Переходный возраст

***

Терпение Шики лопнуло, когда в начале сентября, после полуторамесячного отсутствия, Изая пришел с красочным засосом на шее. Шики не требовалось спрашивать его, с кем тот кувыркался, – за него красноречиво говорили фиолетовые отметины на шее возле ключиц, в точности совпадавшие с отпечатком мужской руки. Шики думал, что знает про своего информатора все. Также он знал, что надавить на него одними словами не получится. В какие бы переделки Изая ни вляпывался, он, как ни в чем не бывало, отмывался и радостно скакал вприпрыжку дальше, а у Шики в душе копились маленькие и царапучие как мышиные лапки занозы. Десятки, сотни заноз. С тех пор, как Изаю изнасиловали, они так ни разу и не занялись сексом. После того единственного проявления слабости – хотя, зная Изаю, Шики сомневался, было ли оно слабостью на самом деле, – все его намеки и старания вернуть эротическое расположение Орихары ограничились лишь тем, что Изая однажды и без особого удовольствия отсосал ему, сославшись на то, что задница еще не до конца зажила. Но как же все обстояло на самом деле? Принцип относительности наглядно показывал себя в действии, но именно из-за этого между ними копились противоречия, недосказанность и недопонимание, осколками кривых зеркал искажавшие истину. Изая впервые отказал Шики – из опасения показаться слишком грязным. И именно поэтому старательно расслаблял горло и не пускал в ход зубы, чтобы хоть таким образом позволить Шики сбросить скопившееся напряжение. И его рука в волосах, мягко сжимавшая череп, казалась Изае даром небес. Он чувствовал, что если продолжит свои сексуальные притязания после того, что он допустил с собой сделать, то медленно, но верно превратится в подстилку, которой все равно, как и с кем. Изая всеми силами стремился не допустить этого. Что там Шики говорил про самоуважение? Казалось, Изая впервые не знал, что думал Шики на его счет, и очень бы хотел ошибиться в своих предположениях. Ставка на ревность, кажется, должна была сыграть. По крайней мере, стоя теперь перед Шики, Изая ощущал его испепелявшую ледяным огнем ауру. Разумеется, наблюдая за Изаей, Шики не мог не заметить, что с некоторых пор тот начал уделять еще больше внимания Хэйваджиме Шизуо, чем делал это в школе. Теперь, когда он приходил, от него всегда пахло чужими сигаретами. Поэтому Шики видел другую причину в отказах Изаи. – Ты опять посмел прийти, не отмывшись? – испытующе начал он, глядя прямо в прищуренные глаза напротив, чтобы не видеть этого багрового овала на бледной коже. – И ты мне тогда соврал, за два месяца все должно было зажить, даже если бы тебя лезвием искромсали. – Шики-сан ревнует? – Изая вызывающе улыбнулся. О, да, дергать тигра за усы однозначно было любопытнее, да только теперь на его территории этих тигров было двое. – А ты сегодня чувствительный, – Шики накрыл его пах ладонью и сжал в горсти. – Возбудился от того, что подрался со своим маленьким бойфрендом? Изая ничуть не был удивлен, ведь он делал все, чтобы Шики становилось известно о его похождениях. Вернее, чтобы Шики видел в них то, что нужно было Изае. Его улыбка стала еще шире и острее: в глазах напротив плескался расплавленный свинец, и пробегали электрические разряды. Изая готов был поклясться, что Шики уже перешел ту грань, за которой сажают людей на электрический стул или заливают горло тем самым свинцом. Его было не остановить, гром вот-вот должен был грянуть. – Кстати, те сведения, которые ты собрал на Асуки Груп, – а вот и гром. – Они обнаружили слежку. Все, что они сообщили, было обманом. Ты, информатор, должен был почувствовать. Из-за твоей ошибки погибло несколько наших парней. Между прочим, твоих ровесников. Тебе совсем их не жаль, Изая? «Жалость? О чем вы? Я не знаю такого слова, Шики-сан». – Изая смотрел на него исподлобья, удерживая щит улыбки против меча его слов. – Неужели ты до сих пор не понял, что мы здесь не играем в якудза? Это – бизнес. И когда мы деремся с какими-нибудь парнями, все заканчивается отнюдь не синяками. Твоя ошибка непростительна. Тем более, сделанная нарочно. «Откуда он узнал?» – Изая едва не поддался панике. Его игра должна была быть безупречной, но Шики каким-то образом догадался, кто именно стоял за провалом миссии. Неужели Изая недооценил его? – Снял штаны и лег лицом вниз. – Прозвучало как приказ. Изая неохотно повиновался. Его что, за гибель нескольких пешек выпорют как ребенка за украденные конфеты? Но стальные нотки в голосе не давали шанса ослушаться. Изая приспустил брюки и плюхнулся на кровать. К его недоумению, Шики сдернул с него штаны полностью, затем раздался сухой свист, какой обычно издает хорошая ткань, когда по ней чем-то чиркают на большой скорости. Изая оглянулся через плечо. Так и есть: Шики держал в руках ремень, судорожно наматывая конец с пряжкой на пальцы. – Лицом вниз, Орихара-кун, – напомнил он. Изая выдохнул и вжался лицом в мягкую и прохладную ткань простыни. Теперь Изая знал, что такую мягкость постельному белью придавало бамбуковое волокно, но сейчас это знание ничего не стоило. На его ягодицы обрушился первый удар. Изая мужественно выдержал его, сжав кулаки. Сложенный вдвое ремень взвился в воздух и со свистом опустился вновь. Три, четыре, пять ударов Изая вынес стойко, стиснув зубы и впившись ногтями в ладони. Но на шестом сорвался и заскулил, вздрогнув всем телом. И дальше только по нарастающей. Удары сыпались без перерывов; Изая вскидывался, дергался, дрыгал ногами, сдавленно кричал. Но Шики был неумолим. Заноз в его душе оставалось еще предостаточно, гораздо больше, чем синих полос на Орихаровой заднице. Когда Изая кричал уже в голос, Шики вдруг отложил ремень и выпрямился. – Кажется, тебе тогда понравилось? – спросил он, не рассчитывая на ответ. Раздвинув полыхавшие болью ягодицы, он втолкнул в, разумеется, давно заживший зад виброяйцо. Изая не сразу понял, что произошло. Его сознание было затуманено жестокой поркой. Он ощутил лишь то, что Шики подтянул его за руки к кованому изголовью кровати и надежно стянул запястья ремнем, прикрутив их к одному из стальных завитков. – А теперь извини, у меня назначена встреча. Можешь кричать, плакать, скулить, но имей в виду: если меня спросят, я скажу, что завел собаку. – Положив пульт в карман, Шики надел пиджак и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Немного придя в себя, Изая услышал, как Шики за стеной переговаривался с каким-то мужчиной. «Бизнес», – крутилось у него в голове. Вдруг предмет в его заднице ожил и тихо зажужжал. – Нхх, – Изая стиснул зубы и нахмурился: воспоминания были болезненными, и тот факт, что Шики, не сговариваясь, поступил с ним точно так же, как его похитители, только добавил мучений. Он старался вести себя тихо, даже попытался сосредоточиться, абстрагироваться, но у него ничего не вышло. За стеной раздавались голоса, а он даже не мог разобрать слов. Игрушка была маленькой, Изая почти что не чувствовал ее, но та вибрация, которую она производила, лишала его рассудка. Он медленно втянул воздух носом, стараясь успокоить дыхание и расслабиться, но только сорвался и задышал чаще. Равномерная вибрация не была похожа на рваные толчки настоящего члена, но после длительного воздержания и из-за нее Изаю выгибало дугой. Ему хотелось дотянуться до своего напрягшегося члена, но руки были связаны слишком туго, чтобы освободить их самостоятельно, а крепкий кожаный ремень с каждым рывком лишь сильнее сжимал затекшие запястья. Изая снова перевернулся на живот и принялся тереться о нежно принявшую его в свои плоские объятия простынь. Теперь он жалел, что не может заткнуть уши и не слышать монотонного говора за стеной. Он уже проклинал Шики за его коварство и думал, что по справедливости должен был все-таки соблазнить Шизу-чана и переспать с ним, чтобы не страдать теперь в одиночку. Мысль о том, как бы погано чувствовал себя Шизуо, определенно согрела бы его сейчас… Изая так увлекся, что не заметил, как разговоры прекратились, как хлопнула входная дверь и как тихо скрипнула дверь, ведущая в спальню. Шики вернулся и теперь с холодным отвращением смотрел на его нелепые корчи. Опустив руку в карман, он потянул за ползунок переключателя. Вибрация остановилась. Изая попытался возмутиться, но Шики на это лишь зажал ему рот ладонью и грубо выдернул игрушку из тела. В следующий миг оказались свободны и запястья Изаи, но лишь затем, чтобы бросить его в изножье кровати, а затем вздернуть на четвереньки. Шики отвлекся на секунду, зубами вскрыв пакетик с презервативом и раскатав резинку по члену. Он брезговал вставлять Изае без нее, когда у того на шее красовалась клякса засоса. Изая хмурился от боли, мычал, сверкал через плечо алыми глазами, но Шики был непреклонен. Втиснув член в тесную дырку, он начал размашисто двигать бедрами. Изая попытался было лечь на грудь, тем самым изменив угол проникновения и облегчив себе участь, но Шики не позволил ему сделать этого, ухватив за шею, а затем снова зажав ему рот ладонью. Изая изо всех сил старался расслабиться, но воспоминания об изнасиловании были еще настолько свежи, что он невольно сжимался изнутри и едва не плакал от боли, когда Шики мощными толчками сминал это сопротивление. Длинный горячий член резко входил в него и медленно выходил назад. Наконец Изая изловчился и укусил Шики за палец. – Какую я все-таки непослушную собаку завел, – горько проговорил Шики и с оттягом шлепнул по превратившейся в один сплошной синяк ягодице. Изая взвился и застонал, но больше не смел сопротивляться. Кончив, Шики грубо столкнул его с кровати. Стукнувшись о темный деревянный пол, Изая даже не вскрикнул. – Интересно, что сказал бы твой Хэйваджима, если бы увидел тебя таким? – Шики уже привел себя в порядок, кинул на пол завязанный узлом презерватив, застегнул брюки, и теперь курил, сидя на кровати и наблюдая, как Изая копошился у него ног, пытаясь подняться. Тело не слушалось его, превратившись в один сплошной комок боли, причем не физической, а той, паршивой, что чернотой растекается по венам, парализуя волю. Кое-как поднявшись, Изая поплелся в душ, надеясь, что его чистоплотность убедит Шики. Ставка на ревность грозила обвалиться, сделать его банкротом. Кажется, Изая и здесь не учел какой-то мелочи. Кровавые лотосы смеялись ему в лицо. Вернувшись, Изая обнаружил, что Шики ушел. Он сдернул с кровати испачканную простыню и упал лицом вниз. Стало холодно; за незашторенным приоткрытым окном быстро сгущались сумерки. Изая зябко закутался в грубое покрывало и заснул. Проснувшись чуть свет, он обнаружил внушительную сумму денег в простой спортивной сумке и записку, что отныне Авакусу не нуждаются в его услугах. «Еще раз устроишь нам неприятности, пеняй на себя», – значилось убористым почерком Шики. Изая знал, что крылось за этими словами. Его на полном серьезе могли отстрелить, как мешавшего охоте на крупную дичь визгливого пса. Он набрал Шики, но телефон оказался выключен. После вежливого автоматического голоса, сообщившего, что номер не обслуживается, и коротких гудков в трубке в голове стало так пусто и легко, что Изая невольно осел возле стены, чтобы ненароком не выпасть в окно в объятия просыпавшегося Токио. Жесткое соприкосновение пятой точки с полом заставило поморщиться: Шики не осторожничал. Изая вспомнил, как однажды лежал с заботливо подсунутой под саднящую задницу подушкой, когда тот немного перестарался, и понял, что теперь за сохранность своего тела ему придется отвечать самостоятельно. От этой мысли даже сделалось легче. На скопленные средства Изая снял в долгосрочную аренду офис в престижном районе города и официально назначил себя информатором Токио, сделав этот род деятельности своей основной профессией. Лишившись иллюзий, он был благодарен Шики за науку.