Сокрытое

Один день лениво перетекал в другой, заполняясь привычными делами маленькой деревушки. Первой, как ни странно, в доме травницы появилась Делл, не переставая щебеча о каких-то последних новостях и слухах. Хесс слушала ее, не улавливая нити разговора, механически доставая нужные коренья и соцветия для мази от ожогов. Каким-то удивительным образом из нескончаемого потока слов гостьи, девушке удалось понять, что Тизон здорово прижег руку. По выражению самой Делл, "провожая твоего гнома задумчивым взглядом". "Кузнечное дело требует к себе полного внимания", - говорил когда-то прадед кузница, и мужчина в очередной раз в этом убедился на собственной шкуре. Делл прибежала к травнице не сразу, а лишь в обед следующего дня, когда все другие "волшебные средства" от "мудрой" родни так и не дали своих результатов. Ткачиха нашла Хесс сидящей в кресле у холодного камина, смотрящей куда-то в одну точку. Только через несколько безразличных минут маленькая хозяйка обратила внимание на трясущую ее Делл. И многим позже поняла, чего от нее хотят, сразу принимаясь за привычную, отвлекающую от посторонних мыслей, работу. Ее мазь практически сразу облегчила страдания незадачливого кузнеца, и спустя пару дней рука его почти совсем зажила, но Делл продолжала каждый день наведываться к травнице, проверяя и ободряя ее. Хотя Хесс уже выглядела вполне обычно, ткачиха замечала, как девушка отчаянно прислушивается к каждому шороху и бросает полные грусти взгляды за окно. Понятно было и без слов, что заносчивый гном покинул эти земли. А еще Делл слишком давно заметила особенное тепло в глазах девушки, чтобы не понимать, что творится с бедняжкой сейчас. Но нужные слова ускользали и терялись как только на нее устремлялись потемневшие карие глаза. И Делл начинала говорить о чем угодно, кроме главного. Говорить без умолку, о каких-то совершенно не значимых мелочах, последних сплетнях и даже кулинарных рецептах. А потом женщина уходила, коря себя за эту беспомощность. День сменяется днем, и Хесс казалось, что мир трещит и разъезжается на части, а провалы темнеют и становятся более различимыми. Глубокими, непреодолимыми... Примерно через неделю после злополучного разговора, она набралась смелости и пришла к дому Грея. Конечно, стоило сделать это раньше, но сил и смелости все не находилось, да и мысли ее были словно привязаны к совершенно другому мужчине, неотступно возвращая его образ в ее сознание, в отражение водной глади, в сны... На пороге ее встретил растрепанный Колдер, самый младший из братьев. Он с какой-то особенной тоской посмотрел на Хесс и сказал, что Грей ушел дня три назад, то ли в город, то ли на охоту, и до сих пор не возвращался. А перед этим сильно поругался о чем-то с родителями и старшим братом. Его самого тогда оставили присматривать за маленькой Ареттой, отправив в комнату и строго-настрого запретив выходить из нее. Хесс слушала Колдера с нарастающей тревогой и чувством вины, но окончательно девушку выбило из колеи то, что на их приглушенные голоса из дома вышел недовольный Адэр и, грубо отпихнув младшего брата от входа, захлопнул дверь перед самым лицом девушки. Домой травница возвращалась будто в тумане. Нет, она знала, что Адэр недолюбливал ее, но он никогда не выражал своих чувств столь откровенно и ярко. Реальность плыла перед глазами, преломляясь в набегающих непрошеных слезах, и Хесс оставалось только ускорять шаг. Еще раз перебрать травы. Еще раз отдраить скромное жилище. Еще раз попытаться оторваться от созерцания привычного пейзажа за окном. Вереница пустых дней, похожих один на другой, в которой Лахесис ждала. Ждала, как умела, пытаясь загнать мысли, разрывающие душу на куски, подальше. Пытаясь забыться в монотонности дел и тяжелой работе, в неровных, аляповатых стежках. Когда все обычные дела заканчивались, а погода все не располагала к сбору трав, девушка начинала учиться вышивать. Получалось не очень: вышивка не отличалась особой гладкостью и ровностью, даже самая простая, но это было лучше, чем поддаваться пытке воспоминаний... Спасали и приходы бойкой ткачихи, которая пыталась поделиться своим мастерством, рассказывая обо всем на свете. Просто заполняя своим голосом окутывающую Хесс пустоту одиночества. Просто рассеивая наползающий мрак своим приходом. Просто была рядом с Лахесис. Иногда "просто быть" тоже очень важно. Так прошел примерно месяц. Месяц с того момента, как из жизни маленькой травницы пропали двое важных мужчин. И ни от кого из них за все это время не было ни единой весточки, даже самой маленькой. Хесс и сама не заметила, как начала невольно прислушиваться к деревенским пересудам, надеясь услышать хоть что-то о них обоих. Ведь даже самые нереальные и глупые россказни лучше, чем немая, изматывающая неведением тишина. Но тех самых, очень важных и нужных новостей все не было... В то утро расстроенная девушка возвращалась от молочницы, когда заметила темный силуэт около своей двери. Сердце предательски пропустило удар и забилось с такой скоростью, что перед глазами замелькали белые пятна. Она и сама не поняла, как оказалась перед внезапным гостем. От разочарования захотелось завыть в голос: незнакомец был заметно выше и миниатюрнее Торина, и явно не дотягивал до Грея. Да и силуэт его скорее походил на девушку. Когда незваный гость обернулся, в Хесс уже угас внезапно вспыхнувший огонек жизни. Она лишь скользнула безучастным взглядом по темноволосой девушке. - От какого недуга Вам нужно снадобье? - отпирая массивную дверь, бесцветно бросила травница. - От любви, - вздохнула гостья. - Я войду? И только сейчас Хесс взглянула на пришедшую к ней за помощью: стройная и грациозная, выше Лахесис примерно на пол головы, голубоглазая, с длинными густыми темными волосами, ниспадающими на тонкие плечи. Нинэ. Последний человек, которого она ожидала увидеть перед собой. Хесс так и застыла, завороженно смотря во все глаза на светлоглазую красавицу. - Нельзя? - тихий голос вывел травницу из собственных мыслей. Хесс быстрым движением пригласила Нинэ пройти, отодвигаясь от входа, и, пропустив девушку, вошла следом, закрыв за собой дверь. Дом встретил их привычной для хозяйки ощутимой прохладой, и Нинэ зябко повела плечами, скользя взглядом по убранству жилища. Девушка была тут впервые, поэтому с интересом оглядывалась по сторонам. - Идем на кухню, там теплее, - повесив куртку, сказала Хесс, жестом указывая направление. - Тебе не холодно? - голос Нинэ звучал глухо и надрывно одновременно. - Нет, - безразлично отозвалась хозяйка, ставя на огонь воду для чая. - Я вечером топлю, мне этого хватает. - Ну да, - присаживаясь за стол и расправляя юбку, заметила девушка, - ты же одна живешь. Хесс вздрогнула, как от пощечины, бросая на гостью затравленный взгляд. Она была настолько измотана и опустошена, что не смогла вот так сразу взять себя в руки и как ни в чем не бывало улыбнуться. Вместо этого маленькая травница молча ожидала новой порции яда, не мигая глядя в ледяную синь радужки Нинэ. Такую чуждую, будто их обладательница и вовсе не была живой... Вдруг глаза ее резко потемнели, и девушка одним плавным движением отвернулась к окну, закрывая лицо руками. Пока Хесс растерянно хлопала глазами, голубоглазая красавица сжалась, и плечи ее истерично вздрогнули. В нависшей тишине раздались тихие и несмелые всхлипы, и девушка, вдруг распрямившись, посмотрела полными слез глазами на озадаченную травницу. - Хесс, прости меня, - прошептала девушка. - Я не хотела... Пришла попросить о помощи, а сама! - После этих слов девушка резко сорвалась с места, выбегая за пределы кухни. - Подожди! - Хесс будто проснулась, бросаясь вслед за гостьей. - Нинэ, подожди! То ли грациозная девушка платила высокую цену за плавность своих движений, то ли Лахесис оказалась чересчур проворной, но маленькая хозяйка практически сразу и без особых усилий смогла нагнать ее, ухватив за локоть. Нинэ тут же развернулась, бросая удивленный взгляд на травницу. Ее бледное лицо обрамляли ровные мокрые дорожки от слез. Хесс невольно залюбовалась - не просто так девушка носила титул первой красавицы. "Наверное именно так принцессы и выглядят", - невольно промелькнуло в рыжей голове, пока Нинэ утирала свободной рукой соленые слезы. Она, как и Торин, была голубоглазой, только у могучего воина цвет напоминал рассветное небо, или прозрачный лед, а радужка Нинэ скорее походила на грозовое небо, или самые темные воды. Пока Хесс невольно сравнивала таких разных в ее жизни людей, Нинэ обессиленно опустилась на пол склонив голову и теребя пальцами темную прядь. Вторая ее рука так и находилась в необычайно крепкой хватке хозяйки. Хесс вздрогнула и быстро попыталась поднять девушку, но ничего не получалось. Напротив, та с легкостью утянула маленькую травницу за собой, обнимая и утыкаясь ей в плечо. Действуя скорее инстинктивно, Лахесис обняла Нинэ в ответ, нежно поглаживая по дрожащей спине. Когда девушка более-менее успокоилась, маленькой хозяйке удалось утянуть все еще всхлипывающую гостью обратно на кухню. Вода на плите уже давно перекипела, поэтому Хесс начала приготовления заново. Нинэ зябко куталась в шерстяной плед, предложенный заботливой хозяйкой, и изредка смахивала набегающие слезы. Пряные ароматы лениво заполняли просторное и светлое помещение, путаясь в волосах и заполняя теплом легкие. Хесс добавляла все новые соцветия, иногда пробуя содержимое на вкус, и бросала быстрые, встревоженные взгляды на притихшую гостью. Она еще сама не до конца поняла, что произошло и почему Нинэ пришла именно к ней. Не просто пришла, а распахнула душу, доверившись и показав свои слабости. "Но почему именно мне?" - билась навязчивая мысль, которую Хесс старательно заглушала. Мало ли какие бывают в жизни обстоятельства! Да и гостья что-то говорила об особом сборе, а в их крае только она хорошо разбиралась в травах. Когда чашки с душистым отваром дымились на столе, Хесс присела рядом с успокоившейся гостьей. Нинэ смотрела не мигая в окно, будто находилась не здесь, в плохо прогретом доме, а далеко-далеко. Хозяйка приглушенно кашлянула, привлекая к себе внимание и пододвинула напиток поближе к растерянной Нинэ. Девушка аккуратно приняла чашку, несмело улыбнувшись травнице. - Спасибо, - только и вымолвила она, отпивая душистый отвар. И вновь повисла звенящая тишина. Хесс не знала что делать и как лучше начать разговор, а Нинэ задумчиво вглядывалась в темную жидкость, не спеша открывать цель своего визита. Так как заняться было больше нечем, хозяйка с интересом стала рассматривать витую сережку с красивым голубым камнем, принадлежащую гостье. Она перекручивалась и поблескивала каждый раз, когда брюнетка совершала даже незначительные движения головой. Тонкая работа, наверное отец Нинэ купил ее в ближайшем городе или на ярмарке, заплатив при этом кругленькую сумму. В их деревне ювелиров нет, да и откуда им взяться? Металл и тот не в большом количестве, а уж о самоцветах и говорить нечего. Поэтому если кто и покупал украшения, выходило это всяко дороже. Но Дарл мог позволить себе порадовать единственную дочь таким подарком. Он был одним из богачей и даже ходили слухи, что он спокойно может перебраться с дочерью в город, но они все еще оставались здесь. Молочница Полли как то говорила, что он не может покинуть место упокоения своей жены, которая умерла в первые годы жизни малютки. Правда это, или была иная причина никто не знал, да и не важно это было. Факт оставался фактом: Дарл с Нинэ оставались здесь, и переезжать, во всяком случае в ближайшее время, не собирались. - Нравится? - холодный, но мелодичный голос вывел Хесс из размышлений, заставив покраснеть и сделать глубокий глоток из кружки. - Да, - голос звучал виновато. - Очень красивые. - Отец подарил к помолвке, - горько улыбнулась гостья, а на глаза вновь навернулись слезы. - Только они и остались... - Помолвки... - эхом повторила травница. - А почему ты плачешь? Радоваться же надо! - Радоваться нечему, - всхлипнув, ответила Нинэ. - Свадьбы не будет. - Как? - Нет такого места, где могли бы обвенчать невесту со сбежавшим женихом, - слезы уже во всю вновь катились по щекам. - Грей сбежал. Разорвал помолвку и ушел. - Не может быть... "...Или очень даже может", - тут же закончил внутренний голос, а перед глазами поплыли картинки их последней встречи с другом: пустые глаза, слепая ненависть, разговор с гномом... "Он вер­нется. Как толь­ко уй­ду я". "Он лю­бит те­бя". "Те­бе с ним бу­дет луч­ше. Лучше, чем со мной". Слова Торина набатом звучали в голове, возвращая ее к тому разговору. К ее последней встрече с другом... Слишком много вопросов - слишком мало ответов. - Ты что-то знаешь? - Нинэ пытливо смотрела ей в глаза, будто поняв, что Хесс действительно знает, видит насквозь, со всеми маленькими и большими тайнами. Травницу начала бить мелкая дрожь. Рассказывать про Торина нельзя, а если начнет объяснять про Грея, то личность гнома никак не обойти. Между тем взгляд ледяных глаз стал как будто жестче, пригвождая маленькую хозяйку и заставляя подняться волну удушливой паники. - Хесс? - Я... - голос казался глухим и очень далеким, во рту пересохло. Лахесис быстро отпила из чашки, радуясь, что это позволило хоть ненадолго разорвать зрительный контакт. - Я знаю, что он ушел, но более мне ничего не известно. - Ну хоть самая малость, - голос девушки стал мягче, теперь он был скорее вкрадчивым. - Мне будет важна любая мелочь. Ведь я люблю его! - короткое движение, и вот уже ладошка Хесс оказалась в плену рук Нинэ. Девушка подалась вперед и чуть сжала пальцы хозяйки. - Я так люблю его... Ты знаешь, что такое любовь? Прямой вопрос о самом сокровенном буквально выбил весь воздух, а перед глазами потемнело. Почему-то сразу вспомнилась заплаканная мама, из которой будто всю жизнь вытянули, оторвав нечто важное. Ее подрагивающие руки и нежные колыбельные... И будто молнией, делящей темное небо на пополам, проскользнула, расцветив яркой вспышкой света, мысль: Торин. Его голос - сильный, чуть хрипловатый, но удивительно нежный с ней, до мурашек по коже. Его руки - такие заботливые, надежные, сильные, от прикосновения которых перехватывало дыхание и земля уходила из-под ног. Он сам - когда звезды становятся ближе, а мир отражается в его глазах... - Хесс? - девушка уже забыла о своей гостье. - Я не знаю, - только и смогла выдохнуть маленькая хозяйка. Слово любовь было все таким же непонятно-далеким, не имеющим глубинного смысла и очертаний. Зато было иное слово, сокровенное, теплое и нежное, от которого сердце пело в груди, ускоряя свой бег. Торин... Но об этом гостье знать не обязательно. Синеглазая красавица уже хотела что-то ответить, как раздался глухой стук в дверь. Темным вихрем девушка взвилась с насиженного места, скинув плед, и помчалась к входной двери. За ней поплыла разнеженная воспоминаниями хозяйка, все еще ощущая на коже прикосновение чуть шершавых от мозолей пальцев. Она так долго заставляла себя об этом не думать, что сейчас все запечатанные в ней эмоции били через край, заставляя реальность чуть расплываться перед глазами. Хесс и сама не поняла, как очутилась около раскрытой настежь двери и двух девушек, ошарашенно смотрящих друг на друга. - Делора? - Нинэ? - Здравствуй, Делл, - улыбнулась Хесс, но тут же встревожилась. - Что-то случилось? - Нет... - начала было ткачиха, но осеклась. - То есть да. Разговор есть, - закончила девушка, настороженно поглядывая на Нинэ. - Мне уже пора, - поймав на себе взгляд травницы, мягко сказала гостья. А потом неожиданно обняла ошарашенную девушку, прошептав ей на ухо: - Я надеюсь, это останется между нами? - а затем так же легко отстранившись добавила: - Я еще зайду, ты не против? - Нет, приходи, - ответила оторопевшая хозяйка. После чего Нинэ, обогнув сердитую ткачиху, выплыла из дома, направившись вглубь деревни. - Делл, заходи,- позвала Лахесис, аккуратно затворяя дверь за озадаченной гостьей. - Пойдем на кухню, я твой любимый чай заварю. Получив утвердительный кивок, Хесс направилась в сторону кухни, убирая пустые чашки и ставя на огонь новый котелок. Делора, зашедшая следом, задумчиво поставила на стол узелок и развязала его, выпуская на волю аромат от свежей выпечки. - Может быть, это не мое дело, - задумчиво начала ткачиха, усаживаясь на полюбившееся место. - Но что она тут делала? - За отваром приходила, - расплывчато ответила хозяйка, бережно закидывая в котелок новые душистые травы. - Ты осторожнее, - тихо вымолвила Делл, встревоженно глядя на маленькую хозяйку. - Кто ее разберет, что ей на самом деле надо. - Буду, - смущенно ответила Хесс, усаживаясь напротив жены кузнеца. Помедлив пару мгновений, взвешивая все за и против, она вдруг, резко вскинув голову, посмотрела прямо в карие глаза ткачихи. - Делл, а что такое любовь?