***
POV Tsunayoshi. Ну и день. Всего три часа дня, а я чувствую себя полностью вымотанным. Слава богу, сегодня работы нет, так что можно с чистой душой на всю ночь зависнуть у ребят. Так и сделаем. Только собираюсь выйти с территории школы, как меня тут же окликает знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу бегущего ко мне Такеши, а за ним гонится злой Глава Дисциплинарного Комитета (П.Б. далее ГДК). Господи, что он уже успел натворить, что разозлил этого «святого» человека? — Я с тобой Тсуна! Ха-ха, Хибари, ты такой смешной, — еле сдерживаю желание стукнуть себя ладонью по лбу, когда этот вечно смеющийся идиот пролетает мимо меня, а холодный метал тонф проскальзывает в подозрительной близости от его головы. — Хибари-сан, прошу успокойтесь, я спешу и хочу забрать Такеши с собой: мне нужна его помощь - «улыбаемся и машем, люди любят идиотов». Конечно, в отношении Кеи эта поговорка не работает, но против моего обаяния и щенячьих глазок бессилен даже он, а потому уже в следующее мгновение убирает тонфа и, фыркая, уходит обратно в сторону школы. — Зверек, держи в узде своих травоядных, — вот и весь диалог. Прям блещет содержательностью, хотя Кея, увы, никогда не мог похвастаться особой разговорчивостью. Моя бровь нервно дергается, но я все так же улыбаюсь и машу Кее вслед. Ну точно идиот, вот только теперь, пожалуй, я сам. — Ну и что ты на этот раз натворил? — устало вздыхаю и смотрю на улыбающегося друга, а тот, в свою очередь, трет затылок и, все так же улыбаясь, виновато выдает: — А я это, случайно бейсбольным мячом ему окно разбил, — у меня чуть глаза на лоб не полезли. Ну вот как он умудрился? И это по вашему гений-бейсболист с большим будущим? Да ему с таким успехом не битой махать нужно, а чем-нибудь другим... динамитом, например. — Ладно, пойдем, горе луковое, за одно прикроешь меня от шавок моего братца, — хватаю Такеши за руку и тащу за собой. Нужно соблюдать осторожность, чтобы, не дай бог, дружки Натсу не проследили и не узнали, куда я хожу. Мне совсем не хочется доставлять Шо-тяну и Спаннеру лишние проблемы. Полчаса ходьбы по улочкам, петляя между людей и домов, и вот мы у нужного нам дома, хотя, как сказать, это не совсем дом, ну, разве что только с виду. На самом деле здесь находится один из входов в нашу подземную базу. А вот сам дом принадлежит Спаннеру, хотя, несмотря на наличие в нем мебели и всего, что должно быть у живущего в доме человека (пусть и холостяка), в нем все равно никого не бывает, ибо Спаннер не показывает носа из компьютерной комнаты базы, как впрочем и Шо, однако тот, хотя бы, на занятия, да домой ходит. Так что в доме, в основном бываю только я, и то, только для того, чтобы протереть здесь пыль да полить цветы, которых здесь в избытке, моими стараниями, конечно же. Как только мы заходим в дом и быстренько проскальзываем в потаенную дверь, а после с помощью специального лифта спускаемся на цокольный этаж, Такеши негромко произносит: — Тсу, я тут нашел интересный экземпляр для тебя, правда купить напрямую не рискнул, — виноватая улыбка. — Что за экземпляр? — непонимающе смотрю на бейсболиста, мало ли что ему в голову взбрело? — Тайпан. Взрослая особь. Ты ведь давно его хотел. Думаю, теперь ты понимаешь, почему я не рискнул покупать его сам? Я ведь не бессмертен, однако я договорился с Шоичи и Спаннером относительно заказа на это существо, но оплатил разумеется сам. Можешь считать это моим подарком на твое семнадцатилетие. Если не ошибаюсь, оно ведь уже скоро? — а вот теперь на лицо Такеши вновь вернулась прежняя озорная улыбка, он знает, что мне понравится и он прав: — По идее, его уже должны были доставить сюда... Я буквально засветился от радости, услышав о том, КАКОЙ он мне сделал подарок, и сразу бросился ему на шею, поцеловав в щеку. Такеши немного смущенно покраснел и отвел взгляд, а я, взвизгнув полетел в обитель задротов, то есть моих друзей. Тайпан или прибрежный тайпан — самая крупная (до 3—3,3 м длиной) ядовитая змея Австралии. Она третья по ядовитости змея в мире. Я о ней только мечтать мог, потому что её так сложно достать... И как только Такеши умудрился? Ну, для него в совокупности со Спаннером и Шо ничего невозможного не бывает. Я очень люблю змей, наверное потому, что сам частично ею являюсь после безумных экспериментов одной сумасшедшей мафиозной семейки, но об этом позднее. Помимо, теперь уже нового питомца в лице (или как оно там у змей называется) Тайпана, у меня есть еще две. Первая — Мамба узкоголовая или же восточная мамба — по размерам самый небольшой представитель из рода мамб. Средняя длина взрослой особи около 180 см, хотя были зафиксированы и до 250 см. в длину. Это очень красивый представитель рода мамб. У взрослых змей чешуйки переливаются изумрудно-зеленым цветом, однако иногда встречаются и желтого или голубого цвета. Брюхо зеленое, светло-зеленое или желтое. Молодые особи окрашены в желтоватый или зеленоватый цвета, до тех пор, пока не достигаются 70-80 см в длину, после чего окраска меняется на изумрудно-зеленую. Тело у этой мамбы вытянутое и сильное, голова отлична от шеи. Вторая — Аризонский аспид — самая маленькая змейка из семейства аспидовых. Ее длина составляет всего 40 см. Несмотря на небольшой размер аризонского аспида, его трудно не заметить: эффектный окрас этой змейки сразу бросается в глаза. Он состоит из чередующихся черных, красных и желтых колец. Пожалуй, самая важная особенность аризонского аспида заключается не в ярком окрасе, а в строении его зубного аппарата. На верхнечелюстной кости позади каждого ядовитого клыка (всего их два) у них есть еще один маленький зуб. В прочем, ядовитые зубы нужны аспидам не для защиты от врагов, а скорее для добычи пропитания. При опасности же этот аспид набирает в легкие воздух и ритмично выдыхает его, издавая при этом серию быстро чередующихся хлопающих звуков. Подобные необычные звуки маленькая змейка производит для отпугивания врагов. Эти две красавицы покорили моё сердце, как только я их увидел. Я просто не смог пережить чистого человеческого кощунства по отношению этих прекрасных существ. Они держали их в стеклянных ящиках, в заточении, разве так можно?! Я едва не заплакал от злости и огорчения, но вскоре смог освободить этих красавец, заплатив за них неимоверную денежную сумму в евро. Ну ладно с ними и этими деньгами, зато у Шоичи чуть удар не хватил, когда я принес этих красавиц на базу, и опять же дело не совсем в том, куда я их принес, а скорее как. Аризонская красавица не сильно обвивалась вокруг моей шеи и свисала оттуда, а мамба свисала с моих плеч, не забывая при этом шипеть. И да-да, не удивляйтесь так, они меня не укусили, и я их совсем не боюсь. А толку-то? Вся моя кровь при одном моем желании может оказаться сильнейшим смертельным ядом, от которого нет противоядия, только если я сам его не дам из своей же крови и слюны, по иному никак. А потому, даже если они и укусят меня, то яд просто на меня не подействует, к тому же они чувствуют во мне своего и полностью подчиняются. Я рогатая гадюка, если сказать точнее, то скорее скрещен с ней или же ещё точнее, то в меня просто вживили ее клетки и ядовитые железы в области зубов, хотя скорее теперь уже клыков, которые, к счастью, я имею способность втягивать. Но мой яд намного мощнее, нежели у моего, так сказать, «донора», просто яд, из-за смеси с пламенем, мутировал. Проще говоря, если укушу и намеренно впрысну жертве яд, то он покойник, но я предпочитаю этим методом не пользоваться. Зачем всякую дрянь тянуть в рот? У меня на этот случай есть хвост. Такой необычайно длинный, не очень тонкий и толстый хвост. Я бы сказал, средней такой толщины, где-то в половину тоньше моего запястья, и с металлической пикой на конце. А еще он такого красивого красновато-коричневого окраса и покрытый чешуей, хотя вообще, если правильнее, то это именно чешуя и имеет красно-коричневый цвет, однако не суть. Он довольно длинный и начинается где-то в области поясницы. Мой хвост появился от скрещения двух видов моего пламени и плюс вживленных в меня клеток. К счастью, убирать эту прелесть я могу. Так как хвост состоит и образуется из пламени, пусть по завершению принятия материальной формы пламени в нем и не ощущается, но это позволяет мне рассеивать его или же «создавать», когда на то есть необходимость. В конце концов будет не очень хорошо, если я кого-нибудь им пораню, а он у меня является самым что ни на есть эффективным и опасным оружием, пусть и используется не часто. Однако перестраховаться всё же стоит, меня совершенно не вдохновляет идея целовать всех своих случайных жертв ради того, чтобы они копыта не отбросили. К тому же, представьте какими глазами на меня воззрится нормальный люд, если увидит хвост. Если мафиози отреагируют более-менее нормально и хотя бы попытаются допереть, из-за чего такой феномен случился, то вот обычный люди поймут все совершенно не так, и попробуй объясни что-нибудь потом. Самые ненормальные подумают, что это просто «игрушка», то есть косплей. А вот нормальные скорее уж примут меня за психа и сдадут на опыты, а поселиться в лаборатории во второй раз меня совсем не тянет. Спасибо, обойдусь. Однако, совершенно забыл упомянуть: помимо хвоста, у меня есть еще и рожки. Всего их шесть, по три с каждой стороны. Один рог меньше другого, в итоге самыми маленькими оказываются те, что прямо около темечка, а самыми длинными те, что ближе ко лбу, ну и среднего размера те, что посередине. Но в отличие от хвоста, их я рассеивать не могу, хотя они образовались так же, как и он. Проще говоря, я то ли недо-рептилия, то ли недо-черт, выведенный в ходе неудачного эксперимента психопатов и душевно больных, хер поймёшь короче. Однако уже радует то, что рожки сами по себе не очень большие, и их удается удачно скрывать волосами. Хотя, когда волосы мокрые, скрыть их намного сложнее. Но есть и минус их наличия — они очень, ну о-очень чувствительные. Что-то вроде эрогенной зоны и одновременно слабого места. Однако помимо этого минуса, есть и еще один: в связи с их наличием, приходится всячески отвязываться на работе от парикмахеров и делать прическу самому. Геморрой тот еще. Минусы, мать их, везде есть. Я люблю свой хвост и рога, так сказать, горжусь ими, это красиво (ну, по крайней мере я так считаю) и необычно, пусть и добыто методом моих мучений и боли, но теперь мне всё равно. Жаль только, что их приходится прятать, но на нашей базе я могу не скрываться. Здесь мне можно расслабиться и насладиться какой-никакой, а свободой. Но именно в это время ребята всячески стараются держаться подальше от меня, один только Такеши почему-то не опасается и всегда рядом, вне зависимости, с хвостом я или без. А ведь когда-то я был обычным человеком, таким же, как и все. Почему отец не убил меня? Почему ему было легче продать меня жаждущим экспериментов ублюдкам? Я понимаю, что он никогда на меня особо не рассчитывал, понимаю, что как самый слабый и «не способный» вызвать пламя, «пустышка», я ему не нужен. Я все это понимаю, но разве это повод поступать так жестоко? Смерть была бы просто благодатью, по сравнению с тем, ЧТО мне пришлось пережить. Четыре года, проведенные в стенах лаборатории семьи Эстранео, прекрасно показали мне всю подноготную этого мира и ясно дали понять, что питать надежду на лучшее, как минимум, просто глупо. Воспоминания: Начиная с самых первых дней экспериментов для меня, да и не только, мир превратился в один сплошной черно-бело-красный ад. Нас, новичков, не нагружали сильно до тех пор, пока наши тела не привыкнут, а как только началось привыкание, отдых почти прекращался. После очередных экспериментов, мы отдыхали только в то время, пока отсыпались после них или когда были без сознания, ну или же пока ели и ходили в душ да туалет, а потом все начиналось по новой. Многие среди нас умирали, а те, что оказывались сильнее, подвергались еще большим пыткам. Нас не жалели и не берегли, разве что только самые ценные экземпляры. Одним из таких был — Рокудо Мукуро. Среди нас он являлся самым взрослым и в этом месте находился едва ли не больше всех остальных. Равное количество времени нахождения здесь разделяли разве что только Какимото Чикуса и Джошима Кен, как я узнал позднее из слов этих двоих, они вместе с Мукуро являлись членами этой семьи с самого рождения, а в итоге же еще и стали её первыми подопытными кроликами. Мы с ним оказались очень похожими, ведь их, как и меня, отдали на растерзание ученым собственные же родители. Чем мы заслужили это? На этот вопрос нам никто не даст ответ. Мы и сами понимаем, что просто не нужны, по крайней мере не собственным родителям точно. Позднее, в число ценных экземпляров, попал и я. Стоило только моему Пламени Неба пробудиться, как меня сразу же перевели в тот корпус, где содержали Мукуро и еще некоторых, включая Кена и Чикусу. Мое Пламя оказалось не просто Небесным, но еще и Истинным. Эти слова ученых подтвердил и сам Мукуро, когда назвал меня своим Истинным Небом. Говоря это, он впервые на моей памяти улыбался, но я тогда еще не понимал смысла его слов, хотя потом понял, пусть и через несколько лет, но все же понял. Пробуждение Истинного Пламени во мне сделало свое дело, в плане ещё больших пыток со стороны ученых. Моему телу и организму почти не давали времени на отдых и восстановление. В комнату, отведенную нам для сна, я возвращался с каждым днем всё реже и всё на меньшее время, так же, как впрочем, и Мукуро. У него случилось что-то такое, после чего его правый глаз стал кроваво-красным с иероглифами в нем, и из-за чего его, так же как и меня, едва ли не поселили в экспериментальных комнатах. Спустя неопределенное время, в головы ученым пришла идея скрещивания нас с животными, в основном с хищными особями и рептилиями, так же была идея скрещивания человека с рыбами. Мне выпала участь быть скрещенным с рептилией, класс: пресмыкающиеся. Как образец для экспериментальной операции была выбрана Рогатая гадюка. Меня совершенно не радовала перспектива ложиться под скальпели нескольких психов. Пусть до этого опыты и были ужасающими, но тогда меня хотя бы не резали, а в этот раз такой участи не избежать. Да и моего мнения ведь всё равно никто не спрашивал. В связи с множеством опытов, проводимых над моим телом, на него перестали действовать многие препараты, такие как наркоз и некоторые виды обезболивающего, а потому операцию мне, можно сказать, делали на живую. Боль была такой, что с каждой минутой мне всё больше казалось, что еще чуть-чуть, и я просто умру от болевого шока, а если нет, то точно отключусь, однако ни того ни другого мне сделать не давали. Под нос постоянно совали вату с нашатырным спиртом и что-то то и дело кололи, не давая отключиться и, каким-то образом снижая боль, но не сильно, к сожалению. Иногда казалось, что будь у меня возможность кричать, то стало бы легче, но и этого мне сделать не давали. Ещё в начале операции мне что-то вкололи, после чего не то что кричать, я даже пошевелить языком не мог. Позднее я понял, зачем им это, ведь начни я кричать, им было бы крайне не удобно провести операцию по введению ядовитых желез в десна над зубами. Все что я мог — это просто хрипеть. Сил после операции не осталось совсем и, в итоге, я просто отключился. Сколько я спал после этого не знаю, но когда проснулся, то наткнулся на взволнованные взгляды измученного Мукуро, Чикусы и Кена, остальных в комнате не было. Они ничего не говорили, просто молча поддерживали, а Мукуро успокоительно гладил меня по голове, от чего хотелось вновь закрыть глаза и уснуть под эту приятную ласку. Но не тут то было. Вскоре после моего пробуждения, за мной вновь пришли надзиратели, чтобы проводить обратно в экспериментальную лабораторию. Помню, что Мукуро не хотел меня тогда отпускать, как кричал на них, говоря, что так нельзя, что если не дать мне отдых, то я просто умру, но они его не слушали, просто выстрелили в него из пистолета с транквилизатором, а меня увели. Далее были проверки результатов, испытания, вновь проверки и после опять операция, которая повторялась не раз и не два. Меня оперировали столько раз, что я просто сбился со счета. И так продолжалось до тех пор, пока во время очередной экспериментальной проверки у меня не появилось другое Пламя. Его цвет отличался ото всех тех, что я когда либо видел в тех стенах. Оно было сочетанием ярко синих, светло голубых и белых цветов, и в итоге получило название «Лазурного Пламени». В тот день меня заперли в стеклянной камере, наполненной множеством змей, самой опасной из которых была Анаконда. Мне предстояло провести там весь день и целую ночь. Им было интересно, как отреагирует мое тело на посторонний раздражитель, или точнее, чужой яд, и смогу ли я выжить. Долго проверка не продлилась. Уже буквально через полчаса мое Пламя вышло из под контроля. Мне было страшно, и страшно на столько, что я просто не мог себя контролировать, что уж говорить про контроль Пламени. Ну а как бы вы себя почувствовали, запихни вас в «клетку» с чертовой кучей опасных змей? При том, что ядовитыми являются не все находящиеся там особи, некоторые из них даже без яда запросто убить могут, тем более меня. Ведь на тот момент мне было лишь семь лет, почти семь. Пламя вырвалось внезапно и заполнило собой все пространство вокруг, сжигая всё, до чего только дотрагивалось, даже стекло. Оно было не таким, как то, которое я помню. Небесное Пламя было пусть и обжигающим для других, но всё равно теплым и мягким. Оно ластилось к своему хозяину, то есть ко мне, но это Пламя было холодным. Нет, даже не так. Оно было — Ледяным. Пусть оно и не причиняло мне никакого вреда, как своему хозяину, но даже я чувствовал его обжигающий холод. Мне было больно. Внутри все бушевало и пульсировало. Мое изначальное Пламя смешивалось с этим странным и таким неправильным Пламенем, порождая нечто ещё более страшное. Среди учёных Эстранео началась паника, ведь самых приближенных к тому месту, где находился я, убило почти сразу, как только стеклянные стены оплавились и Пламя более ни чего не сдерживало. Разразился самый настоящий хаос, но этого я уже не помнил, боль была слишком сильна, а потому я просто не знаю, как им удалось потушить Пламя, или же оно потухло само, но очнулся я уже в комнате с ребятами, которые сидели полукругом возле меня. Они были обеспокоены ещё больше обычного, я не понимал почему. Что во мне изменилось? Впрочем, думать об этом у меня совершенно не было сил, я вновь погрузился в сон. Проснулся так же внезапно, как и уснул. И причиной моего пробуждения стала боль, волнами окатывающая меня с головой. Поясница, как впрочем и весь позвоночник, болела просто чудовищно, а потому, когда скорее почувствовал, нежели услышал хруст ломающихся костей, я закричал. Я думал, что всё то, что я испытывал в этом месте день ото дня, было адом. Я ошибся. Очень ошибся. Такой боли мне не доводилось испытывать никогда прежде, даже то, что я пережил во время операции казалось цветочками. Слов, чтобы описать то, что я испытывал в этот момент у меня просто нет. Это невозможно описать. Я могу сказать лишь одно: такого я никогда и ни при каких обстоятельствах не пожелаю даже самому страшному врагу. Наверное. Меня ломало. В самом прямом смысле этого слова. Глаза давно затекли из-за льющейся крови из разошедшейся в некоторых местах на голове кожи. А голос я сорвал почти сразу. Внезапно я почувствовал, как меня обнимают и прижимают к теплому телу. В тот момент мне было все равно кто это, я просто был благодарен этому человеку за поддержку, потому что сомневался, что выживу после такого. Всякий раз, когда я вновь заходился в истошном крике, вновь и вновь пытался вырваться, меня лишь сильнее сжимали в объятиях и что-то успокаивающе шептали на ухо. Потом чувства сменились. Боль прекратилась так же резко, как и началась, но не на долго. Просто в какой-то момент я понял, что что-то не так, почувствовал словно что-то лишнее всё там же, в области поясницы. И прежде, чем боль накрыла меня новой волной, я успел протянуть туда руку и коснуться того места, которое меня так беспокоило... то, что я почувствовал там, меня поразило и испугало. Там из под кожи торчали костяные отростки, по строению очень похожие на сам позвоночник, и они были охвачены Небесным и тем Лазурным Пламенем. Удивление и непонимание пересилило страх, но лишь до тех пор, пока я снова не почувствовал адскую боль, потом мне уже было не до всего этого. Дальнейшего я не помню. Единственное, что запечатлелось у меня в памяти, это то, что каждые пятнадцать-двадцать минут - точного времени увы не знаю, не до счета было - размер отростка увеличивался, и так продолжалось пару часов, до тех пор, пока он не отрос до нужной ему длины и не покрылся чешуей. Всё это сопровождалось чудовищной головной болью, причину которой я понял лишь тогда, когда почувствовал как теплые руки того, кто все это время меня обнимал и успокаивал, касаются чего-то инородного на моем теле, но очень чувствительного, а после этого до того места протянул руку и я. После того, что происходило на протяжении тех нескольких часов, я просто устал удивляться, а потому ощупав нечто непонятное у себя на голове и придя, в итоге к, выводу, что это что-то является рогами. Я удивляться не стал и лишь вымученно улыбнулся, после чего почти сразу же отрубился, утомленный «борьбой» с собственным Пламенем и телом. Дальше все стало ещё интереснее. Проснувшись, я обнаружил лежащего рядом со мной и обнимавшего все меня же Мукуро. Беспокойство в его глазах уже, кажется, стало его частью, но теперь оно делило место с радостью и облегчением. Оказалось, что это он все то время был рядом со мной, ведь кроме него и меня здесь никого больше не было. А почему не пришел никто из ученых мы так и не поняли, ведь кричал я достаточно громко. Может быть, они просто не хотели приближаться ко мне после того инцидента? Это радовало, вот только злило, что они убегают от плодов собственных же экспериментов. Трусы. Примерно несколько последующих суток меня не трогали, даже не приближались, чего не скажешь о Мукуро. Казалось, что на него свалили все пытки, которые были предназначены мне, и в итоге, в комнату его возвращали уже в бессознательном состоянии. Ну, а когда эти несколько дней прошли, обо мне вновь вспомнили, и всё завертелось вновь. «Исследования» не особо отличались от предыдущих, но во всяком случае операций мне больше не делали, да и пихать меня в «клетку» с животными или змеями вновь, как я понял, опасались. И правильно делали. Зато во всю начали проводить различные анализы и исследования относительно моего второго Пламени, хвоста и рогов, которые на тот момент я не умел прятать, просто не понимал как. Зато после этих исследований я узнал, что мое новое Пламя резонирует с родным и действует на мое тело отнюдь не положительным образом. Проще говоря, мне объявили приговор: ясно дали понять, что если не придумать способ уравновесить мое Пламя, мне не жить. Проще говоря, я живой мертвец, тело которого будет постоянно разрушаться и постоянно же восстанавливаться, в связи с далеко не человеческой регенерацией, которая появилась у меня скорее всего вместе со вторым пламенем и новыми частями моего тела. Я и так подозревал, что много не проживу в таких-то условиях, а тут, когда тебе говорят об этом прямо... Это разбило меня окончательно. Пусть я и был ребенком, но все прекрасно понимал. И именно тогда я понял, что пора бежать. Пусть мне осталось недолго, но я хотел прожить оставшееся мне время вне стен лабораторий и подальше от рук этих психов, потому что они не помогут, они наоборот лишь уменьшат время моей жизни. Это уверяло лучше всех остальных аргументов. Я все рассказал ребятам, хотя теперь нас в комнате было уже не четверо, а шестеро. Помимо меня, Мукуро, Кена и Чикусы, с нами теперь жили еще двое. Их звали Кайлон и Александра, или же Кайл и Алекс, как мы их называли. Они, как и все мы, стали жертвами различных операций по скрещению нашего ДНК с ДНК животных и рептилий. План мы придумывали вместе и решили, что за дело возьмемся через несколько дней, а точнее сказать, в мой день рождения. Меня такое решение удивило, а Мукуро сказал, что это будет таким подарком для меня. Резко захотелось обнять его и заплакать. На тот момент он был самым дорогим для меня существом на земле. Я был ему очень благодарен за поддержку. Как и планировали, побег мы совершили через несколько дней после обсуждения плана. Мы просто дождались времени, когда все вместе окажемся в комнате и затаились, ожидая, когда кто-нибудь придёт за кем-нибудь из нас, а за одно стараясь отдохнуть и прийти в себя после очередных испытаний. Мы были полностью готовы и решительны, а потому когда дверь в комнату открылась, - хотя теперь её комнатой назвать язык не поворачивался, скорее уж камера для заключенных -, мы все вместе одновременно ринулись на вошедшего человека. Первое убийство было за мной. Я, как предложивший остальным сбежать, хотел взять если не всю ту большую плана на себя, я не хотел, чтобы они убивали, хоть и понимал, что этого не избежать. А дальше я помню действительно плохо, в памяти просто смешались картины изуродованных, разорванных и сожженных тел. Я впервые использовал свой хвост по назначению и именно тогда понял, что он такой же прямой проводник яда как и клыки, а в совокупности с Пламенем получалась ядерная смесь. Я наверное впервые не обращал внимание на боль или даже не чувствовал ее, я ликовал, как впрочем и мои друзья, или же скорее семья. Это было просто восхитительно. Пусть это и жестоко, но это было нашей местью, мы упивались болью своих мучителей и прокладывали себе путь на свободу. Больше всего свирепствовали я и Мукуро, основная мясорубка была именно вокруг нас, это я помню ясно и точно, да и забыть прекрасные в своей жестокости иллюзии Мукуро крайне сложно, так же сложно как и ощущение чужой крови на своих руках. Она пьянила. В итоге мы вырвались, мы добились свободы и сбежали, однако прежде, чем мы это сделали, я сжег то место дотла. Все документы, все образцы вместе с остальными подопытными особями. Я всех их сжег. К тому же, когда мы добрались до других корпусов, где были остальные подопытные, то обнаружили там лишь неудавшихся обезображенных химер, лишенных разума и какой-либо человечности, они больше не были людьми, хотя их и было достаточно мало. Больше мы никого не нашли. Видимо, мы были единственными удавшимися образцами и, так сказать, «Элитой» среди остальных. Печально, но факт, а потому я со спокойной душой уничтожил всё, что там было. Тем существам уже не было смысла жить, потому что они больше не были людьми, они были чудовищами без единой частицы разума и более не подлежали спасению. После побега и уничтожения этой семьи, мы пробыли в бегах несколько месяцев, так как знали, что еще какие-то крупицы от той семьи остались, пусть даже несколько человек, которые в то время находились просто далеко за пределами стен лабораторий, но они были живы, и это для нас ничем хорошим не светило. Мы не хотели, чтобы нас нашли, а потому прятались и выходили «на поверхность» только тогда, когда в этом существовала острая необходимость, например такая, как одежда, пища и лекарства. Где-то за неделю до того, как Мукуро и Кена с Чикусой схватили стражи Вендичи, нас покинули Алекс и Кайл, решившие вернуться каждый к себе на родину, но при этом не светиться. Примерно в то же время мы с остальными ребятами готовились к возвращению в Японию, тщательно продумывая свои действия. Я не был намерен возвращаться «домой»,а потому мы думали о том, где бы нам поселиться, при этом так, чтобы это не привлекло лишнего внимания. Мукуро, словно предчувствуя что-то плохое, как-то раз подошёл ко мне и протянул красивую платиновую серьгу. Она имела длинную подвеску в виде прикрепленных с двух сторон тонкого изогнутого платинового ободка, красиво сплетенных платиновых цепочек, с прикреплённой на конце передней цепочки белой жемчужиной. Точно такая же серьга была и у него, только она уже находилась в его ухе. На Мукуро, который был старше меня на три года, она смотрелась не так дико, как смотрелась бы на мне самом, но когда он пояснил, что эти серьги будут являться нашей клятвой и связывающей нас ниточкой на тот случай, если мы вдруг расстанемся, то я тут же забыл про свой возраст и попросил Мукуро помочь мне проколоть ухо и надеть серьгу. Я уже тогда, обладавший сильно развитой интуицией и не менее развитыми животными инстинктам,и тоже чувствовал, что опасность близка и скоро что-то случится, но Мукуро этого не говорил. Однако я даже подумать не мог, что уже тогда он решил, что любыми способами даст мне уйти, а сам прикроет и не позволит поймать. Знал бы я это с самого начала, ни за что бы не стал бездействовать. Увы, я этого не знал, а потому, когда пришло время, я уже не мог ничего сделать, кроме как пораженным и скованным страхом наблюдать за тем, как у меня забирают самых дорогих и любимых на тот момент людей. Я ничего не смог сделать. Я был слабаком и трусом. Этого ни когда себе не прощу, ведь из-за меня Мукуро и ребята теперь мучаются столько времени в том ужасном месте, с которым не сравнится даже тот ад, где мы побывали будучи подопытными семьи. Это я виноват. В итоге я вернулся в Японию и, разумеется, вернулся в семью, где меня не ждали и уже давно считали мертвым, но нет, вот он я, живой и здоровый. Мать обнимая меня плакала, брат с непониманием и каким-то странным равнодушием - тогда еще не ненавистью - наблюдал со стороны, а отец, когда приехал, едва ли ядом не плевался, но только тогда, когда Натсу и мамы не было рядом. Он проклинал меня, совершенно не стесняясь в выборе выражений, обещал, что превратит мою жизнь в ад за то, что я посмел вернуться, хотя он даже понятия не имел, что то, что он подразумевает под понятием «ад», не стоит ни в каком сравнение с тем, какой действительно ад я уже пережил. Первые избиения начались со стороны отца. Поначалу они происходили вдали от посторонних глаз, так что о них не знала ни мама, ни брат, а после отец не стеснялся бить меня даже при них, хотя брат и мама пытались меня защитить, но с каждым разом делали это всё реже и реже. А через какое-то время, мать вообще начала делать вид, что не замечает жестокое обращение отца ко мне, один только брат ещё хоть как-то пытался помочь, вместе с мамой обрабатывая мои раны, когда отец злой уходил из дома. На тот момент я уже научился прятать свой хвост, а рога были скрыты волосами, и потому не мучился с объяснениями, они просто были не нужны. Единственное время, когда я мог отдохнуть от тирании отца, это когда он уезжал обратно в Италию, которую я теперь ненавидел всей душой, как и саму мафию. Я притворился, что ни чего не помню о прошедших четырех годах, начиная с того момента, как меня «похитили». Так было легче играть роль ребенка, совершенно не понимающего причин жестокого обращения к нему со стороны отца. Тогда брат еще проявлял ко мне любовь, не избегал, жалел и играл со мной, защищал от других детей, которые не стеснялись издеваться над «слабеньким, маленьким и ни на что не способным» ребенком. Тогда все ещё было хорошо. Холод со стороны брата начался, когда нам было по десять лет. Тогда он начал избегать меня, с каждым днем отдаляясь от меня всё больше и больше, а в его глазах я стал всё чаще замечать проблески ненависти. Сказать, что было больно, значит ничего не сказать. Я чувствовал, что теряю единственного человека, который еще не скрывал своей любви ко мне и дарил хоть какое-то, но тепло. А в итоге, его не понятная мне зарождающаяся ненависть приобрела новую форму, в виде регулярных избиений с его стороны и стороны его подпевал. Тогда в моей жизни появился Такеши. Внезапно, непонятно и странно, он просто следовал за мной, словно тень, стараясь защитить и уберечь. Поначалу я избегал его, боясь подпускать слишком близко и привязаться, я не хотел новой боли от потери, но в итоге все обернулось тем, что он стал для меня вторым после Мукуро самым дорогим человеком и спасением. Его никогда не исчезающая озорная улыбка грела и приносила облегчение, а его присутствие рядом успокаивало и вносило некое равновесие. Я сам не заметил, как начал везде искать его глаза и улыбку, как во взгляде каждого пытался найти хоть небольшой намек на его тепло и присутствие, он стал необходим для меня, как дыхание, он омывал меня словно прохладный осенний дождик, смывая собой всю горечь и боль. Я уже не представлял себя без него. Примерно тогда же я увлекся и хакерским делом. Находил в городской библиотеке все больше и больше книг по механике, технологиям и программированию. Дело облегчалось наличием ноутбука, который мне подарила мама на девятилетие, который я тщательно скрывал от отца, в конце-концов он старательно лишал меня всех радостей жизни, мог отобрать и его. Теперь же ноут приходилось прятать еще и от брата, мало ли, что от него можно ожидать. В конечном итоге я научился взламывать, а впоследствии через сеть познакомился с Шоичи и несказанно обрадовался, когда узнал, что мы из одного города и живем не так-то далеко друг от друга. После этого мы начали часто встречаться и я познакомил его с Такеши, а позднее к нашей компании присоединился и Спаннер, с которым нас познакомил Ирие, и мы все вместе влились в мир виртуальной реальности. Все, кроме Такеши, его больше интересовал бейсбол. Ну каждому своё. Так, впрочем, длится и по сей день. Ну а с Хибари мы познакомились, когда я поступил в первый класс старшей школы Намимори. Я просто вступился за брата, когда тому грозило избиение и дал ему уйти, а позднее мы с Хибари подрались. Из драки победителем вышел я, так как у меня опыта больше, да и кости у меня сильнее, так что удары его тонф вполне себе стойко переносят. Плюс, я быстрее и регенерация у меня отличная, в общем я просто сильнее его, но и он силен, расслабляться не давал до последнего. Зато какой мы оба адреналин получили... С тех пор Хибари не давал мне покоя, едва ли не преследуя, в следствие чего между нами вновь частенько происходили драки, из которых, я разумеется выходил победителем, но и он с каждым разом становился всё сильнее, как впрочем и я. Ведь одно дело: раскидать и выпотрошить почти ни на что не способных ученых, их босса и не очень сильных хранителей, и охрану, и совершенно другое: найти постоянного сильного соперника, не на много уступающего тебе по силе, хотя, если бы я использовал всю силу, а не только рукопашный стиль боя, то определенно уложил бы его на лопатки за считанные минуты. Но мне нравилось драться так, в конце концов повышение физических данных и выносливости очень важно. Хибари же объяснял свои потребности в наших сражениях тем, что он просто хотел взять реванш за проигрыш, ну и еще то, что наконец смог найти сильного противника, которого пока что победить не смог. Так началась наша своеобразная дружба, помимо которой после образовалась ещё и некая привязанность. Сейчас же, и он и Такеши, оба добровольно согласились стать моими Хранителями, хотя я искренне всем сердцем ненавижу мафию, но прекрасно понимаю, что и так погряз в ней по уши, да и не могу я позволить кому-то другому забрать тех, в ком я чувствую то же тепло, что чувствовал и в Мукуро. Я ощущаю их как МОИХ Хранителей, да и они признали меня своим Небом. Теперь же они вместе со мной развивают свое пламя и регулярно тренируются. Правда до Хибари еще в самом начале не доходило почему я, обладая такой большой силой, позволяю окружающим над собой издеваться и даже не пытаюсь сопротивляться во время избиений моего братом. Мне ничего не оставалось, кроме как вымученно вздыхать и объяснять свои поступки тем, что просто не хочу раскрывать себя, да и просто потому что люблю. Хибари пришлось смириться, пусть и только с виду, но с того времени я приобрел еще одного защитника, помимо Такеши, который также как и бейсболист ходил за мной, точно такой же незримой тенью, оберегая и стараясь защитить. Конец воспоминаний. Я на столько ушел в себя, что даже не заметил, как из поля моего зрения пропал Такеши, а сам я нахожусь черт знает в каких дебрях нашей подземной базы. Мда-а, воспоминания порой играют злую шутку, и теперь же, подумав об этом, я вновь ощутил прилив мучительно медленной боли, которая мучает меня каждый день, постепенно разъедая моё тело изнутри. Значит препарат уже перестал действовать... Прощупав внутренние карманы своего школьного пиджака, достал оттуда примерно полгорсти заранее приготовленных капсул и таблеток, различных обезболивающих препаратов, а после, уже из сумки, вытащил бутылку и, открутив крышку, начал запивать лекарства, секунду назад положившие в рот. Настолько большое количество препаратов просто физически не возможно проглотить за раз, и поэтому мне приходить повторять тоже самое действие до тех пор, пока все капсулы и таблетки не выпиты, а бутылка не сказывается пустой. Положив уже легкую пластиковую ёмкость обратно в сумку, направляюсь к своей комнате: нужно положить сумку, искупаться и переодеться: в конце-концов, ночевать сегодня буду здесь. На все про все ушло чуть больше сорока минут, и после этого я смело появляюсь в дверях компьютерной комнаты, где творится привычный хаос из проводов, болтиков, гаечек, различных инструментов и прочего «хлама», из которого Спаннер собирает свои изобретения и роботов, к которым в последнее время питает непреодолимую страсть. Компьютеры работают на полную мощность, издавая едва слышный, но такой привычный и родной шум. Ребята работают в поте лица. Впрочем как и всегда. — Шо-чан, Спаннер-кун, вы еще не устали? — громко, но ласково интересуюсь, проходя в комнату и отыскивая взглядом Ямамото, который нашелся почти сразу же в обществе Спаннера, что-то увлеченно мастерящего. — О! Тсуна, ты уже пришел? Я уже начал гадать, заметишь ты мое отсутствие или нет... — весело засмеялся Такеши, как только завидел меня на горизонте. Я в это время как раз подошел к Шоичи и увлеченно теперь перебирал пальцами рыжие пряди его густых, находящихся в вечном беспорядке волос. Он на это только отфыркивался и что-то недовольно бормотал, при этом ни на минуту не отвлекаясь от своего, как я понял, увлекательного занятия. — А почему ты тогда смылся и даже мне ничего не сказал? — хмурюсь и вновь треплю рыжика по голове, так и не дождавшись ни от него, ни от блондина ответа на свой изначальный вопрос. — Ну, мне показалось, что ты хочешь побыть один... — виновато улыбнувшись Такеши в своей привычной манере, взъерошив волосы у себя на затылке. — Наверное ты прав... — задумчиво произношу я и вновь смотрю на рыжую заразу, которая все так же меня игнорирует, также как и блондинистый гад. — Шоо-чан, Спаан-кун, вы меня слышите? Прие-ем? Лелейным голоском пропел я и почти сразу же начал довольствоваться результатом своих действий: и Спаннер, и Шоичи одновременно вздрогнули и, оглянувшись на меня, почти синхронно кивнули. — Тогда повторю свой вопрос: вы не устали? Кушали? - ласково проговорил я и смотрю на них, как заботливая мать на детишек, успевших нашкодить, пока родитель отвернулся. В ответ получаю отрицательные мотания головами: — А почему? Времени нет? В этот раз не получил в ответ ничего, кроме двух виноватых взглядов и один сочувствующий от Такеши. Он уже давно привык к такому отношению касательно их всех, его и Хибари в том числе. Что поделать, если так уж сложилось, что мне изначально пришлось играть роль заботливой мамочки семейства нерадивых шалопаев, которые без её присмотра зароются в грязи и с голода помрут? Ну, не все конечно, но все же... — Так, ну раз у вас вре-емени нет... тогда за компьютеры вы сегодня больше не сядете, — все так же ласково пропел я и, еще раз потрепав рыжеволосого подростка по голове, развернулся, и направился к выходу, но уже в дверях остановился и проговорил: — Заканчивайте то, чем были заняты и идите купаться. Я хочу видеть вас переодетыми на кухне… не волнуйтесь: я прослежу. Больше не говоря ни слова, выхожу из компьютерной комнаты и иду на кухню, а меня почти сразу же догоняет Такеши и, весело смеясь, хлопает ладонью по моей спине. У меня нервно дёргается глаз. Вот всегда он так. Хоть силу бы рассчитал. — Яма-тян, поможешь мне приготовить ужин для этих шалопаев? — подняв голову, смотрю на веселого бейсболиста щенячьим взглядом, хотя ведь прекрасно знаю, что он мне и так не откажет. — А куда я денусь? — щенячьи глазки как всегда подействовали просто на высшем уровне, и вот, бейсболист, уже входя на кухню, весело смеется. Как я понял, ему какое-то мазохистское удовольствие доставляет созерцание щенячьих глаз в моем исполнении. Никогда не понимал эту его сторону. Пока Такеши занялся разморозкой рыбы и приготовлением суши, я принялся за кари. Спаннер и Шоичи очень любят его. Пока варился рис, я нарезал овощи и мясо и уже потянулся доставать нужные мне специи, как послышался какой-то грохот где-то за пределами кухни. Этот грохот был, определенно, от падающего тела. Из-за этого моя рука дрогнула и не большая часть специй высыпалась на кухонную тумбу. Мой нос, слишком чувствительный к различного рода запахам, тут же уловил распространившийся пред моим лицом резковатый аромат приправ, в носу тут же зачесалось, а на глазах выступили слезы. Я чихнул, а потом ещё и ещё несколько раз. Нет, у меня вовсе не аллергия. Просто, как я уже и сказал, мой нос слишком чувствителен, а аромат специй слишком резок и едок, из чего следует, что мне нужно быть осторожнее, либо прежде чем заниматься приготовлением еды, надевать на лицо ту же медицинскую маску, которую обычно носят во время гриппа. — Тсуна, ты как? В порядке? — обеспокоенным голосом спросил Такеши, хотя нотки веселья в его словах по-прежнему были слышны. Что уж тут поделать, слишком уж он позитивный человек. — Я-я... апчи! В по-о... апчхи! В порядке я, — наконец отойдя от приступа неудержимого чихания, проговорил я и утер ладонью слезы с щек и глаз. — Фух, наконец-то прекратилось... Яма-тян, добавь в кари, пожалуйста, специи вместо меня. Я вновь состроил щенячьи глазки и посмотрел на Такеши, который почему-то покраснел и, просто кивнув, ринулся к плите, спешно выполнил мою просьбу. Я благодарно улыбнулся и поцеловал его в щеку, после чего вернулся к готовке. Примерно через час всё было готово и стол был накрыт, а мои «детки» уплетали приготовленную нами с Такеши еду за обе щеки, довольно мыча и причмокивая при этом. Я умилялся: всё-таки я очень люблю этих оболтусов. — Яма-тян, а ты есть не будешь? — перевожу вопросительный взгляд на подозрительно тихого парня, который тут же в ответ смотрит на меня и виновато улыбаясь, ерошит волосы на затылке, после чего произносит: — Извини Тсуна, мне нужно возвращаться. Я обещал отцу помочь вечером в ресторане, а уже время как раз самое то, мне нужно идти. — Ну ничего, спасибо за то, что помог и передавай Тсуеши-сану привет, — подойдя к бейсболисту, становлюсь на носочки, потому что он выше меня на целых полторы головы, и нежно целую его в щеку, а он вновь мило краснеет. Впрочем со своим смущением он справился почти сразу и, подхватив со стула сумку, поспешно попрощался с нами и выбежал из кухни. — Савада, ты бесстыжая сволочь, — хмуро оповещает меня Ирие, я же перевожу на него вопросительный взгляд, как бы спрашивая, «С чего это?». — Прекрати вытворять подобные вещи, ты же его смущаешь! Возмущенно выпаливает Шоичи и упрямо смотрит на меня, а я совершенно не понимаю, в чём проблема-то. — А что такого-то? Что такого в обычном поцелуе в щеку? Я же так с десяти лет делаю, для нас это давно стало уже чем-то вроде постоянного ритуала, — с совершенно невинным лицом говорю я и чисто по инерции выуживаю из кармана полупустую пачку сигарет. Сегодня я курил мало — времени не было. — Но вы уже не дети! Вам не по десять лет, вам черт возьми, уже по семнадцать! Ну почти... — все так же возмущённо возникает Ирие и сверлит меня яростным взглядом. — Во всяком случае, пораскинь мозгами... Я знаю, они у тебя есть! И подумай, почему Ямамото постоянно смущается, всякий раз, когда ты его целуешь, пусть даже в щеку, если это ваш постоянный ритуал. Не будь идиотом и зри сразу в корень, а не ходи вокруг да около, я знаю, ты можешь. После этого Шоичи хватает Спаннера под руку, и они оба ретируются с территории кухни, оставляя меня совершенно ничего не понимающего одного на кухне, наедине с самим собой. Подумать над произошедшим я не успел, меня прервал звонок телефона. По кухне разнеслась такая привычная и любимая мелодия: I can’t let go Even if I tried I can’t, I can’t sleep at night Swallow my pride and let it die...* Следуя за звуком, нахожу свою сумку и выуживаю из кармана новенький, бронированный сенсорный телефон. С моей «профессией» только такой и нужен, иначе бы долго не прожил. Он тяжеловат немного, но зато ему не страшны ни океаны, ни года и пламя. Непробиваемый короче, но и купил я его тоже не за гроши. Отвалил сумму немаленькую, а после еще заставил Спаннера перепроверить это чудо техники и технологий на наличие слабостей и минусов, а после усилить. Выполнил в лучшем виде. На большом экране высветилось «Мартовский кот», я тут же поднял трубку и с улыбкой произнес: — Привет Зан-тян, — весело, на сколько это только возможно, говорю в трубку, хотя я совсем не притворяюсь, мне и вправду весело, а сам я рад. «— Привет, мелкий, я по делу звоню», - слышится немного хрипловатый, явно от выпивки и сигарет, голос Занзаса. — Что за дело? Такое срочное, что ты даже мне лично позвонил? Не боишься, что прослушают? — говорю, а сам старательно хлопаю ресницами так, словно он меня сейчас видит. «— Да кому ты нужен, мелкий?» — хохотнули на той стороне, а я невольно надул щеки. — Как грубо, Зан-тян, — обиженно пропыхтел я, тут же зажимая в губах фильтр тонкой сигареты, и подкурил ее собственным пламенем. По кухне тут же расплывается приятный аромат горячего шоколада, и после, уже с улыбкой, дополняю: — Тебе конечно! «— Не наглей, мелочь пузатая. Я тебе с радостной вестью звоню. К тебе на днях гейский мусор приедет, ты уж приюти его там», —фыркнув, заявил обладатель пламени ярости и, вот сто процентов, плотоядно ухмыльнулся. — Ты ухмыляйся там поменьше, сладкий мой, еще челюсть болеть будет, — ехидно посоветовал ему, а сам начал думать над тем, как бы так беспалевно встретить Лусс-сана, я ведь по нему действительно соскучился. — Конечно приючу. Слушай, дорогой, а когда именно он приедет? «— А мне по чем знать, мелочь? На днях собирался, больше ничего не знаю», — предыдущее мое замечание он видимо удачно мимо ушей пропустил, ну ничего... — А почему тогда позвонил не он, а ты? - вкрадчиво интересуюсь, а сам старательно пытаюсь подавить усмешку и, одновременно с этим, делаю очередную затяжку, наполняя легкие сигаретным дымом, а спустя какое-то время выдыхаю его, из-за чего в воздухе образуется небольшое сизое облачко. Я-то догадываюсь о причине его звонка... но вот признается ли он сам в этом? «— Просто так, мелочь. Гейский мусор сейчас на задании, вот я и решил тебя сам предупредить», — типо оправдался, ну-ну. — Ясно-ясно, а ты случаем не собираешься сам сюда приехать? — определенно собирается, печёнкой чувствую, ещё как собирается. «— ...» — а в ответ — тишина: он вчера не вернулся из боя. Черт, и почему мне пришли эти строки в голову именно сейчас? — Ну Зан-тян, ты чего такой тихий? Или совсем по мне не соскучился? — и опять говорю, а сам вновь хлопаю ресницами, спрашивается только для кого? «— Черт с тобой, мелочь, жди, приеду вместе с гейским мусором», — послышался раздраженный ответ и фырканье. Ну я же говорил! — Буду ждать, Зан-тян, не обижай Лусс-сана, — говорю, а сам в это время тушу сигарету о собственную же руку и выбрасываю окурок в мусорное ведерко, и почти сразу же слышу следующее: «— Мелочь, вы давно базу Вонгольского мусора ломали?» — старательно равнодушным голосом спрашивает Варийский босс, но я то знаю, что ему интересно. — Неа, совершенно недавно делали новый заход. В конце-концов самая лучшая и верная информация только из изначального источника, однако мы постарались замести за собой следы. Ну, как постарались... не оставить на них свою подпись я просто не смог, — голосом нашкодившего ребенка произношу я, знаю, Зан-тян любит, когда я так разговариваю. Это даёт ему право побыть «старшим братом» и в волю поизмываться над недотёпой младшим. «— Ты неисправим, мелочь», — с явной усмешкой в голосе произносит Вариец: «— Ну и что? Нашли что-нибудь новенькое?» — Зан-тян, ты нас определенно недооцениваешь, — обиженно пыхчу я. Вот любит же этот гад поиздеваться: — Конечно же мы нашли, иначе ведь и быть не могло! «— Не нуди, мелкий. Что вы нашли?» — ооо, Зан-тян сейчас определенно пьет, я слышу звук звенящего стекла. — Ну... для меня там отнюдь не лучшие известия, однако я вот уже в который раз задаюсь вопросом: чем интересно вообще думает папочка? Ведь по официальной версии я мертв, и я очень сомневаюсь, что он доложил Девятому о чудесном «воскрешении» своего старшего сына, коим он меня никогда не считал, — голос и слова до предела равнодушны, но и частично насмешливы, ведь мой папаша — определенно идиот. «— Савада, подробнее давай. Не тяни кота за яйца», — раздраженно фыркает Занзас, и где-то на заднем плане слышится звук разбивающейся посуду. Интересно, каким по счёту был разбитый стакан? — Братик Зан, правильней интерпретируй предложения, — вот же матершинник, ну как так можно? В конце-концов, не с бабой легкого поведения говорит, а с младшим, пусть и названным, но братом! «— Мелочь...» — коротко и ясно, а сколько угрозы-то вложено в это слово, ммм... — Расслабь ягодицы, Зан-тян, не дуйся на своего младшего братишку, я ведь тако-ой хороший! — и вновь невинно хлопаю ресничками, знаю, что он меня не видит, но определенно догадывается о том, что я сейчас сделал. «— Ты, и хороший? Покажи мне в каком месте и скажи, кто сказал этот бред. Я ему с радостью надеру уши», — фыркнув, словно большой недовольный кот, заявил Занзас. Ну вот и кто из нас неисправим? — Бука! Короче слушай: на следующей неделе, а может даже и раньше, ибо просчитать действия этого человека наперед просто невозможно, к нам приедет лучший киллер своего поколения Ребо-орн! — последнее слово, или точнее имя, я постарался выделить как можно более сильно. На той стороне послышался красочный мат. Эх, братик-братик, ругаешься не хуже портового грузчика: — В общем, ужасное у нас положение дел. С приездом этой занозы в одном не мало важном месте, моя свобода определенно резко сократит свои размеры, и это напрягает. Шо-тян и Спан-кун ведь умрут здесь с голоду без меня! В последние слова я постарался вложить как можно больше истеричных ноток, хотя на самом деле я сейчас намного спокойнее, чем пытаюсь показаться. «-с Мелочь, харе разыгрывать из себя истеричную курицу-наседку. Они взрослые пацаны и ни черта с ними не случится, так что хватит лапшу мне на уши вешать. Я на твои истерики не куплюсь», — на удивление всё, что слышалось в голосе Занзаса, это — раздражение и усталость. — Э-эх, непутевый ты, Зан-тян, так быстро раскусил и глазом не моргнул, — «мученически» вздыхаю и возвожу глаза к потолку. С Занзасом всегда так. — Ладно, братик, я тут вот что хотел сказать... Вы это, когда приедете, ведите себя потише и ничего не рушьте здесь. А иначе вас постигнет наказание в виде четырехчасовой лекции о нормах поведения от Фон-сана. Поверь, Зан-тян, я единственный, кто мужественно вынес эту пытку и то, только чисто потому, что в отличие от тебя же, я обладаю просто титаническим терпением и способностью контролировать себя, а вот ты взорвешься уже минут через пять, я тебя знаю. Думаю, вы поняли, что я специально пытаюсь его поддеть? Обычно только подобные споры уберегают нашу базу от кардинальных разрушений и нас самих от буйства Варийцев. Зан-тян не любит проигрывать, а потому, чисто на спор будет упрямо стараться сдержать себя, ну а я по окончанию, так называемого «соревнования на выносливость», дарю ему дорогой, выдержанный виски. Для Занзаса лучшей награды нет, что уж поделать, алкоголик, он и в Африке алкоголик. «— Заткнись, мелкий, я все понял», — недовольно фыркнули на той стороне линии и связь прервалась. — Чудненько! Ну, а теперь можно идти купаться и спать, а завтра утром нужно будет распаковать подарок Такеши, а то сегодня было к сожалению не до него.***
На базе тишина и темнота: все спят. На часах пять часов утра, значит пора вставать, собираться и идти домой за учебниками, а за одно и маме подсобить с утренней готовкой, она и так устает, так что было бы неплохо ей хоть изредка помогать. Ни голова, ни тело, на удивление, не болят, а внутри пребывает нечто среднее между умиротворением и равновесием... Может мое пламя в кои-то веки нашло общий язык между собой и решило дать мне отдохнуть? Было бы хорошо, если так. Встав с кровати, привёл себя в порядок. В том случае, если я ночую на базе, то утром приходится разогревать еду для Спаннера и Шоичи, а так же будить. Итак, с кого бы мне начать? Без стука вхожу в комнату Шо и удивленно выгибаю бровь. Вот так сюрприз... Нет, я конечно догадывался, что между этими двоими все не так просто, но... в общем я всё-таки немного удивлен. На кровати в углу комнаты, обнявшись и плотно прижавшись друг к другу, спали двое подростков. Будить их стало как-то совестно, но ничего не поделаешь. Подойдя к кровати ближе, еще раз осмотрел представшее предо мной сонное царство и, протянув руку, не сильно тормошу Шоичи за плечо. — Шо-тян, встава-ай! Тебе пора собираться в школу, — ласково пропел я, склонившись к его уху. Ждать ответа долго не пришлось: — Савада, имей совесть, сам ведь спать погнал, — раздалось хриплым голосом в ответ. — То есть как это, «имей совесть»? Вы проспали весь вечер и почти всю ночь, какое ещё имей совесть? Тебе школу прогуливать ещё никто не разрешал. Так что давай, поднимай свою очаровательную попку с кровати и валяй в душ, а после на кухню, и не забудь учебники собрать. И еще, очень тебя прошу, не опоздай, а то наткнешься на Хибари — худо будет. Он по утрам намного раздражительнее обычного. Я могу и не успеть тебя спасти, — загибая пальцы, перечисляю Шоичи всё, что ему нужно сейчас и потом сделать, а после вновь тормошу за плечо. — Сколько времени? — все таким же хриплым голосом. — Ммм... — подняв правую руку и чуть задрав рукав пиджака, смотрю на циферблат своих небольших наручных часиков, — пять, сорок пять, так что вставай, тебе еще собраться и поесть нужно. А зная тебя, я могу смело заявить, что делаешь ты это о-очень медленно. — Савада! Ты совсем ополоумел? Ещё же даже шести нет. До занятий еще почти три чертовых часа! — возмущенно завопил рыжик, от чего рядом с ним завозился блондин. — Не три, а два с половиной... — как бы невзначай заметил я. — Да какая разница?! Что я все это время делать буду? — уже более тихо, но всё так же возмущенно проговорил подросток. — Как что? Купаться, одеваться, собирать учебники, есть, а потом ты пойдешь в школу. Ну и перед выходом не забудь проверить защиту наших серверов, так, на всякий случай. Ну или пусть Спаннер проверит, а я пошел, мне еще домой сходить нужно. Завтрак на кухне на столе, — закончив с этим, я тут же развернулся и вышел из комнаты, чтобы избежать дальнейших возмущений по поводу раннего подъема. А вот сейчас мне следует поспешить. До дома примерно полчаса обычным шагом, а если бежать, то минут десять-пятнадцать. Там быстро собрать учебники, и еще полчаса уйдет на приготовление завтрака... Определённо следует поспешить.***
Когда я вошёл в дом, то там почему-то была мертвая тишина, разве что только звук тиканья часов был слышен. Это меня немного удивило: мама обычно в это время уже встаёт. А может причина в том, что брат просто опять вернулся домой под утро, и мама всё это время его ждала? С ним подобное вполне возможно. Ну что же, так оно даже лучше. Никто мешать не будет и уйти дадут спокойно. Тихо прокравшись на второй этаж (при этом стараясь ступать так, чтобы лестница под ногами не скрипела), я дошел таки до своей комнаты, все так же тихо проскользнул внутрь и кинулся быстро собирать учебники. На сбор ушло едва-ли больше пяти минут, а после, взяв уже собранную сумку, как можно бесшумнее начал спускаться вниз, при этом тщательно стараясь смотреть под ноги и не упасть, а то ведь с моей-то врожденной неуклюжестью никакая физическая подготовка и боевые умения не спасут от эпичного падения с этой несчастной лестницы и впоследствии свернутой шеи. Сколько раз уже падал... и не сосчитать. Я просто-напросто во время падения не успеваю сгруппироваться, а ведь когда на заданиях, со мной подобного не случается... Удивительно просто. Пфф. Сошествие со второго этажа на первый прошло без лишних происшествий и я смог спокойно, уже без опаски, пройти на кухню, правда рано, так сказать, радовался. В самых дверях кухни я споткнулся о собственную же ногу и с грохотом навернулся на пол, не успев даже выставить руки пред собой. — Ита-та, больно то как... — поднимаясь с пола и принимая сидячее положение, я осторожно потер ладонью ушибленный нос. И вот как только умудрился не сломать его? Не понимаю... На удивление, на шум никто не сбежался, хотя я точно знаю, что мама с братом дома. Почувствовал их присутствие, когда проходил к своей комнате мимо их. Но меня это совсем не огорчает, а значит можно спокойно приниматься за готовку. Так и сделаем. Следующий час ушёл на приготовление завтрака и мытье посуды. В общем я всё успел и теперь, когда собирался идти в школу, в дверь кто-то внезапно позвонил, я даже удивился немного. «Кто мог пожаловать к нам в такую рань? Даже не представляю. Это определенно не кто-то из моих знакомых. Они ко мне домой вообще не приходят, так как я сам попросил их не делать этого. Ну, тогда я совершенно не понимаю кто, а... стойте-ка...» Внезапно я почувствовал, как не сильно, но всё же тревожно звенит моя интуиция, из-за чего тут же напрягся и поспешил к двери. — Подождите минутку, я сейчас... - проговорил я, находясь уже на полпути к двери. Звонить тут же перестали. Уже будучи в нескольких шагах от пункта своего назначения я уже второй раз за последний час спотыкаюсьо собственную ногу и с характерным звуком падаю. Так называемый поцелуй с полом вышел просто шикарным. Даже обидно как-то стало, что мне на самом деле целовать некого... да еще так страстно. Стоп, мысли побрели не в ту сторону что-то... — Твою-ю ма-ать, сно-ова! — мученически простонал я, пытаясь приподняться с пола. Надеюсь обойдется без синяков, а то ведь Рин-тян с меня шкуру живьем снимет: ей не нужна побитая модель. Хватает уже и того, что я время от времени весь в синяках из-за избиений братом на работу прихожу. Когда я таки поднялся с пола и, прижав ладонь к носу, открыл дверь, то, честно говоря, удивился еще больше. Пространство предо мной было пустым. Непонимающе похлопав ресницами я опустил голову вниз и встретился взглядом с бездонными черными глазами проклятого младенца — аркобалено Реборна. Кто бы знал, как в этот момент мне хотелось материться... «Какого..? Он ведь должен был приехать только на следующей неделе!» — неизвестно каким чудом, но все бушующие сейчас во мне эмоции, кроме разве что непонимания и удивления, я смог сдержать в узде и не показать их на лице. — О! Малыш, ты откуда взялся? — натянув на лицо самую невинную и наивную улыбку на какую только способен и наклонившись вперед, зачем-то подхватил маленького киллера на руки и тут же вернулся в прежнее положение, только теперь уже держа его у себя на руках. В ответ на мои действия, я поймал на себе шокированный взгляд ониксовых глаз. Впрочем маленький киллер тут же взял себя в руки, и теперь на меня смотрели несколько насмешливым и даже немного надменным взглядом. — Чаоссу, никчемный Натсу. С сегодняшнего дня я твой репетитор — Реборн. И буду обучать тебя, как будущего босса сильнейшей мафиозной семьи Вонгола, — выдал Хитман на одном дыхании. Видимо, уже не в первый раз. — Аре? Малыш, но я не Натсу, ты видимо перепутал меня с моим младшим братом, — вновь наивно похлопав ресницами, я виновато улыбнулся, хотя виноватым себя совершенно не чувствовал. Закрыв дверь, я поспешил занести «ребенка» в дом. «Вот ведь попал... не, всё-таки стоило мне съехать к Спаннеру, но кто же знал, что он так скоро...» Я вновь поймал на себе теперь уже удивленный и даже непонимающий взгляд. Ну и что на этот раз? Ладно, в первый раз он не ожидал, что я его на руки возьму, но теперь то что не так? — Что такое, малыш? — ласково улыбаясь, произношу я и, пройдя в гостиную, осторожно опускаю проклятого младенца на диван. Ответ я услышать не успел: в гостиную вошла мама. — О, Тсу-чан, доброе утро, — весело улыбаясь, проговорила мама и, подойдя ближе, нежно обняла и поцеловала в лоб. Я не смог сдержать улыбки. Приятно, жаль только, что такие моменты бывают слишком редко. — Доброе утро, мама. А тут к брату пришли, — говорю и киваю в сторону дивана, мама тут же поворачивается и смотрит туда, куда я указал. — Здравствуйте маман, я репетитор-киллер Реборн и с этого дня буду обучать вашего сына! — все так же на одном дыхании заявил маленький киллер. Я чуть воздухом не подавился. «Да он смеётся!» Однако, если подумать, то какой идиот поверит словам ребенка? Вот он и не боится говорить такое при нас, но всё же... Сочувствую я тебе, Натсу. По твою душу пришёл самый страшный репетитор, какого только можно найти. Не хотел бы я оказаться на твоем месте, хотя с моей физической подготовкой мне по сути бояться нечего. — Ой, так вы из того объявления. Я так рада. Нужно сказать Натсу-куну! — эх мама-мама, ты такая наивная... вот ну хоть плачь. Всё, что я смог сделать в ответ на слова матери, это слабо улыбнуться. Прекрасно ведь понимаю, какова будет реакция брата. «Спасибо» он определенно не скажет. Интересно, маме не надоело терпеть неуважительное отношение со стороны младшего сына и постоянные оскорбления? — Блядь, какого хуя вы расшумелись в такую рань? — в гостиную прошел всё ещё сонный, но уже раздраженный младший брат. Но, стоило ему только увидеть меня, как его глаза тут же вспыхнули жарким пламенем ненависти. — А этот что здесь делает? Ты и так домой являешься редко, мог бы вообще не приходить. Тебе здесь не рады. Убирайся, маленький выблядок. В груди вдруг стало так тесно и больно... Но я сильный, я не покажу им своих слез. А потому всё, что я смог из себя выдавить — это виноватую улыбку. Развернувшисью бегом направился к двери, так и чувствуя на себе обжигающий взгляд брата. За что он меня так ненавидит? Уже будучи у двери, я остановился и негромко, но так, чтобы было слышно проговорил: — Натсу-кун, не опоздай в школу, иначе вновь будут проблемы с Хибари-саном... — Скройся с глаз! — от громкого крика я вздрогнул и поспешил скрыться за дверью и уже с улицы услышал звук падающего тела, отборный мат и какой-то крик. Похоже началось. Может мне и вправду съехать? И брата бесить не буду, и маме беспокойства меньше, и за ребятами смогу круглосуточно следить... Я... Я так устал. Может оно и к лучшему, что мне недолго осталось? В конце-концов, исчезну я, вместе со мной исчезнут все проблемы... я... — Эй, доброе утро, Тсуна! — послышался веселый голос где-то со стороны. Даже поворачиваться не нужно, чтобы понять, кто это. — Доброе утро, Яма-тян, — смотрю на него и не могу сдержать нежной улыбки. Я действительно... такой дурак. Конец.***
POV Reborn. А вот и этот дом. С сегодняшнего дня мне придется играть роль «киллера-няньки» для какого-то избалованного подростка, и пусть я не знаю этого наверняка, но всё равно уверен, что это так. По иному быть не может. Достаточно только посмотреть на самого Емитсу и то, как он отзывается о своём сыне. Сразу становится ясно: мальчишку с самого детства лелеят и любят. Он на все сто процентов избалован. Вот сейчас в этом и убедимся. Перепрыгнув через забор и подойдя ко входной двери, подпрыгнул и нажал на кнопку звонка. В доме раздается звук, а после следует тишина. Вновь подпрыгнув во второй раз, нажал на звонок и почти сразу же услышал молодой, то ли мальчишечий, то ли девчачий голос, но довольно красивый... — Подождите минутку, я сейчас, — далее опять тишина, а через мгновение слышится громкий грохот и звук падающего тела. Что там успело произойти, за эти то пару секунд? Неужели дойти до двери было так сложно? — Твою-ю ма-ать, сно-ова! — почти тут же слышится мученический голос по ту сторону двери. Удивленно вскидываю бровь: что это сейчас было? Через какое-то время спустя, дверь наконец-таки открыли и на пороге образовалось лохматое нечто, которое тут же непонимающе уставилось в пространство и через мгновение опустило голову вниз. Его глаза расширились в ещё большем удивлении и тут же последовал вопрос: — О! Малыш, ты откуда взялся? — на его губах появилась такая нежно-невинная улыбка, что у меня тут же вдоль позвоночника прошла едва ощутимая дрожь, а сам я едва не подавился воздухом. Как..? Как парень может быть внешне настолько нежен и красив? Эти глаза... такой красивый медовый цвет. А волосы... пусть и растрёпанные, непослушные, но этот каштаново-рыжий цвет ему так идёт, и в контрасте с его же светлой кожей создает нечто ещё более невинное и красивое. Такое ощущение, словно предо мной предстал не человек, а дорогая, коллекционная фарфоровая кукла. Как можно выглядеть настолько невинно? Он совершенно не похож на то, что я представлял. Глядя на эту невинную улыбку, совершенно невозможно сказать о том, что он избалован. Не похож он на такого, но... Так, забрел не в ту степь. Возвращаемся. Однако, как только я собрался представиться, это рыжеволосое чудо наклонилось вперёд и как ни в чем не бывало, подхватило меня на руки. Я едва не задохнулся от возмущения. Какого черта? Я знаменитый, лучший киллер... какого чёрта какой-то мальчишка так обращается со мной? Материться хотелось очень сильно, но... это гребаное «НО» заключается в моем теперешнем физическом состоянии. Если «ребенок» вроде меня начнет материться, это как минимум будет странно. Раздражает. Через какое-то время я стряхнул с себя оцепенение и, взяв себя в руки, всё-таки решил представиться, так как из-за действий этого пацана совершенно забыл об этом. Посмотрим, как он на это отреагирует: — Чаоссу, никчёмный Натсу. С сегодняшнего дня я твой репетитор — Реборн. И буду обучать тебя, как будущего босса сильнейшей мафиозной семьи Вонгола, — фраза слетела с моего языка чисто на автомате. А его реакция... меня поразила еще больше. Или точнее поразили его слова. — Аре? Малыш, но я не Натсу, ты видимо перепутал меня с моим младшим братом, — он невинно хлопнул длинными, густыми ресницами и на его губах вновь появилась эта его нежная улыбка... сердце пропустило удар. Однако, до меня только дошли его слова... То есть как это — не Натсу? Стоп. Брат? Какого черта? В информации предоставленной мне, ничего не говорится ни о каком старшем брате. Девятый по крайней мере мог сказать! Что-то здесь не чисто... Но ещё больше удивляет, что он отнёсся к данной ему информации совершенно... никак в общем. Из всего сказанного он похоже заметил только имя брата и то, что их перепутали. Странный парень. Ответить я ничего не смог. Просто, тупо удивленно на него пялился, а он продолжал невинно улыбаться и еще... — Что такое, малыш? - непонимающе спросил он, всё так же нежно улыбаясь. Сбивает с толку. Это его ко мне отношение... какого черта? Я киллер, киллер который старше его в двое, если не в трое, какого черта? В каком месте я малыш? Этот парень... Дальше все потекло в быстром темпе: меня занесли в дом, посадили в гостиной на диван, потом спустиласью судя по словам этого парня, его мать. Я поразился наивности этой женщины. И ведь какая бы пошутила на тот счет, что я сказал про киллера и репетитора, а всё, что она сказала это: «Ой, так вы из того объявления. Я так рада. Нужно сказать Натсу-куну!». И это все? Как так можно? Кстати говоря, реакция этого парнишки была примерно такой-же. Он отреагировал так, словно то, что я сказал - простое, обыденное дело. Словно к ним каждый день приходят дети, заявляя что они киллеры, да еще и репетиторы. И на слова про мафию тоже вообще никак не отреагировали. Странный парень. Странная семья. Емитсу, что ты от нас скрыл? А то, что случилось позднее, меня поразило куда сильнее... В гостиной появился какой-то парень, и если судить по некой, пусть и небольшой его схожести с этим рыжеволосым мальчишкой, этот парень и есть тот, с целью обучения которого я сюда и приехал. Но... — Блядь, какого хуя вы расшумелись в такую рань? — голос грубый, раздражённый, но всё ещё сонный. Я был прав. Парень, которого мне придется учить, избалован, иначе, как ещё объяснить его поведение рядом с матерью и братом? Но ладно это, однако то, что он сказал далее выбило меня из колеи окончательно: — А этот что здесь делает? — этот парень в упор смотрел на Тсуну, вроде бы так его назвала жена Емитсу, а в его глазах было видно столько ненависти, и ещё что-то непонятное... во всяком случае, разве так смотрят на брата? Я не понимаю отношений в этой семье. — Ты и так домой являешься редко, мог бы вообще не приходить. Тебе здесь не рады. Убирайся, маленький выблядок. Не понимаю... да и реакция этого паренька была какой-то не такой. Он не сказал и слова против. Просто слабо улыбнулся, хотя в улыбке отчетливо была видна вина, которой я совершенно не понимаю, а после развернулся и выбежал из комнаты. Уже позднее откуда-то из прихожей вновь послышался его негромкий, нежный голос: — Натсу-кун, не опоздай в школу, иначе вновь будут проблемы с Хибари-саном... — парень определенно беспокоился о своем брате, чего не скажешь о самом предмете беспокойства. — Скройся с глаз! — нет, так не пойдет. Если он так относится к своей семье, то Вонгола падёт, и падёт она очень быстро. Когда послышался хлопок входной двери, а маман ушла на кухню, я не сдержался и, подпрыгнув приложил этого наглого парня Леоном-кувалдой. При мне я не позволю ему так относиться со своими близкими. — Ты, будущий глава самой влиятельной семьи Вонгола. Если будешь так относиться к своим близким, то что же тогда будет с семьей, когда ты станешь в её главе? Вонголу тогда ожидает крах, — я приехал сюда обучать его, а значит, что и начать могу прямо сейчас. — Да кто ты такой, мелочь, чтобы лекции мне читать? — вызверился младший Савада. Пришлось сдержать порыв, чтобы не ударить его вновь. — Я репетитор-киллер Реборн. И с этого дня я буду обучать тебя, как будущего главу на пост семьи Вонгола, — смотря на этого юнца снизу вверх, я наконец подметил ещё кое-какие детали. Они с Тсуной действительно очень похожи: волосы такие же растрёпанные пусть и другого цвета, разрез глаз тоже похож, хоть они и немного меньше чем у его брата. Лицом они очень похожи. Но в целом, младший куда крупнее и очевидно, сильнее старшего. Чтож, хоть какой-то плюс, а скверный характер можно подправить. — Какого... да ты смеёшься? Чтоб какая-то мелочь... Договорить я ему не дал. Просто вновь подпрыгнул и приложил ногой по голове, а то меня от его наглости коробит. Наглый, зажравшийся малец. — Ты опаздываешь в школу. Бегом собирайся и на занятия. — Но я еще даже не поел... — Повторять дважды не стану, — спокойно произнёс и направил дуло Леона-пистолета на подростка. Тот видимо понял, что лучше не говорить ничего против и сразу же скрылся на втором этаже. — Это определенно будет не легко. Емитсу, что же ты задумал? «Я разгадаю твой секрет». Конец. _____________________ *Faydee – Can't Let Go.