Стыдно вспомнить

      Ночью, после шумной вечеринки в её честь, Гермиона не могла глаз сомкнуть. Честно говоря, она боялась, что ей опять приснится что-то касательно её нынешнего положения. Всё шло не так, как хотелось бы, не так, как она запланировала. Впереди оставалось лишь два дня, а потом ей предстояло вернуться в Академию и продолжить обучение. Два дня на то, чтобы донести радостную, — а возможно, и нет, — новость по поводу того, что совсем скоро она станет матерью. Дрожь от подобных мыслей пробирала до костей, и становилось так тошно, что хотелось бежать к белому другу и обниматься с ним до самого утра, выплёвывая в него весь свой плотный ужин. — Гермиона, ты сегодня какая-то странная, — разрезал тишину ночи голос Джинни, в комнате которой ночевала Грейнджер раз за разом. — Что, уже наскучила тебе твоя Франция? — О чём ты говоришь, Джинни, — фыркнула та в ответ, ложась на бок, чтобы было лучше видно рыжеволосую девушку. — Это же моя мечта, как я могу… — Да перестань, — отмахнулась Джиневра, садясь на кровати и зажигая Люмос на кончике палочки, чтобы было видно лицо собеседницы. — Ты сама не своя, как приехала. Да и мама верно сказала: ты очень исхудала. Уж поверь, я бы тебе ничего подобного не сказала, не будь это и правда критично. Ты на диету села что ли? — Конечно нет, — Гермиона тоже села, потому что не любила, когда её так откровенно рассматривали, да ещё сверху вниз. — Просто в последнее время немного приболела, только и всего. — Только и всего, да? — прищурилась Джинни, явно о чём-то размышляя. — Не очень верится, что глупая простуда могла повергнуть нашу мисс Я-Знаю-Всё в такое вот, мягко говоря, атрофичное состояние. Ты на скелет похожа. Что, кошмары продолжают мучить? — Да нет, — вздохнула Гермиона, подумывая над тем, стоит ли рассказывать правду самой болтливой девушке во всей Англии. — Всё совсем не так. Хотя признаю, бывают моменты, когда прошлое наваливается мучительной толщей и становится тяжело дышать. — Ох уж мне эти твои метафоры, — Джиневра подсела на кровать подруги, с интересом заглядывая той в лицо. — Никогда не понимала, о чём ты говоришь. Скажи уже нормальным языком, чтобы другие поняли, а то не все же такие умные.       Грейнджер сокрушённо вздохнула, прикрывая глаза и собираясь с духом, чтобы завести весьма серьёзный разговор. Но было от чего-то так страшно, что все внутренности скручивало судорогой похлеще, чем после действия Круциатуса. Возможно всему виной был недавний сон, но девушка не могла промолвить и слова. — Ну? — нетерпеливо протянула Джиневра, в то время, как собеседница окончательно погрузилась в свои невесёлые мысли, напрочь проигнорировав слова подруги. — Эй, Гермиона, это по меньшей мере некрасиво так засыпать, когда с тобой разговаривают, между прочим. — Я беременна, — еле слышно выдохнула Гермиона, так и не разомкнув глаз, потому как не желала видеть реакции Джинни на это известие. Её слова встретила гнетущая тишина, прерываемая лишь вдохами самой девушки. И что бы это могло значить? Неужели это до такой степени шокирующе звучит?       Вдруг мисс Уизли громко фыркнула и заливисто рассмеялась, от чего Гермионе всё же пришлось открыть глаза. Рыжеволосая бунтарка хохотала, схватившись за живот и катаясь по кровати. — Ну ты загнула, — сказала, наконец, Джиневра, чуть-чуть успокоившись. Она села на кровати, вытирая выступившие слёзы, и весело посмотрела на соседку по комнате. — Я уж было подумала, что это правда. Ты меня, конечно, извини, но ты как не умела шутить, так и не научилась. Глупая шутка. Фух… — А я и не пошутила, — серьёзно заявила Грейнджер, тоже садясь на кровати. — По-твоему, такими вещами можно шутить? — Э-э? — Джинни вытаращила глаза на подругу и замерла с открытым ртом. — Чего молчишь? — сурово спросила Гермиона, сложив руки на груди и внимательно глядя на сестричку Рона. Может, не стоило так в лоб обо всём рассказывать? Хотя когда-то же нужно было это сделать. Лучше рано, чем поздно. Кроме того, исходя из реакции самой продвинутой среди Уизли, можно понять чего ждать от остальных. И, похоже, ничего хорошего из всего этого не выходит. Неужели придётся самой всё тащить на себе? — Гермиона, ты спятила? — вдруг воскликнула Джинни и подскочила с кровати. — О чём ты говоришь? — О том и говорю, — сухо ответила та. — Я беременна, и это не шутка, отнюдь. — Мерлин, — только и смогла произнести рыжеволосая девушка, и начала метаться по комнате. — Мерлин…       Гермиона молча наблюдала за ней, чувствуя, что от подобного мельтешения её вновь начинает подташнивать. И когда это уже закончится? Но прерывать мыслительные процессы Джинни не хотелось, в конце концов для неё это тоже весьма шокирующая новость. — Мерлин, Гермиона! — наконец остановилась напротив девушки с весьма бледным лицом, воскликнула Джиневра. — Когда это случилось? Кто отец? Он знает? Вообще ещё кто-нибудь об этом знает? Какой срок? Когда рожать? Кто это — мальчик или девочка? Как хочешь назвать? А замуж ты выйдешь? — Полились потоком нескончаемые вопросы. — Постой-постой, — немного осадила рыжеволосую Грейнджер. — Не всё сразу. По правде сказать, я и сама недавно узнала о беременности. И до сих пор пребываю в шоке. — Мерлин, — Джинни села на корточки перед Гермионой и с какой-то ошалелой заинтересованностью посмотрела той на живот под пижамой. — Ты уверена вообще? А то признаков-то нет. — Она приложила руку и погладила ещё плоский живот подруги. — Представь себе, живот не вырастает в мгновение ока, а на это уходит около девяти месяцев. В моём случае уже меньше, — нервно отдернув руку Джинни, проворчала Гермиона. Не сказать, что ей подобное внимание было неприятно, но почему-то не хотелось, чтобы кто-нибудь прикасался к ней. — Мерлин, — мисс Уизли произнесла это снова, чем раздосадовала Гермиону ещё больше. — Да хватит уже! — вспылила Грейнджер. — Мерлин тут совершенно ни при чём. — Хотя ему бы стоило вмешаться, когда творилось подобное непотребство. — А ведь точно, — встрепенулась тут же Джинни, вскакивая на ноги, а затем так же быстро садясь рядом с Гермионой. — Кто он? Кто папаша?       Гермиона же закусила губу и стала раздумывать о том, стоит ли рассказывать, что отцом ребёнка является не кто иной, как Драко Малфой. — А! Постой… — Джинни похоже сама принялась додумывать чего-то. — Ой, неужели это Рон? Тьфу, да не может быть… — Ты права, это не Рональд, — выдохнула та в ответ, а в сторону еле слышно буркнула: — Хотя я бы лучше была согласна на него. — Вот же! — изумилась и одновременно обрадовалась Джиневра. — Ни за что бы не подумала, что такое может случиться с тобой… ой, прости… — Да ничего, — отмахнулась Гермиона, хотя внутренне глубоко обиделась. Кому было бы приятно слышать подобное, а ей, первой ученице и отличнице, тем более. — И всё-таки, кто он? — не отставала Уизли, и Грейнджер сокрушённо подумала, что вот от кого-кого, а от неё просто так отделаться уже не получится. — Это неважно, — промямлила Гермиона. — Важнее, как мне сказать об этом ребятам. Да и вообще, как быть теперь с учёбой. Это проблема. — Тебя только это и волнует? — изумилась Джинни. — Да плевать на этих оболтусов, у каждого из них теперь своя жизнь. Да даже если бы не было их у них, Гарри и Рона это не касается. Они кто? Друзья. А друзья должны поддерживать и в горе, и в радости, а иначе какие же это друзья. А вот что реально тебя должно сейчас волновать, так это как сказать о ребёнке папаше, что его заделал. Кто же он? — Ты не понимаешь, Джинни, — нарочно проигнорировав вопрос рыжей бестии, сказала Гермиона. — Они привыкли, что я вся такая правильная и положительная, всегда серьёзная и способная найти выход практически из любой ситуации. А тут… — Да забей ты на них. Они если и подуются немного, пока будут шокированы, то потом сами же прибегут к тебе и будут спорить, кто из них будет крестным отцом у твоего малыша. — Рон точно не поймёт… — Гермиона спрятала лицо в ладонях, пытаясь подавить подступающие рыдания. Уж больно она истеричная стала в последнее время. Наверняка из-за гормонов, которые сейчас бурлили в ней. — Вот уж о ком и вообще думать не стоит, — отмахнулась Джинни, приобняв подругу и прижав к себе. — Этот идиот никак не научится использовать свои мозги. — Да нет же, — вспыхнула Гермиона, вскакивая с кровати. — Они точно меня проклянут, когда узнают, кто отец ребёнка. И он, и Гарри. Они не простят мне… — И уж тут она не смогла сдержать потока слёз, что хлынул из глаз, словно шлюзы открыли. — Да ладно, — отмахнулась Джинни. — Что может быть такого страшного? Ну поревнуют немного, особенно Рон, а потом смирятся. Не дементор же тебе ребёночка заделал. — Хуже, — сквозь рыдания проговорила Гермиона. — Это Малфой… Драко, дементор его задери, Малфой. — Вот те на… — опешила Джиневра, плюхаясь обратно на кровать, с которой только что поднялась, чтобы успокоить Гермиону.