Глава 17.
Знакомо ли вам такое ощущение, когда тело парализует лишь от одной, невзначай проскользнувшей мысли, когда в горле пересыхает, и язык противно липнет к небу, мешая дышать? Это как ощущение неотвратимого приближения земли вместо ощущения полета во время прыжка с нераскрывшимся парашютом. Джаред стоял возле своего резного стула в парадном зале особняка Дженсена Эклса и с пластмассовой улыбкой на лице принимал многочисленные подарки от бесчисленного количества людей, а в голове его, вместо безграничной благодарности и радости новых ощущений, по кругу ходили мысли о неизбежной речи жениха. Парень давно уже все для себя решил, расставив приоритеты и разогнав по нужным углам пирующих тараканов, но липкий страх тек по венам, вгоняя в смятение разум. Как отреагирует Дженсен, что скажет и чем будет руководствоваться при выборе линии поведения с Джаредом после того, как узнает. Даже несмотря на поцелуй, несмотря на чувства, которые испытывал Джаред в тот момент, у него не было уверенности, что Дженсен чувствует к нему хоть одну десятую часть той бури, что ощущает у себя в груди Джаред Тристан Падалеки. Мысли Джареда прервал навязчивый звук, с которым серебряная ложка ударялась о пузатый бокал на тонкой ножке, наполненный золотистой жидкостью: - Все дары приняты, все гости накормлены и – что уж греха таить? – напоены. Теперь время для речи и подарков (если таковые будут) наших молодоженов, - миловидная женщина лет тридцати пяти, исправно исполнявшая весь вечер роль шута, с лучезарной, но явно заученной и такой же фальшивой, как у всех присутствующих, улыбкой, повернулась к Дженсену, молчаливо вручая ему ветвь оратора. - Джаред, - мужчина сильнее стиснул ножку бокала в руках, не решаясь опустить его на стол, и чуть кашлянул, прочищая горло, - Если бы ты только знал, как много я хочу сказать тебе, то, наверное, уже бы сбежал куда-нибудь на север, спасаясь от многословной и монотонной баллады в свою честь. Но, - Дженсен поднял руку, прерывая вызванный сомнительной шуткой смех, - я долго думал, что скажу тебе сегодня. И, знаешь, ничего банальнее трех простых слов я не могу сказать… Джаред зажмурился. Нет-нет-нет! Он не хотел это слышать. Не здесь, не сейчас, не так. Это показуха, это фальш, это лишь для гостей… - …я люблю тебя, Джаред. Ты самое лучшее, что случалось со мной. И, знаешь, с самого первого дня я знаю, что наша встреча не была случайностью, что мы должны были встретиться. Просто знай это. А свой подарок я отдам тебе сегодня вечером, пусть он будет только твоим. Зал дружно зааплодировал, светские львицы с вызовом в глазах смотрели на своих мужей, мол «видал, как надо», а те в ответ, поджав губы, сухо аплодировали вместе со всеми. Спустя какое-то время в зале установилась звенящая тишина, недвусмысленно намекавшая Джареду, что настало его время произносить речь. Время, которого он так ждал и одновременно с этим так боялся. Если б можно было растянуть мгновение на бесконечность, если б только был шанс остановиться, застрять во времени, чтобы ничего не менялось и не двигалось вперед, Джаред непременно воспользовался бы этим шансом, не задумываясь. - Я… - голос предательски дрогнул, но парень поспешил исправиться. – В общем, я никогда не умел произносить помпезных речей, поэтому я просто хочу выразить свои чувства лишь парой фраз. Я хочу сказать… сказать, что Дженсен – невероятный человек. И что нам всем безгранично повезло – мы имеем честь общаться с ним, а некоторые даже прикасаться. Но я рад, что у меня, - Джаред сглотнул. Врать не хотелось, а сказать людям правду про их «отношения» он не мог. – Что у меня есть возможность быть с Дженсеном. И видеть его таким, каким не видит его никто другой. И, пожалуй, свой подарок я преподнесу ему здесь и сейчас. Сердце предательски дрогнуло, и забилось с бешеной скоростью, в горле сейчас была пустыня Сахара, а костяшки пальцев побелели настолько, что с их помощью можно было измерять белизну зубов в рекламе «Lacalut». Весь зал с замиранием сердца ожидал «сюрприз» от жениха, который был уже в шаге от того, чтобы передумать. Боже, дай сил… - Дженсен, я хочу сказать тебе, что у нас… у нас будет ребенок. Ну вот. Все. Он сказал это. Джаред медленно открыл глаза, борясь с желанием сейчас же сбежать на Северный полюс. А что? Там тебе ни лживых баллад о несуществующей любви, ни страха перед неизвестностью. Зал окутывала пелена хрупкой тишины, гости застыли в неопределенных положениях, с недоумением в глазах уставившись на молодоженов. Глаза Джареда были прикованы к Дженсену, который в свою очередь непонимающе хлопал ресницами, безуспешно пытаясь справиться с накатившим шоком. Тишину и напряжение раскололи тихие аплодисменты хрупкой брюнетки, сидевшей за самым крайним столиком справа. Постепенно несмелые хлопки превратились в громкие и продолжительные аплодисменты, а Дженсен, ожив от минутного забытья, кинулся к Джареду и, крепко обняв его, припал к его губам в благодарном поцелуе. А аплодисменты все не смолкали, и Джаред чувствовал себя артистом сгоревшего театра на благотворительном концерте. Все казалось таким фальшивым.***
- Господи, я до сих пор не верю! – Дженсен передвигался по собственному кабинету с какой-то звериной грацией. Он то хватался за папку, мирно лежавшую на журнальном столике, то запускал пятерню в и без того взлохмаченные волосы, а то и вовсе останавливался посреди комнаты, глупо улыбаясь. Но все это время он не отрывал светящихся счастьем глаз от своего собеседника. - Ребенок! У нас с Джаредом будет ребенок! Об этом я и мечтать не мог. Не могу поверить. Господи! Дай сил! Ребенок! - Ты произносишь это слово, так часто, потому что не употреблял его никогда раньше и сейчас пытаешь наверстать упущенное или потому что не понимаешь его значения? - приподнял бровь Розенбаум, вольготно развалившийся в кресле и со скукой в глазах переворачивающий странички в каком-то второсортном журнале. - Майкл, ты не понимаешь! Это же ребенок! - Это я как раз уже понял, Эклс. И – вот сюрприз! – я даже знаю, что это такое и откуда оно берется. Избавь от подробностей. – Майкл устало вздохнул, закрывая глаза, и кинул ненужный журнал обратно на столик. – Ты лучше скажи мне, ты об этом с самим Джаредом разговаривал? Дженсен резко затормозил, остановившись посереди кабинета и прикрыв глаза, уныло покачал головой. Розенбаум, как никто другой, знал специфику их с Джаредом отношений. - Так чего ты ждешь? - Понимаешь… - Дженсен устало вздохнул, - Он сбежал тогда из зала самый первый. И я не успел его перехватить. Потом все как-то времени не было. Бесконечные поздравления, развоз гостей и так далее. А вечером, когда я попытался с ним поговорить, он заперся в своей комнате и даже разговаривать со мной не стал, я… - Эклс, черт возьми! – Майкл метнул в друга гневный взгляд, - Ты говоришь все это мне сейчас вместо того, чтобы снести нахрен с петель гребаную дверь в его спальню и сказать уже своему мужу в лицо все, что ты об этом думаешь? Господи, и за что мне в друзья достался такой идиот? Вы о ваших отношениях-то говорили хоть раз? Дженсен уныло помотал головой. - Придурок, - констатировал Розенбаум, поднимаясь с кресла. – Значит так. Вместо того, чтобы плести мне тут оправдательные статьи на тему «почему я не поговорил со своим мужем», ты берешь сейчас свои яйки в кулак и идешь к спальне Джареда. Да, Дженсен, это не обсуждается. Я сделал тебе такой шикарный подарок три месяца назад не для того, чтобы ты к чертям все похерил уже через полгода! Дженсен ошарашено смотрел на друга пару секунд, после чего, окончательно решив что-то для себя, сорвался с места, кинув через плечо папку, которую все это время сжимал в руках. - И не возвращайся сюда, пока не поговоришь с ним! – в спину удаляющегося друга крикнул Розенбаум, принимаясь собирать раскиданные по полу бумаги из нотариальной конторы.***
Когда не знаешь во что вонзить режущиеся клыки, а перед тобой лежит невинное тело, твой разум подсказывает лишь один верный путь: накинься, порви, истязай. Зуд в зубах пройдет, и тело наполнит удовлетворенность, тебя не будет разрывать на части и кидать из крайности в крайность. Ты не будешь выть от непреодолимого желания и не будешь страшиться ужасной участи, ведь ты уже будешь за чертой. Но и невинное тело будет мертвым. Сжавшись в комок у подножья огромной кровати, Джаред изо всех сдерживал себя, не давая сознанию сорваться в истерику. Подобно голодному волку, сидящему возле невинного дитя, Джаред держался за ниточку здравого смысла, заставляя свой разум не срываться в истерику. Он знал, на что шел. Знал, чем все это могло закончиться, и – более того – такой вариант развития событий был очевиден. Но никто не предупредил Джареда, что безразличие Дженсена, накатившее с отправлением первого гостя, станет так убийственно для него. Никто не сказал Джею, что догадываться и получить доказательства ненужности – это две диаметрально противоположные вещи. Никто не рассказал ему о щемящей боли в груди и вселенском желании забыться. Вмиг тишину комнаты разрезал громкий стук, несущий безмолвную просьбу войти. Джей застыл. Все его тело будто предало хозяина в этот момент, руки налились свинцом, а холодная кровь по венам потекла в разы быстрее. Зажмурив глаза и набрав в легкие воздуха, Джаред с силой уткнулся в собственные колени, подавляя желание разрыдаться прямо здесь и сейчас. Он точно знал, кто стоит сейчас за дверью его спальни. - Джаред, прошу тебя… - сильный, хрипловатый голос, приглушенный массивной дверью, лишь подтвердил его догадки. Нет, нельзя показывать ему свою слабость. Он достаточно уже наигрался. - Джаред, впусти меня! Иначе я нахрен вышибу это дверь! Слышишь? Ага, конечно. Так же, как ты вышибаешь из меня возможность здраво думать? Нельзя, Джаред, нельзя… Мысли сменяли одна другую, вытаптывая в голове Джареда ровный круг, за который его сознание не выходило почти три месяца. Он раб Дженсена, и с этим ничего не поделаешь. Даже тот поцелуй, невероятно страстный и сносящий крышу, тот поцелуй, что затмевал сознание, вытесняя напрочь другие мысли, даже он не мог ничего изменить. Да что уж говорить? Даже секс – хотя, именно секс – не мог повернуть мысли Джареда в другую сторону. Он нужен Дженсену только для этого. И никак иначе. Как же противно! Джаред сильнее сжал кулаки, обхватив колени руками. Раздался оглушительный треск, с которым массивная дверь, слетев с петель, тяжело рухнула на пол, а ворвавшийся в комнату Дженсен вмиг упал перед Джаредом на колени, обхватывая того и с силой прижимая к себе: - Люблю тебя, слышишь, чертов ты идиот, люблю! Горячие слезы покатились по щекам Джареда, оседая и тут же тая на белоснежной футболке Дженсена. Как ему поверить?