***
Кажется, он потихоньку сходил с ума. Медленно и верно стремился к душевному разлому. И это был его осознанный выбор. Кристиан Забини закрылся на тысячу замков от человека, которым дышал уже много лет. Это была расплата за боль. Глупо в какой-то степени, но эффективно. Он хотел преподать урок не только себе, но и ей. Отгородиться от Клементин захотелось сразу же, как только правда всплыла на поверхность (не без его помощи, конечно). Кристиан решил для себя, что игр ему достаточно. И пусть он тоже был виновником, таковым себя отчасти не считал, хотя бы потому что жертвой оказался не один лишь Поттер. Чужое враньё повело за собой ряд событий, о которых и вовсе хочется забыть. Но у Кристиана получалось отвратительно. Каждый раз, закрывая перед сном глаза, когда мозг уже отказывался функционировать после тяжёлого учебного дня, он видел перед собой образ Клементин. Она смотрела прямо на него, заглядывая в самую душу, а с ресниц её скатывались мелкие слезинки, несмотря на спокойное выражение лица. Она буравила его взглядом, не отрываясь ни на секунду, и Кристиан был по-детски беспомощен перед собственным сознанием, постоянно генерирующим её образ в голове. И избавиться от этого никак не получалось. А ещё он всё равно наблюдал за ней, когда видел. Украдкой, незаметно. Знал, что она тоже высматривает его, но не разрешал себе раскрыться. Пусть побудет одна, пусть научится ценить людей, которые смогли её полюбить. А пока ему хватит и тайных взглядов в сторону девушки. Путь всё и ощущалось, будто кто-то ковырял сердце тупым клинком, разрывая плоть и пуская кровь стекать по лезвию. Кристиан Забини сам обрёк себя на страдания. Хотел видеть её, хотел коснуться, хотел вновь почувствовать тепло. Но был слишком горд и обижен, чтобы позволить этому происходить. Все карты раскрыты: Поттер теперь сторонился Клементин, обходя окольными путями, а сама Клементин страдала. Стала чуть бледнее, менее разговорчива, часто появлялась в полном одиночестве, а голова её постепенно опускалась вниз, словно она хотела спрятать лицо за водопадом светлых волос. И глаза были покрасневшие. Скорпиус тоже не хотел часто с ней пересекаться. Кристиан видел это, и усмирял в себе желание сказать Малфою, что у того нет права оставлять её одну. Поттер мог её избегать, сам Кристиан тоже, потому что им сделали больно, но Скорпиус — нет. Он должен был всегда быть с ней, просто обязан. И всё же его не было. Даже за столом сидел дальше, чем обычно. Иногда что-то говорил на перемене и быстро исчезал, возвращаясь в компанию своих друзей. Забини медленно выдохнул, отворачиваясь от стайки шестикурсников, где Блэквуды что-то обсуждали с завидной активностью. Скорпиус Малфой подошёл на пару секунд, шепнул что-то на ухо Кассандре и исчез, а Клементин, стоящая поодаль, проводила брата тоскливым взглядом. — Ну и заварили вы кашу, — протянула лениво Кристина, перелистывая страницу книжки. — Ходите и страдаете. — Почему Малфой так себя ведёт? — озвучил Кристиан свой вопрос. — Кто именно? — усмехнулась она, отрываясь от чтения. — Клементин или Скорпиус? — Скорпиус. Он её игнорирует. За что? — Серьёзно, Забини, ты даже не догадываешься? — Полные губы исказились в раздражённой улыбке. — Его сестра повела себя как последняя шлюха, а ты ещё чему-то удивляешься? — Не смей так говорить о ней, Нотт! — Кристиан подскочил, зло глянув на Кристину. Девушка лишь закатила глаза на его выпад. — А если бы Оливия спала с одним, а встречалась с другим, как бы ты её назвал? Хотя, зная тебя, похвалил бы за находчивость! — А это тут причём? — рыкнул он в ответ. — При том, что ты слепой придурок, Забини. И ты, и Поттер. Два идиота под чарами Клементин. Сторонитесь её, но переживаете, что она останется одна. Придурки, каких только поискать надо. Ты бы хоть раз задумался о том, как низко она поступила. — Я знаю, как она поступила. И я не хочу с ней контактировать в ближайшее время. — Очень умно, — фыркнул Нотт не без сарказма. — Одиночество пойдёт ей на пользу, — пожал он плечами. — Ей пошло бы на пользу, если бы ты сказал о том, что тебе больно, а не обходил стороной. — Ну, ты же самая умная! — саркастично отметил Кристиан. — Да, я умная. Я хотя бы умею говорить, а ты даже обсудить ничего не в состоянии. Ходишь мимо неё, а она сопли пускает. Мне уже надоело по ночам слушать её рыдания. Дура. Думает, что жизнь закончилась, потому что упустила двух парней по собственной глупости. Вот, что делает с людьми жажда дешёвого внимания. — Тебя это злит, да? — Забини хмыкнул и встал перед однокурсницей. — Что всё внимание вновь забрала Клементин, а парень, который нравится тебе, страдает лишь о ней? — Да. Она смотрела с вызовом. Давай, Забини, скажи ещё что-нибудь. Но Кристиан только прищурился, рассматривая Кристину с неподдельным интересом. Вот же язва. Стоит тут и думает, что может судить, не зная ничего. Но ему не было известно о том, что ей всё ясно без лишних подробностей. Ясен каждый мотив и каждое действие, даже каждый взгляд, что брошен «незаметно». Кристина Нотт могла себе позволить говорить, пусть кому-то это и не нравилось. Но лучше уж вздёрнутый подбородок и правда из её уст, чем опущенная голова как последствие раскрытой лжи. — Сделай так, чтобы страдали о тебе, — произнёс Кристиан. — Мне это не нужно. Я предпочту быть громкой и одинокой, чем тихой, но причиняющей боль. Они оба повернулись к шестикурсникам по другой конец коридора. Клементин стояла рядом с Айзеком и бездумно теребила край сумки, а голова её всё так же была опущена. Совсем её нынешний образ не вязался с той девушкой, что переступала порог Хогвартса всего несколько месяцев назад, собирая восхищённые взгляды юных волшебников да завистливые — волшебниц. И даже Кристине на крошечное мгновение стало жаль её. Но лишь на мгновение, и она отвернулась обратно. Посмотрела на своего однокурсника, всё наблюдающего за девушкой, по которой ныло его сердце. Действительно жалкое зрелище. Он был хитёр и иной раз играл против правил, но Забини всё ещё был обычным парнем с самым обычным сердцем, которое уже тысячу раз подряд разбивала и собирала одна только Клементин. Синие глаза оказались пропитаны тоской. Такая же была и в глазах Джеймса Поттера. Неутолимая тоска по чувствам, по времени и по человеку, дарившему когда-то радость, а теперь причиняющему только боль. — А знаешь, что самое смешное? — Кристина оттолкнулась от подоконника, возле которого стояла, и обошла Кристиана. — Мы влюбляемся в тех, с кем не можем быть вместе. От этого хочется вырвать себе внутренности, чтобы вообще ничего не чувствовать, но нам лишь остаётся ждать, пока это пройдёт. Тебе понадобятся годы, Кристиан Забини, чтобы забыть её и жить дальше со спокойным сердцем. А искать её взглядом в толпе ты всё равно не перестанешь никогда. Забини взглянул на неё понимающе. — Я тоже ищу его в толпе. Всегда искала. А он ищет её. Прозвенел колокол, и студенты, расстроенно вздохнув, стали разбредаться по кабинетам. Коридор постепенно опустел, зазвенев тишиной. Шестикурсники одной большой кучей направились на Трансфинурацию. Клементин, идя следом за Блэквудами, обернулась назад, где ещё совсем недавно стояла толпа семикурсников со Слизерина, где стоял он, но не обнаружила там никого, хотя была уверена, что секунду назад там стояла и Кристина Нотт, рассуждающая о чём-то, как обычно, с недовольным выражением лица. Было пусто. Не только в коридоре, но и внутри. Клементин сгорала в боли и одиночестве, став отшельником, и даже Кассандра и Айзек, присутствующие всегда поблизости, никак не меняли положение. Кристиан тосковал. Он принял нелёгкое решение, когда отвернулся от Клементин. Любил её, желал, но выбрал себя. Без неё тяжело и сложно, но с ней — смертельно. Устал ли он от тайн? Безусловно. Насытился ли он ей? Нет. Ни капли насыщения не испытал юноша, пока проводил вечера и ночи в обществе девушки мечты: ему по-прежнему было мало. Мало её внимания, мало рук, мало губ и мало тепла. И даже зная, что любила она лишь его одного и никого более, всё равно он не мог поверить в это. Что-то ковырялось в душе: такой маленький червячок сомнения, который никуда не желал уходить. А стоило ли это того? Потерять многолетнюю дружбу, перерождающуюся в крепкую любовь, только из-за того, что один из них совершил ошибку. Чьей виной это было? Кристиан винил себя. Считал, что если бы был долею смелее раньше, решительнее, то этого бы не случилось. Он бы сгрёб её в охапку до того, как это сделал более резвый Поттер. Хвалёная гриффиндорская смелость. Ненавидеть его было нечестно. Как бы Кристиан ни старался, но возненавидеть до конца не мог. Поттер был лишь посредником в этой игре на двоих, всего лишь пешкой, которой неосознанно управляла Клементин, двигая так, как ей вздумается. И Забини рад бы был выместить всю злость на нём, но получалось из рук вон плохо, ведь головой понимал — нет вины. Поттер любил её так же, как и многие. Восхищался ей, пускал по ней слюни, провожал её взглядом, пока она сама не позволила поймать себя за руку. На его месте мог быть кто угодно, даже Айзек, будь тот менее глуп. А Джеймс Поттер на фоне других выглядел куда лучше. Но не на его фоне, не на фоне Кристиана, и Клементин знала это, потому и погрязла во лжи. В страхе обидеть хорошего человека. Он же хороший. Чёрта с два! Тошнит от этого. Но даже так он не хотел возвращаться в её объятия, пусть она и ждала, пусть страдала и плакала. Нет. Хватит. Поиграли и закончили. Теперь пора платить за каждый поцелуй в Выручай-комнате, за каждый вздох и стон из полураскрытых губ. Он всё сделал правильно. Заставил Поттера увидеть всё своими глазами, избавил Клементин от долгих раздумий, а себя перестал чувствовать использованным. Она больше не могла им пользоваться. Но он всё ещё любил её.***
Лили прошмыгнула мимо стайки пуффендуйцев и скрылась за углом, прижав к себе свою сумку. Она выглянула в коридор, разведывая обстановку, и вновь прислонилась спиной к каменной стене. День обещал быть весёлым. Она едва ли успела поесть сегодня утром, потому что проспала. Потом забыла домашку в общежитии, из-за чего пришлось возвращаться в башню и тратить на это кучу времени и сил. А теперь её преследовал Айзек Блэквуд с неприкрытым желанием позвать её на свидание. Он почему-то решил, что у них с Лили взаимная симпатия. Ну и вздор! — Эй, крошка Лилу, чего такая замученная? Лили чуть не вскрикнула от неожиданности. Она распахнула прикрытые до этого глаза и увидела перед собой слизеринский герб на мантии. Радовало лишь одно — голос был женский. Она подняла голову и увидела улыбающееся лицо Кристины Нотт, которая теперь возвышалась над ней. — Ты напугала меня! — Поттер прерывисто выдохнула. — От кого прячешься? — девушка бросила сумку на пол и расстегнула мантию. — Не поверишь, — Лили вновь выглянула из-за угла, — от Айзека Блэквуда. Глаза Кристины округлились. — Скажи брату, если он тебя достаёт. — Ох, нет, это плохая идея, — Лили покачала головой. — Он ему череп вскроет, даже не разобравшись в ситуации, а наша мама против физического насилия. — А хочешь, — Кристина подозрительно прищурилась, — я ему череп вскрою? У меня просто великолепная бита, да и удар неплох. Лили застыла, пытаясь понять, шутит девушка или говорит серьёзно. Кристина Нотт могла выкинуть что угодно, тут уж сомнений не возникало ни у кого. Но слизеринка расслабила лицо и послала пятикурснице добродушную ухмылку, если ухмылку вообще можно охарактеризовать таким словом. — Расслабься, это просто юмор. Хотя… Знаешь, Блэквуд — та ещё задница. Лили рассмеялась, услышав последний комментарий. И она заметно расслабилась. Прятаться по углам от навязчивого парня ей совсем не нравилось, и это заметно портило настроение. Кристина засунула руку в карман мантии и, порывшись там, выудила небольшой продолговатый батончик в яркой обёртке, а затем протянула его Лили. Та сразу же узнала эту упаковку. Такие шоколадки продавались в Сладком королевстве, потому красно-коричневые открытки часто можно было найти среди кучи книг в комнате Альбуса. — Съешь и расслабься. В последнее время шоколадки действительно работают не хуже успокаивающей настойки. — Знаешь не понаслышке, да? — Лили склонила голову набок. В доме Поттеров сладости были на каждом углу, тут и преувеличивать не имело смысла. Ваза с конфетами стояла посреди обеденного стола, на камине и даже на столике в гостиной; в прихожей прямо на комоде, на террасе, где обычно летними вечерами сидел отец в обнимку с мамой. У Альбуса был целый тайник с разными угощениями под кроватью, у Джеймса небольшая металлическая коробочка в ящике стола, а у Лили — мешочек на дне шкафа. И так было всегда, с самого детства. Мама говорила, что у папы особая любовь к шоколаду. — Вот ты где! — из-за угла выскочил надоедливый Айзек. На его физиономии сияла победная улыбка, которая тут же исчезла, стоило ему увидеть перед рыжей макушкой высокую Кристину Нотт, протягивающую вперёд батончик. Слизеринка перевела взгляд с растерянной Лили на Блэквуда и, усмехнувшись, выпрямилась. Айзек не ожидал такой встречи, судя по его сконфуженному выражению лица, а для Кристины было только в радость найти повод задать ему взбучку. Конфликтовать на поле было нельзя. Но в коридорах, когда на них только школьная форма, а не спортивная, никто не запрещал. Хотя вообще-то запрещал устав, но разве Нотт любила правила? — Какая встреча! — воскликнула девушка. — А мы как раз обсуждали мою биту. Глаза Айзека округлились. — Да ну? — вымолвил он. — Я обещала Лили продемонстрировать мою малышку в действии. Ты вовремя, Ай, — губы Кристины растянулись в безумной ухмылке. — Побудешь моим бладжером? — Ты уже совсем умом тронулась, Нотт? — Блэквуд заметно занервничал. — Тебе не будет больно, честно! Ты сразу отключишься, я обещаю! — Она картинно прислонила руку к груди в районе сердца и часто закивала, подтверждая свои слова. Лили, стоявшая всё это время молча, была на грани: она чуть не лопнула от смеха, пока менялось лицо Айзека, обескураженного поведением своей напарницы. А Кристина тем временем достала из заднего кармана палочку, намереваясь завершить этот бессмысленный диалог забавным способом. Кончик древка заблестел фиолетово-рыжими искрами, и в следующее мгновение нос Айзека преобразовался в клюв, а на макушке появился забавный красный гребень. Глаза его наполнились ужасом, когда на лице стали проявляться первые перья. Лили шокировано раскрыла рот, а через несколько секунд на месте шестикурсника стоял самый настоящий петух. Кристина, довольная своей работой, вернула палочку обратно в карман и сложила руки на груди. Айзек вертел хохлатой головой, издавая характерный для петуха крик. — Заклинание Пуллус, — пояснила слизеринка. — Правда, я думала, что он станет обычной курицей, но это не так важно. Петух тоже вышел неплохой. Лили едва сдерживала смех, прикрывая рот ладонью, как вдруг заметила приближающуюся с конца коридора Кассандру Блэквуд. Она предупреждающие дотронулась пальцами до локтя Кристины, призывая её внимание, но было уже поздно. Кассандра подошла совсем близко. Лили предполагала, что хорошим дело не кончится, но ей было так радостно видеть раскричавшегося Айзека в облике птицы, которая очень уж ему подходила по темпераменту... Внутри стало как-то даже спокойнее. Не оттого, что Кристина поиздевалась над ним, а оттого, что у неё появился ещё один человек, которому не всё равно. И видя разъярённое лицо Кассандры, Лили внезапно вспомнила Скорпиуса. Он бы не обошёлся с Айзеком подобным образом. Он бы сделал хуже. — Чёртова психичка! — воскликнула Блэквуд, падая на колени перед братом-петухом. Какая ирония. — Не переживай так, а то морщины появятся, — протянула Кристина. Кассандра зыркнула на девушку. — У тебя совсем уже крыша едет? Как можно быть такой злобной? Кристина не ответила — только фыркнула. Кассандра тем временем достала свою палочку, навела на брата и уверенно произнесла: — Фините Инкантатем! Несколько мгновений потребовалось, чтобы заклинание сработало, а петух внов стал Айзеком: перепуганным, озлобленным и лохматым. Юноша крутил головой из стороны в сторону, пытаясь осознать происходящее, его форма заметно помялась после не самой лёгкой трансфигурации и теперь выглядела не самым лучшим образом. Взлохмаченные русые волосы спускались прядями на лоб, закрывая обзор, и Лили даже стало немножко его жаль. Совсем малость. — Мерлин, не делай из этого трагедию, я просто пошутила, — Кристина пожала плечами. — Хороши шутки, Нотт! Думаешь, если связалась с Поттерами, то можно над людьми издеваться? Лили почувствовала себя некомфортно, услышав собственную фамилию, но Кристине было очевидно плевать на слова, сказанные секунду назад. Её не интересовали подобные мелочи, чего не сказать о Лили, которая теперь ощущала себя лишней в этой дискуссии, хоть и была косвенной причиной её начала. И в ходе перепалки никто из них и не заметил, что остальные студенты заинтересованно замедляли свой ход, чтобы услышать хоть что-то и быть в курсе событий. — Научи своего братца хоть каким-то границам, иначе превращение в цыплёнка покажется ему пустяком. — Может, тебя превратить в цыплёнка, а? — Кассандра была готова завизжать от кипящей злости. — Если я буду преследовать девчонок по всей школе, то буду рада. Блэквуд сжала палочку так сильно, что костяшки её тонких изящных пальцев побелели. Она выглядела разъярённой, точно фурия, которая собирается вот-вот наброситься на тебя и растерзать в клочья. — Эй, успокойтесь, — Лили встала между девушками. — Кристина просто заступилась за меня, это было справедливо. — Научись сама за себя заступаться! — глаза Кассандры сверкали чистой яростью. — Привилегированная шайка неудачников! И Лили нечего было сказать в ответ. Кассандра Блэквуд всегда была спокойной, излучала одну лишь безмятежность, оставаясь красивой и умиротворённой в любой ситуации. Видеть её в таком состоянии довелось впервые. Возможно, виной тому сам Айзек, которого на сей раз не просто обидели, а унизили, да ещё и Кристина, с которой у него далеко не дружеские отношения, хоть и играют они в паре. Кассандра испугалась за него, потому и вспылила. Каким бы кретином ни был Айзек, он навсегда останется её близнецом, о котором она будет беспокоиться всю жизнь. Жаль стало и саму Кассандру, на долю которой выпало всегда помогать ему и выручать. Хоть они и были рождены в один час, она оставалась старшей, более ответственной и оберегающей. Может, Кристина действительно погорячилась с превращением? — Заткнись, Кассандра! — тут же нашлась Нотт. — Он вообще не знает ничего о самостоятельности, потому и прячется под твоей юбкой с самых пелёнок. Повисло напряжение. Айзек не смел раскрывать рта, прибывая всё ещё в шоковом состоянии; точно потерянный ребенок, он держался за рукав мантии сестры, стоявшей чуть впереди него. Конечно, такие превращения переносятся не всегда легко. Вокруг собиралась толпа зевак, решивших понаблюдать за скандалом, развернувшимся посреди коридора, да ещё и с такими яркими участниками. Где-то сзади послышался шёпот и возня, будто студенты расступались, шелестя одеждой. А потом рядом с Кассандрой возникла фигура Джеймса, взявшегося из ниоткуда. Лили облегчённо выдохнула. — Вы чего так шумите? — спросил он, выпрямившись. Кассандра вскинула голову, устремив на него свой разъярённый взгляд, но всё же поутихла. Не хотела конфликта с другом её парня? И тут у Лили в голове что-то щёлкнуло. Такая странная и не особо важная мысль, но отчего-то греющая внутри: Скорпиус выбрал бы Джеймса. Даже между своей родной сестрой и им он встал на сторону друга. В возможном конфликте с Кассандрой Скорпиус так же не был бы на её стороне. Потому она поубавила свой пыл, когда пришёл Джеймс. И ещё одна догадка — Кассандра не была уверена в себе настолько, чтобы вступить в перепалку с Джеймсом. — У Блэквудов крыша едет из-за чьей-то «привилегированности», — Кристина согнала пальцы, имитируя кавычки в воздухе. — Будто не их мать унаследовала половину Гринготтса. — Считаешь чужие деньги, Кристина? — тут же обернулась к ней Кассандра. — Упаси Мерлин, моя дорогая! — девушка приложила ладони к своим щекам, показывая наигранное удивление. — Эй, а ну прекращайте, — Джеймс вновь встрял в диалог, встав между спорящими слизеринками. Блэквуд сжала губы и сделала шаг назад, сдавшись первой. Нотт фыркнула и сложила руки на груди. Наступила тишина, сопровождаемая лишь шёпотом окруживших их студентов. Верный знак расходиться, пока не стало ещё хуже. Кассандра сделала глубокий вдох и взяла под локоть брата, всё ещё напуганного и растерянного, и потянула его за собой, постепенно отдаляясь. Толпа расступилась, пропуская Блэквудов, но абсолютно каждый услышал тихую фразу, брошенную девушкой напоследок: — Скорпиус определённо слепой, раз связался с ними. Чистое подтверждение догадок Лили. Не самая приятная фраза, но всё же доказывавшая её теорию о том, что Кассандра сдалась, побоявшись остаться в немилости Малфоя. Джеймс проводил Блэквудов взглядом и жестом призвал зевак расходиться по своим делам. Он повернулся к Кристине, прищурившись, пока та картинно рассматривала свои ногти, будто ей был важен её маникюр, а не ссора, произошедшая минутами ранее. — Что ты сделала? — поинтересовался он со всей своей серьёзностью. — Ни-че-го, — отчеканила она, даже не поднимая глаз. — Без шуток, Кристина, что это было сейчас? — Это я! — внезапно Лили встала перед братом, загородив слизеринку. Глаза Джеймса округлились: — Ты спровоцировала Кассандру Блэквуд? — Нет! То есть… — Лили растерянно поджала губы. — Он преследовал меня и не давал пройти, а Кристина просто… превратила его в пету… — Что? — вскипел вдруг Джеймс. — Он тебя преследует? И ты не сказала об этом мне? — Джеймс… — Я снесу ему башку! — он обернулся назад к коридору, где ещё недавно скрылись Блэквуды, будто намереваясь броситься следом. Лили схватила брата за локоть и потянула обратно, останавливая. Кристина, молчавшая до этого, хихикнула, тем самым обратив на себя внимание. Поттеры взглянули на неё непонимающе, но она лишь покачала головой. — А ты была права, крошка Лилу, он и правда готов его убить, — губы её расползлись в улыбке. — Я думаю, превращения в петуха было вполне достаточно. Теперь точно не приблизится. — Это было жестоко, — сказала Лили. После добавила, сдерживая улыбку: — Но забавно. Джеймс прищурился, разглядывая то сестру, то Кристину. Что-то ему всё же казалось странным: или тот факт, что последняя решила заступиться, или что они вообще общались друг с другом и выглядели со стороны так, будто это происходит далеко не в первый раз. — Давно ли ты стала такой кровожадной? — Общение со мной многим идёт на пользу, — Кристина сложила руки на груди. — Так вы теперь подружки? — ужаснулся юноша. Лили только улыбнулась в ответ. Нравилось ей это. Джеймс заметно веселел в компании Кристины, что не могло не радовать, учитывая недавние события. Он достаточно быстро отходил, хоть и оборачивался назад периодически, но это по-прежнему значилось успехом. Потому Лили и не беспокоила его своими проблемами, чтобы лишний раз не давать повода для стресса. Она решила, что сама разберётся с Айзеком без чьего-либо вмешательства, тем более Джеймса. Но при этом стало невыносимо легче, когда Кристина вступилась за неё, спровоцировав нешуточный конфликт. Для наибольшего драматизма не хватало лишь Малфоев. Да, они бы украсили эту перепалку одним лишь своим видом. Лили так и представляла, как Клементин стояла бы перед Блэквудами, защищая их, и как Кристина позволила бы себе открыть рот так, будто вокруг нет ни души. Всё закончилось бы дракой, которую разнимали бы мальчишки. А ещё взгляд Кассандры. Воображение подкидывало Лили новые и новые картинки, прокручивало разные вариации этой ситуации под названием «Если бы». Если бы Скорпиус был здесь, то он первый подал бы урок Айзеку. Смотрел бы свысока, презрительно, насмехаясь и уничтожая взглядом. Он бы отвёл свою руку в сторону, преградив тем самым путь Джеймсу, который точно бы полез с кулаками на обидчика сестры. А Скорпиус говорил бы медленно, растягивая гласные, будто усыпляя, но голос бы вряд ли показался кому-то спокойным. И взгляд Кассандры, которая не осмелилась бы перечить ему. Она бы не выбрала сторону своего брата, будь тут Скорпиус, потому что сам Скорпиус не выбрал бы её. Он бы выбрал Лили. Её накрыло волной осознания: она хотела именно этого. Она хотела быть выбранной им — вопреки всему. Отталкивая каждый раз, надеялась, что он всё равно будет сопротивляться, а не позволит ей проводить черту из раза в раз. Так отчаянно желала глубоко внутри себя и оттого стыдилась собственных чувств. Усердно закрываясь на тысячи замков, но не гасила эту позорную надежду, скрывающуюся очень глубоко, практически на самом дне её сознания. Мир вдруг сузился до размера снитча. Лили обернулась, будто в панике. Мимо проходили ученики, рядом стояли Джеймс и Кристина, уже обсуждая что-то, интересующее только их двоих. — Мне пора, — коротко обронила она. А после исчезла в коридорах школы. И так прошёл практически весь её день: в смятении, раздумьях и попытках разобраться. Почему-то образ Кассандры стоял перед глазами, не позволяя отвлекаться. Внутри зарождалось чувство стыда. Кассандра Блэквуд даже не подозревала, что её любимый хотел поцеловать Лили, что залетал в её окно, что смотрел на неё так, как не смотрят на простых друзей. Она слепо верила в то, что Скорпиус принадлежит ей, а не кому-то другому. Но Скорпиус не принадлежал никому, кроме самого себя. Он делал то, что хотел, не задумывался о последствиях и следовал лишь за своими решениями. И при этом, будучи слишком умным, не позволял себе слишком опасных вещей, держал дистанцию, если Лили проводила черту. Но она сама была на грани этой черты.***
Ощущая холодок по всему телу, он был настроен решительно. Этот путь он знал наизусть. Сжимая пальцами метлу, взмывая ввысь, рассекая обжигающий лицо воздух, ему даже не требовалось открывать глаза, чтобы следовать вперёд. Скорпиус точно знал каждый наклон, который ему требовалось сделать в определённый момент, огибая очередную башню. Знал каждый выступ и каждый пик. Сумасшествие в самом чистом его проявлении. Направив кончик метлы выше, Скорпиус стал подниматься ближе к крышам самых высоких башень, а когда выровнился, то остановился на несколько секунд, будто впереди ждала стена. Он медленно выдохнул, тряхнул головой, из-за чего несколько прядей упали на лоб. Моросил дождь, практически неощутимый, но волосы постепенно впитывали в себя влагу, разрушая свой изначальный вид. Юноша взглянул на свои холодные пальцы, будто они были чужие, согнул их, разминая суставы, и обхватил крепче древко метлы, похолодевшей от температуры на такой высоте. Моросящий дождь смешался с мокрым снегом. Впереди виднелась знакомая башня. Настолько знакомая, что мурашки по спине пробежали. Он медленно направился туда, облетел, сделав три круга окрест неё, словно в первый раз. А сколько раз он уже это делал? Два? Три? Сколько раз искал окно, сколько раз заглядывал внутрь, желая увидеть рыжий вихрь за стеклом? За узорами инея разглядывал пустую спальню, радуясь и огорчаясь, что там нет её. А если удача оказывалась на его стороне, то вёл себя тихо, не позволяя смотреть дольше двух минут, иначе желание ударить самого себя возрастало. Сумасшедший. И вот это окно с плотно закрытыми окнами со стекающими к внешнему подоконнику редкими каплями. Скорпиус подлетел ближе, цепляясь одной рукой за скользкий выступ, и позволил себе подсмотреть за обстановкой внутри. И, Мерлин, там не было никого, кроме неё. Он прерывисто вздохнул, почувствовав такое странное, но уже знакомое тепло в солнечном сплетении. И ладони предательски вспотели, соскальзывая с холодного подоконника. Почему ты там одна? Она сидела на своей кровати, сгорбившись над чем-то, прямо спиной к окну. Повернись она хотя бы чуточку, то увидела бы платиновую макушку Малфоя, подглядывающего с улицы. И отчего-то он решился напроситься в гости. Очередная глупая затея, которая могла и вовсе не увенчаться успехом. С наибольшей вероятностью Лили прогонит его. Тук-тук-тук! Костяшки пальцев тут же покраснели от соприкосновения с холодным влажным стеклом. Лили испуганно подскочила, уставившись в окно. Скорпиус смотрел прямо на неё, вглядываясь в глаза, и даже не надеялся оказаться рядом. Но она шагнула вперёд и, повернув ручку, распахнула настежь ставни, впуская в тёплую комнату ветер, несущий за собой моросящий дождь. Капли упали прямо на её плечи. Пользуясь моментом, Скорпиус стремительно влетел внутрь, да так плавно приземлился, спрыгнув с метлы, что Лили напрочь забыла о возникшем холоде. Окно захлопнулось. Точно гром над из головами. А юноша всё смотрел. Она была идеальной в его глазах и даже не подозревала об этом. Абсолютно вся, от макушки до пят: и рыжие волосы до лопаток, россыпь едва ли различимых веснушек на бледной коже, румянец щёк, длинные ресницы и даже пятнышко на радужке глаз. Эти глаза он мог узнать из тысячи, из миллиона других! То чисто голубые, то зеленоватые, что не так заметны ей самой, но так бессовестно прекрасны. Скорпиус бы утонул в них, не задумываясь ни на мгновение, шагнул бы прямо в эту светлую бездну, позволив себе захлебнуться. Чистейшая нега. И хрупкость острых плеч манила и ранила, будучи запретной для него. Но будь у него шанс — без всяких сомнений — сжал бы Лили в руках, да так крепко, что собственную грудную клетку сдавило бы от близости с ней, что острота плеч ранила бы, но боль оставалась самым приятным в мире чувством. Раствориться в ней. Задохнуться. Но он даже не мог прикоснуться. Лили стояла напротив: недосягаемая, близкая и далёкая. Скорпиус хотел прикоснуться к её коже, обнять и никогда в жизни не отпускать. Даже если бы она сопротивлялась, если бы отталкивала, кричала и ругалась — так хотелось. Это стало подобием его личного Круцио, когда не можешь приблизиться к человеку, которого желаешь всем сердцем, потому что слишком опасно. До такой степени опасно, что сократи он расстояние до необходимого — и они оба окажутся в той самой точке невозврата. В той точке, где их губы соединятся, и ничего нельзя будет вернуть на исходную позицию. Какой же ты глупый, Скорпиус, раз стоишь и смотришь на неё, так и не решившись ни на что, кроме слов. Кому вообще нужны слова? — Ты не должен здесь находиться. Мои соседки скоро придут, так что лучше тебе сбежать, как ты делаешь обычно. Но ведь сама впустила, глупая. — Ты упрекаешь меня? — Его позабавила последняя фраза. — Ты же сама меня отталкиваешь и первая бежишь. — И правильно делаю, — фыркнула Лили в ответ. — Я не собираюсь так низко падать, чтобы целоваться с парнем, который в отношениях не со мной. — Но мы почти поцеловались, — тут же припомнил Скорпиус, за что получил гневный взгляд. — Хорошо, что это так и не произошло. Лили сложила руки на груди, ожидая, что после её слов Малфой покинет её спальню, а она перестанет нервничать в ожидании соседок, которые обязательно разболтают обо всём каждому в школе. Скорпиусу вообще нельзя здесь находиться, но он постоянно каким-то немыслимым образом оказывается прямо на пороге её спальни. По её же вине. Но он оставался на месте, пристально разглядывая Лили. А на кровати её осталась коробка с разными конфетами из Хогсмида, которые она складывала, чтобы спрятать в заначку, чтобы открыть и съесть, когда нервы окажутся на пределе, а спасёт лишь доза сахара, таящего во рту со скоростью снитча. Обычные конфеты, которые есть практически у каждого студента в каждой комнате. И он смотрел на них, разглядывая яркие передвигающиеся фантики, и в голове отчего-то возникла мысль, что Лили тоже своего рода конфета для него. Вот только у него почему-то стойкая зависимость, и пробовать сладость категорически запрещено. Иначе не оторвётся. — Почему ты меня боишься, Лили? — Малфой облокотился о раму с балдахином над её кроватью. — Мы знаем друг друга с пелёнок. — Я не боюсь тебя. Ты не сделаешь мне плохого. Не так, как ты думаешь. — В каком смысле? — Да брось, — она всплеснула руками, — я же не дура. Ты правда думаешь, что можешь просто заявиться сюда и всё будет отлично? Ты не можешь утянуть меня в пустой класс и ожидать, что я буду рада! Это ненормально! Потому что тем же вечером ты будешь сидеть с Кассандрой в своей гостиной, а потом потащишь её под венец, как и планировал. Вот только я не собираюсь в этом участвовать. — Ты сказала, что я могу сделать тебе больно. Что ты имела в виду? — Вы, Малфои, всегда это делаете, — голубые глаза вдруг заполнили слёзы. — Клементин разбила сердце Джеймса. Ты разбиваешь сердце Кассандры. И я не позволю тебе разбить и моё! Дверь хлопнула. Две пятикурсницы замерли в проходе, шокированные происходящим в спальне. Лили испуганно вздохнула, а Скорпиус обернулся, представая перед вошедшими в самом удобном ракурсе. Как же не вовремя, Мерлин! Поттер замерла, мысленно перебирая тысячу оправданий перед девочками, молясь всем возможным богам, чтобы они не рассказали об увиденном никому. Дикий страх зародился в её груди. То, чего она так страшилась столько месяцев, вдруг случилось несколько секунд назад. Она уже предвкушала разговоры за спиной и осуждающие взгляды. И Кассандру Блэквуд, которая одним лишь щелчком пальцев заставит весь Хогвартс возненавидеть Лили. Джеймс будет в ярости. — Мы, должно быть, помешали? — начала Джиа, переглядываясь с подругой. — Нет, нисколько, — Малфой провёл рукой по волосам и нагнулся взять свою метлу. — Мы закончили, и я уже ухожу. Лили, думаю, я тебя понял. Мне следует быть честным, ты права. Надеюсь, этого тебе будет достаточно. И на этих словах он молча покинул спальню, оставляя её наедине с двумя любопытными гриффиндорками. Скорпиус стремительно спускался в гостиную, буквально перепрыгивая через ступеньки, превратившиеся в горку. Вечер должен был быть в самом разгаре, поэтому пройти незамеченным мимо студентов было практически невозможно. Оставалось надеяться, что никого из Уизли не будет, иначе от вопросов ему не отвертеться. Надеяться, что половины состава Гриффиндора не будет в башне — весьма самонадеянно. Несколько десятков глаз устремились на Малфоя, как только он ступил на красный ковёр. Идея уйти именно таким, человеческим, способом была глупой и безрассудной изначально. Но в порыве необъяснимых эмоций после слов, сказанных Лили, он абсолютно забыл о последствиях. Ведь никто не должен был знать о его прибывании в этой башне. Тем более в комнате девочек. Тем более в комнате Лили Поттер. Это табу. Это настолько запрещено и опасно, что кровь разгоняется с удвоенной скоростью. Тишина пронзила стены помещения, оставляя лишь треск поленьев в камине. Вокруг не было ни одной рыжей макушки, что вызывало облегчение где-то глубоко внутри. Хотя бы сегодня ему не придётся объясняться. — Ты что здесь забыл? — голос Джеймса прозвучал слишком громко, совсем не так, как обычно. Поттер встал с дивана и отбросил пергамент на стол, удивлённо рассматривая своего лучшего друга, чей вид был слегка пугающе-небрежным, начиная от влажной спортивной формы, заканчивая метлой наперевес. — Знаешь, решил полетать, — оживлённо ответил Скорпиус. — Ветер на улице — жуть! Вот и занесло в открытое окно. Джеймс смотрел, явно не соображая, что вообще происходит. Признаться, никто не соображал, даже Скорпиус. Но этой минутной заминки ему хватило, чтобы пересечь гостиную и буквально выбежать в коридор, тяжело дыша от накатившего адреналина. Ему конец. Чёрт, это действительно конец, потому что Джеймс всё узнаёт уже через каких-то пару часов, если не минут. И удача будет на стороне Скорпиуса только в том случае, если он успеет сбежать в подземелья и отсидеться там до завтрашнего дня. Завтра он всё обязательно решит. Даже если Поттер придушит его голыми руками, он обязательно всё решит. Джеймс слишком любил свою сестру, слишком оберегал, чтобы вот так просто позволить Малфою заглядывать к ней в комнату. Парни не ходят в комнаты девочек, чтобы поболтать о погоде. Парни не залетают на мётлах в окна, чтобы поздороваться. Скорпиус в жизни бы не прикоснулся к Лили без её согласия. Да, даже если бы она согласилась, всё равно не позволил бы себе подобного, потому что это Лили. Но только Джеймсу будет плевать, когда он узнает, что Скорпиус тихо пускает по ней слюни уже достаточно долгое время, да ещё и заглядывает в спальню. С этим он разберётся завтра. Да. Но сначала нужно разобраться с кое-чем другим. Пора наконец сделать то, что следовало сделать уже очень давно.