Пошли со мной

Я сидел у окна. Снова один. Мама пропадала на работе, как всегда задерживалась. Рядом со мной, на подоконнике, стояла уже давно остывшая кружка чая, а на меня накатила тоска. Такое бывает, я уверен, что с каждым происходило что-то подобное. Смотря на улицу, я видел множество людей. Они бежали, словно муравьишки, кто-то смеялся, а где-то поодаль от бурной улицы стояли парочки и наслаждались этим простым человеческим счастьем. И тут мое сердце больно кольнуло, а к горлу подкатил комок. Я остро почувствовал недостаток чего-то. И того, чего больше всего не хватало в моей жизни, мне больше всего и хотелось. Мне хотелось счастья, хотелось прижаться к кому-то сильному, растаять в его объятиях и громко-громко разреветься. Я слишком сентиментальный для парня, слишком слабый. Таким я был в душе. Но снаружи, я был совсем другим. Крепким, спортивным, каким-то легким. Так говорил мне мой лучший друг, пока не отравился таблетками. Мы были глупыми детьми. Мы не ценили жизнь и вот, что с нами стало. Он теперь где-то далеко отсюда, наверняка в лучшем мире, а я навсегда прикован к креслу. От досады на самого себя, я с силой ударил по подлокотнику сиденья и всхлипнул от глухой боли, которая немного отрезвляла меня. Мой взор стал постепенно мутнеть от подступающих слез, и я закрыл глаза. За каких-то пару секунд в моем воображении пронеслись тысячи воспоминаний всей моей никчемной жизни. Зная, что со мной произошло сейчас, мне было еще больнее осознавать то, что я никогда ничего не ценил. Воспринимал жизнь как должное. А теперь? Теперь я цепляюсь за ниточки судьбы, пытаясь не утонуть и выжить. Я ведь мог все изменить! Я бы мог сделать этот мир чуточку добрее, будь тогда умнее! Но, к сожалению, ничего уже не вернуть, ничего нельзя изменить. Еще раз горько вздохнув, я вытер редкие слезы на щеках и снова глянул в окно. Начиналась метель. На небо набежали темные серые тучи, делая небосклон таким же угрюмым, как и я. А потом валом повалил снег. Колючий ветер сносил хрупкие снежинки на ходу, разбивая их о стекла окон, о стены домов, о мощные деревья. Смотря на это буйство погоды, я постепенно успокоился. В квартире было слишком тихо, и я буквально слышал, как кровь бурным горячим потоком бежит по моим сосудам, наполняя меня. Сердце медленно билось, словно пойманная птичка о клетку, но которая теряет силы с каждой секундой. Темнота сгустилась вокруг меня, такого маленького и одинокого, настолько сильно, что я мог прикоснуться к ней, но не хотел. Я чувствовал присутствие своих тревожных мыслей и страхов в этой темноте. Они были противны мне, и трогать эту пакость снова я не хочу. Слишком глубок порез на душе, чтобы ворошить гнилую рану вновь. Я просто смотрел в окно, на снег, на уже совсем пустые улицы и представлял себя там, бегущего навстречу своей судьбе. Что ожидает меня там, за бурей мыслей и размышлений? Я не знаю. Да и зачем мне это знать, когда очевидно то, что моим ногам уже никогда не было суждено не то что пробежаться, а даже пройтись по твердым булыжникам мостовой. Положив голову на подоконник, я просто смотрел в окно, на снег и на уже совсем пустые улицы… Проснулся я от громкого хлопка входной двери. За окном было спокойно, люди снова заходили туда - сюда, а деревья лишь немного покачивались. Сугробы стали еще больше, и отчего-то это заставило меня задуматься. Впав в ступор, я тупо смотрел на эти большие белые холмики из рассыпчатого сахара, поэтому я даже не заметил, как в мою комнату зашла мать и по обычаю тихонечко села на край кровати. Видя, что она осталась не замеченной, мама слегка повозилась и подошла ко мне, осторожно кладя свою мягкую руку на мое острое плечо. Вздрогнув, я вышел из себя и глянул на нее. Волосы были влажными, опять без шапки ходила, простудится ведь… А лицо было даже немного обрадованное. Морщины разгладились, появилась легкая улыбка. Хм, она помолодела лет так на десять. Вот бы мама улыбалась чаще. Ведь ее улыбка – это что-то нереальное, но такое простое. Она заслужила этого счастья, от которого уголки губ непроизвольно тянутся вверх, а на душе становится так легко, будто и действительно бабочки в животе. -Как ты?- еле слышно произнесла мама, пригладив мои волосы. Это было чересчур странно, но я пожал плечами и улыбнулся ей в ответ, делая вид, что в принципе-то все хорошо. Та кивнула и куда-то ушла, снова оставив меня одного. Отъехав от окна впервые за этот день, я проследовал за ней. У порога стояли пакеты с продуктами, а на тумбочке сумка матери, в которой она яростно рылась, что-то ища. Наконец она выудила маленький желтый листочек, который изрядно помялся, и протянула мне. Эмоции на ее помолодевшем лице говорили мне, что она вполне довольна собой. -Смотри, что я нашла. Всяк тебе развлечение будет, а то целыми днями дома киснешь.- проговорила мама и пошла разбирать пакеты. Вернувшись в комнату, я разглядел брошюру. Это приглашение в кружок чтецов. Это было заманчиво, ведь я любил книги. Всегда, даже несмотря на всю свою непродолжительную веселую юность. Глянув на листовку, уточнил когда сбор и где. Совсем не далеко от нашего дома. А может не стоит идти? Нет, надо. Хотя бы ради мамы, ведь она искала это для меня, и это заставило ее почувствовать себя нужной и чуточку довольной, что ее старания не прошли даром. Да и мне в глубине души хотелось туда. Хотелось в общество, показать всем, что я жив, что у меня все хорошо. Аккуратно положив желтый листочек в нишу шкафа, я нашел старый потрепанный рюкзак, совсем маленький, но удобный. Далее я оглядел книжную полку внимательным взглядом, выбирая книги, которые наиболее точно показывают мой внутренний мир. Мой взгляд зацепился лишь за парочку потертых книг, которые я перечитывал с удовольствием. Кое-как достав их, я провел рукой по обложке, стирая небольшой слой пыли. Складывая каждое произведение в рюкзак, на меня нахлынывала ностальгия по прошлым временам. По теплому лету с прохладными туманами, по скользкой осени с яркими пятнами на сером фоне, по уютной компании, с которой мы допоздна сидели на заброшенном чердаке, обсуждая последние новости… Тоска. Мое сердце беспощадно ела тоска. Я не сдамся, я буду жить. Но вот для кого? Кроме воспоминаний да книг в моей жизни не осталось никого, не считая угрюмой матери, улыбку которой можно видеть очень и очень редко. С ней порою и поговорить-то не удается. Вздохнув, я отложил сумку, полную книг, в сторону, к порогу. Глянул на время. Пора спать. Волнение терзало душу. Но свои тревоги решил оставить до завтра: иначе я просто не усну, размышляя о них. Уже лежа в кровати, после некоторых процедур, мой взор вновь ковырял дырку в потолке. Сон не шел. Моих ушей достиг звук закрывающейся входной двери. Мать опять ушла на пьяную ночевку к подруге. Надеюсь, утром мне не придется собираться одному. Сон не шел… Шли мысли. Огромный рой гудящих мыслей, словно пчел, теснились в моей голове-улее. Они громоздились на каждой полочке и большинство из них слегка задевало стенки моего мозга, а некоторые больно кусали за душу. Они копились, шумели, давили, все громче и громче жужжа в мои ослабленные уши, и я лопнул. То ли это была моя голова, то ли еще что-то, но вместо пчел оказался океан. Слезы. Такие соленые и горячие. Я рыдал, и мой океан разливался на кровати, тихой поступью спускаясь с нее, неспешно заливая все пространство вокруг мебели. Закрыв лицо руками, я заскулил. Так скулят собаки перед дверью домов, откуда их выкинули за какую-то шутливую проделку. Скулят громко, вкладывая всю душу в этот вой. Все одиночество и тоску по Человеку. Захлебываясь своими слезами, я еле слышно причитал, ругал себя, давя ледяными ладонями на изможденное лицо. Посмотрел в потолок. На мгновение мне показалось, что вижу звезды. Попытаться достать их? Нет,это невозможно. Слишком далеко, это – предел мечтаний. Предел есть у всего. Даже у океана, который перестал заливать комнату, а теперь просто грустно сох на мох щеках и подушке. Нагнетающий осадок остался, и теперь неприятно горчило на душе. Силы оставляли меня. Глаза сомкнулись, и я наконец-то заснул, ожидая новый день.