***
Прошло три дня и шесть часов, с тех пор, как я провела тест на беременность. В последние три дня и шесть часов, я повторила заклинание пятьдесят три раза. В реальности, это занимает не так уж много времени. — Эй, Рыжая, — сказал Джеймс, когда мы сидели в общей гостиной и выполняли домашнее задание. — Почему ты так сильно меня ненавидишь? — я вскакиваю и выбегаю прочь из общей гостиной через портретный проем, бросая ничего не понимающего Джеймса одного. Я иду через замок, ожидая найти кого-нибудь нарушившего хоть малейшее правило и наказать его. Я полирую мой значок старосты рукавом, будто отпечатки пальцев на нём лишают его некой устрашающей силы. — Извините, — говорит маленькая хаффлпаффка. — Я не могу найти Северную башню! Превосходно. — Ах, ты не можешь? Десять баллов с Хаффлпаффа! Девчушка смотрит на меня полными слез глазами, и я клянусь матерью Мерлина, если она заревет — отвешу ей пощечину. Ей просто не из-за чего расстраиваться. Она убегает, закрыв лицо руками. О да, тебе лучше убежать. Моей матери было бы очень стыдно за меня, ведь я не должна злоупотреблять своими полномочиями старосты. С другой стороны, я, вероятно, не должна была и спать со Скорпиусом Малфоем. Полагаю, что папа именно это подразумевал, когда говорил, что я не должна и близко к нему приближаться в мой самый первый день в Хогвартсе. Я спускаюсь по ступеням в сторону кухни, чтобы поторопить домовых эльфов, когда встречаю Ала. Он выглядит слегка взволнованным, но счастливым. — Эй, Рыжая! — улыбается он. Почему эти тупые черноволосые Поттеры так меня называют? — Не связывайся со мной Альбус Северус, — шиплю я, — иначе я убью тебя. Обещаю! Он понял, что я не шучу. — Кто так разозлил тебя? Прищурив глаза, я смотрю на него. Раздражающая меня улыбка не сходит с его лица. — С чего это ты так счастлив? — резко спрашиваю я. — Дженни согласилась со мной пойти на праздник, — весело отвечает он. Я смотрю в его зеленые глаза и слегка пожимаю плечами, как бы спрашивая: «И что с того?» — Не унывай, Рыжая! Впереди Рождество! Рождество. Чертово Рождество. Да будь я задницей летающей пикси, если это Рождество! Ал пытается прочесть то, что написано на моём лице. — Да ладно тебе, мы едем домой завтра. Хотим повидать Тедди! Наверное, это единственное, что может меня подбодрить. Тедди Люпин — мое доверенное лицо номер один. Я знаю, что могу рассказать ему о своей беременности, и он никому не скажет ни слова, даже Виктуар. И пока я буду находиться дома, риск столкнуться с отцом моего будущего ребенка равняется нулю. А это уже неплохо. — И Скорпиус тоже приедет к нам домой на Рождество, — говорит Ал. Мое сердце перестает биться. Это конец всему. — П-почему? Ал болтает о том, что родители Скорпиуса собираются в Брюссель или, может, ещё куда-нибудь, но я практически его не слушаю. Перспективы провести Рождество в компании Скорпиуса Малфоя достаточно для того, чтобы грохнуться в обморок. Я перебиваю Ала примерно на середине его монолога и рысцой направляюсь в сторону кабинета Флитвика. Директор Флитвик сидит за своим столом. Специально для него на сиденье стула положены три большие подушки, чтобы он хоть что-нибудь видел поверх стола. Он так мал, что похож на домового эльфа, каковым я его и считаю. Но если я хочу остаться в выигрыше, то об этом лучше забыть. — Профессор, было бы чудесно, если бы мое имя внесли в списки учеников, остающихся в Хогвартсе на праздники, это возможно? — спрашиваю я. Флитвик отрывает взгляд от бумаг, словно только что заметил мое присутствие. — Здравствуйте, мисс Уизли! — Здравствуйте, — отвечаю я, стараясь быть вежливой. Флитвик слегка напевает про себя и мне приходится повторить вопрос. — О, нет, боюсь, вам придется отправиться домой, мисс Уизли. Случилось что-то непредвиденное? Ответа я не нахожу, поэтому мне придётся-таки отправиться домой с остальными членами моего семейства. Иногда, мне до боли хочется проклясть крошечные брови директора школы. Но мы ведь не всегда получаем то, что хотим, не правда ли?***
Я встала на следующий день рано утром и, хотя мой чемодан был собран еще вчера, я осмотрела спальню на предмет обнаружения забытых вещей. Я вот думаю, а пройти ли тест на беременность повторно перед отъездом домой, чтобы не шокировать родителей без надобности, но в этом нет необходимости — я беременна на сто процентов. Каждодневная утренняя тошнота весьма красноречиво об этом свидетельствует. Я мало разговаривала за завтраком. Никто этого и не заметил. Джеймс и Фред увлечённо болтали с большинством сидящих за гриффиндорским столом. — Пушки Педдл намного круче, чем Торнадо, — кричит Джеймс нашему кузену, и еда из его рта брызжет во все стороны. Да! До чего же у меня привлекательная семейка — просто слов нет! — Пушки Педдл — полный отстой, — доказывает Фред, не обращая внимания на крошки, застрявшие в его смоляных волосах. Остальные гриффиндорцы наблюдают за Джеймсом и Фредом, обсуждающими любимые команды по квиддичу. Наверное, я должна встать на сторону Джеймса. Отец напяливал на меня майки Пушек чуть ли не с самого рождения. Я по определению должна болеть только за эту команду. — Рыжая, ты со мной согласна? — говорит Джеймс и все внимание сосредотачивается на мне. Я смотрю в глаза Джеймса и Фреда и их взгляды прожигают меня на сквозь. — Извини, Фред, — говорю я, — но я с рождения фанатка Пушек. Джеймс, а ты разве не за Гарпий болеешь? Джеймс слегка краснеет, но пожимает плечами и продолжает завтракать. Конечно, он не болеет за Холихедских Гарпий, ведь это женская команда. А вот моя тетя Джинни, мама Джеймса, играла в этой команде прежде, чем родился Джеймс. Можно было бы ожидать, что сын поддержит бывшую команду матери. Но нет. Потому что Джеймс довольно странный человек. После завтрака мы пошли в сторону станции Хогсмид, чтобы сесть на Хогвартс-экспресс. Я приложила все усилия, чтобы оторваться от Ала и Скорпиуса, так что Дом пришлось догонять меня. — Ты решила устроить марафонский забег? — спрашивает она, запыхавшись, хватая меня за руку, чтобы слегка замедлить движение. Я хмуро на нее зыркаю, но продолжаю шагать с той же скоростью по направлению к поезду. У меня в голове уже созрел целый план — я сяду в купе с Дом, Молли, Люси, Луи, Хью и Лили, а остальные пусть найдут себе место где-нибудь еще. Таким образом, первый шаг «Операции по избежанию общения с блондинами» будет выполнен. Но, к сожалению, этот план не сработал. Потому что ничего не идёт чётко по плану, во всяком случае, не со мной и не сейчас. Представители третьего и четвёртого курсов Лили, Луи, Роксана и Хью решили отправиться в другой вагон к своим друзьям. Люси устроилась в купе со своими друзьями-первогодками. А из моих друзей-шестикурсников никто не собрался ехать на Рождество домой. Так что догадайтесь с трёх раз, с кем я в итоге осталась? Ал, Джеймс, Дом, Молли и, конечно же, Скорпиус. Поначалу я себя чувствовала очень неловко. Джеймс и Фред продолжали свой начатый еще за завтраком спор, и Скорпиус с Алом к ним присоединились. Видимо, Ал — фанат Пушек, а Скорпиус — Уимбурнских Ос. Дом поддерживает французскую команду Quafflepunchers Quiberon (язык можно сломать), а Молли совершенно наплевать на квиддич. Да и на весь спорт в целом. Она действительно копия своего отца — дяди Перси. Но когда речь заходит о квиддиче, молчание совсем не приветствуется. Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь оборвал этот спор, но самой как-то неудобно. Стараюсь думать, о чем-то говорить, но ничего не приходит в голову. Я действительно не умею поддерживать разговоры. — Потяни меня за палец, — говорит Фред. Ладно, возможно, молчание в этой ситуации — лучший выход. К тому времени, как Хогвартс-экспресс прибывает на платформу 9 и 3/4, уже стемнело. Папа, дядя Гарри, тетя Анжелина, дядя Билл и дядя Перси уже ждут на платформе, чтобы отвезти всех нас домой. Я бегу к папе, крепко его обнимая, как будто хочу сказать: «Я все та же маленькая девочка, хоть и беременная». Хью едва смотрит в сторону отца — возможно, он собирается бросить что-то типа «А не слишком ли прохладно вы себя ведёте для родителей?» Дядя Гарри подмигивает мне, и я возвращаю улыбку крестному. Маленькая Муди тоже улыбается Хью. Всю дорогу до машины папа пытается завязать разговор со мной и Хью, но все его попытки тщетны. Хью сознательно игнорирует все вопросы папы, а я стараюсь сделать хорошую мину при плохой игре. Наверное, когда я сообщу сногсшибательную новость о своем положении родителям, то папа будет единственным, кто постарается предотвратить мамину попытку стереть меня в порошок. Так что лучше пока его не расстраивать. Когда мы переступили порог нашего дома, я заметила, что мое сердце бьется гораздо чаще, чем обычно. Уверенна, мама моментально догадается, что со мной что-то не так, уже после двух минут нашего общения. То, что не заметил папа и девятилетний ребенок, моментально выявит мамина интуиция. Может, она использует заклинание Легилименс? Я непременно её об этом расспрошу. Она сидит за кухонным столом, просматривая «важные министерские документы», и, едва заметив вошедших родственников, сразу же вскакивает и бросается обнимать Хью. Он открещивается от столь бурных проявлений чувств и бегом поднимается по лестнице в свою комнату. Мама на мгновение теряется и проводит рукой по каштановым волосам. Она вопросительно смотрит на папу, но тот пожимает плечами, словно говоря: «Просто оставь его в покое». Потом мама поворачивается ко мне и слегка притягивает к себе за плечи: — Ты нормально питаешься, Роза? — спрашивает она. — Ты так похудела! Ничего, через несколько месяцев я такой уже не буду. Упс, лучше об этом не думать, а то вдруг она и правда владеет Легилименцией. — Конечно, мам, — отвечаю я. Мама удивленно приподнимает брови, но к счастью, папа начинает говорить что-то о работе, и она переключает свое внимание на него. Я выскальзываю из кухни и поднимаюсь к себе в комнату. Когда прохожу мимо комнаты Хью, я слышу оглушительный рев дет-металл. Подростковый возраст — это стихийное бедствие, которое надо пережить.