Пашка

      И я привёз Пашку в «Старую сказку». Это был обычный с виду бар, очень милый и уютный, где собиралась самая что ни на есть приличная публика. Дружелюбная атмосфера, приятная музыка, приглушённый свет, изысканная кухня – всё располагало к прекрасному времяпрепровождению посетителей с любыми вкусами и пристрастиями. Но для особо избранной публики существовал другой зал, куда допускались только геи, да и то лишь по рекомендациям постоянных клиентов. Попасть в VIP-зал «Старой сказки» с улицы было также нереально, как слетать в космос – теоретически возможно, практически неосуществимо. Два года назад я был завсегдатаем этого бара, именно здесь мы и познакомились с Олегом. После этого я перестал бывать в «Старой сказке», и если бы не моё стремление помочь Пашке, я и теперь вряд ли явился бы сюда, особенно учитывая ненависть Олега к этому месту. Однако я рассчитывал, что смогу встретить здесь кого-нибудь из своих старых знакомых, и кое-кто из них сможет помочь Пашке. Конечно, Пашкины проблемы легко мог решить и Олег, но, во-первых, его не было в Москве, а, во-вторых, я не собирался извещать Олега о своем романе с Пашкой, не желая расстраивать любимого лишний раз, тем более что я совсем не намеревался поддерживать с Пашкой какие-то длительные отношения.       Нет, Пашка был очень хорош и мил, но к моим чувствам это не имело ни малейшего отношения. Как и все мои предыдущие интрижки, Пашка был для меня только крайне привлекательным объектом сексуального желания, а моё сердце было навсегда отдано Олегу – моему единственному мужчине, олицетворявшему для меня и жизнь, и судьбу, и любовь. Но пока его не было, я мог позволить себе маленькое невинное увлечение, и Олегу совсем необязательно было знать о нем. Поэтому мне нужно было пристроить куда-нибудь Пашку ещё до возвращения Олега. По моим расчетам, у меня на это было дня три.       У входа в VIP-зал «Старой сказки» в элегантных чёрных костюмах стояли два дюжих молодца, вид которых недвусмысленно свидетельствовал о безнадёжности попыток посторонних проскользнуть в зал.       Один из них показался мне смутно знакомым. И, как ни странно, охранник узнал меня и расплылся в добродушной улыбке.       – Артём! – радостно воскликнул он. – Как давно вы к нам не заглядывали! Решили навестить старых знакомых?       – Угу, – коротко отозвался я, тщетно пытаясь вспомнить его имя. Дима? Ваня? Коля? – Соскучился.       – Приятно слышать, – хмыкнул охранник. – Мы все тоже очень скучали по вас. Многие до сих пор про вас спрашивают.       – Правда? – безразлично протянул я. Как же его зовут? Миша? Саша? Какое-то простое имя… Вова? – Значит, я могу войти?       – Конечно-конечно, – быстро отозвался детина. – Добро пожаловать в «Старую сказку»!       – Спасибо, Петя, – сказал я, удивляясь самому себе. Имя всплыло откуда-то из подсознания, а охранник просто расцвел.       – Вы и имя моё помните? – восторженно изумился он. – Я чрезвычайно польщён. Проходите, Артём, пожалуйста, – чуть не кланяясь, залебезил он. – А этот молодой человек?.. – он кивком указал на Пашку, маячившего у меня за спиной и глядевшего на охранников своими широко распахнутыми, немного испуганными глазами.       – Мальчик со мной, – лаконично бросил я и неторопливо двинулся к дверям.       Петя кивнул другому охраннику, помоложе, который с интересом слушал нашу дружескую беседу и весьма откровенно пялился на меня. Я улыбнулся и царственно кивнул ему. Тот расплылся в счастливой ответной улыбке, и я понял, что он – мой. Впрочем, так было всегда, и мне не приходилось прилагать особых усилий, чтобы завладеть кем-либо. Вообще-то это было довольно скучно, хотя поначалу это приносило мне невероятное наслаждение.       Меж тем дверь широко распахнулась, и я, подтолкнув Пашку вперед, прошёл в зал, успев, однако, услышать, как второй охранник спросил растерянно:       – А кто это?..       Петя почти с благоговением ответил:       – Это же Артём! Артём Зорах… Да ты что, о нём не слышал, что ли? Это же наша бывшая звезда. Ярче его уже, наверное, и не будет.       Я удовлетворенно хмыкнул. Надо же, меня здесь ещё не забыли. Хотя, если отбросить ложную скромность, я и в самом деле был в «Старой сказке» самой яркой звездой в течение полутора лет, пока однажды не появился Олег и не увёл меня отсюда. Навсегда.       Мы с Пашкой прошли в зал. Народу в баре было пока совсем немного и свободных мест предостаточно. Но я знал, что не пройдет и часа, как зал наполнится желающими приятно провести время, а заодно найти себе пару на ночь, а если повезёт, то и на всю жизнь. Однако последнее случалось крайне редко.       Я выбрал столик в укромном уголке, откуда открывался отличный вид на весь зал, и даже не глядя в меню, сделал заказ выросшему рядом со мной молоденькому официанту. Тот деловито черкал в своём блокноте названия блюд, и меня охватывало странное чувство, словно я вернулся в прошлое. Дежа вю. Здесь не изменилось ничего, и это вызвало у меня лёгкую улыбку. Всё было совсем как раньше. И, как раньше, я совсем не стремился обратить на себя всеобщее внимание. А вообще это был мой любимый столик. С самого первого моего визита в «Старую сказку» именно его я избрал его местом своей охоты. Я сидел здесь иногда целый вечер, поджидая свою очередную жертву. И только тогда, когда в зал входил понравившийся мне мужчина, я, как самая настоящая прима, выходил на сцену и вступал в игру, в которой всегда выигрывал, ибо никто из мальчиков, крутившихся у стойки, не мог всерьёз соперничать со мной, и я каждый раз уходил из бара с тем, с кем хотел. Со своей добычей. А они, глупцы, считали, что это их выбор!       Я никогда особо не задумывался над своими принципами отбора. Мне нравились разные мужчины – широкоплечие мачо и щуплые очкарики, высокие и низкие, стройные и не очень… Неизменным оставалось только одно – у них было достаточно денег, чтобы оплатить ночь со мной. А я был весьма дорогой шлюхой, и позволить себе иметь меня мог далеко не каждый.       Да, именно так я и зарабатывал на жизнь в течение полутора лет. А что мне было делать, если мои родители отказались от меня, узнав о моей сексуальной ориентации? Я, романтичный идиот, признался им, что люблю мужчин, в надежде, что самые близкие, самые родные люди на свете поймут меня. Поймут и поддержат. Моё признание звучало в звенящей тишине. Мать зажимала рот руками, отец покрывался красными пятнами. А потом… Потом был скандал. Традиционная баталия с битьём посуды, глотанием корвалола и вызовом скорой помощи. Та ночь после моего каминг аута выдалась весёленькой. А наутро меня поставили перед выбором: или я отказываюсь от всех этих глупостей, или они меня больше не хотят знать. Я только-только поступил в университет, мне было тогда, как сейчас Пашке, – семнадцать, и мои родители ничуть не сомневались, что я уступлю.       А я не уступил. Я ушёл в университетскую общагу. Стипендия стала моим единственным источником дохода. Её не хватало ни на что. Кроссовки рвались с невероятной скоростью, три футболки никак не могли заменить один свитер, есть тоже почему-то хотелось. А бросать универ мне не хотелось, слишком много сил я приложил, чтобы поступить туда, причём мне удалось прорваться на бесплатное отделение. Вопрос о поисках подработки встал ребром спустя месяц после ухода из дома. Мать пару раз звонила, настойчиво уговаривая прекратить маяться дурью и вернуться в лоно любящей семьи. Семья любящей мне больше не казалась. Только не после того, как меня изгнали, пафосно вещая о грешниках, которым суждено гореть в аду, как и тем, кто когда-то был уничтожен огнём и серой в Содоме и Гоморре. Я почувствовал себя сиротой.       Побегав несколько дней по различным организациям в поисках работы, я понял, что сверхдоходы мне не светят ни в коем случае. Неудобный график работы, мизерная зарплата, отсутствие диплома, кривящее губы начальство… Замкнутый круг… Выход подсказало зеркало. Да, я всегда был слишком самоуверенным и наглым, но сделав ставку на единственное, что мне осталось от родителей – свою внешность, я не прогадал. Никаких угрызений совести и моральных страданий по этому поводу я не испытывал. Мне нравились мужчины, мне нравился секс, а мысль о том, что я получаю деньги за удовольствие, получаемое от гармоничного сочетания этих двух обстоятельств, была особенно приятной.       Мне повезло. Наверное, я вообще родился в рубашке… Меня не подмял под себя ни один из сутенёров, я не подхватил СПИД или какую-нибудь другую гадость, не нашёл свой конец в подворотне или на обочине дороги, не спился, не сел на иглу… Мне чудом удалось избежать всех перипетий, традиционно поджидающих проституток на жизненном пути. И этим чудом была «Старая сказка». Этот бар был островком, не подверженным влиянию криминального мира, хотя цена, которую платил за это хозяин бара, была тайной, покрытой мраком. Кое-кто, правда, утверждал, что он сам был не последней спицей в этом самом криминальном мире, но я старался не думать об этом и вовсю пользовался его благосклонностью. В «Старой сказке» я был звездой.       Однако был человек, которого я избегал. Олег был постоянным клиентом этого уютного бара и всегда щедро расплачивался за услуги мальчиков. Поговаривали, что он – потрясающий любовник, хоть и непостоянный, как ветер. И я боялся. Боялся быть затянутым в водоворот страсти, боялся, что потеряю голову о любви к нему, а он просто потешится со мной и без сожаления выбросит из своей жизни. Почему-то именно для этого потрясающего мужчины я не хотел стать одноразовым приключением. Как же я плохо знал его тогда…       – Кого я вижу! – раздался вдруг над ухом знакомый голос, и я, очнувшись от воспоминаний, резко обернулся.       Перед нашим столиком стоял крупный темноволосый мужчина лет тридцати с небольшим и смотрел на меня, словно не веря собственным глазам. Это был Вадим – один из моих бывших любовников. Он был изрядно навеселе, и от него за версту разило спиртным. Окинув цепким взглядом Пашку, он уставился на меня откровенно голодными глазами. Встреча была не разряда приятных, но я всё же выдавил вежливое:       – Здравствуй, Вадим.       – Здрааавствуй, Вадиииим… – передразнил он с ухмылкой и тяжело плюхнулся за наш столик.       – Вадим! – предостерегающе произнес я.       – Знаю, знаю, – пробурчал Вадим, пожирая меня глазами. – Ты не приглашал меня за свой столик, и вообще мне лучше свалить, так?       – Примерно так, – отозвался я, поморщившись. Амбре, доносившееся до меня, было отвратительным. – Ты опять пьян.       – Извини, не знал, что встречу тебя, – сказал он ехидно, – а то бы непременно почистил перышки. Но встреча была неожиданной, а оттого приятной вдвойне.       – Вадим, уймись, – попросил я, качая головой. В отличие от него, я совсем не считал нашу встречу приятной. Покосившись на Пашку, я сообразил, что и он не получает от неё никакого удовольствия. Слегка побледнев, парнишка наблюдал за нами, и в его глазах, устремлённых на Вадима, застыл страх. Это удивило меня, однако я почти сразу вспомнил Пашкин рассказ об отчиме и понял, что мальчишку пугает не Вадим, а то количество алкоголя, что плескалось в его крови. Пашка боялся пьяных. Абстрактный страх, не имевший никакого отношения к этому конкретному Вадиму, который при всей своей ершистости был довольно покладист. Во всяком случае, раньше я умел с ним обращаться… до определённого момента.       Вадим Тягунов был художником, натурой творческой, весьма талантливой, а потому – пьющей. Но мне он нравился, даже не знаю, чем. Наверное, какой-то внутренней своей свободой. И однажды я решил поймать его в свои сети. Это оказалось делом совсем несложным, но пойманная по моей прихоти рыбка не захотела вернуться к вольной жизни. Наверное, я слишком крепко зацепил его. Вадим полностью подчинил себя мне, бросил пить, увешал весь дом моими портретами и предложил жить вместе. Сам не знаю, почему, но я согласился. Это было чудесное время, как для него, так и для меня. Я до сих пор вспоминаю эти три месяца с Вадимом как самое лучшее время в моей жизни до встречи с Олегом.       Были завтраки в постель, были ночи на крыше дома, были долгие пешие прогулки, был потрясающий секс. Он любил меня и не стыдился проявлять свою любовь открыто. Вполне вероятно, мы с Вадимом могли быть счастливы и по сей день, если бы не его патологическая ревность. Банальная история. Сначала были подозрения, потом упрёки, потом скандалы, но я терпел, понимая, что Вадим страдает от всего этого больше, чем я. Но когда он поднял на меня руку, я ушёл. Вернее, меня увезли. Гораздо более массивный и крупный, Вадим в зародыше подавил моё сопротивление и избил так, что я две недели провалялся в больнице с сотрясением. Надо ли упоминать, что он был в тот день пьян?.. Категорическим распоряжением лечащего врача лишённый возможности даже заниматься, я лениво пялился в окно и думал о том, что любая сказка в жизни неизбежно заканчивается реанимацией, а в лучшем случае – травматологией.       Вадим появился на следующий день, валялся у меня в ногах, целовал руки, клялся, что подобного больше не повторится никогда, но для меня наша сказка кончилась. Я не умел прощать. Не умею до сих пор.       А потом я встретил Олега.       – А ты ничуть не изменился, – сказал Вадим, пристально изучая меня. – Хотя нет… Ты стал ещё красивее. Даже не думал, что это возможно.       – Спасибо, – буркнул я, поглядев на Пашку. Отчего-то мне было неловко выслушивать комплименты в свой адрес в присутствии этого мальчика.       Тем временем официант принес наш заказ, и за столиком ненадолго воцарилась тишина, пока молодой человек расставлял тарелки и разливал по бокалам сухое вино. Кажется, Вадима он знал неплохо, потому что косился на него с явным неудовольствием. Вадим подарил официанту кривую улыбку, и тот вымученно улыбнулся ему в ответ.       – Как ты живёшь? – поглядев вслед официанту, спросил Вадим. Теперь, когда он перестал паясничать, его опьянение стало не столь явным, и только резкий запах спиртного, исходящий от него, выдавал его с головой. Пашка, кажется, несколько успокоился, расслабился и с интересом следил за встречей «старых друзей».       – Хорошо, – ответил я с улыбкой. Вадим замер на несколько мгновений, жадно глядя на мои губы, потом закрыл глаза.       – Чёрт возьми, – простонал он, – за какие мои грехи тебе дана такая власть надо мной? Артём, я так люблю тебя! – он поднял глаза и жалобно посмотрел на меня.       Я с усмешкой покачал головой. Склонность к драматизму Вадим унаследовал от своей матери, малоизвестной актрисы одного из московских театров. Он обожал играть на публику, независимо от того, нравилось ли это самой публике.       – Вот только не надо устраивать спектакль, – посоветовал я ему. – Не думаю, что твои таланты здесь кто-то сможет оценить по достоинству.       – Ты жестокий, – сообщил мне Вадим обиженно.       Я закатил глаза и насмешливо парировал:       – А ты глупый.       – Если бы ты знал… – наклонившись вперед, Вадим неуверенно коснулся моей руки. – Если бы ты только мог знать, как сильно я люблю тебя, ты бросил бы своего бизнесмена… Он не способен любить тебя так, как я. Никто не способен!       – О да, – согласился я, бросив быстрый взгляд на заметно удивлённого Пашку. – Так, как ты, меня точно никто не способен любить.       – Всё ещё не простил, да? – голос Вадима прозвучал гораздо глуше и серьёзнее, чем прежде, а в глазах застыло странное выражение. Кажется, наш разговор переходил на новый уровень.       – Простил, – покривил душой я. – На дураков нельзя злиться долго.       Мой иронический тон не был принят.       – Артём, ты не представляешь, как я проклинал себя за тот случай. Я… – в голосе Вадима и в самом деле звучало раскаяние. Надо же… прошло больше двух лет, а он что, до сих пор мучается, что ли? – Я просто с ума сходил, когда представлял тебя с кем-то… И до сих пор… Артём, как только я подумаю, что ты там, со своим бизнесменом… – неожиданно он резко рванул вперёд и рухнул передо мной на колени. – Ну, прости, прости меня, дурака! Прости! – обхватив мои ноги руками, взвыл Вадим. – Я же жить без тебя не могу! Я люблю тебя!       У Пашки округлились глаза. Конечно, он вряд ли ожидал, что попадет на премьеру спектакля одного актера. Хотя Вадим был бездарным лицедеем, и пьеса была совершенно провальной.       – Встань, – прошипел я, оглядывая зал. Народу в баре заметно прибавилось, и кое-кто уже обращал на нас внимание.       – Я готов всю жизнь простоять перед тобой на коленях, – сообщил Вадим с чувством, но все же поднялся.       Меня переполняла ярость. С чего я взял, что пойти в «Старую сказку», было хорошей идеей?       – Никогда не прощу себе, что упустил тебя тогда, – продолжал свои стенания Вадим, закрыв лицо руками. – Я был так ослеплён твоей красотой и своим счастьем, что выпустил Жар-птицу из рук…       – …основательно потрепав ей перья напоследок, – скептически прервал я его. – Ты сам во всем виноват, Вадим. Ты и твоя долбанная ревность.       – Я знаю, – вздохнул Вадим и серьёзно посмотрел на меня. – Знаю, что виноват. Но я вижу, твой бизнесмен понимает, что тебя можно удержать, только отпуская ненадолго порезвиться. Мальчик у тебя, конечно, миленький, но тебе он и в подметки не годится. А бизнесмен-то твой знает, что ты ему изменяешь?       – Это тебя не касается, – отрезал я, не обращая внимания на зардевшегося Пашку. Присутствие Вадима меня бесило неимоверно, и я был совсем не прочь с ним распрощаться. Однако Вадим придерживался иного мнения.       – Знааает, – удовлетворённо хмыкнул он. – Хорошо хоть понимает, что тебя не удержать в клетке. Я вот не понимал, за что и расплачиваюсь теперь. Идиот! – воскликнул он патетически. – Свою единственную любовь проворонил!..       – Ты достал! – разозлился я. – Может, перенесёшь пьесу на другой день, а? А то мы на сегодня билеты не купили, а твоё представление наверняка стоит недёшево.       – Зачем ты так? – с упрёком произнёс Вадим, и я задохнулся от возмущения. У него ещё хватало наглости в чём-то меня упрекать!       – Вадим, мне почему-то кажется, что твоё присутствие Артёму неприятно, – раздался мягкий голос рядом со мной. Я повернул голову и увидел Марата – хозяина «Старой сказки», вышедшего к нам из служебного помещения. За его спиной маячили два амбала весьма устрашающего вида, и Вадим издевательски захохотал, привлекая к себе всеобщее внимание.       – Ты что, мальчиков для меня притащил, что ли? – сквозь смех осведомился он.       – Если ты немедленно не оставишь в покое Артёма, – совершенно спокойно отозвался Марат, – мне придётся прибегнуть к силе.       – Ну-ну, – протянул Вадим и, обернувшись ко мне, спросил: – Неужели я тебе правда так омерзителен?       – Нет, – холодно бросил я. – Не омерзителен. Но будет лучше для всех, если ты сейчас пойдёшь домой и проспишься.       Вадим свирепо глянул на меня, потом неожиданно для всех наклонился и, грубо схватив меня за плечи, впился в мой рот жадным и грубым поцелуем. Я плотно стиснул губы, и его попытка пропихнуть в меня свой язык оказалась безуспешной. В отместку он до боли прикусил мою нижнюю губу и, оторвавшись, прорычал:       – Ты просто сводишь меня с ума!       Потом дико расхохотался и ринулся прочь.