У женщин просто удивительная интуиция. Они замечают все, кроме очевидных вещей. Оскар Уайльд
«Какой ужас…» В то утро неприятности сыпались на Гермиону Грейнджер как из рога изобилия. Все началось с того, что её бесцеремонно разбудила Парвати, которая не могла найти в ворохе вещей свою любимую синюю кофточку. Соседка рылась в куче одежды, сваленной в углу, причитая: — Если я оставила её дома, то это будет катастрофа! Лаванда, помоги мне! Браун присоединилась к ней: теперь в грудах тряпья копались уже двое. Не дожидаясь результатов поиска, Гермиона поспешила сбежать в душ, чтоб её, упаси Мерлин, тоже не заставили совершать археологические раскопки в чемоданах Парвати. Но даже там её подстерегали опасности: словно мстя за что-то, на лохматую голову гриффиндорки с верхней полки свалилась увесистая бутылочка шампуня, припечатав и без того многострадальную голову Грейнджер. В довершение всего, при её ежедневном мучении, которые нормальные девушки называли расчесыванием, в волосах Гермионы запуталась щётка. И вот теперь она стояла возле зеркала, уже примеряясь к ножницам. «Благо, на затылке не очень заметно», — мрачно подумала она, решительно выстригая клок волос, который намертво зацепился за расческу: «Неудачный день какой-то!» Завтрак был уже в разгаре, когда Гермиона, злая, как мантикора, спустилась в Большой Зал и бухнулась на место рядом с Гарри. — Смотрю, не у одного у меня плохое утро, — усмехнулся друг. — Что, так заметно? — пробормотала Гермиона, наливая себе кофе. — Ты сонная, бледная и явно очень раздражённая, — пожал плечами Поттер. — А что у тебя с волосами? Гермиона тяжело вздохнула, всем своим видом демонстрируя, что не хочет об этом говорить. — А у тебя-то что такое? Гарри пожал плечами: — Шрам болит… Сильнее, чем обычно. Девушка нахмурилась и понизила тон до шёпота: неподалёку стоял профессор Мракс, распекавший нерадивого хаффлпаффца. — Он тебе не снился? — Нет, и это меня беспокоит. Мы понятия не имеем, где он и что затевает. — Ну, по крайней мере, — нарочито бодрым голосом произнесла Гермиона, — в Хогвартсе его точно нет, иначе мы бы уже это заметили. Несмотря на весёлый тон, на душе у неё скребли кошки. Вспомнился сегодняшний сон и тот пронзительный яблочный аромат. Непонятно откуда возникшее нарастающее чувство тревоги никак не желало покидать Гермиону. — Только одному Рону, я гляжу, хорошо. Гермиона повернулась как раз в тот момент, когда Уизли, приобнимая Лаванду, выходил из Большого Зала. Видно, выражение лица все же выдало её, потому что Гарри тут же с беспокойством отметил: — Не переживай. Вот увидишь, у них это ненадолго. — Я и не переживаю. Совсем не переживаю. Мне на это наплевать. И вообще, мне нужно в библиотеку. Гермиона вскочила с места и, подхватив рюкзак, направилась к выходу. — Ты ведь ничего не съела! — крикнул ей вслед обеспокоенный Гарри. — Аппетит пропал, — пробурчала Гермиона, «ненароком» задевая Лаванду плечом. Браун посмотрела на неё с превосходством, но промолчала.***
— Добрый день, шестой курс! Меня зовут Гораций Слизнорт, и мы с вами в течение всего этого года будем изучать изящную и тонкую науку зельеделия. Насколько я понимаю, в этой аудитории только те, кто получил на экзамене по СОВ «Выше ожидаемого» или «Превосходно». Студенты согласно закивали. — Что ж, отлично. Итак, дорогие мои ученики, начнём мы сегодня с изучения зелья, которое крайне пригодится вам в будущем, особенно, — профессор задорно подмигнул, — мужской части аудитории. В классе послышались шепотки и хихиканье. — К-хм, я говорю о противоядии от любовных напитков, — несколько смущённо пояснил Слизнорт, видимо, осознав двусмысленность своих слов. — Как вы знаете, существует множество разновидностей любовных зелий, некоторые из них полностью подчиняют разум и волю жертвы. Ученики притихли. Попасть под действие любовного напитка не хотелось никому. — Кошмар, — громко прошептала Паркинсон Малфою. — Представляешь, если тебя грязнокровка Грейнджер этим напоит? Драко скривился и изобразил тошноту. Гермиона пожала плечами, демонстрируя, что это её нисколько не волнует. Слизнорт продолжал, расхаживая среди учеников: — Кто сможет назвать мне один из наиболее известных любовных напитков? Рука Гермионы немедленно взлетела вверх. — Амортенция, сэр. Оно создаёт непреодолимое влечение к тому, кто сварил зелье. Также достаточно распространено зелье «Сумеречные лунные лучи» и зелье «Подави стыд». Но они обладают более слабым эффектом. А ещё… — Грейнджер, откуда такие познания? — хмыкнул Малфой. Его прихлебатели загоготали. — Мистер Малфой, я бы попросил вас проявлять большее уважение к своим сокурсникам, — Слизнорт улыбнулся Гермионе.— Мисс Грейнджер, не так ли? Девушка кивнула. — Я наслышан о вас. Профессор МакГонагалл говорила, что вы самая умная студентка за последние сто лет. Скажите, а правда ли, что вы магглорожденная? Хотя говорил он с добродушием, Гермиону его вопрос насторожил. — Да, сэр. Но ведь происхождение ещё ни о чём не говорит. — Конечно, конечно, — поспешно согласился с ней зельевар. — Десять баллов Гриффиндору за блестящий ответ. А теперь откройте свои учебники на странице семнадцать и начнём готовить зелье. Доведите воду в котле до кипения и добавьте в неё четыре веточки волшебной рябины, пока зелье не позеленеет. Запомните: если у вас есть подозрения в том, что вас опоили любовным напитком, вы тоже можете воспользоваться этим зельем, вреда не будет. Обратите внимание на то, что в учебнике не совсем верно указаны ингредиенты третьей фазы, вместо ягод омелы следует положить… Гермиона слушала инструкции профессора, параллельно нарезая компоненты для зелья. Она уже успела поставить котёл на огонь и по привычке косилась на Гарри и Рона, контролируя процесс приготовления и у них. Гарри медленно и лениво нарезал лирный корень, а вот Рон больше уделял внимания Лаванде, нежели содержимому своего котла. Гермиона посмотрела на него с сожалением. И что он нашёл в этой Браун? Обычная глуповатая девица, вся красота которой — результат хорошего владения косметическими чарами. Поняв, что чуть было не проворонила момент добавления в котёл касторового масла, Гермиона постаралась максимально сосредоточиться на зелье. Но всё же мерзкий червячок ревности точил её изнутри, заставляя периодически бросать косой взгляд в сторону Рона. В конечном итоге антидот, которому полагалось быть прозрачного цвета, вышел у неё бледно-розовым. Гермиона обречённо посмотрела в котёл, и, сдав необходимую дозу зелья для проверки, печально поплелась из класса. Ей от всей души хотелось только одного — окончания этого дурацкого дня.***
— Он шикарен. Гермиона удивлённо подняла брови. Уж от кого-кого, а от Джинни, которая всегда отличалась от прочих девиц своим благоразумием, подобного она не ожидала. — О чём секретничаем, девочки? — к ним подсели взмыленные Гарри и Рон, недавно вернувшиеся с квиддичной тренировки. — О профессоре Мраксе, — с жаром проговорила Джинни. — Я говорю, что он великолепен. — И в чём же это выражается? — саркастично спросила Гермиона. — Перестань издеваться, Гермиона! Он прекрасный преподаватель. Да я у него за один урок узнала столько, сколько за весь прошлый год из учебника. — А у нас он будет только в пятницу, — расстроено заметил Рон. — Ну, вот в пятницу и посмотрим, настолько ли он хорош, как о нём говорят, — Гермиона пожала плечами. — Но всё равно, что-то я сомневаюсь в его профессионализме. Он же очень молод. — Ну и что? — Джинни покачала головой. — Гермиона, ты и сама знаешь, что по возрасту или по внешности нельзя судить об уме человека. — А я и не сужу, я говорю, что… — Да ладно тебе, — протянул Рон. — Ты его не любишь, потому что он напоминает тебе Локонса. — Вовсе нет, — рассердилась Гермиона. — Я просто органически не перевариваю смазливых красавчиков с куриными мозгами и огромным самомнением. И знаете, давайте просто закроем эту тему. Не хочу больше говорить об этом Мраксе. — Хорошо, — пожала плечами Джинни. — Мальчики, как прошла тренировка? Уже через несколько минут у Гарри, Джинни и Рона разгорелся азартный спор о манёвренности новых моделей мётел. Гермиона потеряла нить разговора и, перестав слушать друзей, смотрела на огоньки пламени в камине. Чувство беспокойства, неясной тревоги, которое появилось утром, никак не желало исчезать. Создавалось странное впечатление, что они не замечают чего-то лежащего на поверхности, но безумно важного. И это ощущение мучило её, лишая душевного покоя. Отнесись Гермиона Грейнджер чуть благосклоннее к искусству Прорицаний, она бы поняла, что в тот момент в ней говорила интуиция.