Философы

На улице вовсю светило солнце, все радовались приходу апреля. Сегодня немного прохладно, но очень солнечно. Вообще-то Джастис любила стиль хипстеров, что бы там про них ни говорили. Конечно, далеко не все предметы одежды казались ей уместными, но сегодня на девушке свитер, оголяющий одно плечо и выдающий черную лямку лифчика, короткие джинсовые шорты, черные капроновые колготки и кеды. Сумка на одно плечо валялась где-то справа. Солнечные очки помогали спокойно смотреть на небо и вниз, на толпу. Джастис не называла себя хипстером, но одевалась так же. Поппи это не совсем нравилось, но, пока за пределы одежды эта любовь не выходила, была спокойна. Проблема с Дженсеном все никак не испарялась, как бы Джастис не закрывала рядом с ним глаза, лишь бы его не видеть. Прошло пол месяца, но положение дел не менялось, и два дня назад Джастис пришлось сдаться. Она по уши влюбилась в своего профессора. Боже, как она краснела под радостно-понимающе-насмешливым взглядом Поппи… Но поделать с собой ничего не могла. Работы по философии стали еще лучше, а ее билет в городской библиотеке не мог вмещать названия книг, взятых, как дополнительная литература. Слава Богу, желания засиживаться в туалете с ватой и косметичкой пока не появлялось. Это радовало, и девушка облегченно выдыхала. Тем не менее Поппи потащила ее в магазин за новыми вещами, аргументируя это тем, что весна. «И что, что весна?» — спросила тогда Джастис. «Ох, как ты не понимаешь… Пора любви, гормоны бегут по телу… Ну и все такое. Ты обязана его сразить», — вздыхала подруга. Но самой Джастис ситуация в корне не нравилась. Профессора Эклза она знает примерно два с половиной месяца. И все. Может, он маньяк, который ищет себе жертв именно в этом университете? Шеппард усмехнулась и покачала головой. Она безнадежна. Эх, ну и что делать?.. Поппи говорила, что нужно слушать сердце и быть собой. В таком случае Джастис следовало наброситься на бедного мужчину. Но этого она делать не собиралась. Как минимум потому, что это запрещено, и ее выгонят из университета, а как максимум — его уволят, и он подаст на нее в суд. Девушка прижалась лбом к прутьям решетки и уныло оглядела снующих туда-сюда людей, когда вдруг заметила вдалеке припаркованную Шевроле Импалу 1967-го года выпуска. Он здесь? Лень и сонливость как ветром сдуло. Впрочем, это мог быть и обычный ветер, который обдувал лестницу со всех сторон. Джастис поправила шапочку и уставилась в ту сторону. Что Дженсен тут делает? Нет, у нее паранойя. Мало ли, что это за машина. Она припаркована далеко, Шеппард могла неправильно разглядеть. Да и даже если это Импала, то кто сказал, что она принадлежит Дженсену Эклзу? Сколько таких машин в Лос-Анджелесе? Ладно, глупый вопрос. За всю свою жизнь Джастис видела только эту, так что… Впрочем, от плана «нужно избегать его любой ценой, иначе ты снова вляпаешься» девушка отступать не собиралась. Поэтому она быстро поднялась на ноги, стукнув каблучками кожаных коричневых полусапожек, подняла сумку, перекинула через плечо и быстро спустилась на площадь. Время от времени девушка косилась на тачку, но та не двигалась с места. Что же, вот и хорошо. Тем лучше. Засунув руки в карманы, девушка побрела к университету. До начала занятий оставалось еще сорок минут, так что торопиться некуда. Обычно в это время Шеппард сидит на лестнице и думает, но не в этот раз. Дженсен портит все ее планы. Когда это из профессора Эклза он превратился в Дженсена? Джастис и сама не знала. Просто иногда ловила себя на этом обращении. Вдруг девушка почувствовала на себе чей-то внимательный обжигающий взгляд. По спине пробежали искры, и она вдруг будто вспыхнула ярким пламенем. Такое мог сделать лишь взгляд яркий зеленых глаз, глаз цвета полыни. Девушка повела плечиками и, стараясь не менять скорость, продолжила путь. Она превращается в параноика, это не есть хорошо. Плечо, на котором висела сумка, стало каменным. Чёрт, слишком тяжело. К счастью, сумка оказалась трансформером в прямом смысле этого слова. Под молнией пряталась еще одна лямка, так что если укоротить ту, на которой висела сумка и удлинить другую, можно носить штучку как рюкзак. Вот именно такие вещи надо и покупать, они полезные и удобные. Вот, она не думает о Дженсене, так и нужно… О, нет! Снова! Чертыхнувшись про себя, Джастис поняла, что на месте. В этот момент девушку окликнули.  — Эй, Джастис! — крикнул знакомый звонкий голос, — Я за тобой всю дорогу иду. Да стой же ты! — на плечо девушки мягко опустилась чья-то рука. Угадайте с трех раз, кто ее владелец? Я знаю, о ком вы подумали, но… Увы, нет. Не сегодня, друзья мои. — Ты забыла деньги со стойки взять.  — Марк, ты разве не должен зайти за Риджиной? — удивленно спросила Джастис, принимая шесть долларов. Брат выглядел немного запыхавшимся, но довольным. Глаза смотрели с усмешкой, как бы говоря: «Растяпа маленькая…» Девушка фыркнула в ответ на эти мысли, но выжидательно уставилась на брата.  — Я здесь, Джастис, — донесся сзади сладкий голос. Девушка надела фиолетово-белое короткое платье выше колен и туфли на шпильках. На согнутом локотке висела светлая сумка, а в руке, которой Риджина махала сестре своего брата, тонкий дорогой телефончик. — Марк забрал меня, мы решили отдать тебе деньги в кабинете, но он увидел тебя и бросился догонять.  — О… — протянула Шеппард-младшая. — Ясно, — больше она ничего говорить не собиралась. Однако к ним приближался философ, который, видимо, шел за Джастис всю дорогу. Значит, она не слетела с катушек и не сошла с ума. Или он вообще только что вышел из-за угла. Этот вариант нравился девушка меньше, потому что в таком случае ей требовалось тратить деньги на психотерапевта. Мужчина с легкой улыбкой кивнул троице и пошел дальше. Пока Джастис растеряно смотрела на закрывшуюся за ним дверь, Риджина покачала из стороны в сторону своим мягким местом и принялась накручивать локон на пальчик. Шеппард метнула в нее гневный взгляд. На своего парня она должна так реагировать, а не на профессора Эклза. Кстати, о нем. Что это было? Он даже не поздоровался. Кивнуть можно кому угодно, им же он даже «Привет» не сказал. Впрочем, с чего бы ему это делать? — Ладно, мне пора, — вздохнула девушка и направилась в кабинет литературы. С этого месяца ученики ее первого курса могли начать изучать до конца курса латынь и историю музыки. Это значило, что теперь Джастис будет изучать их сверх обычной истории, литературы, философии и языка. Это, конечно, по желанию, но вся проблема заключалась в том, что Шеппард очень даже желала. Придется вечерами сидеть за книгами, но это могло отвлечь от ее глупой подростковой влюбленности. К тому же эти предметы казались девушке интересными. Так что, была не была — кто не рискует, тот не пьет шампанское. Поэтому Джастис взяла ручку и оставила свои имя, фамилию, курс, номер группы и подпись, после чего отправилась в кабинет. Читать Шекспира по ролям оказалось невероятно интересным занятием. Три года подряд, в средней школе, Джастис ходила в драмкружок. И больше всего ей нравилось играть в трагедиях. Надо сказать, что ей это хорошо давалось. Что ж, это многое объясняет. Например, то, зачем устраивать трагедию из своей жизни. Ах, точно, это-то как раз объяснению не поддавалось. В конце года должен был состояться концерт, и сейчас преподаватель литературы звал Джастис принять участие в пьесе. Шеппард обещала, что подумает, но точного ответа не дала. На истории группа обсуждала средние века, это было любимое время Джастис. Принцы и принцессы, замки и рыцари, верность и доблесть, смерть и предательство… За свое сочинение на тему «Какое время вы хотели бы посетить?», написанное на первом месяце учебы, девушка получила награду. Сейчас работа находилось в кабинете директора, в шкафу с портфолио отличившихся учеников. Это должно было помочь ей найти работу в будущем. По крайней мере, так говорили учителя и родители. Сегодня вторник — самый тяжелый день недели в университете. Потому что далее следовал язык, где выдали тест на три листа с обеих сторон, который следовало решить за час и сдать. А после него шел предмет, который являлся любимым уроком Джастис потому, что являлся парой. Это означало, что час и двадцать минут они будут сидеть и записывать лекцию, потом шел перерыв в тридцать минут, а потом еще час двадцать минут, когда они снова будут писать. Профессор Эклз всё чаще и чаще давал им теорию, потому что экзамены неотступно приближались, но они так же обсуждали все вместе какую-либо тему на отдельных уроках. Однако сейчас им стоило открыть тетрадь, достать ручку и маркеры для выделения текста, после чего закрыть рот и слушать. Дженсен, как всегда, сидел за своим столом из красного дерева и что-то записывал в блокноте. Парни как-то пошутили, что это его личный дневник. И больше их никто не видел… На самом деле это ложь, но бедняги две недели подряд помогали уборщицам. Книжка оказалась простым блокнотом, где были планы лекций и уроков, являющаяся также ежедневником. Пиджак висел на спинке кожаного кресла, а рукава рубашки закатаны выше локтей. Если говорить откровенно, то Джастис с ума сходила от запястий мужчины. Это был весьма странно, но девушке оставалось лишь краснеть на уроках и закатывать глаза, когда Поппи вновь начинала прыскать в кулак. Мужчина оборачивался, смотрел на них и пожимал плечами. Очевидно, не стал связываться с девушками. Правильно сделал, иначе Поппи начала бы свою лекцию на тему «А что вы так удивляетесь? Весна, гормоны… И вообще, мы же девушки!», которая была у нее заготовлена на такой случай. Каждый раз, когда философ молча отворачивался обратно к доске и писал дальше, она лишь разочарованно вздыхала и убирала на край парты листы со словами. Тогда начинала тихонько хихикать Джастис. Солнце теперь палило нещадно, ученики засыпали над тетрадями. Преподаватели раздражались и начинали повышать голос. Ученики раздосадованно возражали, что информация, которую им впихивают в головы, туда уже просто не влезает. Именно тогда Дженсен, на правах их классного руководителя, спокойно возразил, что это невозможно, ведь наш мозг может вместить в себя столько информации, сколько не вместит ни один цифровой носитель. Можно поставить видеокамеру, которая записывает день и ночь, и она будет записывать триста лет. Риджина сказала, что такой камеры нет. Дженсен кивнул и с улыбкой сказал:  — Вот именно. Но именно столько может вместить в себя наш мозг. Поэтому те, кто утверждают, что их черепушка скоро разорвется, просто не умеют правильно использовать возможности своего органа. Больше никто не жаловался. Профессор умел убеждать. Тестами по философии, которые стали совершенно обычным делом. Ученики лишь горько вздыхали и напоминали себе, что нужно все это просто перетерпеть, и жизнь станет лучше. Почему-то именно на этой лекции, когда в кабинет зашла директор и попросила профессора Дженсена к телефону из министерства образования, в голову Джастис пришла идея. Как будто над головой загорелась лампочка. Девушка неплохо готовила. А Дженсен любил выпечку. И вообще еду. С ее мышлением было несложно провести логическую цепочку. Если уж на то пошло, так пусть выплескивает чувства в пироги. Идея казалось глупой, но именно глупые идеи обычно оказываются гениальными. Так что если она будет анонимно оставлять вкусняшки, ничего ведь не случится. Можно даже провести научный эксперимент. Так преподаватели философии реагируют на поваров, которые желают остаться инкогнито. Из всех этих мыслей девушку выдернула хлопнувшая дверь.  — Поздравляю, ребятки. К нам из министерства образования уже высылают бумаги для проведения экзаменов. Надеюсь, что вы счастливы, — монотонно продолжал он, словно не замечая, как ученики обреченно бьются головами об стол. Когда Джастис шла домой, она смотрела на небо, где закат опускался над Лос-Анджелесом. Словно кто-то неизвестный взял масляные краски и грубыми, твердыми мазками провел над головами людей черту, где заходило солнце. Сапожки на мягкой тонкой подошве тихо ступали по дорожке, и эти звуки успокаивали. Девушка совсем вымоталась за день. Сил хватало лишь на то, чтобы лениво бродить взглядом по верхушкам небоскребов. К вечеру стало теплее, скоро должен был начаться дождь. Дождь смывает с мира всю ту грязь, которая успевает набраться, и превращает ее в лужи. Наверное, это к лучшему. И Шеппард вовсе не удивится, если утром обнаружит напротив двери своего дома большую лужу. Весенняя депрессия брала свое. Только не опоздала ли она портить Джастис настроение?..