Волчья песнь

Чувство движения вперед, боль, полупрозрачная пелена застелила мой взор. Древесно-травяной аромат, легкое покачивание и полное бессилие. Я не понимала где я, память последних моментов моей жизни словно отшибло. Я приоткрыла глаза, что бы понять, что происходит. – Мы почти пришли, – послышалось мне. Немного напрягшись я увидела лицо того, кто нес меня. Высокие скулы, как всегда надменное выражение лица, красная перевязь, закрывающая правую часть лица. Теперь все прояснилось. Гарпия, кажется, прошила насквозь мое плечо своими когтями. Вечно страдает именно это плечо. Мне почему-то так холодно, я начала шмыгать носом. – Ты что ревешь там? – спросил Йорвет. – Нет, холодно так... – почти прошептала я. Все дорогу, пока он нес меня, я то теряла сознание, то снова приходила в себя. Путь был не долгий, но у меня было стойкое ощущение того, что мы идем уже полдня. Грех жаловаться, это он идет, а я вообще обуза. Меня успокаивал запах его тела, и то, как он держал меня. Аккуратно, как маленького ребенка, стараясь не касаться раны, а не взвалил на плечо, как мешок картошки. Кажется, я брежу. – Дай мне ключ, beanna, мы уже на месте, – сказал эльф. – Поставь меня, – попросила я. – Ты же на ногах не держишься. Дай мне ключ, или я вынесу эту bloede dore! – Возмутился он. Я полезла в карман. Мне было не с руки. Достать его из такого положения невозможно. – Не могу достать, – сдалась я, – он в левом кармане штанов. – Аn'badraigh aen cuach! – выругался Йорвет и, прижав меня сильнее к себе, саданул дверь ногой. Замок вылетел вместе с куском деревянной дверной коробки. Наконец он занес меня в помещение. Первым делом, он положил меня на кровать и отправился прикрыть злосчастную входную дверь. Отлично, бей посуду, я плачу. Так и хотелось сказать «давай! Расхерачь здесь все!» Я встала со второй попытки и пошла искать на полке лекарства. Зашивать такую рваную рану не было смысла, но нужно было хорошо промыть теплой водой и перевязать. «Почему же мне так плохо? В прошлый раз и то было легче» – вспомнила я. Мелкими перебежками я добралась до бадьи. Зачерпнула воды здоровой рукой в ковш и поставила ее прямо в огонь камина. – Ты почему встала? – Он вошел в комнату наблюдая за моим передвижением, я доплелась до табуретки и уселась на нее, эльф зло сверкнул зеленым глазом. – Ее же надо промыть по-человечески и перевязать, я поставила воду греться, а то мне и так холодно. Я дальше справлюсь сама, можешь... – Ты издеваешься, bleidd? – Он не дал мне договорить. Йорвет назвал меня волком. Впервые за все время, а обычно только beanna и все, имени для него не существовало вообще, ну, спасибо, что не dh'oine. – Думаешь, я вот так уйду? – я только открыла рот что-то сказать, как он усадил меня на стол, достал из огня ковш, нашел бадью, немного разбавил воду и поставил посудину рядом со мной на стол. Я искренне не понимала, что происходит и смотрела на все эти манипуляции глазами размером с жетончик. Все было хорошо, пока он не достал кинжал. Я аж дернулась, видимо выработался рефлекс уже. Страх охватил меня с головы до пят, не оставляя свободного пространства для других эмоций. Я посмотрела на него, потом на оружие, к моему горлу подступил ком, я нервно сглотнула и стала часто дышать. Кажется, я даже забыла о своем ранении. Он распорол мою рубаху кончиком острия так, что теперь ее можно было снять не задирая руки вверх. Мне казалось, прошла целая вечность. А он только заметил мое состояние и непонимающе уставился на меня. К тому времени мое тело уже дрожало. – Ты что себе уже надумала? – Он сузил глаз, вглядываясь в мое лицо. Меня словно парализовало, мои глаза смотрели то на него, то на кинжал. Наконец, до него дошло, и он его спрятал. Кажется, он даже почувствовал укол совести и, опустив взгляд, принялся снимать с меня рубаху. Я с перепугу и забыла, что его взору откроется мое исподнее. Одна шлейка лифчика была разорвана, кусочки ткани затянуло в рану. Когда он избавился от первого препятствия, я тут же потянула ткань на себя, чтоб прикрыть полуголую грудь. Хоть она и была еле-еле второго размера, но мне не хотелось ею сверкать. – Я не собираюсь тебя убивать, – сказал он спокойным тоном, отрывая кусок ткани и замачивая его в теплой воде. Я немного успокоилась. Я не сразу увидела, что мой платок, все еще был намотан на его запястье, что обычно скрывала длинная перчатка. Он начал скрупулезно оттирать запекшуюся кровь сначала вокруг, а потом начал промывать саму рану, сменив воду. Я терпела, сцепив зубы, чтоб не ойкать и не айкать. – Йорвет, подай, пожалуйста, мне вот тот флакончик на полке, с голубой жидкостью. – Попросила я. – Что это? – Он отдал мне пузырек. – Зелье, ускоряющее регенерацию поврежденных тканей, – пояснила я, откупоривая корковую пробку. Я выпила залпом все содержимое стеклянного сосуда. Наконец-то он закончил перевязывать мою рану. Да, в этом у него был солидный опыт. Ничего нигде не давило и не тянуло. – Спасибо, – тихо сказала я, пока он еще был в непосредственной близости. – Так значит не привораживала? – Спросил он ни с того ни с сего. Вопрос выбил меня из колеи. Я долго смотрела на него, не понимая, что это все значит. – Я бы не посмела, – ответила я наконец. Он ничего не сказал, но мне показалось, он улыбнулся краем губ. К чему это все? Помог добраться, поухаживал... Неужели так заглаживает вину. Вдруг все напряжение между нами разорвал раскат грома и вспышка молнии за окном. Начинало темнеть. – Bloede arse! – Выругался эльф. На улице резко сыпанул крупный ливень. – Как из ведра, - он закрыл дверь на балкон, с которого так тянуло холодом и сыростью. Я люблю запах дождя, но сейчас меня дико морозило. Я слезла со стола и пошла набирать в чугунный чайник воду. – Утихомирься уже, beanna. Тебе отдыхать сейчас нужно, – возмутился скоя'таэль. – Я только чайник поставлю, мне уже лучше, я быстро восстанавливаюсь, – успокоила я его, – тем более... – я замялась, – тебе наверное лучше переждать ливень. – Кажется, он удивился. – Я так до утра ждать буду, ты посмотри, как он разошелся. – Он выглянул в окно. – Значит, оставайся, – «боги, только пойми меня правильно» – взмолилась я, – у меня не хуже, чем у вас в лачугах. Не знаю, как вы там живете. Я направилась на кухню, за коробочкой со своим травяным сбором, сегодня заварю две порции, я легко улыбнулась этой мысли. Йорвет удобно устроился на шкурах у камина, вороша кочергой догорающие поленья. Я протянула ему чашку горячего чая. – Это успокаивающий сбор трав, – пояснила я, – думаю тебе тоже не помешает. Он принял чашку из моих рук молча. Я уселась рядом, кутаясь в одеяло. Мы сидели молча, глядя в огонь, на этот раз я не заметила выражения скуки на его лице. За окном тарабанил ливень, полыхали молнии, рассекая ночное небо. – Те песни... Это ты написала? – наконец разрезал тишину его неожиданный вопрос. – Нет, куда там... – выдохнула я, – я писала стихи, короткие, длинные, на несколько страниц, но до такого уровня мне далеко. Я долго могу говорить о поэзии и музыке, ты затронул опасную тему, – улыбнулась я. – Неужели? – беззлобно ухмыльнулся он, – я тоже люблю музыку и поэзию. – Не удивительно. – В смысле? – не понимающе сощурился он. – Вы, Aen Seidhe, великая раса, помню кто-то говорил, что люди и вы очень схожи. Но это полный бред. Dh'oine никогда не будут чувствовать красоту как вы, у вас тонкая душевная организация. Правдива лишь одна человеческая пословица: эльф быстрее погибнет от душевной раны, чем от физической. – Он не смотрел на меня, но было видно как улыбается. – Если бы ты была dh'oinе, я бы подумал, что ты сильно ударилась головой. – Хмыкнул он. – Люди, они как зараза, и в моем мире. Они умеют только уничтожать. Алчность и насквозь прогнившие души, они вокруг. Им всего мало, вырубили весь лес, засрали землю, отравили воду и назвали себя венцом творения природы! Идиоты... – Фыркнула я. – Возможно, в тебе есть какая-то доля старшей крови, – предположил он. – В своем мире я всегда чувствовала себя чужой. А с тех пор как попала сюда... Мне сложно, но я живу, а не существую. – Прочти мне что-то из своих стихов, – попросил он, вороша поленья в камине. – Я не выдержу твоей критики, – усмехнулась я. – Тебе так важно мое слово? Я не могу сказать, что я добряк, ты сама это знаешь, но ты можешь рассчитывать на мое справедливое отношение к тебе. – Он говорил на полном серьезе, – давай, хоть отрывок. – Уф... – Я согласно кивнула, пытаясь подобрать в памяти самый нормальный из своих бредней. – Вот, вспомнила один:

Мне не хватит никакого золота, чтобы выкупить у богов свою душу, убогую, мертвую, задушенную, куда зло уже давно пустило свои корни, глубоко впиваясь, как в плодородную почву, высасывая силы, муча, мыслями о снах не приходящих, истязаема, бреду я, вырываясь из трясины боли, кристаллами соли выступают слезы, на щеках, избитых холодными ветрами, и я уже не помню как, и не желаю, чтоб кто-нибудь прикасался к ним своими руками. Бреду в никуда, вслепую, хоть и вижу глазами, но они смотрят внутрь, а там чернота и острые иглы, что их вонзает каждый раз ненавистное утро.*

– Скверно тебе жилось, в твоем мире, elaine, – тихо проговорил он. – Ну... Тебе в тысячи раз хуже, – выдохнула я. – Что ты об этом знаешь? – Спокойно спросил он. – Предательство за предательством. Почти три сотни лет твоей жизни и все в войне. Ни мира, ни покоя, ни пристанища. А сейчас ты как загнанный зверь, они называют тебя преступником, не будь Саскии, уже наверное накинулись бы. – Я выложила все, что думала, и только потом, поняла, что не стоило мне так все раскрашивать в черный. – Прости, я нагнетаю какую-то депрессию, – я опустила голову. – Ты за последнее время уже тысячу раз извинилась и столько же поблагодарила. – Я... – Ты спасла Киарана, помогаешь Геральту излечить Саскию, простила мне то, чего ни один нормальный человек не простил бы, уважаешь старшие расы, – перебил он, – все лугару такие? – Усмехнулся эльф. – Не знаю, – я рассмеялась, – говорят, я последняя... – и тут же резко погрустнела, – к тому же не чистокровная. Во мне большая доля тех кровей, что ты так ненавидишь. Он ничего не ответил, лишь продолжал вглядываться в огонь. Я уже непроизвольно начала зевать. – Тебе пора уже спать, вообще надо было с самого начала тебя уложить, – Йорвет резко стал серьезен. – Тебе бы тоже отдохнуть, – ответила я, – ливень еще не скоро утихнет. – Я могу долго не спать, – он снова вернул себе свое привычное надменное выражение лица. – Зачем себя мучить? Ты ведь не на ночном дежурстве, можешь и поспать. – Я пожала плечами, боль в раненой части тела, напомнила мне о том, что так лучше не делать пока. – Я пойду сделаю что-то с дверью, она все еще открыта, – сказал он, – а ты ложись. Пока он возился в моей маленькой прихожей со сломанным замком, я укуталась в одеяло и улеглась на правый бок лицом к стене, чтоб не давить на рану. Усталость меня таки сморила, почти засыпая, я почувствовала легкий древесный запах и как ко мне прижимается теплое тело. «Что только не покажется в дремотном состоянии» – подумала я и провалилась в долгожданный, глубокий сон.