Delicate

Я смотрю на подозрительно белый потолок спальни в доме Делакуров, спальни, которую делю с Дом и Лили. Интересно, получится ли у меня когда-нибудь заснуть-то? Я вижу белизну сейчас очень четко, ведь уже занимается рассвет. Но, стоит признать, разок заснуть у меня все же получилось. И я даже не чувствую усталости. Каждый раз, когда я смотрю на часы — или, стоит сказать на пару моих часов, ведь они у меня надеты на каждой руке — я отсчитываю, как прошли десять минут, потом еще двадцать, пока, в конце концов, стрелки на часах не останавливаются напротив цифры семь. Я чувствую странную легкость в теле из-за голода и недосыпа, но я просто лежу и смотрю на белый потолок, пока, наконец, не решаю подняться и направиться на прогулку. Натягиваю старые джинсы, которые увеличила с помощью волшебства, и простую белую футболку, и даже не думаю обуваться. Мне кажется, когда ты находишься в глубокой депрессии и устал, обувь — слишком тривиальный предмет одежды, чтобы помнить о нем. И пусть я использую слово "депрессия", но ведь у меня-то ее нет. Хотя, если подумать, может, и есть. Думаете, после всего, что произошло со мной за последние полгода, я должна была бы пластом лежать на кровати, ни с кем не разговаривать и быть наглядным пособием девочек-подростков, стенающих о своей несчастной судьбе, а еще вывести на своем животе тоскливую надпись «Жизнь для неудачников»? Я не в депрессии. Ну, не выбрала я эмо-путь, как можно было предположить. Я злая, запутавшаяся и расстроенная одновременно, но говорят, депрессия, зачастую, приводит к тому, что человек отказывается от еды. Поверьте, никакая сила в мире не заставит меня отказаться от еды. Это что-то совершенно чуждое, если ты Уизли. Дом тих и спокоен, но вряд ли это продлится долго. Комната Виктуар находится на верхнем этаже, в то время как у Тедди на среднем. Тедди спускается на завтрак в девять двадцать пять, и ни минутой позже, а потом съедает его в саду, так что Виктуар может спуститься и позавтракать в девять тридцать. И получается, что они не будут видеть друг друга до свадьбы, но я все же думаю, что ужасно несправедливо выгонять Тедди в сад в день его свадьбы. Хотя это дом бабушки и дедушки Виктуар. Так что, полагаю, это была ее идея. Ползу вниз по лестнице, так медленно, как только может идти беременная женщина на шестом месяце. Я слышу оглушительный храп, доносящийся из комнаты отца и дяди Чарли, и это напоминает мне о тех временах, когда мама накладывала заглушающие чары на папу, чтобы можно было спокойно поспать. А потом я слышу шум внизу, и задаюсь вопросом, кто, черт возьми, встал раньше меня? Я слышу голос человека, доносящийся из кухни, но он мне определенно незнаком. И это точно не один из моих дядюшек. Я на цыпочках спускаюсь в холл и хватаю первый острый предмет, который попадается под руку — зонтик — и, размахивая им, в качестве оружия, направляюсь к кухне. Жаль, что я не додумалась захватить с собой палочку. Я до сих пор еще не привыкла к тому, что мне можно колдовать за пределами Хогвартса. — Ты взяла камеру? — спрашивает мужской голос. Я распахиваю дверь на кухню. — Не двигаться! У меня оружие, и я не побоюсь им воспользоваться! — кричу я. На кухне замирают четверо — семья из четырех человек, если быть точной. Скамандеры. Лоркан в шоке выпускает сумку, Лисандр очень невозмутимо смотрит на меня, Рольф подпрыгивает и поворачивается ко мне лицом, а Луна мечтательно улыбается. — Привет, Роза, — произносит Луна, видимо, совсем не обеспокоенная тем, что я только что кричала и угрожала ей зонтиком. Должно быть, я выгляжу, как ненормальная. Ведь я направила совершенно безобидный зонтик на близких друзей семьи, а еще на мне две пары часов. Но право слово, вряд ли меня должно волновать, выгляжу ли я нормально при Скамандерах. — П-привет, — заикаясь, выдаю я. Я опускаю зонтик вниз, и теперь уже Лоркан выглядит довольно нервничающим. — Мы же не опоздали, нет? — спрашивает Рольф, муж Луны, поднимая сумку Лоркана с пола и ставя ее на стол. Затем он начинает в ней рыться, и я предполагаю, что ищет Рольф именно ту камеру, о которой они до этого говорили. — Эм-м, нет, — отвечаю я. — Церемония не начнется раньше полудня. — О, — говорит Луна. — Почему же мы тогда не аппарировали на пляж и не насобирали ракушек? И пусть Рольф выглядит довольно взволнованным упущенной возможностью, Лоркан и Лисандр проявляют маловато энтузиазма. Вероятно, идея собирать ракушки бок о бок с родителями им не очень нравится. Рыбалка в кишащем гриндиллоу озере привлекает их куда больше. — Эм, а почему бы вам не сходить на пляж, — предлагаю я, — а я пока покажу Лисандру и Лоркану дом… Так что в итоге я брожу по внушительному летнему дому Делакуров в предместье Парижа (и да, это их летняя резиденция, а живут они в Марселе. А я-то всегда думала, что Поттеры богаты…), показывая Лоркану и Лисандру каждый уголок, а Луна с Рольфом сломя голову умотали на пляж. Это невероятно скучно. И я не самый лучший гид на свете. — Там спальня, — монотонно говорю я, — и там… и там… здесь ванная… и еще одна спальня… и еще… Я не знаю, интересно ли им, но выглядят они достаточно заинтересованными. — Вам двоим и правда интересно, что я говорю? — зевая, спрашиваю я. Я не спала и не ела, а теперь еще и должна показывать двум подросткам французский загородный дом. — Не очень, — признается Лисандр. — Но мы привыкли притворяться, что нам интересно, о чем говорят люди. — Это приходится делать, если ты живешь с нашей мамой, — поясняет Лоркан. Прежде чем мне удается что-то на это ответить, дверь спальни, что я делю с Дом и Лили, открывается, и на пороге появляется Лили, зевая и потирая заспанные глаза. Она одета в пижаму, и ее рыжие волосы всклокочены. Лили — не жаворонок, так что, думаю, она просто направилась в туалет или еще что-то в этом роде… — Ауч! — вскрикивает она, увидев меня и — о, да! — своего парня. — Ч-что ты здесь делаешь? Мы не совсем уверены, кому был адресован вопрос, так как волосы Лили полностью скрывают ее лицо. — Тише, Лили! — предупреждаю я. — Ты разбудишь Виктуар! Или, что еще хуже, Скорпиуса. Дверь в комнату Скорпиуса и Ала открывается. Я готова уже сбежать в нашу спальню, но, к счастью, это всего лишь Ал, и его черные волосы в таком же беспорядке, как и у сестры. — Что за вопли? — сонно спрашивает он. — А-а, Скамандеры? А не рановато ли вы? Я прогоняю всех вниз, иначе мы рискуем наткнуться на Сами-Знаете-Кого (и это вовсе не тот Сами-Знаете-Кто, о ком вы подумали). Лили возвращается в спальню, явно не очень сильно переживая, что ее парень здесь. Любовь ко сну и все такое. Лоркан и Лисандр направляются в сад, вероятно, чтобы проверить, а нет ли там каких-то странных магических существ. Сомневаюсь, что они смогут кого-то обнаружить, разве что, колючих, живущих в саду шариков (известных в народе, как ежики). Мы с Алом сидим на кухне за маленьким столиком. Выглядит он ужасно. Зеленые глаза и вполовину не такие яркие, как обычно, и такое ощущение, что он не спал всю ночь. И у меня есть три версии того, что его беспокоит. — Ты паршиво выглядишь, Ал, — говорю я, пытаясь, чтобы это прозвучало не так обидно (знаю, это совсем не то слово), насколько это вообще возможно. Он ворчит в ответ и смотрит сквозь стеклянные двери, как Лоркан и Лисандр предпринимают попытку забраться на массивный дуб. — Из-за Дженни, да? — Нет, — поспешно отвечает он. — Из тебя никакой врун, — с усмешкой констатирую я. — Она меня не волнует, — лжет Ал, — просто чувствую себя не очень хорошо. — Любовная тоска? — Заткнись! — по-детски выпаливает он. — Ал, если ты все еще любишь ее… — Нет. — Просто, если любишь, ты должен сказать ей об этом. Уверена, она чувствует себя так же ужасно, как и ты. Он продолжает хмуро смотреть в окно. — Я собираюсь на прогулку, — произносит он и направляется в сад. Я остаюсь на кухне, наблюдая, как Лоркан выдирает траву с газона и засовывает ее в карман, а Лисандр висит вниз головой на ветке дуба. Блин, а ведь ему уже четырнадцать. В итоге, я засыпаю прямо за столом, чтобы в девять утра оказаться разбуженной бабушкой Молли, Андромедой Тонкс и Аполлин Делакур, спустившимися на кухню, чтобы приготовить завтрак. — Роза! Почему ты спишь здесь? — спрашивает бабушка Молли и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Накроешь стол в столовой, пожалуйста? И что это делают близнецы Скамандер на крыше сарая? Я хватаю столовые приборы и неохотно бреду в столовую, чтобы приступить к сервировке стола. Я и правда устала, и чувствую, что если бы мне выпал шанс снова лечь, то я, вероятно, мигом бы уснула. Я бы сейчас все отдала за этот шанс. И если вы думаете, что бабушка Молли говорила об обычном шестиместном столе, то вы глубоко ошибаетесь — этот стол на тридцать человек. Как в самом настоящем конференц-зале. Все больше и больше народа спускаются вниз на завтрак. Первыми появляются мама, Анджелина, Джинни и Одри, они помогают приготовить завтрак, а вот Джордж и Перси сидят за столом и ждут, когда тот будет подан. — Эй! — шиплю я на них. — Ваш завтрак сам собой не отрастит себе ноги и не придет к вам. Придется пойти и помочь! Они испуганно подпрыгивают, и я слышу, как Джордж саркастически произносит: «прости, мам!». — Я все слышу! Ровно в девять двадцать пять на кухне появляется Тедди, выглядя донельзя счастливым, и я чувствую странную смесь ревности и вины при виде него. Конечно, мы успеваем обменяться всего парой слов перед тем, как бабушка Молли и миссис Тонкс подхватывают его под руки и выдворяют в сад. Гарри, будучи его крестным и просто заботливым человеком, присоединяется к нему. Пять минут спустя, Виктуар тоже спускается на завтрак. Как по мне, они слишком далеко заходят со своими глупыми суевериями. — Утречка всем! — счастливо говорит Виктуар. Большинство возвращают ей такие же счастливые улыбки, но Дом резко опускается на стул рядом со мной и начинает засовывать себе в рот куски колбасы. Как, черт возьми, ей удается оставаться такой худой? — Если я умру прежде, чем этот день закончится, обещай похоронить мою палочку вместе со мной, — мрачно говорит Дом. Кажется, ей вся эта свадьба точно так же не по душе, как и мне, но, полагаю, по совершенно разным причинам. — Ты уже видела наши платья? — Нет, — отвечаю я, чувствуя, как неприятные мурашки скользнули по спине. Конечно, платья не могут быть ужасными. Тем не менее, я не успеваю у нее спросить, насколько они плохи, как в столовую входит Скорпиус. Кажется невероятно странным, что атмосфера в комнате может стать настолько неловкой и напряженной, хотя только два человека могут почувствовать это. Думаю, он испытывает неловкость, ведь он даже не смотрит на меня. Он просто усаживается рядом с Алом (который до сих пор ни с кем не разговаривает), и оба сидят, выглядя недовольными. И я уже сейчас могу сказать, что это будет не очень веселый день. Луна и Рольф появляются в доме в середине завтрака. На Луне новое ожерелье из ракушек, а в руках Рольфа сумка, доверху полная ими же. Они странная пара, наши Рольф и Луна. Тем не менее, в данный момент, в столовой столько людей не находят странным тот факт, что мы со Скорпиусом не разговариваем… В четверть одиннадцатого спускается Джеймс, проснувшийся последним, в то время как бабушка Молли, Флер и мадам Делакур уже убирают остатки завтрака. Джеймс даже не одет — на нем только боксеры и белые носки. И это не самое приятное зрелище, должна вам сказать. — О, Боже, — бормочет Дом, закатывая глаза. — А представь, каково нам делить с ним одну спальню, — мрачно говорит Фред, и Марк согласно кивает. — Джеймс, ты специально делаешь все, чтобы смутить нас всех? — сердито выплевывает Джинни. — Не мог бы ты надеть джинсы? — Бог с тобой, мама, — зевает он, почесывая голый живот, словно там завелись блохи. — А что на завтрак? — Завтрак был в девять тридцать! — говорит бабушка Молли, направляя палочку на стол и очищая его. — Сейчас же десять семнадцать! Время, чтобы начать готовиться! — Что? Но ведь свадьба будет только после… — Сейчас же наверх, Джеймс! — приказывает Джинни. — И Бога ради, оденься! Джинни подталкивает старшего сына к лестнице, а он кричит и ругается весь этот путь, доказывая, что она не может поступить так с голодным ребенком, и это можно рассматривать, как злоупотребление своими обязанностями в отношении заботы о благополучии ребенка. — Я покажу тебе жестокое обращение с детьми, если ты сейчас же не поднимешься вверх по лестнице, Джеймс Поттер! — кричит Джинни на него, и мы слышим, как он начинает быстрее подниматься. Серьезно, эта женщина страшна в гневе. После завтрака бабушка Молли начинает распределение фронта работы на всех. — Виктуар поднимается наверх, чтобы Тедди мог войти; Джордж, Перси, Чарли и Рон расставляют стулья в шатре; Роза и Доминик поднимаются наверх вместе с Виктуар и начинают готовиться; Луи, Хью, Лили, Роксана и Люси — помогают Андромеде с едой; Одри, Анджелина, Гермиона и Джинни — заканчивают все украшать; Фред, Марк, Скорпиус, Альбус и Джеймс, всякий раз, как он решит почтить нас своим присутствием! — убедитесь, что двор чист, а затем помогите со стульями! Всем заняться своими обязанностями! Ох, Луна и Рольф, вы со мной, поможете избавиться от гномов в саду… Все мы знаем, что лучше не ослушиваться приказов бабушки Молли, поэтому «приступаем к своим обязанностям» немедленно. Дом и я следуем за Виктуар вверх по лестнице на третий этаж, в ее комнату. По пути мы видим, как Джинни натягивает Джеймсу футболку через голову. — Я могу одеться и сам, мне восемнадцать! — кричит он. — Очевидно, что нет! — кричит она в ответ. — Поспеши! Тебе еще предстоит куча работы! — Но я голоден… — Ты должен был подумать об этом раньше! Комната Виктуар оказывается еще более экстравагантной, чем наша с Дом и Лили. Она примерно раза в три больше, с балконом и розовыми обоями. На стенах развешаны сельские пейзажи и пара фотографий семьи тети Флер. Платье Виктуар висит на балконной двери, и я должна сказать, что оно невероятно красивое. Она будет в нем настоящей принцессой, я же буду выглядеть, как дирижабль. Се ля ви, как говорят французы. Мы принимаем по очереди душ: Дом, я, а потом и Виктуар. К тому времени, как мы заканчиваем, оказывается, что приехала подруга Виктуар, Дэни. Она тоже подружка невесты, поэтому они долго обнимаются, визжа, как ненормальные. Дом и я одновременно делаем такие лица, словно нас сейчас стошнит. И лицо Дом становится еще более кислым, когда Виктуар достает из гардероба платья подружек невесты. Они не так плохи, как я думала, учитывая реакцию Дом: довольно вычурные, ядовито-синего цвета, с эффектом электрик. Ладно, они, и правда, ужасны. А еще они такие широкие, как палатки. Я понимаю, что я толстая, но ведь Дом и Дэни худые, как спички. Парикмахер, визажист и портниха прибывают вскоре после Дэни. И я начинаю думать, что Джеймс и Альбус оказались в гораздо лучшем положении, занимаясь уборкой внизу. Парикмахер Мэвис дергает мои непослушные волосы около часа, пока, в конце концов, ей не удается укротить их и свободно заколоть на затылке. Думаю, вышло неплохо. Затем довольно толстая леди по имени Стефани нападает на меня с макияжной кистью наперевес, накладывая все тот же электрически-синий оттенок на веки. Затем она парой штрихов наносит румяна, словно мои щеки и так недостаточно красные. И я теперь выгляжу, как самая настоящая проститутка. Или, как называет их бабушка Молли, «алая женщина». Дом выглядит не так плохо, ведь ей синий идет гораздо больше, чем мне. Мы проскальзываем в наши шатрообразные платья. Портниха Тимоти взмахивает палочкой, и все платья уменьшаются, принимая новый вид. Платья без бретелек, с юбкой ниже колен. Юбка сшита из клиньев и спадает изящными складками. Все это выглядит весьма неплохо. И, по правде говоря, лучше всего платье смотрится на Дом, в то время как у меня ощутимо тянет в области живота. К счастью, когда мы уже полностью готовы, стилисты обращают свое внимание на Виктуар. Мы с Дом садимся у окна, из которого прекрасно видно задний двор, и смотрим, как бабушка Молли подгоняет Джеймса, чтобы он не ленился, а тот громко жалуется, что без завтрака совершенно не может работать. — Что у вас случилось со Скорпиусом? — Дом спрашивает тихо, но это не делает вопрос менее глупым. — Эм… — я стараюсь придумать что-то саркастическое, как обычно и поступаю в подобных ситуациях. — Ну, у нас как бы ребенок… — Да-да, — нетерпеливо вздыхает Дом. — Глупая саркастическая отговорка, Роза, бла-бла-бла, но может быть, ты уже скажешь правду, пожалуйста? Скоро уже год будет. Моя саркастическая отговорка вовсе не глупа. — Я не знаю, о чем ты, Доминик, — произношу я, называя ее полным именем в отместку за то, что она посмела называть глупыми мои невероятно остроумные и просто умные саркастические замечания. — Знаешь, — закатывает она глаза. — Вы не сказали друг другу и двух слов, с тех пор, как попали сюда. Напряженную атмосферу за завтраком можно было ножом резать. Я опускаюсь обратно на стул (до того, как Виктуар накричит на меня, чтобы я не смела помять ей платье) и пожимаю плечами. — Он думает, что я люблю… кого-то еще. Твоего свояка, например. Глаза Дом удивлено распахиваются, и она выглядит по-настоящему потрясенной. — Кого? — недоверчиво спрашивает она. — Я… я не знаю, — говорю я, решив, что не стоит рассказывать ей о моей семнадцатилетней одержимости Тедди в день его свадьбы. — Он просто вбил это себе в голову. — Ну… тебе нравится еще кто-нибудь? Я на мгновение запинаюсь, прежде чем ответить. — Роза! — зовет меня Виктуар, а парикмахер вытаскивает бигуди из ее волос. — Не могла бы ты, пожалуйста, сходить и проверить, как там выглядит шатер? И лучше бы, чтобы он был уже почти готов… Кажется, она даже выделила голосом последние слова, и я с ней внутренне согласна. По крайней мере, она спасла меня, и я могу не отвечать на вопрос Дом. Я тащусь вниз по лестнице, ловя свое отражение в огромных зеркалах — возможно, электрически-синий и синяки под глазами вместе смотрятся не очень. Ну, полагаю, я смогу с этим смириться на день. В саду хаос. Люди начинают занимать свои места в шатре, но бабушка Молли и миссис Тонкс еще даже не переоделись — они по-прежнему в халатах и отдают приказы. — Джеймс! — рычит бабушка Молли. — УБРАЛ РУКИ от свадебного торта! — Но я голоден! — стонет он в ответ, а Джинни тащит его подальше от накрытых столов. Альбус, выпрямившись, сидит, как можно дальше от алтаря, совершенно наплевав на план рассадки гостей, составленный Виктуар. К счастью для него, Джинни слишком занята Джеймсом, чтобы заметить его демарш. Тем не менее, миссис Тонкс, кажется, заметила несоответствие, и тащит его к третьему ряду, чтобы усадить рядом с Лили. И выглядит Альбус очень злым. Тедди уже сидит в первом ряду рядом с дядей Гарри. Остается только тро- или четвероюродным сестрам тети Флер решить, где им усесться (и как только миссис Тонкс и бабушка Молли сменят свои робы на платья), и свадьбу можно будет начинать. Я осматриваю шатер в поисках Скорпиуса, и вижу, что он сидит рядом с Алом, скрестив руки на груди. Я чувствую настолько сильный укол вины при виде него, что на глаза наворачиваются слезы. И дабы избежать потекшей туши и размазанных теней, я возвращаюсь в дом, чтобы отчитаться перед Виктуар. — Ну? Они готовы? — Виктуар спрашивает — вернее, шипит — стоит мне только зайти в спальню. Она выглядит потрясающе элегантно в своем платье, с завитыми светлыми волосами, спадающими на плечи, с роскошной фатой и безупречным макияжем. Она — совершенство. — Все готово, — уверяю я. Дядя Билл приоткрывает дверь, чтобы проводить дочь вниз, и говорит, что она выглядит невероятно прекрасно. — Обрати внимание, что он ни слова не сказал о моем виде, — горько бормочет мне Дом, когда мы спускаемся вниз. — Блин, я выгляжу, как чертова алая девица. — Говори просто — проститутка, — бормочу я в ответ. — Ты говоришь точь в точь, как мой отец. Стоя за пределами шатра, я слышу, как плачет тетя Флер, вспоминая свою свадьбу. Ее рыдания слышны даже через играющий струнный квартет (клише, скажете вы? — отнюдь), в то время как я следую по проходу сразу за Дом, а за мной идет подружка Виктуар, Дина. Я не вижу никого, кроме Скорпиуса. Но он не отрывает глаз от своих пальцев и даже не смотрит на меня. Похоже, скоро у меня разовьется болезнь от недостатка внимания. — Осторожнее! — шипит мне в спину Дина. Приходится приложить немалые усилия, чтобы не показать ей средний палец, и я сосредотачиваюсь на своих шагах, чтобы, не дай Мерлин, не упасть. Потому что, если я упаду — это будет смертельно унизительно, а падение вряд ли хорошо скажется на моем ребенке. Такое ощущение, что мы проходим десять тысяч миль, прежде чем останавливаемся у алтаря, где стоит очень старый волшебник-француз и улыбается нам. Он тот, кто женит их, — осознание этого факта заставляет меня чувствовать себя ужасно. Кто выберет по доброй воле работу, где надо заключать браки каждую неделю? Я бы предпочла работать могильщиком, честное слово. В целом, церемония невероятно скучная. Я почти не обращаю внимания на происходящее, только бросаю украдкой взгляды на Скорпиуса: интересно, а он когда-нибудь взглянет на меня снова? И сможем ли мы смеяться, как обычные школьники, бродя по коридорам Хогвартса? Сможем ли мы снова сидеть в тиши библиотеки, не испытывая чувства неловкости? Будет ли он думать обо мне, как о ком-то более важном, чем как о девушке, разбившей ему сердце и носящей под сердцем его ребенка? Я вижу, как его глаза на мгновение останавливаются на мне, а потом перескакивают на какую-то другую девушку. Она выглядит старше меня, думаю, ей лет девятнадцать-двадцать. И она, конечно же, гораздо красивее меня. И могу поспорить: она дальняя родственница тети Флер, а это значит, что в ее венах бежит кровь вейл. Церемония заканчивается, а я даже не осознаю этого. Тем не менее, впереди еще тысячи и тысячи колдографий, и все это затянется еще, по меньшей мере, на час. И только после всего этого я буду свободна. Дом выглядит такой же злой, как и я. — Дурацкие чертовы колдографии, — бормочет Дом, бросаясь к официанту и хватая бокал шампанского. Она хватает другой и протягивает мне. — Я беременна, помнишь? — отвечаю я с горечью. — О, да, — говорит она, смотря на мой выпирающий живот. — Возможно, ты еще в худшем положении, чем я. Я оглядываюсь в поисках Скорпиуса, но его нигде нет. Джеймс уже зарылся с головой в еду, в то время как Альбус, видимо, поставил перед собой цель напиться, хотя ему еще нет семнадцати. — Ал, — сердито говорю я, когда он опрокидывает в себя бокал шампанского, словно это обычная вода. — Остановись, а? — Ты не можешь указывать, что мне делать, — рычит он. — Нет, но я знаю, кто может, — парирую я, кивая в сторону тети Джинни. — Пофигу, — он берет еще один бокал шампанского. — Я ее не боюсь. Да, верно. Я слышу вызов в его голосе. — Ал, я, правда, думаю, что тебе стоит остановиться… — пытаюсь я еще раз. — Сама остановись, — тупо отвечает он. — Простите, сэр, — произносит официант, когда Альбус пытается взять еще один бокал с его подноса. — Могу я взглянуть на ваше удостоверение, пожалуйста? — Конечно, — отвечает Альбус совершенно спокойно и протягивает ему небольшую карточку. Официант, кажется, остается доволен увиденным и возвращает ему карточку обратно, позволяя взять еще один бокал. Я смотрю на карточку. Конечно же, это Джеймс. Видимо, официант не заметил разницу в цвете глаз. — Увидимся позже, я собираюсь прогуляться. Он захватывает с собой полную бутылку шампанского по пути из шатра. Все рассаживаются за столом, и я решаю оставить Альбуса наедине с его плохим настроением и пойти что-нибудь перекусить. Только я не могу есть. Гложущее чувство вины полностью отбивает мне аппетит. Кроме того, тот факт, что Джеймс сидит около меня, набрасываясь на все съедобное, до чего может дотянуться, тоже мало вдохновляет приступить к трапезе. А потом начинаются танцы. И только, когда Тедди вместе с Виктуар поднимаются на танцпол, я понимаю насколько он счастлив. Он светится. Не думаю, что видела его когда-нибудь более счастливым в своей жизни. Тедди смотрит только на одного человека, и этот человек — Виктуар. Раньше мне хотелось, чтобы он смотрел так на меня. Теперь же, если бы Скорпиус взглянул на меня хотя бы с половиной той любви во взгляде, которой светятся глаза Тедди, я бы умерла счастливой женщиной. И тогда я понимаю. Я не люблю Тедди Люпина. Ну, люблю его, конечно же, но я не влюблена в него, не так. Возможно, на протяжении многих лет я настолько привыкла воображать себе то, чего не было на самом деле, что сама поверила в эту ложь, стала одержимой им. Но сегодня я, действительно, не смотрела на него, ни разу. Я не тосковала по нему, не расстроилась, когда он женился. Была ли это просто похоть? Когда я теперь смотрю на него, я знаю, что безусловно не люблю его. Я восхищаюсь им, я смотрю на него, я уважаю его, люблю, но только как лучшего в мире друга. Но, Мерлин, если бы я стала сейчас миссис Люпин, вряд ли бы я была счастлива. Один из друзей Тедди, Эван, стоит передо мной, протягивая руку. Он шафер жениха, и это, своего рода, моя обязанность — станцевать с ним. Есть ли шанс, что у меня получится это сделать и не опозориться? — Иди, Роззи! — приказывает папа, сидя за соседним столом рядом с мамой, Джорджем и Анджелиной. Отлично. Этот чертов танец тянется слишком долго. Мне нужно найти его. Мне нужно сказать ему… Что, черт возьми, я могу ему сказать? Я слишком неуклюжа, когда речь заходит о чувствах. И, скорее всего, я умудрюсь оскорбить его или еще что-нибудь в этом же роде. — Все хорошо? — спрашивает Эван, пока мы неловко танцуем. — Да, отлично, — отвечаю я, и как только музыка заканчивается, я немедленно отстраняюсь. — Спасибо за танец. Я бегу к столу, где сидят Фред с Джеймсом, Марк и Дом, и хватаю ее за руку. — Нет, — твердо говорю ей. — Прости? — Нет, — повторяю я. — Мне никто больше не нравится! Дом хватает мгновения, чтобы сообразить, о чем я говорю. — Ах, да, — произносит она. — Это хорошо. — Ты видела Скорпиуса? — отчаянно спрашиваю я. — Ну как бы… — замолкает она. — Что значит, как бы? — шиплю я. Она смущенно отводит глаза. — Я видела, как он беседовал с одной из моих дальних кузин позади шатра. Я знаю, кто она. Это на нее он смотрел во время церемонии. Вместо того чтобы расстроиться из-за этого, я направляюсь туда, безумно злясь. — О, нет, она его не получит, — рычу я, — я увидела его первой… Я вылетаю из шатра, как какой-то супергерой, мчащийся на выручку. Скорпиуса уже нет снаружи, а вот девка, с которой он болтал — есть. Я напрягаю всю силу воли, которая у меня есть, чтобы не достать палочку и не проклясть ее блондинистую голову. Подхожу к ней с таким самоуверенным видом, что она удивленно приподнимает брови, окидывая меня очень циничным и покровительственным взглядом. — Прости, — сладко улыбаюсь я. — Ты знаешь парня, с которым только что разговаривала? С такими светлыми волосами? — Скорпи-и-уса? — спрашивает она. — Именно, — отвечаю я. — Видишь? — я указываю на свой живот. — Это его. Так что даже не думай. — Это есть ребьенок? — с сильным французским акцентом спрашивает она. — Да, — произношу я. — А еще он ужасный фетишист во всем, что касается ног, и не думаю, что тебе захочется с ним связываться. Она выглядит немного напуганной, а затем уходит со своей подругой. М-да, лучше бы Скорпиусу не знать, как я только что подмочила ему репутацию. Но, черт, я не собираюсь уступать его какой-то там вейле. Я оббегаю сад, как сумасшедшая, ища Скорпиуса. Отмечаю, что Лоркан и Лили сидят на дереве и целуются, в то время как Лисандр играет с карликовым пушистиком, и, Мерлин знает, откуда он его достал. Но дальше я натыкаюсь на то, что меня действительно шокирует. Ал целует девчонку, которой я только что сказала, что она флиртовала с отцом моего ребенка. Поверьте, существуют некоторые предложения, которые вы обещаете себе в шести— или семилетнем возрасте никогда не произносить, и это как раз одно из них. Какого черта он творит? Но я так рада, что бедняжка Дженни решила, в конце концов, не идти на свадьбу. — Ой! Поттер! — кричу я ему, и девушка отстраняется от него. Она хмуро смотрит на меня, словно говоря «Снова ты!», и, полагаю, я вполне могу ее понять. — Чего тебе? — ворчит Ал во власти зеленого змия. — Где Малфой? — я решаю, что пытаться что-то ему доказать в таком состоянии бессмысленно, все равно что продавать эскимосам лед, так что я просто перехожу в наступление. — Не знаю, наверное, в туалете, — пожимает он плечами. Конечно же! Я никогда бы не додумалась искать его там! Я спешу к дому, чтобы убедиться, что очередь в туалет достаточно длинная. Но опять же, Скорпиус, скорее всего, решил воспользоваться ванной в их спальне. Так что я спешу наверх. Не потрудившись постучать (я слишком тороплюсь, чтобы утруждать себя банальной вежливостью), я пробегаю комнату и точно так же без стука вламываюсь в ванную. Слава Мерлину за его милосердие, Скорпиус моет руки, и выглядит чрезвычайно удивленным, когда я врываюсь в помещение. Из всех способов признаться в любви, этот, наверное, самый не романтичный. — Я-я могу чем-то помочь? — заикается он. — Просто слушай, Малфой, — шиплю я, и не понимаю, почему же я так зла. — Ты просто выслушаешь меня! Ты не можешь просто сказать, что любишь меня, а потом игнорировать весь день! И знаешь, я вовсе не влюблена в Тедди… — Да, верно, — бормочет он. — Не перебивай меня! — кричу я, и он выглядит немного испуганным. Это, и правда, совсем не хорошо. — Я не люблю Тедди, может, прежде мне и казалось по-другому, но сейчас точно нет. Я знаю свое сердце гораздо лучше тебя. Он смотрит вниз на свои туфли. — И-и… — пересиливаю я себя, — т-тебе стоит убедиться в правдивости информации, прежде чем ты кого-то в чем-то обвиняешь, ладно? Я ударяю его в плечо. Ведь так, причиняя боль, я пытаюсь выразить свою любовь к кому-то. Я не шутила, когда говорила, что мне нужна терапия. — И что за информация? — хмурится он. — Информация такова… — запинаюсь я. — Т-такова… л-ладно, я, правда, не знаю, что там за информация! Да, я все испортила. Может быть, я уже проснусь посреди этого кошмара. — Ну, тогда какого ты орешь на меня в туалете?! — кричит он. — Я люблю тебя, идиот! Он выглядит совершенно потрясенным. Хорошо. Он выглядит крайне шокированным. И я делаю то, что сделала бы любая безумная девушка, ворвавшаяся в ванную к парню, чтобы сказать ему, что же она чувствует. Я целую его. Наконец-то.