Любить - значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо. Аристотель
Потрясающая Whitney Huston – I have nothing
Двенадцатый Дистрикт - Вообще-то я думал, ты будешь чуть более рада цветам и чуть менее эмоциональна, - произносит мужской голос. От неожиданности она вздрагивает и поднимает взгляд в поисках источника звука. На секунду ей кажется, что это Пит вернулся, но нет, в дверном проеме стоит всего лишь… - Гейл! Что ты здесь делаешь? Что цветы тут делают? Что вообще такое? – под конец фразы чуть ли не срываясь на крик, произносит зареванным голосом Китнисс. - Воу, воу, сколько вопросов сразу. Давай, пожалуй, начнем с того, что ты рада меня видеть. Сколько мы не виделись? Месяц? Два? Ты что, даже не обнимешь меня? – не обращая на ее настроение никакого внимания, говорит парень. - Разумеется, я рада, но просто все это как-то не вовремя. - Это ты тут не вовремя разрыдалась, а мое появление очень даже в тему, - видя, что его собеседница не намерена вставать с пола, он проходит на кухню и ловко опускается на колени рядом с ней. – Может расскажешь мне, что с тобой? Кто обидел мою лучшую подругу? - Жизнь меня обидела, не язви. Ты же специально завалил этот дом цветами, да? - Пока тебе в голову не пришел еще какой-нибудь бред, я позволю себе прервать твои страдания: нет, не специально. И приехал я тоже не специально. Я скучал по своему дому, по тебе – разве это преступление? Но вызвать этим твою истерику я точно не хотел и мне безумно жаль, что ты так думаешь, Кискисс. Пара минут проходит в неловкой тишине. Китнисс неловко прислоняет свою голову на плечо друга, внезапно понимая, как же ей не хватало такого просто физического контакта хоть с кем-нибудь. - Да, прости, я все понимаю, ты прав. Мне не следовало обижаться на тебя за то, в чем ты не виноват. И спасибо, что приехал. Это очень важно и я ценю твой приезд, но немного удивлена. Ты писал, что у тебя интересная работа во Втором, а сам вдруг приезжаешь в Двенадцатый. Почему? – наконец медленно произносит хозяйка дома. - Возможно, ты знала не все о моей работе, но будет глупо рассказывать в спешке, да еще и сидя на полу. Кстати, может расскажешь, что случилось со стеной? – взгляд Гейла становится чуть насмешливым и обращается к противоположной от них стене, на которой уже стали подсыхать остатки так не ставших омлетом продуктов. - Издержки дня. Если не против, я потом уберу…Расскажи, как твоя семья? Твоя жизнь? - Все изменилось, - уклончиво отвечает Гейл. – Одно могу сказать точно: сейчас дела идут лучше, чем раньше. То есть хотя бы не нужно охотиться, чтобы выжить, или вписывать свое имя…короче, ты поняла. Снова неловкая тишина. Как странно, раньше нам не обязательно было разговаривать, чтобы чувствовать себя комфортно друг с другом, а сейчас мне кажется, что я почти готов сбежать от этой тишины. Что-то определенно изменилось, но что? Нужно подумать об этом чуть позже. - Гейл? - Мм? - Спасибо. За цветы и за то, что приехал, но… - Давай хотя бы сегодня обойдемся без всяких но? Я догадываюсь, что ты скажешь: что-то вроде уезжай и все такое, - хотя не понимаю, почему. Мы же всегда были друзьями, почему не можем быть ими сейчас? Да, уехав и бросив тебя, я совершил ужасную глупость. Но, может, ты дашь мне попытку все исправить? - видя ее растерянный взгляд, он продолжил. – Нет, я не прошу тебя быть со мной, я прошу хотя бы просто разрешить мне быть рядом с тобой. То есть мы ведь друзья, Китнисс, друзья, помнишь? Это очень важно! - Ты ведь хочешь честного ответа, не так ли? Так вот он: Гейл, пойми, я не готова сейчас ни к чему, не хочу ничего. Игры, Революция, Капитолий – они изменили все, изменили меня. Это даже хуже, чем стоять на перекрестке без всяких указателей и карт. Там ты хотя бы примерно ощущаешь, куда нужно пойти, а мне же просто хочется остаться на месте. Я совершенно не могу двигаться дальше, прости! Если хочешь, можешь остаться, делать что-то, но это бесполезные попытки. Да, могу признаться, если настаиваешь: мне плохо. Больно. Тошно. Тут не помогут цветы, хотя они очень милые, охота, вылазки в лес…Все изменилось, мир изменился, и кажется, мне в нем теперь места нет! - очень осторожно выбирая слова, говорит Китнисс. Я ведь призналась в этом не ему, а самой себе. Дело не в Пите, Гейле, Революции или еще чем-то, дело во мне. И никто не сможет этого изменить, ничье присутствие или отсутствие. Видя, что девушка больше не хочет продолжать разговор, Гейл поднимается с пола: - Я понял тебя. Мне жаль, что ты так думаешь, но это не правда. Ты поймешь это рано или поздно. Обещаю тебе, что сделаю все для этого. И ты права: прогнать меня не выйдет. Встань, уберись в доме, можешь даже выбросить все это, но делай что-нибудь, поняла? Дождавшись, пока та, которую он так сильно хотел увидеть, но которая ровно настолько же не хотела видеть его, кивнет, он вышел из кухни.