the day we died

*** – Какое наказание мне к ним применить? – Это будет уроком. Смерть от рук Спартака бледнеет перед гневом дома Красса. *** Не знаю почему, но я сразу подумал о тебе… О нас. Предчувствовал ли я? Перед глазами, одна за другой, появлялись картинки из моего прошлого. Из нашего прошлого. Присев на кровать, я начал вспоминать детство. Удивительно, но даже в раннем возрасте ты всегда мне помогал и во всем меня поддерживал. Ты верил в меня даже тогда, когда я сам в себя не верил. Ты обнимал меня за шею (ведь ты всегда был выше меня), давал мудрый совет и целовал в висок или в лоб (как делаешь и сейчас). Ты всегда был мудрее. С тобой я не стыдился своих чувств и эмоций, с тобой я всегда был собой. Знаешь, я ведь всегда тобой восхищался. Ты был для меня рыцарем в сверкающих доспехах, моим рыцарем… Сколько нам было, когда мы начали понимать, что между нами нечто большее, чем просто дружба? В четырнадцать? В пятнадцать? Помню, как я испугался… Помню, как пытался тебя избегать всеми возможными и невозможными способами. А ты не испугался… Ты никогда и ничего не боялся. Сколько мы с тобой тогда не разговаривали? Сколько месяцев? Точнее, это я не хотел с тобой общаться. Конечно же, мне не всегда это удавалось, так как мы вместе тренировались, как тренируемся и по сей день. А помнишь, как я чуть не сгорел от стыда, когда мое тело «очень странно» отреагировало на тебя вовремя нашей борьбы? Помню, как я бежал, а слезы предательски лились из моих глаз. Помню, как ты схватил меня за локоть, дабы остановить, как обнял меня за шею и сказал, что все хорошо. Я тогда уткнулся носом в твою грудь и рыдал, словно маленький ребенок. Тот день мы провели на опушке леса. В тот день я узнал, что не только меня так сильно тянет к лучшему другу. Именно в тот день над землей заходил самый красивый закат. Но, знаешь, даже он не сравнится с твоей красотой. Тогда мы были так юны и беззаботны. Я сидел, уткнувшись носом в твою шею, и думал о том, как ты прекрасно пахнешь и о том, как же я счастлив. А ты гладил меня по голове и говорил приятные вещи. Я знаю, что тогда ты тоже был счастлив. Почему нам не дано возвращать время назад? Никогда не забуду, как мы часами прятались ото всех и целовались. Все было так чисто и невинно. Но человек всегда желает чего-то большего… Наши нежные поцелуи сменились более страстными. Твои губы уже не просто трепетно целовали мои, но и терзали шею, плечи, грудь. Твое горячее дыхание обжигало кожу. Я стал любить тебя еще сильнее. Помнишь наш первый раз? Я решил отдаться тебе в день твоего шестнадцатилетия. Если у всех на виду я «управлял» тобой, то наедине все было с точностью наоборот. И мне чертовски это нравилось. Лишь с тобой я был самим собой… Так ты помнишь наш первый раз? Даже тогда, несмотря на то, что дрожь от желания била твое тело, ты был нежен и аккуратен. Ты и по сей день такой. Изначально стало понятно, кто из нас будет выступать в какой роли. Я не противился этому никогда. Я доверял тебя свое тело и душу. Отрадно знать, что твой любимый является еще и твоим лучшим другом. А как я ревновал тебя к кому попало. Мысли об этом вызывают улыбку на лице. Помнишь ту девушку? Как же ее звали… Лоретта? Как же я ненавидел эту сучку, вечно крутящуюся рядом с тобой. Главной ее задачей было вырвать тебя из моих рук. Но ты никогда не отвечал ей взаимностью. Я знал это, но все равно ненавидел её. Слепая ревность застилала мне глаза. Сколько я устраивал истерик по этому поводу? Я всегда был несдержанным. Но ты вечно мне твердил одно и то же: «Ты же знаешь, что я люблю тебя. Прекрати устраивать эти представления. Никто – ради твоего благополучия – не должен знать о нас». Ты всегда заботился только о моем благополучии. Но последней каплей было известие о том, что её собирались выдать за тебя. Тогда я просто не выдержал: я бился в истерике и кричал. Все это происходило на ее глазах… Нам повезло, что Лоретта оказалась адекватной и понимающей девушкой. Уж не знаю, что она там сказала своему отцу, но свадьбу отменили. А еще, слава Юпитеру, о нас не узнал мой отец. После всего этого, ты, как обычно, обнял меня за шею, успокоил и поцеловал. Боже, Сабин, на свете не найдется слов, способных выразить всю мою любовь к тебе. От воспоминаний меня отвлек человек, вошедший в мою палатку. Я невольно вздрогнул. Это был ты.