Волчья песнь

— Пей-пей! Нужно! Давай! — Слышу женский голос, почти ничего не вижу и не соображаю. Глаза улавливают какие-то очертания, но при каждом движении картинка снова размывается. Сказать ничего не могу, начинает тошнить. Кроме тошноты больше не чувствую ничего. Кто-то суёт мне воду. Много воды. Я просто послушно делаю то, что мне говорят — пью. Голос похож на мамин. И тут начинается самый драматичный, непередаваемой красоты момент — рвота. Мне снова подносят ко рту чашку с жидкостью, снова пью и блюю, пью и этим же и блюю. Больше не хочу, но почему-то все равно делаю, что велят. Отключка. Какие-то голоса. Разные, мужские и женские, беспристрастные и безэмоциональные. Медленно начинает доходить, что происходит, но я снова вырубаюсь. На этот раз основательно. *** Где-то надо моей головой противно пищит какой-то прибор. Веки такие тяжёлые и налитые, жутко хочется спать, но отчего-то я проснулась. Чувствую на безымянном пальце что-то надето. Шевелю им — похоже на какую-то прищепку. Пульсометр или как это называется? На лице какая-то маска. В левой руке капельница. Все же открываю глаза. Темно, свет только из окна от луны и от приборов. Всё понятно — реанимация. Начинаю понемногу все воспроизводить в памяти. И чувствую как по лицу уже стекают горячие слезы. Выдираю палец из датчика, прибор начинает истошно противно пищать и их соседнего помещения быстро прибегает медсестра. Невозмутимо надевает все назад и смотрит на меня. Искра. Буря. Ну, давай, полощи мне мозг, я уже пришла в сознание. Но она просто убрала волосы с моего лица, поправила маску, аккуратно погладила меня по лбу прохладным пальцами, от чего я бы шарахнулась, если б только могла. Девушка убедилась, что все в порядке и так же, не говоря ни слова, ушла обратно в соседний кабинет. Я уснула. Глубокой ночью... Ну, так мне казалось, я снова проснулась. И тут же увидела возле себя медсестру, она меняла бутылку в стойке для системы капельницы. — Чего же ты так? — она спросила мягко и очень участливо. Захотелось разрыдаться. Неужто ей действительно интересно? Казалось бы, просто делай свою работу и все. Аааа, мать наверное дала денег... Девушка была светловолосая, в отсвете от мониторов я смогла разглядеть мягкие приятные черты лица. Волосы заплетены в нетугую косу. Она взяла меня за руку, очень аккуратно. Я чувствовала, что никакими деньгами не купить этих жестов. — Я просто страдаю от депрессии. — Сказала я, уже всхлипывая. — Не могла это терпеть больше. Медсестричка покачала головой, будто понимала меня, лучше, чем кто-либо другой. Мне подумалось, что наверное тут такая как я чуть ли не каждый день, и для неё лицезреть такое не ново. — Тебе промывают кровь, твоя мама умело оказала первую помощь при отравлении. Тебе повезло, что нашли вовремя. — Объяснила она тихо и спокойно, хотя в палате, кроме меня больше никого не было. — Ты кому-то говорила, что собираешься это сделать? — Понятно, зачем такие вопросы. Выясняет не было ли это попыткой привлечь внимание. — Нет. Просто взяла и сделала. Дома не должно было быть никого ещё минимум сутки. Девушка печально вздохнула. — Поспи ещё. Сейчас... — она посмотрела на свои смарт часы, — почти четыре утра. В восемь к тебе придут твои родные. Я не стала возражать. Успокоительного было ещё достаточно в моём организме, я без труда снова заснула. *** — Сейчас придёт врач и ты подпишешь бумаги, что согласна на лечение, ты меня поняла? — Мама особо сильно не церемонилась. Видно было, что она очень нервничает, воздух вокруг неё словно был наэлектризован, глядишь, начнут лететь искры и бить молнии. Я бы наверное стала возражать, кричать, что меня никто не понимает, истерить. Но мне не хотелось. Зачем? Мне разве нужно ее понимание? Когда-то в детстве я этого хотела. Сейчас — абсолютно все равно. Я кивнула, выражая согласие. Она приподняла бровь в удивлении. — Хорошо. Ты меня здорово напугала. Тебе нужна помощь и чтоб что-то наконец вставило тебе мозги на место. Она погладила меня по голове. И села на соседнюю пустую кровать. В тишине мы даже не глядя друг на друга ждали, когда придёт врач. Маленькая щуплая, но симпатичная женщина вошла в палату, держа папку с документами в руках. Поправила свои пышные чёрные кудряшки и подошла ко мне, больше ни на кого не обращая внимания. — Итак? Ты согласна на лечение? — Я только хотела открыть рот, чтоб сказать свое короткое "да", но она сразу же начала меня успокаивать. — Ты тут ставишь свою подпись, — она показала мне пальцем на бланки с печатным текстом. — А здесь ты можешь указать контактное лицо, которое может получать информацию о твоём состоянии. Более никто и никак не узнает о том, что произошло и не имеет права без твоего одобрения об этом знать. Я была ошарашена. Ничего себе, как все происходит! Я думала, что это как клеймо на всю жизнь теперь, а тут все так... Да ещё и в нашей стране с нашими законами и медициной. Удивительно. Я согласилась, оставила свою подпись там, где были отметки галочкой и контактным лицом указала маму и её номер мобильного. — Твоё состояние в принципе стабильно, мы могли бы тебя сразу положить в больницу. — Пояснила врач. Я посмотрела на маму, там молча кивала мне, мол, соглашайся. — Да, давайте сегодня. — Выдохнула я. А дальше началось веселье. Я встала с кровати с помощью врача и медсестёр. Прошла пару метров и поняла, что в глазах темнеет и колени сами по себе предательски сгибаются. Мне измерили артериальное давление. Оказалось, что ниже бывает только у трупа. Но я все равно настояла на дальнейшей госпитализации. Я хотела, чтоб как можно быстрее началась терапия, и мои мозги действительно вставили на место. Как же я ошибалась. *** В приёмном отделении попросили снять все украшения. Кольца, цепь, серьги, даже несчастные серёжки-гвоздики. Мама принесла мне вещи, среди прочего был мой домашний халат. Пояс отобрали сразу. Ну, это меня не удивило. А потом сказали снять бюстгальтер и его тоже отдали обратно маме. Мне стало как-то не по себе. Чувства начали возвращаться. Я проигнорировала свои опасения, нервно сглотнула. Бумаги ведь уже подписаны моей рукой. Телефон тоже забрали. И отвели в палату. Сказать, что обстановка не способствует улучшению состояния — не сказать ничего. Меня не определили в отделение с буйными, и на том большое спасибо. Я так поняла, со мной были все с депресняком. На окнах сетка, именно та, что используется для ограждения территории обычно. Внутри все выкрашено в белый. Пощупала — обычная известь. Местами мокрые жёлто-серые пятна. Гранитный пол, на плинтусах облезшая краска. Сквозь решётки на окнах видно, как ветер упорно пытается выкорчевать полу лысые деревья и как по дороге плывёт говно после дождя. Дальше начался треш. Инстинкты самосохранения снова включилась, было все также херово на душе, но теперь ещё и страшно. "Але, Алира, ты же вроде как хотела помереть вот только недавно!" Мне не помогали одолеть мой недуг. Я думала будут капельницы, какой-то психолог мне положен. Ха-ха-ха. Пичкали с утра и вечером какими-то таблетками, от которых я не чувствовала эффекта и безбожно сосали кровь из пальца по три раза в день на анализы. Так и не поняла на какие. Из развлечений был поход по коридору в туалет и обратно. Мне казалось, что время так идёт быстрее. Из гигиены — бутылка с тёплой водой и унитаз. Я не выдержала и пошла на пост к дежурной медсестре, попросила позвонить маме. Хотелось рассказать какой тут курорт строгого режима и что мне только хуже становится, но меня ждал сюрприз. — Ты что, думаешь ты в санаторий попала?! А ну пошла в свою палату! Нет, они тут охренели совсем! — Дайте мне позвонить маме! — Требовала я уже криком. — Никто тебе тут сопли подтирать не будет, никуда ты звонить не будешь, иди в палату и сиди там, думай над тем что сделала! — Наорали на меня знатно. — Ишь какая! Людям бывает намного хуже чем тебе! Жить она не хочет! — Кричала мне в спину медсестра, а я шла к своей кровати и уже не сдерживала слезы. "Откуда ты знаешь как мне? И на что я подписалась?" Легла на койку, старые пружины времен СССР противно скрипнули, я свернулась калачиком и разревелась. Девочка, сидящая на соседней кровати, подошла и села напротив. Посмотрела на меня, я тут же закрыла лицо рукой. Мне было стыдно, я не любила проявлять слабость на людях. — Через две недели, если ты будешь хорошо себя вести, тебя выпишут. Это стандартная схема. Они тут со всеми так. Я подняла на неё красные глаза, шмыгнула своим распухшим носом. — Я сама сюда легла, — вздохнула она. — Уже раз шестой. Меня как током прошибло. Она знала, что тут такое творится и... Пришла сама? Точно мазохистка. Боги, да тут же и нет абсолютно здоровых. Даже медперсонал, и тот не в адеквате. Слово за слово и я узнала о том как живётся людям с биполярным расстройством, потом как с шизофренией и многими другими прелестями, которые, к сожалению неизлечимы полностью. Постоянная терапия ремиссии и обострения. Сущий ад. Стало действительно стыдно. Я решила, что раз мне не выбраться отсюда путем скандалов, ибо пригрозили матом, что привяжут к кровати, я пойду на хитрость. Вела я себя идеально, хоть к заднице прикладывай, как говорила моя бабушка. Душа внутри горела и металась, ночью я ревела, а утром говорила всем, как я осознала, какую глупость совершила и как хочу жить. И понимала, что мне действительно нужно начинать жить дальше. Я и правда совсем чокнулась со своими осознанными снами. Дошло до того, что я убедила себя в том, что это был просто очень яркий сон, и я перепутала его с реальностью. Нужно забыть и больше так не заигрываться. Так прошло три дня. Меня хвалили даже те мегеры, что дежурили. Я готовилась и считала дни, планировала свое будущее за пределами этого замечательного места. Давила в себе стыд, понимала какой позор ждёт меня дома. И боролась с адской тошнотой, видимо вызванной лекарствами. И тут в палату заходит медсестра с кучей каких-то бланков и глазами как блюдца, жестом зовёт меня к себе. В итоге она отвела меня к заведующей отделения. Габаритная женщина в годах, короткие перепаленные волосы, выкрашенные в свекольный цвет. Классика. Почему-то её внешний вид вселял в меня священный ужас. — Девочка моя, у тебя регулярный цикл? — Спросил меня доктор. Я в удивлении приподняла бровь. — Как часы. — Ответила я, не понимая к чему такие вопросы. — Когда последний раз были месячные? И тут я впала в ступор. Не помню... как мне его считать-то вообще? Календарик в телефоне. Телефон вне зоны досягаемости. Плюс я потерялась в днях с этим... Сном. Врач заметила моё смятение. — Дело в том, что пришли твои анализы с реанимации наконец. Моча, кровь... Были в ближайшее время незащищённые половые контакты? — Я... Ээ... Возможно — выражение лица у меня видимо было, как у человека с лишней хромосомой. На самом деле я таких контактов ближайшие полгода не припоминаю. У меня парня нет, а ни к чему не обязывающий секс ради секса я не понимаю вообще. Врач недовольно вздохнула и начала листать бумаги снова. — Так, звоню твоей матери, завтра выходной, лаборатории не работают... — Снова протяжный вздох, выражающий весь спектр негодования. — Принесёт тебе тест на беременность, так будет быстрее, таблетки я тебя пока отменяю. "Ну нет... Не может быть! Из форточки что-ли надуло? Там просто какая-то ошибка" Но сердце не обманешь, в мысли закрались сомнения. Я снова перестала понимать, что же такое происходит. Вдруг, это был не сон?