***
— Я же говорила, что провалюсь, — причитала я, сидя в машине Макса. Между прочим, просто восхитительная машина, Nissan Juke, даже спрашивать не буду, откуда у него на нее деньги. — Кстати, куда мы едем? — Мы уже приехали, — автомобиль остановился возле внушительных размеров дома. — Жди здесь. Я даже возразить не успела, учитель вышел из машины и направился к особняку, из которого вышла дорого и с иголочки одетая женщина, Макс обнял ее и поцеловал в щеку, она также обняла его в ответ. Классный руководитель что-то крикнул и, через несколько секунд, к нему подбежала собака. Максим Андреевич еще раз обнял женщину, что все так же стояла на пороге, она что-то спросила у него, Макс показал в сторону автомобиля, женщина кивнула и, поцеловав Макса, скрылась за дверью, последний же, вместе с собакой направился к транспортному средству. Задняя дверь машины распахнулась, и собака оказалась внутри. Макс сел за руль и провозгласил: — Теперь можем ехать, — Максим Андреевич завел мотор, машина выехала на дорогу. Я смотрела на собаку сквозь зеркало заднего вида. Спустя несколько минут, это довольно большое существо решило, что сидеть сзади не намеренно и перелезло между сидениями, а затем и мне в ноги. –Боже, Лесси, что ты творишь? — проворчал Макс. Так называемая Лесси, положила голову мне на колени. — Ты ей нравишься, — усмехнулся «Соколиный глаз», вовремя вспомнила я его ник. Я погладила коричневую, чуть с рыжа, короткую шерстку собаки, отчего Лесси завиляла хвостом. — А ей тут сидеть удобно? — указала я пальцем на балдеющее животное. — Ты ее спрашивай, не меня, — проговорил Макс с улыбкой на лице. — Ты вторая девушка, к кому она идет. — А первая кто? — тут же поинтересовалась я. – Ну, первая, скажем так, не девушка, а женщина — моя мать, — пояснил он, не отрываясь от дороги. — Понятно, — улыбнулась я, не знаю почему, но мне было безумно приятно, — Макс, а какой породы Лесси? — Грейхаунд, — ответил классный руководитель и въехал на парковку возле одной из многоэтажек. Мы вышли из машины, учитель взял мои сумки, как я не возражала, что могу их сама нести, меня никто не слушал. Молча мы поднялись на лифте на восемнадцатый этаж, а затем, все так же молча, прошли к двери, ведущей в квартиру. Макс открыл дверь, Лесси тут же напролом помчалась в квартиру, «Соколиный глаз» тихо усмехнулся и включил свет. Совсем не то, чего я ожидала, хотя, это как еще посмотреть. Первое, что меня поразило, так это светло–серые стены, на которых располагались картины с индейскими мотивами, обрамленные в рамки из черного дерева. Из того же черного дерева была изготовлена мебель в прихожей: небольшая продолговатая скамья на изящных кованых ножках, обувной шкаф из двух отделений и небольшого ящичка под разные мелочи вроде перчаток и зонтов, шкаф для верхней одежды с необычными дверцами, дверь — ширма, если я не ошибаюсь, а также большое зеркало во весь рост, позволяющее оценить свой образ в пространстве. Макс помог мне снять куртку, я скинула сапоги и прошла вслед за ним, как я поняла, в просторную гостиную. Мда, здесь все было выполнено в похожем стиле: широкий белый диван с каркасом также из черного дерева, продолговатый квадратный кофейный столик со стеклянной вставкой на столешнице, расположившиеся на нем книги и журналы находились в небольшом творческом беспорядке. Напротив дивана висел просто огромный плазменный телевизор, с обеих сторон от которого располагались мощные колонки, прямо под телевизором находилась небольшая полочка, где располагался DVD — плеер и комплект 3D очков, рядом с полкой на полу стоял X-box. Возле панорамного окна, по обе стороны от которого находились тяжелые массивные шторы темно серого цвета, находилась акустическая система и две гитары: электрогитара и акустическая. С правой стороны от дивана располагалась книжная полка, а с левой лежак для Лесси. — Доставай пока тетрадь и задачник, я сейчас вернусь, — сказал мне Макс и удалился. Я села на диван и вытащила из сумки все необходимое. Пока я ждала, когда вернется Макс, вспомнила, что на моей шее все еще болтается медальон. Не долго думая, я приняла решение его снять, что и сделала. Вынув из сумки пачку с сигаретами, где обычно лежал медальон, переданный мне бабушкой, я выронила раскрытую пачку на пол, из нее высыпались сигареты и… два сложенных вчетверо листка бумаги. Взяв в руки эти два листочка, сажусь на пол, разворачиваю и начинаю читать:«Завещание. Я, Аверкиева Аделина Игнатьевна, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение: 1) Все имущество, принадлежащее мне на момент смерти, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно не находилось, завещаю его Аверкиевой Марианне Александровне, моей внучке, 14.02.1997 года рождения, по достижению ею совершеннолетия. 2) Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса РФ нотариусом разъяснено. 3) Текст завещания написан мною лично. 4) Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан завещателем. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса Романова Р.Т, а другой экземпляр выдается завещателю Аверкиевой А.И. 30 ноября 2006 года. Аверкиева Аделина Игнатьевна (подпись).»
Я нервно сглотнула и развернула второй листок:«Дорогая Риа, Я пишу тебе потому, что знаю, мне осталось совсем немного. Мне очень жаль, Риа, очень жаль. Я тебя очень люблю, моя девочка. Что бы ни случилось в твоей жизни, помни, ты очень сильная, ты со всем справишься. И сейчас, я прошу тебя, не суди своих родителей слишком строго, ты умная девочка, я знаю, что ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Честно говоря, я не знаю, когда ты увидишь это письмо, но… Риа, что бы ни случилось в твоей жизни, обещай, ты не сдашься, как не сдалась, будучи той маленькой девочкой, что молчала столько лет… Во втором письме, ты увидишь мое завещание, но, милая, я хочу тебе сказать, что есть еще кое-что, что я бы хотела тебе подарить: это, можно сказать, наше с твоим дедушкой тайное место. Однажды, мы были там с тобой, но я не уверена, что ты помнишь, ведь тебе было всего три годика. В тридцати километрах от города, по направлению к лесничеству, есть съезд в поле, проехав через все поле, ты увидишь новый съезд, необходимо свернуть там, а затем еще через километр, ты увидишь поворот на право. Ключ от домика находится за пятым кирпичом, считая от двери. Надеюсь, что этот дом станет и твоим убежищем. С любовью, твоя бабушка Деля.»
Я почувствовала, как по моим щекам бегут горячие слезы, но остановить их была не в силах. «Риа», так называла меня только бабушка, а теперь я позволила Максу называть себя так, но я нисколько не жалела об этом. Только сейчас, я поняла, как мне все это время не хватало бабушки. Макс всегда понимает меня с полуслова, как понимала бабушка. Она говорила, что только по-настоящему близкий и родной человек способен на это. – Риа, ты чего? — поинтересовался Макс, проходя в комнату, я судорожно начала собирать рассыпанные по полу сигареты, но пальцы не слушались. Я спрятала лицо в ладонях и зарыдала, да, именно зарыдала в голос. – Риа, ну что ты, не плачь, — Макс опустился на колени рядом со мной и обнял меня. В его объятиях я потихоньку успокоилась, но еще продолжала иногда всхлипывать. – Ну, Аверкиева, успокоилась? — поинтересовался временный классный руководитель, — я кивнула, но не отстранилась от него, ибо знала, как сейчас выглядит мое лицо. — Потопали умываться, чудо ты мое, — Макс начал подниматься, увлекая меня за собой. — Не смотри на меня, пожалуйста, — попросила я, не поднимая головы, а затем получила одобряющее объятие и негромкую усмешку. — Как скажете, миледи, — с почтением проговорил он, чем заставил меня смеяться. Макс распахнул передо мной дверь ванной комнаты и включил свет. Я подошла к раковине и включила воду. Сполоснув лицо ледяной, в буквальном смысле, водой, я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. А самое «смешное» в этой ситуации, стоящий в дверном проеме Макс, который, без какого-либо зазрения совести, посмеивался надо всем происходящим. Я оперлась на раковину руками, и склонила голову вниз. Макс подошел ко мне и протянул полотенце, я взяла его, спрятала в нем лицо, сдавленно простонав, а затем, все тем же полотенцем, легонько хлестнула своего учителя, но он словил его и потянул на себя, отчего, я полетела прямо на своего «нового» знакомого. Мы оба резко смолкли и уставились друг другу в глаза, лишь шум воды нарушал звенящую тишину. Эти карие омуты так и притягивали меня, так хочется просто стоять и смотреть в них, тонуть в них. Слишком поздно я поняла, что в буквальном смысле повисла на нем, а Макс обнимает меня за талию, прижимая к себе, слишком поздно поняла, в какой опасной близости находятся наши лица: он слишком дорог мне, я слишком люблю его. Да, люблю, не влюблена, а люблю. Так хочется коснуться его губ… К сожалению или к счастью, сей момент был прерван трелью дверного звонка, мы с Максом отпрянули друг от друга, он, как ни в чем не бывало, направился к двери, возле которой уже сидела Лесси, а я выключила, наконец, воду, а затем вышла из ванной, не забыв выключить свет. Повернувшись в сторону входной двери, я так и замерла на месте, увидев довольно ухмыляющегося Макса с двумя коробками пиццы и двухлитровой бутылкой колы в руках. – Риа, ты что, залипла что ли? — усмехнулся он. — Физикой, как ты уже, наверное, заметила, нам сегодня позаниматься не судьба, так что, пошли хоть поедим и кино какое-нибудь посмотрим. Мы, вероятно, пролистали уже с пятьдесят различных фильмов, но так и не выбрали, что будем смотреть, а одной пиццы уже не было. В итоге, мы выключили телевизор и просто болтали о всякой чепухе. Как-то хоть и осторожно, но довольно ощутимо, Макс коснулся того, о чем я не очень то и хотела говорить: о причине моего странного поведения. Впрочем, мне не хотелось от него ничего скрывать, я показала ему найденные мной листочки. Несколько минут Максим Андреевич изучал бабушкины «письма», а затем сочувственно посмотрел на меня и предложил: — Если хочешь, можем завтра съездить и посмотреть, — я задумчиво посмотрела на него и пожала плечами. — Не думаю, что есть возможность проехать там, зима на дворе, в конце-концов, — в моем голосе можно было с легкостью заметить разочарование, хоть я и очень старалась его скрыть. — Знаешь, а мне вот так не кажется — сказал он с ухмылкой. — Я же вижу, ты очень хочешь посмотреть, что там. Позвоню твоим родителям, скажу, что мы к олимпиаде будем готовиться… — Я вообще не хочу в ней участвовать, — закатила я глаза.- Но ты прав, я очень хочу поехать… Ма-а-акс… — решила я резко сменить тему, —, а научи меня играть на гитаре… — Да не вопрос, — пожал он плечами и, встав с дивана, подошел к гитарам и взял акустику. — Садись на пол, покажу тебе пару аккордов, — я послушно села, скрестив ноги по-турецки, Макс сел рядом со мной и поставил гитару к себе на колено. — Смотри, это – ля, обозначается, как «А», — Макс зажал три струны друг над другом пальцами левой руки, а большим пальцем правой руки провел по струнам. — Поняла? — я неуверенно кивнула.- Попробуй сама, — я честно попыталась повторить, но у меня не получалось даже пальцы правильно поставить! Макс сел позади меня и накрыл мои руки своими. Для меня это было неожиданно и, повернувшись к нему лицом, встретилась с его искрящимися карими глазами, тут же утонув в них. Мой классный руководитель также неотрывно смотрел в мои глаза, как и я в его, на секунду, мое внимание переключилось на его губы, в голове промелькнула мысль о том, что мне очень хочется, чтобы он поцеловал меня, и он поцеловал. Я не сразу поняла, что происходит, но когда до меня дошло, мои глаза округлились, а Макс отпрянул от меня, словно сам был в шоке. – Риа, извини…- тут же начал он, но я не дала ему закончить фразу, отпустив гриф, я обняла Максима Андреевича за шею и притянула к себе, на удивление, он не сопротивлялся. Его мягкие губы все еще имели привкус колы, я чуть приоткрыла рот, позволяя Максу углубить поцелуй, что он и сделал, пусть это и глупо: целовать его самой, а потом ждать проявления инициативы. Никогда бы не подумала, что мой первый поцелуй у меня будет с моим учителем, который при этом является… Мысль моя так и не закончилась, так как я утонула в сладком и нежном поцелуе с Максом. Как вообще можно думать в такой момент? Правильно, никак. Макс обнял меня одной рукой за талию, крепко прижав к себе. Когда, наконец, мы смогли оторваться друг от друга, классный руководитель посмотрел мне в глаза, а я, не выдержав его проникновенного взгляда, смущенно отвернулась. — Не говори, я знаю, что это было ужасно, — густо краснея, пробормотала я и, хотела было добавить, что это все не правильно и больше такого не повторится, как Макс сказал: — Не знаю, мне понравилось, — я ошарашенно уставилась на него. Внешне он казался невозмутимым, но в глазах его было что-то такое, что-то совсем таинственное, неуловимое… Учитель отложил гитару в сторону и обнял меня второй рукой, — Расслабься, Риа, и получай удовольствие. Я положила голову ему на плечо, а мысли все мои были только об одном: «Ну и кто, скажите мне, мы теперь друг другу?».