваться! Не в этот раз. Потому что это, к сожалению, был вовсе не сон. Запрыгнув в машину, Дин быстро заблокировал все двери, выключил фонарик и вжался в сидение, зажмурившись и закрыв голову руками. Перед глазами вспыхивали яркие желтые пятна то ли от луча, отпечатавшегося на сетчатке, то ли от дикого ужаса. — Господи, пожалуйста… — зашептал он, кусая губы и тихонько всхлипывая, — я не хочу этого видеть, пожалуйста… помоги мне. Шаг, еще один. Чудовище остановилось рядом с машиной. Дин ощутил, как тысячи морозных иголочек пронзили его тело, заставляя кровь стыть в венах, услышал, как с тихим потрескиванием стекла машины покрываются инеем, разрастающимся на них причудливым морозным узором, и застонал. «Люди же теряют сознание от страха! Господи, я тоже хочу! Позволь мне отключиться!» — в отчаянии взмолился он, почти закричав, когда когти существа царапнули стекло с его стороны и обреченно заплакал, вцепившись в волосы. Он ждал, что чудовище рванет разболтанную дверцу, запуская когтистые лапы в потрепанный салон, и вытащит его за шкирку, чтобы взглянуть в его глаза. Просто взглянуть — большего не требуется, чтобы он мгновенно сошел с ума или вовсе отдал концы от увиденного. И почему-то Дин был уверен, что демон предпочтет последнее. Но существо не делало попытки добраться до него. Он услышал сопение и с абсолютной ясностью представил, как оно втягивает огромными провалившимися ноздрями воздух, тщетно пытаясь учуять его запах, надежно скрытый заблокированной машиной. Скрежетнув напоследок когтями по крыше автомобиля, демон издал утробное рычание, похожее на стук льдин на весенней реке и медленно побрел прочь, обозначая свой путь поваленными деревьями и вмятым в землю кустарником. Когда шаги начали затихать вдали, Дин медленно выдохнул, все еще не решаясь открыть глаза. Тише… еще тише… шаги окончательно замолкли, растворившись в глубине векового дремучего леса. Откинувшись на спинку сидения, он провел рукой по стоящим дыбом волосам и обессиленно рассмеялся. Смех вышел тоненьким и истеричным. Кажется, он намочил штаны, как маленький мальчик. Но это была сущая ерунда. Он был жив и вроде в здравом рассудке. Демон не тронул его. Дин не знал, сколько он просидел, вцепившись в руль и бессмысленно таращась в темноту, пока усталость и нервное истощение не взяли верх, и он провалился в благословенное небытие. Больше этой ночью ему ничего не снилось.