Огонёк моей Души

      Осенний фестиваль — одно из самых значимых событий в жизни школьников. На подготовку к нему, как обычно, бросают все силы и даже чуть-чуть больше. В студенческом совете ведутся жаркие споры: какому классу какая тематика достанется, а каждый класс стремится подготовиться к этим самым долгим и одновременно насыщенным выходным как можно тщательнее, чтобы показать себя и школу в наилучшем свете, дабы и впечатлений хватило до следующего фестиваля, и на следующий учебный год в школу поступило как можно больше новичков.       Фестиваль средней школы — первый в жизни у тех, кто только поступил в этом учебном году в среднюю Намимори. Хоть в средней школе и могут прийти на фестиваль только ученики других школ и их родители, но от этого менее волнующим событие не перестаёт быть. Поэтому первачки с энтузиазмом обсуждали идеи, прикидывали, сколько понадобится реквизита, кто будет реализовывать идею в день «икс», назначенный на конец сентября, а кто будет зазывалой возле класса.       В пылу дебатов на тему «кто что будет делать» одноклассники, как обычно, забыли о Тсуне, благодаря чему он мог бы со спокойной совестью пропустить подготовку к празднику, но он, даже несмотря на свою медленно, но верно, развивающуюся то ли социофобию, то ли социопатию, решил не отставать от коллектива и примкнул к Ямамото и ещё двум парням из класса. Хотя все также старался держать дистанцию с особо пылающими энтузиазмом и фантанирующими эмоциями людьми.       Конкретно задание их компании состояло в том, что надо было пройтись по магазинам и купить двести шариков, а потом к ним присоединялись ещё десять человек, и все вместе надували эти шарики. За день до фестиваля они будут размещены на полу в отгороженной коробками и партами половине класса, а среди шариков будут спрятаны маленькие мячики, которые надо будет найти (как можно больше) за определенное время. Также их класс делает ещё три этапа конкурса тут же в кабинете, и на выходе участникам выдадут призы по количеству набранных очков.       Тсуна испытывал облегчение от того, что однокашникам не пришло в голову что-то «экстравагантное» вроде «попади тарелкой с кремом в лицо организатору», как это сделали в параллельном классе. «Несчастных», как назвал их Тсуна, выбирали добровольно-принудительно, потому как идея понравилась всем, но быть «мишенью», как ни странно, никто не хотел. Старшие классы реализовывали менее «травматичные» для самолюбия одноклассников идеи: пистолеты с присосками, водные пистолеты с бумажными мишенями, кто-то притащит из дома приставку. Фестиваль обещал быть веселым… и очень утомительным, всё же обычно на такие мероприятия приходит очень много посетителей — потенциальных первачков на следующий учебный год и их родителей.       Параллельно с подготовкой к насыщенным выходным не забыта была и учёба. Ученики вертелись во всех этих событиях, точно как белки в колесе, и зачастую очень жалели, что нельзя, как в аниме, создать теневых клонов, чтобы везде успевать и не падать под конец дня трупом. Некоторые особо крепкие орешки умудрялись спать по три часа в день, пугая потом своих родных и одноклассников тёмными кругами под глазами и общим видом зомби. За всей этой суетой не то, что поспать — поесть некогда было. «Зато на голодной диете и с такими нагрузками можно быстро похудеть» — шутили девочки под возмущенный бубнёж парней.       Время за подготовкой к фестивалю прошло почти незаметно. Не успели учащиеся средней Намимори оглянуться, как уже завтра стартует двухдневный «марафон», во время которого требуется от каждого полная выкладка сил и даже чуть-чуть больше — ведь необходимо сделать всё в лучшем виде, и никак иначе!       Утро субботы выдалось мягким, не жарким. Школьники заканчивали последние приготовления: девочки прихорашивались, мальчики проверяли инвентарь. Первые посетители появились аккурат ко времени открытия. Вот, из окна можно увидеть, как несколько человек уже толпится возле школьных ворот.       За десять минут до открытия ворот Тсуна тихонько сбежал на крышу школы, максимально свернув радиус своего «радара». Только надолго задержаться, а то и провести весь фестиваль вдалеке от толпы, не вышло — Хибари появился буквально спустя полчаса после начала и согнал его к общему скоплению людей. Но как только Кёя скрылся из поля видимости, Савада отошёл туда, где учеников и посетителей меньше всего, хотя и не рисковал далеко уходить — с ГДК станется снова найти и отконвоировать в класс. Только этого не хватало, голова и без того уже болеть начинает.       Фестиваль проходил очень шумно. Толпы учащихся с родителями заполонили всю отведённую под праздник территорию средней Намимори. Повсюду мелькали воздушные шары, цветная бумага, пёстрые наряды некоторых школьников, занятых в развлекательных аттракционах. Визг, крики, боевые кличи, восторженные возгласы и непрекращающийся галдёж слышались буквально отовсюду.       Тсуна уже давно заблокировал способность читать мысли на расстоянии, а то, если бы ещё ко всему прочему добавился неконтролируемый гомон мыслей — вообще бы можно было с ума спрыгнуть. «Легилименция» осталась только тактильная, то есть работавшая посредством прикосновения к объекту. Она никак не «выключалась», а одежда была таким себе препятствием. Савада честно пробовал создать для этой части дара отдельный лепесток Пламени, но почему-то ничего не вышло.       Время фестиваля близилось к своему пику, люди гомонили всё громче. По крайней мере так казалось Саваде. Если бы не угроза ухудшения положения, он бы с радостью давно смылся домой, подальше от этой фантасмагории чужих эмоций и мыслей. Снова помассировать виски и точку на затылке, чтобы хоть немного уменьшить боль в почти ватной голове.       Уловить невнятные мысли случайно столкнувшегося с ним прохожего, который оказался учеником какой-то школы из соседнего города — эмблему на пиджаке не успел разглядеть. Что-то в этом парне Тсуне не понравилось — нервные движения и взгляд, в эмофоне ощущается то же. Савада решил послушать интуицию — вернуть способность к мыслечтению на расстоянии и прислушаться к шепоту его мыслей и с удивлением понял, что данный ученик сюда не только развлекаться пришёл. Нет, не так — развлекаться, но не только так, как это представляют себе нормальные люди.       В школе Намимори готовилась диверсия: блокировка основных выходов и включение пожарной сигнализации. Ничего опасного вроде бы, но в такой толпе паника может привести к давке, а там и возможным жертвам.       На горизонте замаячил Хибари, неизвестный сразу же занервничал ещё больше и, стараясь не подавать виду, поспешил скрыться. ГДК увидел настороженный вид Савады и подошёл к нему. — О, Хибари-сан, я тут хотел спросить, а с чёрного входа в школу тоже стоит охрана? — наигранно беспечно спросил Савада, лишь на секунду отвернувшись от направления, в котором скрылся неизвестный будущий нарушитель порядка. — Конечно, что за вопросы? — сначала удивился, а потом принял грозный вид Кёя. Как кто-то смеет сомневаться в его предусмотрительности? Но тем не менее сделал мысленную пометку удвоить внимательность. — Да так… — Тсуна нервного взъерошил волосы на затылке, но тут же, увлечённый мысленной слежкой за «смертниками», (иначе их не назовёшь, так как Хибари им не только голову оторвёт за задуманное) дёрнулся в сторону одного из запасных ходов в здание. «Скилл мысленной слежки» (как Савада его обозвал) в толпе он использует впервые — до этого он применял его только на матери, чтобы предугадать, когда она позовёт его за чем-нибудь.       Хибари нахмурился, но молча последовал за Тсуной, прислушиваясь к своей интуиции. Когда они оказались у пункта назначения — одного из чёрных ходов — двое из ДК, что должны были охранять вход, валялись в отключке, а дверь была заперта. Кёя мысленно чертыхнулся и уже с большим интересом стал наблюдать за Савадой, который с отсутствующим взглядом, явно находясь на какой-то своей волне, бубнил себе под нос что-то о пожарных кнопках на втором и третьем этаже школы.       Хибари внимательно посмотрел на Саваду, нахмурившись. Как он узнал, что тут что-то произошло? Савада явно пользуется Пламенем — осознанно или интуитивно? Отец говорил ему, что источник наследника Вонголы должен был быть ограничен, но он не чувствует на нём никаких оков. Сам снял? Невозможно. Может из-за того, что Эстранео что-то ему вкололи, «предохранитель» просто слетел? Почему не стали возвращать блок обратно? — На каком этаже нарушители? — прозвучал твёрдый голос Хибари, и Тсуна, слишком погружённый в свои и не очень мысли, тут же ответил, совершенно забыв об осторожности. Точнее, даже не вспоминая о ней. — На втором и третьем… Чёрт, они закрыли почти все запасные выходы! — сорвался с места Савада, следуя к ближайшему «диверсанту». За ним не отставал ни на шаг Кёя, уже связавшийся с Кусакабе, получивший информацию от своей «правой руки» о том, что кто-то выводит из строя членов ДК, и передавший тому, чтобы проверили все пожарные кнопки на всех этажах, а не только указанных Тсуной. — «Поймаю — забью до смерти этих идиотов! Хотят устроить панику в школе? В моей школе! За кого они меня принимают? Или они нашли Святой Грааль и загадали ему бессмертие? А с Савадой будет отдельный разговор. Не знаю, что это за способность, но её полезность очевидна; интересный зверёк», — размышлял Кёя на бегу.       Вот они вдвоём едва не столкнулись с каким-то учеником, которого по мыслям узнал Тсуна. Хибари, увидев реакцию Савады, не мудрствуя лукаво, прошёлся по болевым точкам неизвестного бедняги, не успевшего даже побледнеть толком, и отправил того в глубокий нокаут. Тут-то Тсуна и очнулся, поняв, где он, что делает и кто рядом с ним сейчас находится. — Ко мне в кабинет. Ждать там, — коротко сказал Кёя, увидев его стремительно теряющее все яркие цвета лицо, и умчался в неизвестном направлении, набрав номер Кусакабе. Саваде ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Вот только… Тсуна задумался: слова Хибари относятся конкретно к нему или этого «смертника» тоже того… в кабинет?       Посмотрев на неизвестного парня, решил оставить чужую тушку на месте и направился в кабинет ГДК, теперь лишь ради интереса через мысли следя за происходящим в школе, несмотря на набирающую силу головную боль. И также мысленно он костерил себя на все лады — опять спалился, не прошло и месяца! И перед кем! Вот где понадобилась бы его способность к «легилименции», но, как на зло, к Хибари это было не применимо при всём желании. Чтож, Тсуна отчасти даже уже подзабыл, какого это: не знать чужих мыслей и чувств. Даже ностальгия берёт. Правда лучше бы он «вспоминал» — какого это — не один на один с Хибари Кёей. Ками-сама, где он так провинился?!

***

      Кёя так и не появился, пока не закончился фестиваль. Я наблюдал за происходящим через мысли учеников и членов ДК ровно до того момента, когда опасность диверсии исчезла — интересно же было узнать, чем всё закончилось. Голова просто раскалывалась, причём основная боль нашла меня, когда я прекратил наблюдение. Какое счастье, что люди изобрели быстродействующее обезболивающее, и счастье, что я его всегда ношу с собой. Правда, от тошноты, когда идёт «передоз» с чужими эмоциями, никакие таблетки не спасают.       Кабинет был подстать его хозяину: ничего лишнего, только строгий… хотелось сказать «минимализм», но это не совсем верно. Хотя нет, всё же минимализм. Стиль был исключительно японский, но современный: светло-серая мягкая мебель (диван буквой «п» посреди кабинета и кресло на колёсиках за основным рабочим столом), белые стены с двумя классическими фоторамочками (в одной был гимн средней Намимори, в другой — правила школы в урезанном варианте), два чёрных стола (один — низкий — окружён диваном, другой — стандартный, рабочий стоял у стены боком ко входу) и три шкафа с бумагами, пара пышных фикусов по углам, тонкие белые занавески на окнах. И очень много света — окна в кабинете были как в классе, только что сама комната была немного меньше стандартного класса.       Хибари пришёл, только когда фестиваль на сегодня закончился. Как я понял, никто из гостей даже не заподозрил, что были какие-то проблемы у ДК — чисто сработано. Что и ожидалось от Кёи: не только объединил и держит всех отморозков Намимори в ежовых рукавицах, но и выдрессировал их так, что любая армия позавидовала бы.       Хмурый, сосредоточенный вид, внимательный взгляд… Такое ощущение, словно не в кабинете ГДК сижу, а в допросной. Лампы в лицо только не хватает. И это при том, что Кёя ещё ничего не спросил. Даже слова не сказал. Зато эмоциональный фон его о-о-очень показательный. Раздражение, напряжённость, уверенность… любопытство! — о как. Улавливается ещё что-то неопределённое, но я не решусь лезть глубоко. Мне хватило одного «щелчка по носу», когда он чуть не понял, что это я его на крыше сканировал Пламенем. Сижу, устремив взгляд куда-то в стол, локти упёр в колени, руки сцеплены в замок — словно не заметил присутствия грозного ГДК. — Я тебя внимательно слушаю, — раздался совсем близко голос Хибари. Кёя сел напротив меня, отзеркалив позу. Хм, неплохой психологический ход — знает прекрасно, что я с людьми схожусь, мягко говоря, не очень хорошо. Вот и пытается хоть как-то найти ко мне подход, хотя мы вроде как неплохо общаемся на почве регулярных «тренировок» на крыше школы.       Я внимательно посмотрел ему в глаза, попытавшись провести тот же трюк, который случайно вышел с Ямамото на скейт-площадке. Однако, ничего. Я вздохнул и усмехнулся. — Хотелось бы сначала услышать твои догадки по поводу произошедшего. — Чтобы потом не сболтнуть ничего лишнего? — ехидно отозвался Кёя. Я неопределённо пожал плечами. — Я в своём праве, — на губах получилась немного кривая усмешка. Поиграли в гляделки. — У тебя какая-то способность, позволяющая выслеживать людей на расстоянии, — смирился Кёя, понимая, что я не изменю своего решения, — причём, не только их местоположение, но и то, чем они заняты в данный момент времени. Как ты это делаешь?       Я выслушал это с непроницаемым выражением лица, но его слишком внимательный взгляд напрягал. Никогда не думал, что буду жалеть о том, что не могу прочесть чужие мысли. Отчего-то мне показалось, что сейчас будет что-то просто сногсшибательное. И интуиция не ошиблась. — Знаешь, в тот раз, когда мы были с тобой на крыше, аккурат после твоей болезни, — начал он, а уже я понял, к чему он ведёт. Кёя усмехнулся, — вижу, что помнишь. Так вот, в тот день в школе совершенно никого не было. Но я почувствовал чьё-то сканирование… Пламенем.       Это о-очень напрягало, я призвал все свои силы не среагировать на его слова, чтобы не выдать себя ещё больше. Хотя то, что он в курсе о Пламени, говорит красноречиво и о многом. — Подчеркну то, что в школе были только мы с тобой, — Хибари смотрел на меня с таким видом, словно я уже сознался во всём. Сделав короткую паузу, он добил меня фразой: — А из того, что ты не удивился моим словам, можно сделать вывод, что о Пламени Предсмертной Воли ты знаешь.       Чёрт! Слишком сосредоточился на другой проблеме! Теперь можно сказать, что меня поймали с поличным. Однако, как мне кажется, он ещё не до конца уверен в своих выводах о том, что Пламенем его сканировал именно я. Хотя кто знает, что у него на уме? Сейчас надо правильно подобрать слова. Отрицать очевидное не стоит — только разозлю. Значит… — Ты поймал меня, — начал я вздохнув, — я умею читать мысли. Умею следить через мысли за людьми. Однако, не у всех подряд. И у моей способности есть ряд существенных ограничений.       Кёя молча сверлил меня взглядом, ожидая продолжения. — Как минимум, мысли двоих людей в этом городе мне не доступны. — Что за «ряд ограничений»? — не выдержал Хибари, когда пауза затянулась. — Головная боль прямопропорциональна времени использования «Слежки». И ворох ненужной информации как «бонус», — на последнем слове я усмехнулся, выражая так свои мысли о такого рода «бонусе».       Мы молчали уже минуты три. Не знаю, что насчёт Хибари, а я прислушивался к интуиции. Стоит ли мне довериться ему чуть больше? Интуиция свернулась где-то в глубине сознания маленьким пушистым лисёнком, спрятав нос под хвостом, и молчала. Я даже удивился своей ассоциации.       Ну… Раз такое дело может тогда действительно стоит? Кто бы знал, как тяжело приходится с таким даром жить. Иногда просыпается желание рассказать кому-нибудь всё-всё, без купюр, чтобы просто выслушали и… возможно, пожалели. Хотя потом буквально следом же появляется злость на себя и на неизвестного, ещё ни о чём не знающего человека, который меня бы пожалел. В такие моменты приходит осознание, что я не хочу в отношении себя чувствовать от людей жалость. Это довольно мерзопакостное чувство — был у меня как-то опыт его ощущения у какого-то прохожего, кинувшего жалостливый взгляд на грязного котёнка. Причём прохожий не остановился и не забрал его с собой, прошёл мимо. И уже меньше, чем через минуту и думать забыл о кошке. Я тогда понял, что если кому-то пожалуюсь, то буду выглядеть в глазах других таким же котёнком, которого только и сделают, что пожалеют, но от этого никому легче или проще не будет.       Но Хибари не тот человек, который будет испытывать к кому-то из людей жалость. Самый минимум, безразличие или презрение. Но почему мне кажется, что я не увижу в его глазах ни того, ни другого в свой адрес? Хоть интуиция со мной сколько себя помню, но я всё ещё не привык ей беспрекословно доверять. На что эта зараза иногда обижается и молчит потом не меньше месяца. Вот как к такому выбрыку относиться? А ещё говорят, магии не существует… — Есть ещё кое-что, — обратил я внимание Кёи на себя, он поднял на меня взгляд. Я расцепил замок и протянул руку в его сторону. — Дотронься до меня — хочу кое-что проверить.       Считав настороженность в эмофоне, я уверенно добавил: — После я всё объясню.       Помедлив, Кёя всё же протянул руку в ответ, как в рукопожатии, и я прислушался к себе. В голове замелькали расплывчатые образы. Мутные настолько, что не понять даже по силуэту — что это или кто. Через пару минут я прервал контакт. — Странно, — брови словно сами свелись к переносице. Всё-таки я мог прочитать Хибари, но очень нечётко. Он словно закрывается от меня. А может так и есть. Но теперь я уверен — в этом ему помогает его атрибут. Интересно. — Что странно? — Кёя откинулся на спинку дивана. Уловил в его эмофоне поднимающее голову раздражение и понял, что если буду тянуть дальше — мной вытрут пол. Я посмотрел прямо в глаза Хибари, ведомый лишь приоткрывшей свой глаз с вертикальным зрачком интуицией. — Я могу считывать все мысли и даже память посредством прикосновения к человеку, — и, прежде чем набросились бы на меня с твёрдым решением забить до смерти, я быстро закончил мысль, лишь под конец речи чуть расслабившись: — но ты словно закрыт для меня. Это сбивает с толку. Твои мысли я не могу прочесть, а посредством прикосновения вижу лишь расплывчатые образы. Как ты от меня закрываешься? — Пламенем, — последовал простой ответ, что я даже удивлённо моргнул. Не ожидал, что получу ответ на свой вопрос. И он это понял, вон сидит, усмехается. Одними глазами правда, зато в эмофоне веселье больше походит на довольство произведённым эффектом. — А ещё ты эмпат, — огорошил меня Хибари, едва я считал у него мелькнувшее предвкушение, которое появляется перед тем, как собираешься чем-то удивить собеседника. Удивил. И сильно. — С чего ты взял? — С того, что ты действуешь, исходя из того, как я реагирую. Мои мысли ты не можешь прочесть, если верить твоим словам, значит остаётся эмпатия, ведь внешне я ничем себя не выдавал. И то, что ты не начал сразу отпираться, говорит только в пользу того, что я прав.       Я тяжело вздохнул — меня подловили на реакции второй раз за последние полчаса. Расслабился, что ли? — Ты не ответил на вопрос, — напомнил Кёя. — Да, я знаю о Пламени и даже осознанно использую. Тебя ведь это интересовало? — Не только, — я двинул бровью, молча спрашивая. На что он мне выдал свой вопрос: — Что ты помнишь о похищении, случившемся четыре с половиной года назад?       Я, не скрывая искреннего удивления, уставился на него. О каком похищении он говорит? — Ты не помнишь? — нахмурился Хибари. А в моей голове всплыли воспоминания о времени, когда я жил в лесу с дедушкой Талботом. — «Тогда в определённых кругах прошли волнения, что был похищен наследник очень влиятельного клана… Говорили, что его подвергали опытам…» — вспомнилось мне. — Значит тебе об этом рассказали, — я удивлённо посмотрел на Кёю. Оказалось, я проговорил мысли-воспоминания вслух. — Только как-то странно рассказали. — В смысле? — теперь моя очередь была хмуриться в непонимании. — Намекаешь, что… Этот «наследник» и есть я? — Ты не знал? — Нет, впервые слышу, — покачал я головой. Интересно эльфы пляшут. Но тут я насторожился, — а ты откуда знаешь? — Отец сказал, — признался Кёя, помедлив, словно решал, откровенничать со мной или нет. В голове словно все мысли веником вымели — пустота. Но в то же время где-то в подсознании была такая каша, что и сам чёрт не разберётся. — Твои способности — это ведь не всё? — проницательно спросил Кёя, вернув прежнюю тему разговора. Это не намного, но лучше — было над чем подумать, но сделать это следует дома. На его вопрос лишь молча кивнул. Он был прав, я о многом умолчал, но откровенничать пока не буду, да и интуиция на продолжение разговора недовольно фыркнула, нервно махнув хвостом. — Не всё. Но я пока не готов настолько открыться. — Ясно. Спасибо, что доверился, — мне со всей серьёзностью и искренностью кивнули. Я даже испытал что-то сродни облегчению. Кёя проницательно не стал давить на откровенность, за что ему спасибо. Мне и так было сложно. Тут уж в пору заподозрить Хибари, что он тоже обладает эмпатией… Хотя чем чёрт не шутит? — Ладно, пойду домой. До завтра, — я кивнул на прощание, встав, вышел из кабинета и пошёл по тёмным коридорам, спрятав руки в карманах. Надо ещё зайти в класс за сумкой. В коридорах было непривычно темно. Только луна да фонари с улицы давали слабый свет сквозь окна.       Этот разговор дался мне легче, чем я себе надумывал. И мы точно ответили на вопросы друг друга. Как на заданные, так и оставшиеся не озвученными. Я даже перевыполнил «план». Но, думаю, это пойдёт только на пользу. Надеюсь.       А на следующее утро ко мне прицепился как банный лист, Сасагава Рёхей, который, по его словам, видел, как я вчера с не свойственным мне энтузиазмом мотался по школе, и упорно зазывал меня в свой клуб бокса, упирая на то, что во мне есть какой-то «экстрим». Я так и не понял в чём связь между бегом и боксом, но агитация была очень настойчивая. Мою психику спасал только звонок на урок, и ещё у меня было немного времени на перемене, если я успевал удрать от Сасагавы, пока он меня не заметил. Невольно вспомнились времена, когда я также шифровался от Хибари. Даже понастольгировал чуть-чуть.       А один раз на этой неделе Кёя, наблюдая этот балаган, даже сжалился надо мной и разрешил перевести дух в его кабинете. Хотя в эмофоне явно полыхало раздражение от того, что мы с Сасагавой наводим беспорядок в школе. Видимо у меня был совсем замученный вид. И мне, показалось или нет, но вроде как наше с Кёей общение после того разговора с большой натяжкой, но можно было назвать… дружбой? Вряд ли. Но доверие точно появилось.