N'oubliez pas de respirer

Я вспомнил нашу первую встречу с Ди, когда мне было четырнадцать. Впервые за долгие годы столь чистым и ясным было видение из прошлого. Я так долго пытался окунуться по новой в тот день, так настойчиво стучался в эту дверь лабиринта моей памяти, что было уже начал считать всё потерянным, как и многое другое, но я вспомнил. Вспомнил все до мельчайших деталей: мягкий летний свет, пробивавшийся сквозь раскрытые окна гостиной, щебетание птиц в яблочном саду, душное дремотное дыхание утра и фантомное колыхание пылинок в солнечных лучах. После приезда меня оставили ждать в уютной просторной комнате, обставленной угловатой причудливой мебелью, лишь через несколько лет ставшей мне столь дорогой. Я сидел на краю, как мне тогда показалось, слишком мягкого дивана, разглядывая пушистое полотно под ногами, усеянное изображениями невиданных животных, и вслушиваясь в звуки за дверью. То и дело слышались шуршание шагов слуг (им позволялось носить только кожаные тапочки, в причину сохранения хозяйского покоя), постукивание разных предметов обстановки, которых приподнимали с целью смахнуть пыль с лакированной поверхности мебели, звук рассекающей воздух ивовой метлы. Ранняя уборка была в самом разгаре, и вся эта идиллия суетливого шума производила некую утреннюю симфонию. Наслаждаясь ею, я уже было стал погружаться в сон, как раздался звонкий стук двух пар туфель. Через несколько секунд дверь в гостиную со скрипом отворилась. Мой новый отец с моей новой матерью, держа за обе руки мальчика лет десяти, что-то торопливо говорили, натянуто улыбаясь. Их лица не было видать - они были поглощены тьмой. Будто кто-то заботливо стёр их из этой сцены, дабы не потревожить её волшебство. Я же, словно в дреме, никак не решался ответить им. Да что тут! Даже глаз не поднял, продолжая изучать чудаковатых существ на махровом стёртом ковре. Но тут взгляд мой привлекли босые детские ножки, которые застыли на цыпочках, лишь еле заметно покачиваясь. Я поднял глаза на ребёнка перед собой и неторопливо оглядел его. Он выглядел так, словно его оторвали от некого важного занятия, не дав момента привести себя в порядок. На мальчике были подогнутые до колен синие штаны и белая рубаха на выпуск, которая была ему явно велика. Вокруг мятого, вздёрнутого воротника повязана атласная лента красного цвета, которая сильно контрастировала со спадавшими на плечи черными кудрями. Часть волос была убрана за маленькое аккуратное ушко, и, несмотря на непослушную форму шевелюры, смотрелось просто очаровательно. Лицо его было слегка загорелым, но даже так, пухлые алые губы сильно выделялись ярко очерченным контуром и слегка вздёрнутыми уголками, словно подкрученные французские усики, к тому же, их оттенял ровный острый нос. Но большее моё внимание привлекли глаза юнца: тёмные, с длинными густыми ресницами, вытянутой формы, его глаза ютились под тенью широких черных бровей, что делало синеву радужки ещё более глубокой. Я словно утонул в них и не сразу заметил, что и мальчик смотрит мне в глаза. Я почувствовал, что он точно также секунду назад разглядывал меня, изучая каждую деталь, но взгляд тот был совсем иным. Он словно проглотив меня, пожевал и выплюнул обратно, запомнив на ощупь каждый изгиб, каждую плоскость моего существа. Я поёжился от этого чувства и только тогда перевел внимание на родителей. Я легонько поклонился им. Мать подтолкнула ко мне мальчика и произнесла деловым тоном: - Ну же, Доминик, поприветствуй же гостя! Или же мать не научила тебя должным манером? - добавила она, от чего отец лишь прыснул в сторону а лицо ребёнка нахмурилось так, будто он наступил на слизняка. - Моё имя Доминик, - пробубнил он, протягивая мне перепачканную в краске руку, - Доминик Рэ, - он запнулся, - Ингерсолл. Мне одиннадцать. Приятно познакомиться. Фамилия из его уст прозвучала словно оскорбление, брошенное самому себе, но тогда я не предал этому значения. Максимально дружелюбно улыбнувшись, я пожал Ди руку. - Я Том Байрон, на три года старше тебя. И мне очень приятно, Доминик Рэингерсолл, - делая акцент на последнем слове, произнёс я. Мальчик резко вздёрнул на меня глаза, впившись в лицо негодующим взглядом. Меня словно из ведра окатило волной ненависти! Однако, Ди так же быстро отвернулся, смутившись и поджав губы. Теперь же он выглядел так, словно ругал себя. Какой странный мальчик, подумал я недоумевая. - Тебе нравится эта комната? - еле слышно проговорил Доминик, когда буря внутри него утихомирилась. - Очень нравится! - не задумываясь воскликнул я. На губах мальчика появилась мягкая улыбка, от которой я мигом позабыл холодность начала разговора и впервые вздохнул от облегчения. - Что ж, - через какое-то время торжественно заговорил отец, - отныне и навсегда вы братья.