Бывают ли люди, которым каждый день кажется лучшим? Которых видишь всегда в хорошем настроении, с порцией доброй улыбки для тебя, хотя вроде и не заслуженно. Которые смеются неудачам в лицо и шутят там, где другие плачут, как я, не обижаются на то, что я бы запомнила надолго. Нет, определённо нет.
Так я думала, наблюдая за ними. И, если честно, жуть как завидовала. Мне хотелось бы быть такой же, чтобы каждый день проводить легко.
Но то ли мне веры в происходящее не хватало, то ли всё ещё не могла смириться с глубокой дырой на сердце, но, как раньше, я себя не чувствовала ни минуты.
Сейчас, например, опять накатила тоска, придавив тяжёлым ботинком с шипастой подмёткой. Исподлобья наблюдала, как пришедшие к нам в класс ребята, смеясь, разговаривали с Кэри и Элаем. Подруга Кэри, Лилия, или как её все зовут, Лиля, хвасталась забавными очками с розовыми стёклами и полосатыми дужками, которые ей привезли из Кариссы. Очки успели примерить уже все, восхищённо смеясь над тем, что вокруг всё становится розовым.
– У меня друг на Тихом озере часто бывает, а там постоянно какие-то весёлые безделушки продаются. Говорит, увидел очки, сразу обо мне вспомнил, – по-мальчишески усмехнулась улыбчивая Лиля.
– Почему безделушки? – Кэри с интересом осматривала класс, словно впервые его видела. – Тот, кто носит эти очки, видит всё в розовом цвете и поэтому никогда не грустит.
Я опустила голову, когда увидела, что Элай обернулся ко мне, оторвавшись от смешной очкастой Кэри. Вздохнув, посмотрела на своё длинное платье, которое пришлось надеть вместо привычного лёгкого. Скорее бы сразу зиму, без осени...
Я не успела вовремя понять, что происходит, и отпрянула от сосредоточенного лица Элая, только когда очки были уже на мне. Все засмеялись, глядя на меня, словно это была очень остроумная шутка. Только вот я их мнения не разделяла. Закусила губу, низко опустив голову и сжав до боли в пальцах край деревянной скамейки.
Почему?
Чувствуя, как по щеке потекла слеза, я поспешила зажмуриться, снять с себя эти дурацкие очки и быстро выбежала из класса.
После репетиции Бурная Река опять начала капризничать, жалуясь на то, что всё веселье достаётся мне одной. Обычно я медитирую по утрам, тогда она немного успокаивается, но сегодня я проспала.
Держась за живот, села на скамейку у школы. Деревья у кованых тёмных ворот уже пожелтели, лето закончилось. Большие часы на белой школьной стене показывали четыре. Вообще, меня отпустили, а сами собирались пойти на очередное вечернее выступление. Собственно, в это время у младших учеников тоже уроки заканчивались, кого-то встречали у ворот, а кто-то выходил с родителями прямо из школы. Вот девчонка в шапочке, держась за мамину руку и размахивая своей свободной, рассказывала, как её все хвалят, но держать в руках тяжёлую тубу – это очень не просто, особенно, когда она с тебя размером. Вот папа какому-то парнише дал подзатыльник, напоминая о том, что музыкантам нельзя лезть в драки, им надо беречь руки. А вот две девочки, радостно крича, бежали к своей маме, обгоняя и толкая друг друга, чтобы поскорее потянуть её за рукава, жалуясь друг на друга.
Низко наклонила голову, сжимаясь ещё сильнее, и зажмурила глаза. Плохо только внутри, снаружи ведь всё замечательно!
«У-у-у! Рёва-корова!» – Река внутри меня откровенно потешалась.
Кто-то осторожно прикоснулся к плечу, и я совсем не удивилась, увидев светловолосого флейтиста. Заметив, что я плачу, Элай поставил бровки домиком, почему-то отстранившись и смущённо опустив глаза, присел рядом на скамейку, порылся в сумке, наверняка доставая дощечку и мел. Я отвернулась, немного отъехав к краю лавочки. Не хочу я разговаривать.
Сначала я уворачивалась, когда мне пытались подсунуть дощечку, но любопытство заставило покоситься на торопливо начерканную надпись.
«Что-то случилось?»
Я покачала головой, вытирая слёзы. Он ещё спрашивает!
Звук мела о дощечку раздражал, а потом уже сложно было не прочитать, когда её положили на мои колени, чуть ли не сунув под нос.
«Я не болтливый».
Помотала головой из стороны в сторону и молчала, но Элай не уходил. Немного успокоилась, и, сама не ожидая того, заговорила.
– Когда я переехала в Галарэн, думала, что всё будет по-другому, что будет лучше, чем в Мокроте. У меня там не было друзей, а когда я пыталась поговорить, все смеялись и называли странной. Сейчас говорить тяжело, поэтому молчу, не подхожу первой. Оказывается, вот так просто быть незаметной и никому не нужной.
Оглянулась на вечно молчаливого флейтиста. Тот слушал, нахмурившись, и смотрел на свои ноги. А когда поднял голову на меня, я отвернулась.
– Я понимаю, что сама виновата, что со мной неинтересно разговаривать или время проводить. А иногда я даже выгляжу странно, – вспомнила случай с когтями, когда меня заперли в раздевалке. – Но тогда ты подошёл ко мне, я сначала испугалась... а потом ты помог найти дорогу домой... Я думала, мы подружимся с тобой, и с Кэри тоже. Она хорошая, иногда рассказывает мне смешные истории. Но у неё свои друзья, а ты со мной не разговариваешь, – я говорила всё тише. – Со мной же неинтересно, да?.. Не надо, – я хлопнула руками поверх дощечки, на которой Элай что-то сосредоточенно писал. - Скажи словами! Не хочешь? И ладно, я сама всё знаю! – чувствуя, как к глазам подступают слёзы, встала со скамейки. – Может, зря я здесь учусь, всё равно ничего никогда не изменится, не будет, как раньше...
Уйти не успела, меня снова взяли за плечо и развернули к себе. Затем флейтист с серьёзным лицом показал пальцем на меня, на себя и сложил ладони вместе, словно обменялся рукопожатием сам с собой. А потом протянул мне.
Я хмуро покосилась на его ладонь. Это он так мириться хочет? Мы вроде и не ссорились, в смысле он... Но, если я пожму, мы ведь будем друзьями? Только вот разговаривать со мной он всё равно не станет, я уверена.
Всё же руку протянула, тогда он мило улыбнулся, сжал ладонь и зачем-то повёл обратно в школу. Сначала я думала сопротивляться, но почему-то не стала. Раньше я со всеми за руку ходила, с мамой, с папой, с подружками, а сейчас никто меня так не держал, кроме Элая.
Момо залился громким смехом, а я набычилась, пряча лицо в шарф. Зря я за Элаем пошла. А тот сложил руки на груди после безмолвной, но эмоциональной тирады, после которой у меня осталось такое ощущение, словно меня отругали.
– Знаешь, что он мне сказал? – отдышавшись, Момо весёлыми глазами посмотрел на меня.
Помотала головой.
– Он сказал: «Она думает, я её игнорирую».
– И вовсе я не думаю так...
– Ладно, ладно... – Момо поднял руки перед собой. – Но ты считаешь, что он с тобой специально не разговаривает? Так сильно расстроилась из-за этого? Мисси, но ты же сама на контакт не идёшь, – голос был укоризненным, но при этом учитель говорил мягко. – Если бы Элай умел говорить, болтал бы без остановки. А поскольку понимаем его только мы с Кэри, постоянно за нами ходит, – он растянул ехидную улыбку, глядя на замешательство и возмущение вперемешку со смущением на лица флейтиста.
Опустила голову ещё ниже, так что шапка на глаза съехала. Не умеет? Глупости, если бы действительно хотел, научился бы. Всему можно научиться.
– Неужели не догадалась, что он просто не может?
– Не может? – я осторожно выглянула из-под вязаной шапки. – Как это – не может? – большего спросить не смогла, слова, которых было слишком много, застряли в горле.
– Да. С детства... Впрочем, его читать, как книгу можно, на лице всё написано.
Я молчала, чувствуя, как разгораются уши по мере того, как приходит понимание.
Какая же я дура!
Натянув на глаза шапку, вышла из класса.
Так стыдно мне не было никогда в жизни, я ведь не всегда обращалась к нему вежливо, иногда даже огрызалась, сама не знаю, зачем. Момо был прав, я сама не иду на контакт, а потом виню остальных в том, что не принимают меня, веселятся без меня...
А Элай... Дощечка с мелом, язык жестов... немой язык. Он просто не может. А у меня даже мысли такой не было, не думала о том, что бывает такое.
Это, наверное, очень тяжело, когда тебя не слышат.
Поняла, что иду не туда, только когда споткнулась о корень. Передо мной стояла стена, ограждающая город, но здесь она была совсем не как у главных ворот, более низкая и будто бы старая.
Только не говорите, что я опять заблудилась. Оглянувшись назад, я убедилась в этом окончательно – когда я успела пройти между двумя деревянными домами и не заметить?
Главное, опять не заплакать, а то домой приду только к завтрашнему дню, если повезёт, конечно.
Надо найти Ирдину и решить, вверх по течению идти или вниз.
Глубоко-глубоко вздохнув, точно это было единственное, что действительно нужно, пошла в обратную сторону.
Через некоторое время наткнулась на знакомый перекрёсток и выдохнула с облегчением. Только странно, получалось, что шла я всё время в одном направлении, в противоположную сторону от дома.
***
«Ширк», – я сидела на диване и сосредоточенно хмурилась, сверля брата, читавшего какую-то занудную книжку, глазами.
Специально сняв амулет, я пыталась поговорить с ним ментально своими силами. Но пока безуспешно. Эх, если бы я была настоящим магом, возможно, смогла бы слышать Элая. Ну очень хочется!
«Ши-и-и-ирк!» – без особого энтузиазма простонала я. Битый час так сижу, надоело уже!
«Глу-хо-мань!»
«А в глаз?» – пришёл спокойный, но угрожающий ответ.
А?! Даже не посмотрел на меня! Но мне не показалось? Он, правда, услышал?
«Опять началось... смирись уже, что ты маг и не ной, что ничего не умеешь, только потому, что не знаешь, как это работает».
Насупившись, отвернулась, хмуро уставившись в окно и подперев рукой щёку.
И ничего я не ною. Просто... А что просто? Из-за того, что не вышло поменять цвет у этих скучных занавесок, я сдалась.
«Ширк», – я снова повернулась к нему и, дождавшись, пока поднимет на меня глаза, попросила. – «Научи меня слушать».
Брат слегка наклонил голову, глядя на меня, и я поняла, что опять читает, поэтому поспешила закрыть лицо волосами, в надежде, что это хоть как-то поможет скрыть смущение.
«Хорошо».
Обрадованная я вскочила с дивана и села напротив, преданно вылупившись на Ширка, он даже отодвинулся немного от неожиданности и отложил книгу.
«Только для начала давай договоримся, что ты не будешь бросать, если не выйдет с первого раза».
Я закивала. Но почему он спрашивает?
«Потому что ты рылась в моих книгах с заклинаниями не своего уровня и решила, что сможешь выполнить какое-нибудь из них, не зная основ. Казалось бы, раз плюнуть, цвет поменять, да?»
Сейчас Ширк выглядел язвительным, словно издевался надо мной, но в то же время говорил серьёзно.
А потом стукнул пальцем по столу, и тот из тёмного стал ослепительно белым! Это было так неожиданно, что я подпрыгнула, одновременно с грохотом роняя стул.
Ширк засмеялся, довольный воспроизведённым эффектом.
– Я понял, надо тебя к магии приучать, – покрутив кистью руки, он заставил стул встать на своё место. – Одно из первых сложных заклинаний, что я выучил. То, что ты видишь, это обман зрения, иллюзия. Вообще, всё, что мы видим, это свет, лучи которого отражаются от предметов и попадают нам в глаза, а лучами можно манипулировать. Можно поменять цвет и по-настоящему, – стол снова вернулся в прежнее состояние, Ширк вперился взглядом в его середину и там постепенно «растёкся» белый цветок.
– О-о-о! – я принялась тереть цветок руками, но ничего не чувствовала, а белый оставался на месте.
– Немного криво вышло, с тканью удобней работать, чем с волокнами дерева, но тебе ещё рано. Ты же знаешь, из чего состоит мир? Земля, дерево, вода, воздух. Это всё одни и те же базовые частицы, по-хитрому составленные и смешанные или спресованные между собой. Чтобы изменить цвет дерева, что надо сделать?
Это он меня спрашивает?
– Ну... – задумалась я, но в голову так ничего и не пришло.
– Изменить частицы в составе вещества, превратить их во что-нибудь другое. По-научному трансмутировать. В данном случае, я превратил один пигмент в другой.
Я растерянно хлопала глазами, понимая, что теряюсь. Это было жутко интересно, но слишком сложно.
– Конечно, интересно, – улыбнулся Ширк. – Светлячки светятся не потому что в них светильник вставили, а из-за светоизлучающего вещества люциферин. Это тоже пигмент... И не только светлячки, ещё водоросли, мелкие рачки, креветки.
Обалдеть. Светящиеся креветки. Никогда бы не подумала, что такое бывает.
– И волшебные часы? – вдруг поняла я, оглядываясь на стену.
– И часы. Только не волшебные, просто фосфоресцируют в темноте, мне подарили их на новоселье, как и розовую тумбочку. Ладно, давай уже разберемся с ментальной магией...
Немного рассказав о том, что представляет собой ментальная магия в широком смысле, Ширк объяснил, почему у меня не получается передавать мысли с первого раза. Оказывается надо смотреть в точку над бровями на лице собеседника. Есть и другие способы с «закрытой волной» и общением на расстоянии, но пока я только учусь, хватит и прямого контакта. А чтобы слышать... ну, это другая история, здесь пялиться не обязательно. Ещё я немного узнала про ментальные щиты и зачем они нужны. А к концу уже могла слышать мысли Ширка, просто смотря тому в глаза.
Кстати, брат сказал, что мыслеречь – это лишь один из видов ментальной магии, про другие решил пока не рассказывать. Я хотела послушать ещё, но начала зевать и щурить глаза, а ему надо было доучивать гномий, поэтому на этом решили закончить.
А ночью мне приснилось, как меня обнимает папа, и в его тёплых твёрдых руках было спокойно и уютно.
– Лис... – хриплым спросонья голосом позвал он.
– Что, пап? – тихо ответила я и обняла его за руку, боясь, что он исчезнет.
Он молчал некоторое время, не двигаясь.
– У тебя своя кровать есть.
– Я не хочу в своей, я с тобой хочу.
– А на диване не хочешь?
– А ты пойдёшь со мной?
– Так, по-моему, ты наглеешь. Вали-ка с моей территории, пока сам тебя в полёт не отправил.
– Летать – это весело, – сладко зевнула я и потёрлась головой о руку.
И тут почувствовала под пальцами выпуклый шрам.
Ширк поёжился, и я быстрым совсем не ласковым рывком оторвалась от его кровати, поднявшись в воздух, и тяжело плюхнулась на свою, сдавленно крякнув. Сон как рукой сняло. Мгновение, и в Ширка полетела подушка, попав точно в голову – я старательно целилась.
***
Дверь захлопнулась перед стоящей на верху лестницы с подушкой и одеялом мной.
Что я сделала-то?
