Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным. Франсуа де Ларошфуко
«Все хорошо, все просто замечательно. Подумаешь, немного голова кружится. После Круцио это естественно. Главное, сохранять присутствие духа». Самовнушение не помогало. Гермиона ещё раз обречённо всмотрелась в своё отражение. Смертельная бледность, круги под глазами, разбитая губа и огромный синяк на левой скуле. «Скажи спасибо, что жива осталась, красавица». События минувшего вечера запомнились плохо. В памяти всплывали лишь лица и голоса. Ещё она помнила, как её приподняли чьи-то сильные руки и поили чем-то сладким, после чего во рту до сих пор остался приятный привкус. Гермиона неосознанно облизала губы и, подхватив сумку, вышла из комнаты. — Гермиона! — С тобой все в порядке? — Мы так волновались! — Мадам Помфри сказала нам... — Мальчики, вы же меня задушите, — Гермиона насилу вырвалась из двойных объятий друзей. — Мы очень испугались за тебя, — Гарри внимательно осмотрел подругу, — почему мадам Помфри не залечила тебе этот синяк? — Не успела, я сбежала из медицинского крыла, не дожидаясь, пока она проснется, — улыбнулась Гермиона. — Ну, ты как? — робко спросил Рон, — В смысле... — Нормально, — голос дрогнул, — получила Круцио в лоб, с кем не бывает. Я за вас переживала. — Мы были в «Трёх мётлах», когда они напали, — тихо сказал Гарри, — Джинни и Лаванда прятались в подсобке, а мы с Роном сразу побежали на Верхнюю улицу. Гермиона изумлённо вскинула брови. — Ладно, нам пришлось применить силу. Теперь Джинни с нами не разговаривает. — Я бы тоже на её месте с вами не разговаривала, — хихикнула девушка, но тут же посерьёзнела. — Кто из наших пострадал? — Кингсли немного приложили по голове, а остальные отделались ушибами. — Хорошо, — с облегчением сказала Гермиона. — И много их было? — Немного. Семеро, вроде, — легкомысленно заявил Рон. — Я одного уложил. — Хватит тебе хвастаться, — Гарри покачал головой, — они были неплохо подготовлены. Если бы не авроры, то так просто мы бы не отделались, — он пихнул Рона в бок. — Ладно, пойду поищу Джинни. Может, удастся помириться... Рон неловко переминался с ноги на ногу. — Гермиона, я хотел с тобой поговорить... На веснушчатом лице ярко проступил румянец. — Ты... Ты прости меня. Я вёл себя в последнее время, как свинья. И вчера... — он заискивающе посмотрел Гермионе в глаза, — мы тебя бросили одну, а из этого вот что получилось. — Да ладно тебе, — вымучено улыбнулась Гермиона. — Забыли. Идём лучше завтракать. Сегодня в Большом Зале было шумнее, чем обычно. Ученики увлечённо обсуждали вчерашние события, только изредка отвлекаясь на еду. — Говорят, что их было не меньше двух десятков! А ещё там был сам Тот-Кого-Нельзя-Называть! — верещала тоненьким голоском какая-то первокурсница. — Глупости говорят, — авторитетно вставил Рон, садясь за стол. — Его там не было и быть не могло. Меньше сплетни слушай. Девочка оскорблённо замолчала, а Гермиона опять почувствовала себя мерзкой предательницей. — Ты в порядке? — Что? Ах, да, все нормально. Я просто все ещё неважно себя чувствую. — Возможно, тебе не стоило убегать сегодня от мадам Помфри? — с беспокойством спросил Рон. — На тебе лица нет. — Не говори глупостей, Рональд, — нарочито бодро сказала Гермиона, беря со стола тост. — Мне просто нужно поесть и все пройдёт. Но лучше после еды не стало. Наоборот, слабость и головокружение все усиливались. Гермиону бросало то в жар, то в холод, ноги подкашивались и до кабинета Истории Магии добрела только благодаря Гарри и Рону. — Может, всё-таки в медкрыло? — неуверенно спросил Гарри. — У тебя, похоже, температура. — Нет, — отчеканила Гермиона, — все хорошо. И мы уже пришли. Ей хватило ровно пятнадцати минут для того, чтобы понять, что друзья были правы. Но отступать было некуда. — Революция повлекла за собой необратимые изменения в магическом сообществе, — увлечённо вещал профессор Бинс. — Как гласит статут от тринадцатого апреля... Гермиона несколько раз пыталась записывать лекцию, но перо выскальзывало из ослабевших пальцев. Лицо горело, перед глазами все расплывалось. — Я красная? — тихо спросила она у Рона, увлечённо выводящего причудливые каракули на пергаменте. Друг удивлённо покосился в её сторону. — Нет, наоборот какая-то чересчур бледная. Ты точно хорошо себя чувствуешь? — Да, все отлично, — соврала Гермиона. — Профессор Бинс, можно выйти? И, не дожидаясь разрешения, из последних сил рванула прочь из класса. «Держаться, держаться». Сил осталось ровно на то, чтобы сделать ещё несколько шагов до ближайшего окна и опереться руками на подоконник. Гермиона невидящим взглядом уставилась на виднеющиеся верхушки деревьев Запретного Леса. Голова гудела, мысли путались. Ей казалось, что она слышит чьи-то шаги, яблочный аромат и... Тёплые руки легли на плечи. Сознание прояснилось. — Лучше? — раздался за её спиной насмешливый голос Волдеморта.***
Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Что вы делаете? — она повела плечом, пытаясь стряхнуть его руку. — Помогаю ученице, которой стало плохо, разумеется, — невозмутимо ответил Тёмный Лорд, разворачивая её лицом к себе. — Стой спокойно. Ещё несколько секунд и головокружение полностью исчезло. Гермиона с удивлением почувствовала прилив сил. — Лучше, — спокойно резюмировал Волдеморт, замечая, как её лицо теряет меловую бледность. — Как? — выдавила из себя Гермиона. — Видишь ли, твоё состояние — результат проклятья. Не смертельное, но очень... хм... неприятное. Если не предпринять меры в первые сутки, у человека постепенно начинают отказывать ноги. Она ошеломленно смотрела на него, не находя слов. — А я смотрю, ты хорошо повоевала, — весело сказал он, замечая синяк на её щеке. Гермиона гневно вскинула подбородок. — Воевать я обучена. — Ого, сколько апломба. Быстро же ты приходишь в себя, — он покосился на дверь класса Истории Магии и чуть понизил тон, — но насколько я знаю, вчера этого тебе не хватило. — Хватило, чтобы справиться с одним из ваших псов, — прошипела она, подражая его интонации. — Ваш план провалился. Гарри жив. Никто даже серьёзно не пострадал. А все нападавшие сейчас в Азкабане в прекрасной компании дементоров. — Никто серьёзно не пострадал, кроме тебя. — Как будто Вас это должно волновать, — Гермиона красноречиво покосилась на его руку, все ещё лежащую на её плече. — Тебя это смущает? — Я думала, что вы ненавидите физический контакт с такими, как я, — выдала Гермиона и ужаснулась двусмысленности сказанного. — Не настолько, — усмехнулся он, но руку все же убрал. Она окончательно была сбита с толку. Он разговаривал с ней без обычно присутствующей враждебности и властности. Без угроз и завуалированных оскорблений. Его голос был мягким, чуть хрипловатым, почти мурлыкающим. Что за чёрт? — Зачем? — прошептала Гермиона, чувствуя острую необходимость нарушить затянувшуюся паузу. — Зачем вы сначала приказали напасть на нас, а потом вылечили меня? Что за игру вы ведёте? Том неопределённо покачал головой. Если бы даже он знал ответ на этот вопрос, вряд ли рассказал ей. Сердце забилось чаще. Странное, почти забытое ощущение... — Возвращайся на урок. Ты пропустишь занимательный рассказ о французской революции. — Я уверена, в своё время эта лекция оказала на Вас неизгладимое впечатление, — почти беззлобно проворчала Гермиона.