Бешеный Тигр Кровавой Хабанеро

       — Тора-чан, Фува-чан, а чего вы тут так развалились прямо на проходе? — склонился надо мной Сано. — Вдруг на вас кто-нибудь наступит? — Не мешай! Я — постигаю, — фыркнул я. Фува, которая лежала рядом, захихикала. — Э? А чего постигаешь? — шёпотом, чтобы нас не услышали другие, спросил мой нянь. — Вот тебе всё расскажи, покажи да дай попробовать, — ушёл от ответа я. — Иди, займись своими человеческими делами, а в кошачьи не лезь. — Простите великодушно, — оскорбился Сано. — Смешной он у тебя, — сказала Фува. — Неужели понимает то, что ты говоришь? Обычно люди такие глупые. Я посмотрел на няня, который, склонив голову, прислушивался к нашему разговору. — Да не, он просто меня понимает, а так — такой же глупый, как все люди. Сказал я это своей новой подружке не для красного словца. Моим пытливым гением выяснилось, что в даре понимания животных есть свои нюансы. Я как-то задался этим вопросом и расспросил Сано. Оказалось, он «понимает» меня весьма специфически. Если я говорю слово, которое ему незнакомо, то он осознаёт лишь смысл, который я вкладываю в это слово. Повторить что-то вроде «ништяк», «иди лесом» или «зацени» не сможет, потому что в его лексиконе нет таких слов. Как раз после этого я чуток расслабился и больше не боялся себя выдать «чуждыми этому миру знаниями». Но всё равно ими особо не светил, а вдруг? В общем, всё, как всегда, упёрлось в чакру. У меня есть чакра, которая сама по себе течёт и резонирует на все мои действия, даже когда я говорю. А у Сано — чакра, которая «понимает» эти мои резонансы. Поэтому чаще всего эти «говорильщики» могут «общаться» с каким-то одним видом животных, на которых лучше резонанс. Причём в таком животном должны быть зачатки кейракукей. И обычно ниндзи, которые понимают зверей, тех либо приручают, либо прикармливают и как-то используют. Для шпионажа — чаще всего. Разве что нинкены — сильнее всех отличаются, потому что их специально выращивают, тренируют и следят, чтобы чакра развивалась и так далее. Сегодня вся моя теория подтвердилась — Сано понимал меня, но не понимал Фуву, которая рядом разговаривала. — А это оказалось действительно забавно, — продолжила разговор моя подружка. — Ага. Я тоже начал постигать великую кошачью мудрость, — согласился я. В общем-то, началось с того, что мы бесились и бегали, а потом я заметил этот широкий коридор, где все ходили, он соединял практически все комнаты дома, а также вход и кухню. Васька, сколько я его помню, всегда любил развалиться в подобном месте и лежать. Каждый раз замечаешь его в последний момент и еле успеваешь не наступить на кота. А тот ещё на тебя снизу так укоризненно смотрит, типа «ай-яй-яй, хозяин ты невнимательный, как ты мог почти на меня наступить?» и, главное, ничего не делал — не отбегал, не мяукал, не спал, — лежал себе. Будучи котом, я всё чаще понимал те или иные поступки своего любимца. И предложил Фуве постичь сию великую мудрость. Оказалось, чтобы лечь правильно, нужен чуть ли не математический расчет — особая точка, из которой ты одновременно будешь видеть большинство дверей, а ещё такое место, где задумавшиеся люди тебя смогут увидеть, причём очень часто это происходило именно «в последний момент». Рассеянный взгляд скользил по нам с Фувой, потом чётко виделось, как до хозяина взгляда «доходило» то, что он узрел, зрачки расширялись, глупое выражение лица, приоткрытый рот в немом крике, ахи, вздохи, ойки или бурчание, нас обходили и так — следующий. Тот самый цимус был найден. — Фу-ва! Ня! Ты где? — раздался писклявый голосок и в коридор выбежал Амаи. Оглядевшись и заметив нас, поскакал прыжками. Затем остановился в шаге, и, встав боком, выгнул спину, задрал и распушил хвост. — Ну всё, конец расслабону, — сострил я. — Сейчас на нас будет нападать страшный белый зверь — Горбун-из-В морду-Дам-Вам. Амаи, уркая, бочком подошёл, исполняя ритуальное нападение. Да начнётся битва! Нья-ха-ха!

* * *

В особняке мы прогостили три дня. Я провёл это время с пользой, выучил кучу «приёмчиков», потренировался с Фувой кошачьему этикету. Ещё потусил в кабинете хозяина, делая вид, что прячусь от Амаи. Но ничего особо криминального не заметил. Муж Тамаки был префектом — главным сановником в Чуоокен, куда входила и столица, и Коноха, и интендантский город Отакуку, вблизи деревни, скрытой в листве. Получалось, что Хиоро-сан был кем-то вроде губернатора. Он, как и Минорухи, разбирал бумаги, выслушивал прошения. В канцелярии, под которую была отведена половина особняка, тоже не обнаружил ничего примечательного или подозрительного. Разве что от одного мужичка чувствовалась непонятной природы агрессия, но слежка прояснила, что тот обижен на своего напарника, которому проиграл зарплату в кости. Может, ещё я ничего не понял толком потому, что бывал там наскоками? То еда, то прогулка, то учёба с Фувой, то игры с Амаи. А чтобы что-то действительно стоящее разнюхать, надо жить в этом доме. Но на всякий случай я «завербовал» свою новую подружку. Попросил её чаще бывать в кабинете хозяина и прислушиваться к разговорам людей. Мало ли кто-то что-то важное сболтнёт, не обращая внимания на кошку. Фува согласилась помочь. Шиджими в гостях была очень расслабленной, часами болтала с Тамаки, они гуляли, смеялись над нашими игрищами. Никаких ответственных поручений хозяйка мне не давала, и я вообще понял, что это было что-то вроде «натаскивания» — чтобы я учился быстро ориентироваться в чужих жилищах. А ещё, подозреваю, что моя роль заключалась в том, чтобы легализовать мои появления в поместье префекта, так как на прощание Шиджими сказала Тамаки, что «раз мой Тора-чан так привязался к вашим любимцам, я буду чаще приезжать или отправлять его вместе с Сано, чтобы они поиграли». В общем, шпионская сеть начала плестись.

* * *

Вернувшись во дворец, я ещё более рьяно занялся попытками управления чакры. Такое чувство, что вот-вот, и нифига! Да ещё и после тренировок устаёшь так, как будто работал ездовым котом и «Запорожец» из снега тащил до «Простоквашино». Две недели — и всё без толку. А я ведь стараюсь. Очень-очень. Хочу новую вылазку. И ниндзей стать. И врагов одной левой лапой уделывать. Чувствую себя пандой По — где-то богомолы, змеи и обезьяны творят невероятное кунг-фу, а я ни при делах, пусть и ощущаю в себе эту скрытую силу. Сегодня решил побыть «поближе к природе» и тренировался в саду неподалёку от чайного домика. Сделал несколько упражнений, в том числе забирался на четырёхскатную крышу и спрыгивал, чтобы ощутить движение чакры в себе. Так умаялся, что решил отдохнуть и полежать на тёплом, плоском, нагретом солнцем камне. Только лёг, как вдруг в кустах зашуршало. Кто-то пробрался в сад? Я, прижимаясь брюхом к земле, неслышно прокрался на звуки. Вот чёрт! На земле лежат пара связанных охранников и несколько человек из двенадцати защитников даймё. А рядом с ними стоят ребята в чёрных одеждах и масках, оставляющих открытыми только узкие глаза. Точь-в-точь, как ниндзи из голливудских боевиков! И тут я чувствую в себе невероятный подъём чакры. Я смогу помочь! Ощущаю, что меня распирает, и я становлюсь всё больше и больше. Лапы со здоровыми когтями, во рту зубы не помещаются. Я прыгаю к тем ниндзям, в их узких глазках страх, но они пытаются сражаться. Ха! Бесполезно! Ударяю одного хвостом, другого лапой. Они отлетают и впечатываются в стену. Выдыхаю на них пламя огня и прожариваю до хрустящей корочки. Да я же кото-тигро-дракон! Вах! Остальные ниндзи собрались в кучку и дружно совершили хитрое дзюцу, превращаясь в одного большого человека. Он кидает в меня гиганские сюрикены, а я ловко и грациозно уворачиваюсь от них. Пф! Всё так медленно! Я вижу каждое движение! И могу предугадать его?! Что? Неужели у меня пробудился шаринган? Ю-ху! Сейчас ты у меня попляшешь! Я запрыгиваю на большого ниндзя и врезаю ему по фаберже, он взвыл и рассыпался обратно на мелких. Враги меня окружили, пытаются загнать в угол. Но я мега-офигенски крут! Пуляю в них фаейрболы. Шинкую когтями. Остался только самый главный ниндзя. В отличие от своих худых собратьев, он широк в плечах и высок, выше меня. Но я встаю на задние лапы. Мы начинаем бороться. Я пытаюсь загипнотизировать его своими шаринганами, но он закрыл глаза и не поддаётся. Он повалил меня на землю и прижал, а я вцепился ему когтями в лицо и попытался открыть веки, чтобы воспользоваться силой додзюцу. — А-а-а-а! — на одной ноте, словно ему яйца прищемили дверью, заверещал ниндзюк. И я проснулся. А мои когти были в чьём-то лице. И обладатель этого лица орал. Я убрал когти и отпрыгнул от самоубийцы, который решил потревожить мой боевой сон. С трудом, но в перекошенной роже с кровавыми подтёками я узнал Дайшики. И почему я не удивлён? — Что случилось? — в сад прибежал запыхавшийся Сано. — Дайшики-кун? Что с тобой? — Не видишь что ли? Он болен идиотизмом! — фыркнул я, стряхивая с когтей кровь. — Ничему жизнь не учит. Я пошёл к прудику и макнул лапу в воду, смывая чужие гемоглобины. Эх, это всего лишь сон… Так-то прикольно, конечно. И я так чётко свою чакру чувствовал и управлял ей. — Я просто увидел, что Тора спит и перебирает ногами, — услышал я сдавленные оправдания Большого Оленя. — Подумал, что ему снится кошмар и решил разбудить… Ага, «решил разбудить» своим лицом походу. Целуя в мохнатую щёчку. Сто процентов хотел напугать меня и крикнуть в ухо или что-то вроде. И как таких дебилов в ниндзи производят? Да ещё и даймё разрешают защищать? Хм… Надо вспомнить сон. Ведь мама говорила, что сны они связаны с подсознанием. Если я хотел понять принцип работы чакрой, то сон мне подсказал? Ведь там я и не задумывался, как ей управлять — управлял и всё. Над этим надо хорошенько поразмыслить и попробовать потренироваться. Но сначала… — Сано, я есть хочу! Оставь этого придурка, такого только могила исправит, — и я потрусил к входу, довольно мурлыкая.