Стыдно вспомнить

      Гермиона, конечно, предполагала, что переезд в Малфой-мэнор вызовет кучу проблем и неудобств, но и помыслить не могла, чего ей это будет стоить. Постоянные косые взгляды в академии, внеочередные препирательства с ректором и огромное рвение профессоров её спросить. Только всё это оказалось цветочками, по сравнению с тем, что ожидало её в самом поместье. Проходить мимо зала «для пыток» каждодневно не по одному разу, подводило её и без того взбудораженную нервную систему к неминуемому скорому взрыву. Стоит ли говорить, что нынешняя компания не облегчала этого состояния. Девушка была практически на взводе, хоть и пыталась держать себя в руках. Чего только стоили эти «семейные» ужины, от которых стыла кровь, еда в горле вставала комом, а практически бессонные ночи грозились свалить ее с ног.       Нет, Гермиона, конечно, понимала, что при таких обстоятельствах так всё и будет, но не ожидала, что скоро в прямом смысле этого слова взвоет. Нервы ни к чёрту, вокруг неприятные личности, что питают к ней неприязнь, да и друзья от неё нестерпимо далеко (те, кто в курсе положения вещей и не отвернулся от неё). Но, что больше всего её на данный момент волновало, — как уберечь от всех этих неврозов малыша, который был связан с нею неотрывно, не повредит ли вся эта ситуация ему?       Последней же каплей всего происходящего стал разговор «по душам» с Нарциссой, которая предложила ей побеседовать в бывшем кабинете Люциуса, при этом скорбно вздохнув. Малфой никак на это не прореагировал, пожелав доброй ночи и удалившись, по всей видимости, в свою комнату. «Ну, и топай себе, слизняк!» — зло подумала Гермиона, с трудом поднимаясь из-за стола. За последние несколько дней живот её ещё немного подрос, что совсем чуть-чуть пошатнуло её манёвренность. — Мисс Грейнджер, вижу, вам не очень нравится здесь, — с порога начала Нарцисса, чем огорошила гриффиндорку, которая рассчитывала собраться с мыслями и подготовить себя к противостоянию.       Она прекрасно осознавала о чём пойдёт речь — наследник рода Малфой никак не может родиться вне брака. Но сама девушка категорически не хотела этого, хоть и прочитала бессчетное количество толстенных фолиантов по этому поводу. Она была не против того, что давала защита рода её младенцу, она была в ужасе от того, защиту чьего рода она должна была принять. И пусть Гермиона всегда старалась быть лояльной, уговаривала Гарри помиловать однокурсника, но что-то внутри неё кричало о том, что это неправильно. Будучи умной колдуньей девушка работала над собой, стараясь принять и перекроить своё видение этой ситуации, что происходило мучительно медленно и без особого прогресса. Но она, хотя бы, пыталась, в отличие от Малфоя и его матери, которые ни на йоту не изменили своего отношения к ней. Гриффиндорка видела, как их передёргивало при её появлении в зоне видимости, стараясь не придавать этому большого значения, а иначе можно просто напросто сойти с ума. — Всё верно, — спокойно ответила девушка, вздёргивая подбородок и не отводя взгляда. — Мне не комфортно в этом доме. Но ведь вы и ничего не делаете, чтобы мне было проще к нему привыкнуть. — Но и не строю ничего такого, что позволило бы вам отсюда побыстрее уйти, — ни один мускул на лице женщины не дрогнул. Она прошла по кабинету супруга, мягко ступая несмотря на высокие каблуки, и села в кресло с высокой резной спинкой, обитой тёмно-зелёным бархатом.       Гермиону чуть не передёрнуло. Всё-то так и вопило о приверженности к определённому факультету, будто других аристократических цветов не существует. Она категорически не понимала подобного веяния, которое, между тем, встречалось практически во всем поместье Малфоев, пусть и не везде она ещё побывала. Впрочем, её и не тянуло никуда идти, а то мало ли на какие неприятности можно нарваться. Помнится портрет матери Сириуса всегда охаживал девушку нелицеприятными высказываниями в её адрес. Тут, как Грейнджер предполагала, вполне могли висеть портреты предков, рьяных блюстителей чистоты крови.       И только врожденная способность видеть суть даже в запутанных ситуациях, вернула девушку в реальность, заставив прислушаться. Миссис Малфой была права, с её стороны никаких действий не следовало, с этим нельзя было не согласиться. Только от этого легче не становилось. Дальнейшая дискуссия на эту тему была бесполезна, поэтому Гермиона промолчала, оставаясь стоять под пристальным взглядом Нарциссы. — Думаю, не стоит ходить вокруг да около, — перешла прямо к делу женщина, изящно расположив руки на дубовой столешнице. И не дожидаясь какого-либо ответа, продолжила: — Скажу прямо, ситуация неоднозначная. Я уже однажды говорила вам, что Драко пойдёт на всё, лишь бы оставить наследника в роду. — Тут миссис Малфой чуть покривила носик, но быстро взяла себя в руки. — Не стану скрывать, что мне претит даже мысль о полукровном волшебнике в этом доме, но что поделать. Дело сделано, как говорится, и тут уж придётся работать с тем, что есть.       От напряжения у гриффиндорки заныла спина, но она упрямо не приняла снисходительного кивка, указывающего ей присесть. К тому же, она была настроена весьма яростно, чтобы отстаивать своего ребёнка. — Тем не менее, я принимаю решения моего сына, — она слегка вздохнула, затем перевернула стоящую перед ней рамку с фотографией вниз изображением. — В конце концов, сейчас он глава рода. Не скажу, что согласна с его мнением, но решать ему. Жить с этим всем нам, но решать всё же ему.       Нарцисса поднялась и отошла к окну, словно неожиданно заинтересовавшись пейзажем. Гермиона поморщилась от ноющей боли в пояснице и мысленно пожелала, чтобы этот тягостный разговор побыстрее закончился. — Мисс Грейнджер, на что вы готовы пойти ради благополучия вашего ребёнка? — не глядя на девушку спросила вдруг аристократка. — Эм… — гриффиндорка закусила губу и отругала мысленно себя за то, что мямлила, когда надо быть твёрдой и настойчивой. — Я готова посвятить своему ребёнку всю свою жизнь. — Она с вызовом взглянула в холодные голубые глаза миссис Малфой. — Драко старается, — отвернувшись от твёрдого и горящего взгляда Гермионы, сказала та. — Ему трудно пересилить себя, но он очень старается. Мне кажется, что можно слегка придушить свою гордость и дать ему шанс. — Теперь Нарцисса твёрдо и настойчиво смотрела на девушку. Та молчала, не зная что и сказать. — Вам не понять, через что он прошёл после всего, что было. Ведь такому, как он не просто было получить разрешение на брак. Министерство долго упорствовало. Тем не менее, он не побоялся пожертвовать своей репутацией, своими силами и многим другим, чтобы расторгнуть помолвку с мисс Гринграсс. Уступите и вы.       И больше не говоря ни слова Нарцисса удалилась из кабинета. Гермиона без сил опустилась в кресло, обхватив ледяными руками пылающие щёки. Она была ужасна. Девушка в глубине души понимала, что необходимо переступить через гордость, но что-то до сих пор её держало. И как же в этот момент она была себе противна. Не она ли говорила, что каждый раскаявшийся человек достоин прощения и шанса пойти новой дорогой?       От всего навалившегося и скопившегося напряжения рыдания прорвались наружу, захватив гриффиндорку. Она обняла себя за острые плечи, раскачиваясь и глотая слёзы. Горячие капли скатывались к подбородку и орошали и так уже мокрую мантию. Девушка понимала, что должна остановиться, но никак не могла этого сделать самостоятельно. У неё уже даже икота началась, но слёзные потоки не прекращались. — Грейнджер! — словно сквозь вату услышала она. — Успокойся же ты! Эй, Грейнджер! Твою ж…       Гермиона была поднята на руки и вскоре покинула удушающие стены бывшего кабинета Люциуса Малфоя. Рыдания меж тем не останавливались, переходя уже практически в истерику. — Грейнджер! — её встряхнули и требовательно поставили на ноги. Сквозь пелену слёз гриффиндорка видела светлое пятно Малфоевских волос, и внутренне уж никак не хотела его злить, но ничего с собой поделать не могла. — Гермиона! — Практически заорал Драко, ещё раз встряхивая девушку. — Что случилось? Что тебе сказала мать? — Я-я-я… — всхлипывала шатенка, которая неожиданно присмирела, после своего имени, произнесённого из уст слизеринца. — Я плохая-а-а… — Э-э… — ошалел молодой человек, глядя странным взглядом на девушку. Перед ним сейчас была совсем не такая Грейнджер, к которой он привык, которая выводила его прежде своими остроумными высказываниями. Он смотрел в опухшее от слёз лицо, на дрожащие губы и потухшие карие глаза и что-то замирало внутри, что-то скрябало когтями. — Я никому не нужна, — скорбным шёпотом проговорила та, обмякая в его руках. — Грейнджер, — несколько раздосадованно фыркнул Драко и, совершенно неожиданно даже для самого себя, крепко обнял Гермиону.       Та вцепилась в него своими пальчиками, пряча у того на груди лицо. Сердце бухало в голове девушки, голова кружилась, а мозг отказывался выдавать что-либо адекватное. Нос щекотал такой приятный аромат тела Малфоя, который, как оказалось был практически обнажён, в накинутом на плечи халате. Голова закружилась, как от длительного катания на быстрых каруселях, по телу разлилось приятное тепло. — Успокоилась? — нарушил успокоение в блаженстве парень, отодвигая от себя гриффиндорку. — Что? — глупо сморгнула та, пялясь на обнажённые ключицы Драко. Ей почему-то вдруг нестерпимо захотелось куснуть его за них и уткнуться носом в ярёмную ямку и вдыхать до помешательства его аромат. Она даже с шумом втянула воздух и прикрыла глаза от очарования манящего букета смеси запахов. — Успокоилась, спрашиваю?— слегка раздражённо повторил блондин. Он хмуро осматривал девушку, которая, кажется, окончательно рехнулась, потому, как начала вести себя крайне странно. — Можно? — глядя на парня затуманенным, словно пьяным взглядом, сказала Гермиона, и не дожидаясь ответа, припала носом к шее слизеринца. Тот вздрогнул, хватая её за плечи и оттаскивая от себя. — Ты что делаешь? Рехнулась? — завопил он. — Пожалуйста, — захныкала шатенка, протягивая к нему руки. Сердце Драко в тот момент пропустило удар. Он словно в замедленной съёмке видел, как плетьми повисают его руки и как настырная девица, облизнувшись, принимается обнюхивать его.       Гермиона в тот момент была дико дезориентирована, а мозг отключился, вверяя тело девушки непонятным инстинктам. И только тогда, когда Малфой слегка вскрикнул, девушка пришла в себя, отскочив наверное на пол метра. Её глаза были так широко раскрыты, что, казалось, вылезут сейчас вообще.       Это что она сейчас делала? Нюхала Малфоя? Драко Малфоя?       Грейнджер прикрыла рот рукой и попятилась. Она что же, спятила? Сглотнув, девушка поняла, что во рту до сих пор приятный привкус.       Конечно! Она же укусила Малфоя в шею. — Э-э-э… — стыд заставил пылать даже уши Гермионы. — Это что сейчас… было? — Ты меня спрашиваешь? — зло бросил Драко, запахивая халат и вылетая из комнаты девушки, в которою принёс. — Идиотка!       Гриффиндорка устало опустилась на кровать, всё ещё пребывая слегка в дезориентации. После ухода парня она вдруг поняла одну вещь — ей стало до боли в груди одиноко. Девушка закрыла глаза и в тот же миг сердце сжалось и по телу прошлась дрожь. Она дико хотела вдохнуть аромат Драко Малфоя. До зуда во всём теле, до ломоты в костях. Это чья-то шутка?