За закрытыми дверями

– Ханджи… Майор тряхнула головой, показывая, что слушает. – Ханджи, ты слышишь меня? – голос Капрала был еле различим. Словно ей в уши наложили ваты. «Да, коротышка, я прекрасно тебя слышу. Ты говоришь мне прямо в ухо». Она бы с удовольствием сказала это и вслух, только вот язык почти не слушался, и все её силы уходили на борьбу с тошнотой. Пятидесятая вылазка за стены окончилась почти ожидаемым провалом. Уже через два часа они потеряли сорок процентов от личного состава и почти все телеги с продовольствием. Титанов оказалось слишком много. Нет, не так, девиантов оказалось на удивление много. Очередная схватка их отряда, не на жизнь, а насмерть, закончилась тем, что Эрвин Смит приказал отступать. Выбора не было. С таким количеством раненых и без продовольствия и прочих запасов продвигаться дальше было просто бессмысленно. Ханджи всё ещё слышала скрип зубов Смита, перед тем как он отдал приказ к отступлению. Помнила, что едва успела прорезать шею титану, уже сжимающего в своей огромной ручище Моблита. Помнила, как её обдало горячей струёй пара, когда рядом с ней рухнул титан, убитый Гюнтером. Но вот как она оказалась на лошади Леви, прижатая к его груди стальным кольцом руки, и почему так больно дышать, не имела понятия. Каждое соприкосновение лошадиных копыт с землёй отдавалось острой болью в рёбрах. – Что случилось? – прежде чем продолжить, облизнула пересохшие губы. – Почему я на твоей лошади? Леви посильнее обхватил ее за плечи левой рукой, прижимая теснее к своей груди, и пришпорил лошадь. – Пришла, наконец, в себя? Титан снёс тебя с лошади. Ты хорошо приложилась о землю. Сознание потеряла. Были бы мозги, получила бы сотрясение. – У меня, кажется, ребра не в порядке. С губ слетел стон. Лошадь капрала чересчур ретиво преодолела препятствие в виде полусгнившего бревна. И как оно только оказалось здесь, так далеко от деревьев? Ханджи оглядела открывающиеся пейзажи. Равнина. Кругом куда ни глянь. Пульсирующая боль в висках мешала сориентироваться на местности. – Я понял, и именно поэтому держу тебя за плечи, – холодный голос потеплел на пару градусов. – Сколько до города? – Двадцать пять минут. А теперь откинься и отдыхай. Спорить не было ни сил, ни желания. Закрыв глаза, Ханджи откинула голову на плечо Леви и попыталась абстрагироваться от окружающих звуков. Стук десятков копыт, скрип от двух уцелевших тележек, довольно громкие выкрики солдат, устроивших перекличку прямо на ходу. Всё это действительно отошло на второй план, но… – Леви? – Чего тебе? – голос снова безразличен, наверняка посчитал, что она начнёт нахваливать титанов, с которыми они сегодня столкнулись. – Тошнит. – Тц, – очень привычное в ответ, ей на ухо. – Эрвин, привал! Смит, мчавшийся впереди них всего на пару метров, обернулся и скользнул взглядом по лицу Ханджи, без труда догадавшись о причине остановки. Короткий взмах руки, громкий оклик для солдат в дальних рядах и отряд замирает, с явным удовольствием принимая временную передышку. – Пять минут, мы почти добрались. Слабо кивнув тревожно смотрящему Эрвину, Ханджи зажала рот рукой. Почему-то сейчас в нос ударил запах пыли, крови и лошадиного пота. Леви спустился с лошади первым и протянул к ней руки. – Иди ко мне. Осторожно. Не делай резких движений. Он редко проявлял к ней такую заботу на людях, редко, но достаточно для того, чтобы сейчас никого это не удивило. Ханджи не стало опираться на протянутые руки, просто потянулась вперед и обхватила Леви за шею. Зря она это сделала. Ребра словно стиснуло железными тисками. Услышав скрип ее зубов, брюнет выругался. – Идиотка. Я же сказал осторожней, – он отступил на шаг, стаскивая ее с лошади ещё сильнее. Еще несколько секунд возни и Леви несёт ее на руках к ближайшим кустам. Пышная и высокая растительность скрыла их от посторонних глаз. Оказавшись на ногах, Ханджи моментально опустилась на корточки и вцепилась пальцами в траву. Ещё чуть – чуть и … – Может, ты отвернёшься? Леви лишь хмыкнул и, подойдя поближе, отвёл чёлку на макушку. – Что ты делаешь? – Не хватало, чтобы ты ещё своих волос нажралась. Давай быстрей, у нас три с половиной минуты, – тон нетерпеливый. Удивляться поведению любовника времени действительно не было. Ее скрутил первый рвотный позыв. Больше он не сказал ни слова. Лишь отводил взмокшие пряди ее волос от лица и ободряюще сжимал ей плечо, когда скручивало особенно сильно. Кажется, в отведённое время она уложилась. – Лучше? – взгляд полуприкрытых глаз полон искреннего сочувствия. Ханджи вздохнула настолько глубоко, насколько позволяла боль в боках и кивнула, стараясь не обращать внимания на отвратительный вкус во рту. – Держи, – ей был протянут белоснежный платок. – Вытри рот и пошли. *** Этот въезд, а город ничем не отличался от остальных. Те же любопытные взгляды. Недоуменный шёпот. Злые, не очень редкие выкрики. Их отряд медленно, но верно продвигался по «коридору», образованному встречающими. Ханджи смотрела на руку Леви, сжимающую поводья, и никуда иначе. Ей всегда было больно встречаться со взглядами матерей, детей и просто друзей тех, кто погиб. – Что? Опять так рано вернулись? Да на кой чёрт вы вообще выезжали? – Где мой сын?! – Опять понапрасну погубили столько жизней! Обстановка явно накалялась. В адрес разведчиков полетели проклятья. Боковым зрение Ханджи уловила, что городская стража плотнее подступила к разведчикам, словно опасаясь потасовки. Не зря опасались. К ним наперерез бросился мужчина. – Майор. Моя жена, Алексия Пьер. Скажите, она же в конце колонны, правда? Я просто не вижу ее… Посильнее вжавшись в грудь Леви, Ханджи покачала головой. Алексия Пьер не пережила пятую в своей жизни вылазку. Хохотушка Алексия с лёгкостью доверила Ханджи свою жизнь, слепо выполняла любой ее приказ, а она… – Мне очень жаль. Рука Леви сильнее сжалась на ее плечах. – Что? Как это произошло, почему?! Ханджи вздрогнула, когда рука мужчины вцепилась ей в сапог. – Отвечай, женщина! Глаза мужчины полыхали таким яростным огнём, что у Ханджи перехватило дыхание. Искажённое мукой лицо, слёзы на его глазах наверняка будут сниться ей сегодня ночью. – Убери от нее свои грязные руки. Мудак, – тихий шёпот капрала был больше похож на змеиное шипение, чем на человеческую речь. Этому шёпоту просто невозможно было противиться. Убеждать Леви всегда умел. Руки он убрал, только вот он по-прежнему не отступал от них ни на шаг. Ускорить шаг лошади Леви не мог, скорость движения колонны задавал Эрвин. – Как вы могли допустить такое? Майор, почему вы позволили ей умереть?! – Тц, достал, – тихое на ухо ей и уже громче, – ещё слово, и твоё лицо познакомится с подошвой моего сапога. Вскоре сгорбленная фигура мужчины осталась позади. – Это было жестоко, Леви. Зачем ты с ним так? – спросив, Ханджи повернула голову и не увидела на лице капрала ничего, кроме безразличия. Он наградил ее коротким взглядом и снова уставился на дорогу. – Если он любил свою жену, то должен был следовать за ней, за стены. А не отсиживаться в безопасности. Он всего лишь трус, и жалеть я его не собираюсь. – Но… – Заткнись. Коротко и, как всегда, действенно. Пришпорив лошадь, Леви обогнал Майка и поравнялся с Эрвином. Лицо командующего легионом разведки было измученным. Ему тоже нелегко было выслушивать обвинительные слова и проклятья от тех, для кого они, собственно, и рисковали своей жизнью. Всё человечество, да и каждый человек в частности, порой были очень неблагодарны и слепы. – Эрвин, мы тебя покинем, очкастой нужно отлежатся, отчёты предоставим завтра вечером. Смит скользнул взглядом по их лицам и кивнул. Отчёты действительно могли подождать. В конце концов, он и сам участвовал в сегодняшнем побоище. Ничего нового Леви и Ханджи сообщить ему не могли. – Поправляйся, Ханджи, и слушайся Леви. Она лишь закатила глаза, увидев, как губы Эрвина сложились в ехидной усмешке. *** – Хм, ты ждала, что ли, моего прихода? – пришёл к выводу Леви, придирчивым взглядом оглядев гостиную. – С чего ты взял? – она подпихнула капрала в спину и закрыла дверь. – А где привычный хаос из разбросанных повсюду шмоток, вперемешку с книгами и грязной посудой? – Я не такая свинья, как ты думаешь. – Я не думаю об этом, я твёрдо знаю, – в голосе насмешка, на которую Ханджи и не думала обижаться. Стянув с ног сапоги, Леви поставил их у стены и сел на корточки перед майором. – Подними ногу. – Я и сама в состоянии снять сапоги. – Для этого тебе придётся нагнуться, чего в твоем состоянии делать нельзя. Губы капрала сжались в линию. Верный признак раздражения, которое он проявлял, только оставшись с ней наедине, за закрытыми дверями. – Живее. Ей не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Совсем скоро ее обувь заняла место рядом с сапогами Леви. Он прошёл вглубь комнаты и, сняв плащ, аккуратно повесил его на спинку стула, не забыв разгладить все складочки. Сверху опустилась его курка. – Педант. Уголки его губ дрогнули. – Я оскорблён до глубины души. – Кому ты чешешь? – Иди ко мне, – уже без тени улыбки. Ее плащ не менее аккуратно опустился на спинку дивана. Куртку он снимал с нее медленно, старясь не делать лишних движений. Когда его правая ладонь легла ей на щеку, Ханджи изогнула бровь. – Что такое? У меня грязь на лице? Леви едва уловимо покачал головой и потянулся к ее очкам. – Не надо. – Но…тебе без них лучше. Другой бы мужчина сказал, что у нее красивые глаза или что – то в этом роде. Но не Леви. Ханджи всерьёз сомневалась в том, что он знает значение такого слова, как комплимент. При общении с ним, каждый комплимент нужно было додумывать самой. Додумывать как сейчас, искать двойной смысл в его словах или жестах, не всегда легко, но другого ей и не нужно было. – Чёрт с тобой, снимай. Быстрое движение, и ее очки покоятся на столике у дивана. Леви замер, скрестив руки на груди, и, кажется, о чём-то задумался. Его тёмно – серые глаза сверлили верхние пуговки ее блузки. –Леви, это я приложилась головой о землю, а не ты. Чего как контуженый? И снова ее удостоили лишь короткого взгляда исподлобья. Но, вовсе не злым, а насмешливым. – Я просто пытаюсь взять себя в руки. – Что тебя вдруг разозлило? Ее вопрос остался без ответа. Капрал принялся растягивать верхние ремни. Леви вообще был не очень многословен. И это Ханджи тоже утраивало. Слушатель из него был просто отличный, пусть и скрипящий зубами после пяти минут ее болтовни. – Слушай, а тот титан, что снес меня с лошади… – Помолчи. Ты меня отвлекаешь. Она лишь хмыкнула и стала наблюдать за руками капрала. Сейчас он ловко расстёгивал очередную пряжку. У него были красивые руки. А ещё, чертовски сильные. Ханджи не раз слышала, как хрустят под пальцами этих рук кости тех, кто осмеливался неудачно пошутить по поводу внешности капрала. С ремнями было покончено за считанные минуты. А когда он расстегнул пуговицы ее рубашки, Ханджи, наконец, поняла, что же его злило. Скрипнув зубами, Леви кончиками пальцев погладил ее по рёбрам, которые приобрели довольно насыщенный фиолетовый оттенок. – Идиотка, на поле боя не нужно считать ворон. Смотри, как тебя разукрасило. – Я считала не ворон, а титанчиков. Ляпнула и прикусила себе язык, глаза Леви сверкнули доселе не видимым мрачным металлическим огнём. Он довольно резко положил ладонь ей на шею и надавил, заставив наклониться. Их лица оказались так близко, что дыхания смешались – Только я могу оставлять синяки на твоём теле, никто другой, даже злоебучие титаны. Поняла меня? Как тут не понять, когда взгляд тёмно-серебренных глаз обещает нешуточную взбучку в случае отказа. – Так точно. Удовлетворённо хмыкнув, капрал потянулся к пуговицам на ее штанах. *** Остатки вечера капрал посветил полностью ей. Помог принять ванну. Охладил холодными компрессами огнём горящую кожу. Пока он накладывал тугую перевязку, Ханджи лишь закусывала губу почти до крови, стараясь не стонать, и дышала как можно аккуратней. Перед Леви не хотелось показывать собственную слабость. Она была сильной женщиной и физически, и морально, и какая-то трещинка в рёбрах не могла заставить ее уронить свой авторитет в глазах мрачного коротышки. – Вот и всё, ложись. Уложив ее на свежую простынь, Леви почти с головой укрыл ее одеялом. – А ты? – Я в душ. Отдыхай, а лучше попытайся уснуть. – Без тебя не усну, ты же знаешь. Он лишь кивнул и поцеловал ее в уголок губ. Отойдя к дивану, принялся раздеваться. Закрыв глаза и прислушиваясь к шороху одежды, Ханджи попыталась хотя бы задремать. Но куда там. Она как раз таки боялась заснуть. В ночи после вылазок снились лишь кошмары. Жуткие, леденящие кровь сны, не приносили никакого отдыха. Она всегда просыпалась посередине ночи в липком поту и с громко стучащим сердцем. Послышался плеск воды. Леви добрался до душа. Леви. Он ненавидел ночь не меньше ее. Боялся спать, зная, что ночью его настигнет ужас, пережитый днём. И лишь засыпая вместе, они могли насладиться сном без сновидений. А нелюбимое время суток уже беззастенчиво и неумолимо вступало в свои права. Вечерние сумерки сменялись ночью. Единственным источником света в комнате была горящая свеча, стоящая на прикроватной тумбочке. Устремив взгляд на её пламя, Ханджи пыталась вспомнить, а с чего, собственно, начались их с капралом отношения. Губы шатенки исказила усмешка. Отношения. Не самое лучшее слово для того, чтобы охарактеризовать то, что происходило между ними. Уже не друзья, но ещё не пара. Любовники. Так было намного лучше. В конце концов, на войне не было места для любви. Около года назад, во время очередной вылазки их отряд остановился на ночлег в одном из немногих опорных пунктов за стенами. Спальных мест на всех не хватило, и, когда она увидела угрюмого капрала на пороге своей комнаты со свёртком из матраса и одеяла, была сильно удивлена. Как оказалось, с Эрвином уже устроились Майк и Нанаба, поэтому капрал предпочёл ее общество. Спать не могли ни он, ни она. Почти в абсолютной тишине они распили найденную в закромах кладовой бутылку вина. Затем ещё одну. И ещё. Ей стало до неприличия хорошо, а Леви так и остался трезв. Лишь позже Ханджи узнала, что перепить его дорогого стоит. В ту ночь он на удивление безропотно слушал ее оды титанам, согласно кивал головой, улыбался кончиком губ и смотрел на нее слегка затуманенными серыми глазами. В какой-то момент Леви надоело слушать ее пьяный смех, бессмысленные, кажущиеся ей одной смешными, байки, и он заткнул ей рот. Поцелуем. Глубоким, настойчивым, удивительно собственническим. Ханджи впивалась ногтями в его плечи, рвано дышала между поцелуями и с небывалым рвением отвечала на ласки. Наплевав на собственное чистоплюйство, он увлёк ее на ковёр, невесть когда в последний раз хлопанный. Наспех сорванная и уже ненужная одежда отбрасывалась в стороны. А потом ночь окрасилась красками наслаждения. Не было секса, была Любовь, искренняя, чувственная. Он любил ее, шепча какие-то глупости в припухшие от поцелуев и прикусов губы. Ласкал так, словно давно знал ее тело, с легкостью находя самые чувствительные точки. А она смотрела в его потемневшие глаза, целовала, гладила и кусала в ответ. Изгибалась на встречу глубоким и неспешным движениям его бёдер и стонала громко, развратно, не боясь того, что их могут услышать. Поспать им удалось лишь под утро, всего пару часов. Зайди кто к ним в комнату, он не смог бы разобрать, где чьи руки и ноги, так тесно они переплелись друг с другом. Ни ему, ни ей ничего не снилось в те часы. Кошмары отступили перед внезапно вспыхнувшими чувствами. Кровать прогнулась перед немаленьким весом Леви. –Не спишь? –Нет. Я вот тут вспоминала. Изогнувшись, Леви потушил свечу и, повернувшись набок, заглянул ей в глаза. – Тебе вредно думать, особенно на ночь. – Не ёрничай. Как так получилось? – Что именно? – То, что ты и я, вместе. Ведь, кажется, на нас смотрят и до сих пор не верят, – Леви хмыкнул, словно соглашаясь с ней. – Что на тебя нашло в ту ночь? – Ты, – он подвинулся ещё ближе к ней и уткнулся носом ей в макушку, – действительно хочешь знать ответ? – Естественно. Как же ей сейчас хотелось изогнуться и взглянуть в глаза брюнета. – Знаешь, ты, вроде бы, умная женщина. А иногда тупа как пробка. – Что? – с нескрываемым возмущением в голосе. – Пораскинь извилинами и поймёшь, что на меня нашло в ту ночь. А я спать. – Леви, – она всё-таки запрокинула голову. – Что за мода уходить от ответа? Его рука сжала ее плечо. – Спи. Скрипнув зубами от разочарования, Ханджи закрыла глаза. Совсем скоро тишина в комнате наполнилась равномерным дыханием двух спящих солдат.