Стыдно вспомнить

      Напившись зелья от укачивания и наложив на себя чары против тошноты, Гермиона сидела в поезде, везущем её в Лондон. Почему она не воспользовалась порталом, она никак не могла понять, но лишь при воспоминании о скручивающих желудок ощущениях при перемещении таким образом, даже несмотря на все приложенные усилия против токсикоза, её начинало жутко тошнить и, того гляди, могло вырвать. Путь предстоял неблизкий, хоть поезд и летел гораздо быстрее, чем обычный маггловский. Но это не пугало девушку, потому что ей многое предстояло обдумать.       Ещё вчера, когда она только смогла вспомнить то, чего страшилась, за что ей было жутко стыдно, она поняла, что так оставить всё не может. Ей срочно нужно было поговорить хоть с кем-то, а в Академии у неё совсем не было знакомых, а друзей и подавно. Так что она решила взять несколько дней отгулов и смотаться к друзьям, которых оставила, в спешке покидая Британию. Было просто необходимо выговориться, хотя она и понимала, что может за собой повлечь данное известие. Тем не менее, решать проблему нужно было обязательно, а иначе потом могло стать только хуже.       Но ради всех святых, как она могла докатиться до того, чтобы переспать с Малфоем? С Малфоем! Ведь кто скажи ей подобное раньше, она непременно оглушила бы того каким-нибудь заклинанием, решив, что тот сошел с ума. И всё же, отмахнуться от этого теперь не получится. Теперь внутри неё, под сердцем, растёт маленькое продолжение того самого ненавистного слизеринского гадёныша.       Гермиона вцепилась в свои волосы и крепко зажмурилась, пытаясь прогнать из головы его румяные щеки, когда он с остервенением овладевал её телом. Ну какому нормальному человеку будет лезть подобная чушь в голову? За что же такое случилось с ней? Ведь она — лучшая выпускница Хогвартса, изучающая право в самой знаменитой Академии во Франции, — и так попала. Что же теперь будет? Как ей быть? Нельзя же вот так заявиться к Малфою и поведать о случившемся. Типа: «Знаешь, Малфой, тут такое дело… В общем я беременна, а ты папашка». Ну не бред ли? Бред, да и только.       В ходе поездки за раздумьями Гермиона не заметила, как задремала, уткнувшись лицом в сложенные на столике руки. Но сон не был трепетным и безобидным. Из-за гнетущих её тяжёлых мыслей сон приобрёл очертания кошмара.       Грейнджер стояла под пристальным взглядом учеников Хогвартса и, почему-то, всего состава Ордена Феникса, что остался на конец войны. Что тут творилось девушка никак не могла понять, но шепотки и переглядывания начинали её жутко раздражать. Вдруг из толпы вышел Гарри и хмуро на неё посмотрел. — Гермиона Грейнджер, ты признана предательницей, — сказал он твёрдым голосом и так зло посмотрел на девушку, что у той подкосились ноги. — Гарри, что происходит? — промямлила в ужасе она, пытаясь не потерять равновесие и не упасть с преподавательского стола, на котором она стояла на виду у всех. — Гермиона Грейнджер предала веру в себя, — продолжал между тем её лучший друг. — Наплевала на многолетнюю дружбу, совершив непоправимый поступок. — Да что я такого сделала? — возмутилась Гермиона, топнув ногой, чтобы привлечь к себе внимание говорившего, в то время, как другие продолжали нестерпимый шёпот осуждения. — В виду чего мисс Грейнджер будет приговорена к казни через сожжение на костре, — не обращая на неё никакого внимания, всё говорил Поттер, таким голосом, что у девушки по спине побежали мурашки. — Что? — воскликнула девушка. — Гарри, ты что с ума сошёл? Какое сожжение? Это же не средневековье. — Факел мне! — громко возвестил бывший, теперь уже, друг.       Гермиона в ужасе видела, как Рон поджёг ткань, намотанную на большую палку и поднёс другу. Ужас, охвативший девушку сковал её настолько, что она не могла пошевелиться. Хотя это было уже и не возможно, потому как, совершенно незаметно для неё самой, она уже оказалась связанной. — Нет! Гарри, нет! — закричала она, когда пламя прикоснулось к кончикам её туфель. В ужасе Гермиона распахнула глаза и поднялась с диванчика, на котором сидела. Всё плыло перед глазами, но она со всей точностью могла сказать, что это был страшный сон, и на самом деле ничего такого с ней не произошло. Тем не менее сердце с болью колотилось в груди, вторя недавним ударам, что били во время импровизированной казни.       Это сон. Хвала Мерлину, это всего лишь сон. — подавив тошноту, неожиданно подступившую к горлу, подумала Грейнджер. — Но что, если Гарри и Рон в самом деле так воспримут новость о моей беременности от Малфоя? Что, если они отвернутся от меня? Вдруг этот сон — предупреждение, и на самом деле ничего говорить им не стоит? И что же тогда делать? Как избавить себя от секретов, но и не остаться в таком положении совершенно одной?       Тем временем поезд стремительно приближался к Лондону, что не могло не огорчать девушку. Кроме того, она так и не успела как следует всё обдумать и принять какое-то верное решение. Подобное вообще не было на неё похоже, но по всей видимости нужно было к этому привыкать, потому что гормоны играли с ней злую шутку. Раньше бы она никогда не сунулась в какое-либо дело, тщательно не спланировав свои действия и не проанализировав реакцию и слова окружающих. Но что ей оставалось делать? Не могла же она сейчас повернуть назад из-за своих страхов, так ни о чем не рассказав своим самым близким людям, что у неё остались.       Позднее, под напором жарких объятий и неописуемой радости, Гермиона решила на некоторое время умолчать о своём интересном положении. Она не хотела портить момент, посему просто наслаждалась таким знакомым и до боли родным обществом Гарри, Рона и всего семейства Уизли. — Гермиона, ты похудела, — приобняв девушку, сказала миссис Уизли, в гостях у которой они уже к вечеру все оказались. — Да нормально, — отмахнулась Грейнджер, которая уже порядком устала от подобных высказываний на свой счёт. — Много учёбы, да и пришлось значительно выложиться, чтобы организовать себе внеочередные каникулы. — Не нужно было так усердствовать, — пробурчал с набитым ртом Рональд, шутливо подмигивая какой-то девушке с дальнего конца комнаты. — Ты хочешь сказать, что я могу сейчас собирать свои манатки и катить обратно? — огрызнулась Гермиона, сверкнув недобрым взглядом в бывшего своего ухажёра. — Да не это я вовсе имел в виду, — пожал плечами Рон. — Просто мы сами могли бы отправиться к тебе в гости, стоило тебе только заикнуться. — О, конечно-конечно, — сладенько пропела Джинни, подоспевшая к их разговору. — Ведь где-то там сейчас находится та очаровательная незнакомка, что пленила моего братца.       Уизли покраснел до кончиков ушей и даже поперхнулся при этих словах сестры. Гермиона с интересом посмотрела на него и хихикнула. Джиневра же утвердительно покивала и тоже засмеялась. Непринуждённость обстановки начала успокаивать Грейнджер, напоминая о прошлом, которого уже не вернуть. Не вернуть их посиделок, шутливых игр и пустой болтовни. Совсем скоро она станет матерью и больше никто не сможет с ней общаться так же, как прежде. — Кто она, — шёпотом спросила Гермиона Джинни, пытаясь отвлечься от гнетущих тяжёлых мыслей. — Мы не знаем, — пожала плечами рыжая кокетка, которая одновременно болтала и с ней и строила глазки Гарри, что беседовал с мистером Уизли. — Но после одного тестового задания, которое они с Гарри выполняли для аврората, он стал загадочно улыбаться и с кем-то переписываться. Бедный Сычик, он загонял его до смерти. — Ой ли? — рассмеялась Гермиона. — Хочешь сказать ты не попыталась узнать, кто эта девушка? — Скажу только одно, что она училась с нами в Хогвартсе, — Джинни подмигнула Гермионе. — Хотя я не знаю, какая девушка в здравом уме стала бы встречаться с моим братом… ой!       Грейнджер шутливо толкнула подругу локтем в бок и они вместе рассмеялись. Рон был прекрасным парнем, пусть они и расстались. И Гермиона не сомневалась, что та, кто увидит его доброту, теплоту, самоотверженность и честность, сразу же влюбится в него без памяти. Она сама одно время сходила по нему с ума.       Сходила с ума по одному, а залетела от другого, — мрачно подумала девушка, интуитивно коснувшись ещё плоского живота. — Уж лучше бы это был Рон.