Болезнь любви неизлечима! Александр Пушкин
Он ненавидел это слово. Глаза болели от нестерпимого цвета, а ноздри настойчиво щекотал отвратительный, приторно-сладкий запах. — Что это, Северус? Что это, я тебя спрашиваю? — со священным ужасом Тёмный Лорд взирал на огромные розовые сердечки, плотно развешанные по всему Большому Залу. — День святого Валентина, милорд, — пожал плечами Снейп. Ему явно доставляло удовольствие присутствие здесь человека, которого подобное зрелище ввергало в шок больше его самого. — Тебе кажется это забавным? — мрачно проговорил Волдеморт, пытаясь выловить из своего кофе разноцветное конфетти. — Вовсе нет. Но дети... — Снейп развёл руками. Он точно издевался. Тёмный Лорд подавил тяжёлый вздох и отставил чашку с испорченным напитком. — К концу этого дня мне понадобится кое-что покрепче, — проворчал он, заметив пухленького купидона, парящего над преподавательским столом. — Уверяю вас, повелитель, все не так уж трагично. В этот самый момент купидон спикировал, и в руки Волдеморту упал розовый конверт. — Не так уж трагично, говоришь? — саркастично заметил Тёмный Лорд. — Ах, Томас, вы совершенно как Северус в молодости, — вмешалась МакГонагалл. Гул, стоящий в Большом Зале, не позволил ей услышать их беседы, но выражение лица Тома говорило само за себя. — В первые годы преподавания, — продолжила она, — он так же возмущался. А затем привык. И вы смиритесь. Кстати, в сущности этот праздник не так уж плох. Хотя, конечно, розового цвета могло бы быть и меньше. — Что же в нём хорошего, боюсь спросить? — Его идея. Любовь. Волдеморт на всякий случай отодвинулся от МакГонагалл подальше. Как знать, быть может, это сумасшествие заразно и передаётся воздушно-капельным путём? — Что-то не так? — мгновенно отреагировала проницательная Минерва. — Нет, что вы. Просто это прозвучало так, будто любовь — разновидность тропической лихорадки, — Том очаровательно улыбнулся, моментально смягчив сердце самой строгой преподавательницы Хогвартса. — Быть может, вы и правы, — рассмеялась она. — В этом определённо что-то есть! Вы только взгляните на них! Том не горел желанием любоваться гормонально-озабоченными подростками, но все же, против его воли голова тут же повернулась в сторону гриффиндорского стола. Рыжая макушка Уизли, чёрные вихры Поттера... А где же обладательница буйных каштановых кудрей? Неужели предпочла праздничному завтраку пустынную в этот час библиотеку? Вполне в её духе. Том отчаянно пытался игнорировать Грейнджер, но все было напрасно. Настырная гриффиндорка оказывалась постоянным предметом его размышлений, являясь к нему уже даже во сне. Это раздражало и смущало одновременно, и единственным способом хоть ненадолго обрести душевное равновесие стала возможность видеть Грейнджер во плоти. Тогда он смотрел на неё и настойчиво убеждал себя, что нет в грязнокровке ничего особенного. Но стоило Тому остаться в одиночестве, как все мгновенно возвращалось. И он никак не мог понять, что с ним происходит. Это было похоже на симптомы какой-то странной, пожирающей его изнутри, болезни. — Сидят. Жуют. Разговаривают. Не вижу никакой любви, — проворчал Том, отворачиваясь. — А что, её обязательно видеть? — покачала головой МакГонагалл. — Право, Том, своими рассуждениями вы нередко напоминаете мне одного моего знакомого. Кстати, вашего тёзку. — Надеюсь, хорошего? — ему хватило доли секунды, чтобы выяснить — Минерва ничего не подозревает. — Не совсем, — резко ответила МакГонагалл, моментально теряя хорошее расположение духа. — Что-то не так, Минерва? — ехидно поинтересовался Тёмный Лорд, пряча усмешку. Она ничего не ответила, видимо жалея, что вообще подняла эту тему. В бытность их учёбы в Хогвартсе с Минервой у него были довольно напряжённые отношения. Умные и амбициозные молодые люди непрестанно боролись за лидерство своих факультетов и личное превосходство над друг другом. МакГонагалл ненавидела его, он презирал её за слепую веру в систему. Школьные годы прошли, а ненависть лишь росла и крепла, пока, наконец, не переросла в настоящую войну. Ах, наивная Минерва, если бы ты только знала... Перед Волдемортом упало очередное любовное послание, мигом стерев глумливую улыбку с его лица. Этот день будет чрезвычайно сложным...***
Величайший тёмный волшебник умел решать множество задач. Волдеморт знал различные виды магии, прекрасно левитировал без помощи палочки, великолепно владел легилименцией и слыл гением тактики и стратегии. Но было кое-что, чего ему ни разу в его долгой жизни делать не доводилось. Том не умел отказывать малолетним девицам, возжелавшим пойти на бал со своим «безумно симпатичным профессором» без помощи Непростительных. — Да у вас что же там, очередь в коридоре? — не выдержал он, увидев на пороге ещё одну нимфетку с боевым раскрасом. — Нет, мы за неделю занимали, — растерянно пролепетала та. Том схватился за голову. Вот она, пресловутая сила любви, способная свести с ума Тёмного Лорда за полдня. — Что вы хотели, мисс Чанг? — измученно спросил он. — Поговорить, — прошептала девушка, опустив глаза, — Хотела узнать, свободны ли вы сегодня вечером... — Мисс Чанг, вы уже двадцать третья за сегодняшний день. И в двадцать третий раз я повторяю: я сегодня занят. — А... — И завтра, и послезавтра тоже. Я занят каждый день, — не выдержал Том. — Ясно. Простите, — потупилась Чжоу и всхлипнула. — Не надо сцен, мисс, — взмолился Том. — Не плачьте, прошу вас. Вместо того чтобы услышать его просьбу, девушка ещё пуще разразилась рыданиями и уткнулась лицом ему в грудь. — Я так одинока! — драматично прошептала она. — Никто не понимает моих чувств. Том, как и большинство мужчин, в теории прекрасно знал о том, что женские слёзы - всего лишь орудие, однако на практике, как типичный представитель сильной половины человечества, растерялся и несмело погладил ученицу по плечу. — Будет вам, мисс. Все образуется, — приговаривал он, молясь о спасении. На его счастье дверь кабинета приоткрылась: — Профессор Мракс, мы можем зайти в класс? Там уже все собрались! Ой, простите! — Да, да, конечно, заходите! — с облегчением воскликнул Том, отстраняя от себя Чжоу. — Извините, мисс Чанг. У меня урок. — Я понимаю, сэр, — она вытерла глаза, которые были подозрительно сухи. — Мне бы очень хотелось увидеть вас на балу. Вы ведь придёте? — Приду, — пообещал он, понятия не имея, как по-другому можно отделаться от девушки. — Спасибо. Вы очень добрый. «Что она делает на Когтевране? — задавался вопросом Том, глядя вслед ученице, которая едва скрывала довольную улыбку. — Хотя, если так рассудить, то всем женщинам мира место на Слизерине». Сегодня на уроке третий курс должен был овладеть простым до безобразия заклятьем Экспеллиармуса, но предвкушение праздника и нерабочий настрой дали своё — лишь одна треть учеников Когтеврана после вводной теоретической части сумела сделать нечто похожее на заклятье Разоружения. Слизеринцы же трудились настолько халтурно, что ни один из них ещё не достиг должного уровня. Наблюдая за их слабыми потугами, с трудом можно было поверить, что когда-то этот факультет являлся лучшим в школе. Последней каплей стали две тихо переговаривающиеся слизеринки. Надёжно спрятавшись за спинами своих однокурсников, они вместо тренировки живо обсуждали свою личную жизнь. Том незаметно подошёл к ним сзади, надеясь застать нарушительниц дисциплины врасплох. — Он совсем перестал обращать на меня внимание, — жаловалась одна другой, для вида махнув палочкой и даже не удосужившись произнести заклинание. — Почему? — спросила её собеседница. — В том-то и дело, что я ничего не понимаю! Все было нормально, а теперь его как подменили. А ещё намекнул мне, что его родители подыскали ему невесту. Он стал такой замкнутый! Постоянно сидит за своими учебниками. — Возможно, мисс Моран, и вам бы стоило больше времени уделять учёбе? Это, знаете ли, иногда бывает полезно, — зло сказал Том. Девицы подпрыгнули от неожиданности и повернулись на звук: — Простите, профессор Мракс, мы... практиковались... — В чём, позвольте узнать? В пустой болтовне? — Нет... — Довольно, — прервал он их. — Выйдите на середину класса и продемонстрируйте нам своё мастерство. Девушки пристыженно поплелись в центр кабинета. Плечи у одной из них заметно вздрагивали. Похоже, сегодня Тёмный Лорд раскрыл в себе ещё один талант — доводить женщин до слёз и мольбы одним только словом, без применения волшебства.***
Ему совершенно не хотелось идти на этот нелепый бал, особенно с учётом того, что каждой из своих двадцати шести юных поклонниц он пообещал на нём непременно быть. Но его отсутствие могло вызвать подозрения коллег — в конце концов, кто такой профессор Мракс, чтобы ослушаться директора Снейпа? И вот теперь Тёмный Лорд, шарахаясь от каждой представительницы женского пола, как от огня, затаился в самом отдалённом углу Большого Зала, предварительно прихватив с собой стакан с виски. Огненная вода позволила если не расслабиться, то хотя бы взглянуть на ситуацию с иронией: вот он, Лорд Волдеморт, сливается со стенкой, прячась от своего настойчивого фан-клуба имени профессора Мракса. Ну не забавно ли? После третьего стакана розовый цвет, полонивший зал, уже перестал казаться таким отвратительным, а музыка начала ему искренне нравиться. Бал был в самом разгаре. Некоторые преподаватели, поддавшись атмосфере праздничного веселья, пустились в пляс не хуже студентов, другие же, последовав его примеру, отсиживались в тёмных нишах, украдкой наблюдая за происходящим. Из зала то и дело выскальзывали новоявленные парочки, ища более уединённое место. На сцену тем временем вылез Ли Джордан, бессменный комментатор и ведущий всех мероприятий Хогвартса: — Дамы и господа, прошу минуточку внимания! В честь праздника мы решили провести небольшой опрос среди студентов Хогвартса и узнать, что же они чувствуют, когда влюблены. Сейчас я в произвольном порядке выберу ответы, авторы которых получат небольшие призы. Зал загудел, с восторгом реагируя на эту новость. — Итак, приготовьтесь! — он взмахнул палочкой, и небольшие клочки пергамента взмыли в воздух, образовав форму сердца. Пять из них отделились от основной фигуры и замерли возле Джордана. — Ответ номер пять, — провозгласил тот, — «Когда я влюблён, в Хогвартсе исчезают все красивые девушки». Волдеморт хмыкнул: по его глубокому убеждению, красавицы в школе исчезли где-то лет пятьдесят назад. В рядах Слизерина, по крайней мере. Вот это уж точно не может быть показателем. Хотя, конечно, он вовсе не считал себя экспертом в делах сердечных: Тёмный Лорд с уверенностью мог сказать, что не испытывал ничего даже отдалённо похожего на любовь. Симпатия, желание, страсть — да, эти чувства были ему знакомы, любовь же представлялась опасным смертельным ядом, разрушающим разум. Но — такова уж сущность человеческой природы — запретный плод сладок, и Тому было любопытно узнать признаки этой прославленной в веках таинственной болезни. — Ответ номер четыре: «Мои друзья заметили, что со мной что-то не так, но...»... не могу разобрать почерк... — ...Но не могут понять, что случилось, — пробурчал едва слышно Том и замер, осознав, что он сказал. — «...Но не могут понять, что произошло», — прочёл по слогам Джордан, — Фух, ну и задали мне задачку. Двигаемся дальше! Ответ номер три: «Я становлюсь терпимее». Том вздрогнул. В голове зашумело то ли от выпитого алкоголя, то ли от предчувствия неминуемой катастрофы. Это ничего не значит. Мало ли что там могут нацарапать глупые дети... А ведущий потянулся к следующей записке: — «Я начинаю безгранично доверять ей», — прочёл он. — Чистейшая правда, друзья! Под дых словно кто-то ударил. Нет, этого не может быть. То, что он чувствовал, было одержимостью, интересом, ненавистью, магией, в конце концов, но не... В воздухе под ярким светом сотен свечей осталась парить лишь одна бумажка. Джордан медленно, интригуя зрителей, развернул её: — Ответ номер один — надо же, самый распространённый и явный признак, — Джордан покривлялся немного, заставляя публику разразиться требовательными нетерпеливыми аплодисментами. — Номер один: «Я постоянно думаю о ней». Пальцы Тома разжались и хрустальный бокал полетел на каменный пол, разбившись на мельчайшие осколки. Все симптомы сошлись — его диагноз был очевиден.