Я останусь с тобой

      Дин проснулся. Свет так резал глаза, что он предпочёл пока держать их закрытыми. В голове звенело, словно рядом кто-то со всей дури колотил ложками о кастрюлю. Мысли с трудом продирались через эту какофонию.       Кажется, он не в своей кровати. Да и вообще не дома…       А где?       Так… Утром он поругался с Сэмом. Потом был этот злополучный семейный обед. Дин психанул и сбежал из дома в ближайший бар, где старательно напивался, сетуя на судьбу. После этого пошёл домой. А было ли такое, что он лежал на газоне и пел?..       В памяти внезапно всплыли блестящие синие глазищи так близко-близко.       Кас! Он дома у Каса! Ой, мамочки! Он дома у соседа на его диване, и вчера он этого самого соседа поцеловал. Залип на его пухлых губах и поцеловал. И это было приятно. Приятно!       Дин резко сел, но тут же пожалел об этом. Его будто чем огрели как следует: в голове гудело, перед глазами всё поплыло, к горлу подкатила тошнота. Парень сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь привести себя в чувство. Кажется, Кас вчера позаботился о нём: оставил воду и таблетки на столике. Дин со стоном наслаждения позволил живительной влаге оросить и исцелить его пересохший рот, выпил и таблетки — руки так тряслись, что пара белых колёсиков едва не выкатилась на пол.       Несколько минут Винчестер просто сидел, опершись на спинку дивана и ожидая, когда закончится круговерть перед глазами. Словно почувствовав слабину, мысли ринулись в голову, и прогнать их уже было невозможно.       Вот что ему теперь делать, а? Как он вообще мог сотворить такое? Допился, называется! Хотя раньше он сколько раз напивался в компании приятелей, а ничего подобного не происходило. Дин сказал парню — ПАРНЮ — что тот вкусный! Как ему в голову пришло, что один мужик может казаться другому вкусным?       Нестерпимо захотелось выдавить себе в рот полтюбика зубной пасты и чистить зубы до тех пор, пока они не сотрутся до корней. А Кастиэлю что сказать? Он не ответил на поцелуй, но ведь и нос Винчестеру от возмущения не сломал! Может, Кас правильно понял, что во всём виноват алкоголь? Может, Дину сделать вид, что, проспавшись, он ничего не помнит?       Но он не сможет делать вид! Он каждый раз будет заливаться краской стыда, мечтая провалиться сквозь землю.       Ох, зачем, зачем он приехал в этот Лоуренс?!       Понемногу отдышавшись, Дин уловил движение на кухне. Оттуда доносился потрясающий аромат кофе и выпечки. Слюнки потекли даже не смотря на тошноту. Когда-то в туманном детстве его каждое утро будили такие запахи. Дин осторожно поднялся на ноги, потянулся, разминая затёкшие мышцы. Ему надо бежать отсюда и немедленно! Он не может вновь ловить на себе синеокий взгляд хозяина дома. Он не может пить с ним кофе. Он не может слушать глубокий, с чувственной хрипотцой голос…       Дин не может!       — Доброе утро, Дин, — донеслось из кухни.       Чёрт! Он раскрыт.       — Как ты себя чувствуешь? Таблетки помогли?       Молчи, Винчестер, молчи. Не поддавайся на провокации. Иначе не хватит сил сбежать. Тихо пробирайся к выходу.       — Говорят, при похмелье полезно сладкое. Ты вафли с сиропом будешь или со сливками?.. Или просто кофе?       Кастиэль появился на пороге гостиной как раз в тот момент, когда хлопнула входная дверь. Дин Винчестер сбежал, оставив ботинки у дивана. Большие глаза Каса подёрнулись грустью.       Дин заметил, что на его ногах только носки, уже когда перепрыгивал через заборчик между участками. И пусть его назовут последним трусом, он ни за что не вернётся за обувью! Потом лучше попросит Сэма забрать у своего дружка ботинки брата.       Понедельник. Скорее всего, Сэм и Адам уже в школе. Может, ему повезёт, и дома вообще никого не будет? Не повезло. Джон Винчестер примостился на диване в гостиной с чашкой кофе и рогаликом.       — Возвращение блудного сына! — торжественно провозгласил мужчина.       Дин только хмуро глянул на отца.       — И где же ты был всю ночь?       — Гулял…       — Босиком? — поднял брови Джон.       — А что? — огрызнулся парень.       — Ты напился, Дин?       — Я, вообще-то, совершеннолетний.       — Мм. А ведёшь себя как капризный подросток, — заметил отец и продолжил, не дождавшись ответа: — Это не ты вчера поблизости песни горланил?       — Ну, и? — буркнул Дин.       — Ты ночевал на улице?       — Нет. У соседа твоего.       — У Кастиэля? Это с ним ты напился?       — Вот ещё! Я не пью с занудными ботанами. Сомневаюсь, что он вообще умеет пить. Я просто ошибся домом и забрёл к нему, — объяснил Дин.       — Хороший, однако, у тебя вечерок был! — покачал головой отец.       — Тебе-то что? Хочу — пью, хочу — гуляю всю ночь.       Джон промолчал, вернулся к своему кофе, и парень понял, что продолжения вчерашнего разговора не будет. Ему заметно полегчало. Всё, что сейчас хотелось — принять душ, съесть что-нибудь и завалиться ещё поспать.       — Пап, не волнуйся, после дня рождения Сэмми я сразу уеду. Не буду вам с Сарой мешать.       — Дин! Кто тебе сказал, что ты мешаешь? — воскликнул Джон.       — Вы отправили меня в интернат! — с жаром отозвался парень.       — Это было много лет назад! Мы думали, для тебя так будет лучше.       — Это она думала.       — Давай не будем ворошить прошлое. Ты же там всего месяц прожил.       — Только потому что сам сбежал, — горячился Дин; голова вновь разболелась. — Адаму сейчас десять, как мне тогда было. Твоя жена отправит его в интернат? Или он паинька?       — Дин, не надо так, сынок… — с горечью произнёс Джон уже в спину взлетающему по лестнице парню.       Звонок в дверь вырвал Дина из объятий целительного сна. Солнце уже перевалило за полдень, и парень отоспался, протрезвел, а желудок настойчиво требовал еды.       Но кто это к ним явился в такое время?..       Зевая и протирая глаза, Винчестер спустился вниз, открыл дверь и застыл, таращась на причину своих утренних терзаний. Растрёпанные темные волосы, сбившийся набок перекрученный галстук, в синеве глаз — шальные искорки… Кастиэль выглядел так, будто его только что хорошенько потискали, зажав в углу.       — Я тебя разбудил? — пробормотал Кас, краснея и отводя взгляд.       — Нет… — сипло выдохнул Дин.       — Ты у меня свои ботинки забыл.       Гость протянул ему пакет, Дин принял, невольно коснувшись при этом тонких длинных пальцев Каса. Оба тут же вздрогнули. Губы Винчестера отчего-то пересохли, пришлось их облизнуть.       — Спасибо… — прохрипел он. — Тыы… извини, что я вот так исчез…       — Ладно.       Они помолчали. Дин не хотел, чтобы Кас сейчас ушёл, и в то же время отчаянно желал захлопнуть дверь перед его носом.       — Я пойду, да? — произнёс Кастиэль, неуверенно улыбаясь.       Кто бы мог подумать, что мужчины могут улыбаться настолько красиво! Даже слабая, улыбка Каса озаряла его лицо каким-то внутренним светом. Он уже ушёл, а Дин всё стоял в дверях с пакетом в руке, растеряно улыбаясь.       Парень соорудил себе гигантский сэндвич из всего, что только нашёл в холодильнике, и с аппетитом позавтракал (или, скорее, пообедал). Может, съездить в кондитерскую за пирогом? Вишнёвый пирог… Такой ароматный, такой сочный, такой вкусный…       Вкусный?! Вчера он Каса так назвал! После того, как…       Стакан с соком выскользнул из дрожащих пальцев, приземлился на пол, брызнув во все стороны стеклом и своим содержимым. Дин хорошенько приложился лбом о кухонный шкафчик. И ещё раз. И ещё.       Надо срочно позвонить Лизе! Надо сбросить напряжение! Сколько у него уже не было секса? Видимо, достаточно долго, раз уж он целует парня и при этом получает удовольствие!       Лиза была рада. О, конечно, она была рада!       Познакомила Дина с маленьким Беном. Забавный оказался мальчуган. Самоуверенный, сообразительный. Пожалуй, таким сыном Дин бы гордился. Бен даже чем-то на него самого похож. Но Лиза заверила, что отец не он, а Винчестеру и не хотелось докапываться до правды.       Ну вот, ужин закончился, ребёнок спит. А Лиза уселась на колени Дина и жадно целует его. Это так естественно. И приятно. Теплое, с женственными округлостями тело под его руками, гладкая кожа, аромат духов… Опыта у Лизы достаточно, в поцелуях она знает толк. Дину уже следует подхватить её под попку и переместиться на диван. Да только вот…       Не вкусно.       Поцелуи — такие страстные, горячие — не были вкусными. Внутри ничего не трепетало. Не бегали мурашки.       Дин оцепенел. Что происходит? Что, мать вашу, с ним происходит?!       Лиза перестала терзать его рот и с обидой и подозрением пыталась прочесть в глазах парня хоть что-то.       — Ты в порядке, Дин?       — Конечно, милая! — поспешил заверить её Дин и поцеловал в плечо.       — Ты стал другим, знаешь? Я не чувствую отдачи. Ты не хочешь меня?       — Нет, что ты! Хочу, очень хочу! — Он и сам услышал в своём голосе фальшь и устыдился этого. Дело в Лизе? Или… в девушках вообще? И вот тут-то ему стало по-настоящему страшно. — Это всё нервы, Лиза. Прости. Вчера вернулась Сара, ну мы и поговорили. По-семейному.       — Вы всё ругаетесь? — вздохнула девушка.       — Она ведьма!       — Ох, Дин! Я думала, ты перерос игры в Золушку и злую мачеху.       — Скорей бы уехать домой и больше её не видеть! — резко ответил Винчестер.       — Значит, опять убегаешь? Всё повторяется? — с грустью сказала она.       — Лиза…       — Ой, да ладно, Дин. Не стоит, — Лиза слезла с его колен и начала убирать со стола.       — Ещё и с Сэмми поругались, — с тяжёлым вздохом поведал Дин.       — Ну, это обычное ваше братское развлечение.       — На этот раз всё иначе. На этот раз я в такое дерьмо вляпался!       Дин рассказал девушке всё, что связано с Сэмом и Кастиэлем, умолчав лишь о вчерашнем вечере. Лиза помыла посуду и уселась напротив него.       — Ну, ты крут! — вынесла она свой вердикт.       — Я идиот, — убитым голосом ответил Дин. — Теперь ещё с братом искать пути для перемирия.       — Со стороны, должно быть, выглядело забавно. Только мне не понятен твой гнев по поводу того, с кем целуется Сэм. Это ведь его личное дело, — сказала Лиза. — И если бы я не знала тебя, Дин Винчестер, то подумала бы, что ты не брата приревновал к этому Касу, а наоборот.       Сэм был дома. И он глядел на брата почти улыбаясь. Дин ушёл от Лизы в сильном раздрае, но при виде смягчившегося младшего и ему заметно полегчало. От шпильки Дин не удержался:       — Что, апокалипсис отменяется? Я буду жить?       — Будешь, — добродушно кивнул Сэм.       — О, как! Ты проглотил таблетку доброты?       — Не думал, что скажу тебе такое — ведь ты придурок, но твоя выходка сподвигла меня на осмысление сложившейся ситуации…       — Блин, Сэмми! Говори понятнее, — поморщился старший. — И короче. Я пока последние слова слушал — первые забыл!       — Аа, ну извини. Я как-то не учёл, что ум у тебя короче твоего члена, — съязвил Сэм.       — Я надеялся, что ты перестал быть такой сучкой, Сэмми. Раньше твои истерики на спермотоксикоз списывал… Но теперь-то у тебя с этим всё о’кей. А ты всё истеришь.       — Дин! — нахмурился брат.       — Всё! Молчу и слушаю! — подмигнул ему Дин.       — Итак, я подумал и решил, что не очень хорошо поступал со всеми вами, скрывая Джессику.       — О?       — У нас всё серьёзно, Дин. И мы в Стэнфорд поступаем вместе.       — Поздравляю, мелкий. Она красотка! — одобрил старший.       — Она добрая и умная, — уточнил Сэм. — Это важнее, чем размер груди.       — А, ну да… Конечно, важнее, — ухмыльнулся Дин.       — В общем, я решил, что Джесс должна познакомиться с моей семьёй. Она придёт на ужин в честь моего дня рождения, — сообщил его брат.       — Что?.. Сэм, подожди… Какой ещё ужин? Я думал, мы с тобой пойдём в ночной клуб, оторвёмся, напьёмся… — Дин заметно расстроился.       — Дин, не у всех веселье сводится к алкоголю! У нас будет семейный вечер… Кстати, ты перед Кастиэлем извинился?       — Я в Лоуренсе шесть дней, а уже слышал об этом мудаке больше, чем о президенте! — взорвался Дин и поскорее свалил, чтобы избежать упрёков.       Этой ночью ему вновь приснился обладатель самых синих в мире глаз.       Утром парень проснулся с бешено колотящимся сердцем и таким крепким стояком в трусах, какой бывает лишь когда только познал радости секса.       — Очешуеть, — пробормотал Дин, пялясь в потолок.       Рука, словно живя собственной жизнью, скользнула под одеяло, забралась в натянувшиеся боксеры. Всего пара движений, и его пальцы и бельё оказались щедро облиты вязкой тёплой жижей.       — Очешуеть!       Его мир определённо перевернулся с ног на голову.