***
POV Tsunayeshi Нет, ну вот скажите мне, что это сейчас было? Ха-ха, ой, не могу, живот до сих пор болит. Представляю, что бы было с Шо-тяном, увидь он это. Ну, я, конечно, предполагал нечто подобное, но определенно не в первый же день. И все-таки вид брата был изумителен. Я ещё долго буду это вспоминать, но сейчас нужно спасти его от Ке-чана, иначе так и пришибет моего братца ненароком. Хотя, какой там ненароком? Убьет специально, изощренно и с превеликим удовольствием, а потому следует поспешить. Уже выбежав из школы, я перестал осторожничать и прибавил скорости, чтобы как можно быстрее добраться до место происшествия, ибо Ке-чан уже развел там свою бурную деятельность. — Ке-чан, остановись, пожалуйста! — неожиданно, даже для себя, выкрикнул я. Ой, что сейчас будет... Тонфа замерли буквально в нескольких миллиметрах от головы младшего Савады, а Глава ДК медленно развернулся и кинул злой взгляд на старшего близнеца. Его и без того страшная аура в один миг стала ещё темнее на несколько тонов. — Зверек, совсем страх потерял?! — угрожающе прорычал ГДК. Одно мгновение, и вот вторая тонфа летит в старшего братца, от которой, впрочем, я без особого труда увернулся. Тут же подбежав к младшему брату и помогая тому подняться, впихиваю ему в руки чистую форму. — Простите, Хибари-сан, больше не повторится. Ну, а теперь мы пойдем, — смущенно и одновременно виновато улыбнувшись, проговорил Тсунаеши и, поклонившись, потянул младшего брата в мед.пункт. Хибари больше ничего сделать не мог. Одной такой вот улыбки его Неба достаточно, чтобы в миг успокоиться и потерять всякое желание и интерес избивать жалких травоядных. Остается только кидать на них грозные взгляды. Усмехнувшись про себя, грозный ГДК ещё какое-то время простоял у ворот, после чего направился обратно в кабинет. У него ещё есть дела. End POV Tsunayeshi***
Вот уже минут пять Тсунаеши порхал вокруг полуголого младшего брата и осторожно обрабатывал многочисленные царапины и ссадины на смуглом, довольно красивом теле подростка. С какой стороны не посмотри, а на близнецов они совершенно не похожи — слишком разные. В то время как у Тсунаеши светло-каштановые с рыжиной, не очень длинные, но до безобразия растрепанные волосы, у его младшего брата они чуть длиннее блондинистые, пусть и лохматость его прически не уступает старшему. Телосложение у них тоже не похоже. В то время как старший хрупкий и бледнокожий, младший же, наоборот, обладает более крепким, подкачанным телом и смуглой кожей, из-за чего выглядит старше своих лет. Они оба довольно красивы, пусть их красота и отличается, как впрочем и характеры. — Ну вот и всё. Можешь одеваться, Натсу, — нежно улыбнувшись, ласково проговорил Тсунаеши и принялся убирать взятые им медикаменты и бинты на место. — Хм... — только и сказал блондин, после чего принялся надевать на себя выданную ему братом форму. К моменту, когда блондин уже оделся и был готов идти на занятия, Тсунаеши уже ждал его у дверей, невинно улыбаясь. Ему нравилось вот так наблюдать за своим младшим и помогать ему хоть так. Пусть это и всего лишь маленький пустяк, ему всё равно нравилось, что он может войти в контакт с братом хотя бы этим способом, раз уж в ином случае он его не подпускает к себе. — Ты готов? — все так же ласково улыбаясь, спросил шатен, а блондин тут же нахмурился и, отведя взгляд в сторону, кивнул: — Ну вот и чудненько. Пойдём. После этих слов Тсунаеши вышел из мед.кабинета и, дождавшись брата, направился в сторону класса. За опоздание его не наругают: учителя давно привыкли к такому положению дел, да и Тсунаеши с лихвой восполнял пробелы блистательными ответами на уроках и активным участием в жизнедеятельности как класса, так и школы, а потому и всё спускалось с рук. Не малую роль в этом сыграла его своеобразная дружба с ГДК, который, пусть и не заметно для самого шатена, но постоянно защищал его. Об этом знают, а потому стараются особо не наглеть и, вообще, сторонятся подростка. — И все же, я не понимаю... Как ты сдружился с этим чудовищем? — едва слышно, слегка задумчиво проговорил блондин. Тсунаеши удивленно моргнул и, обернувшись, непонимающе посмотрел на младшего брата. — Ты о Хибари-сане? — вопросом на вопрос ответил шатен. В ответ он лишь получил легкий кивок головы и слегка заинтересованный взгляд, на сей раз уже не пропитанный ненавистью, а лишь любопытством. — Ну, он не такой уж и плохой, каким кажется со стороны. Легко улыбнувшись и растрепав волосы на затылке, проговорил парень и вновь улыбнулся. — По-моему, такое мнение только у тебя, — хмуро фыркнул блондин и, прикусив губу, отвел взгляд. — Ну-у, кто бы что не думал, а как по мне, так Хибари-сан очень хороший. Просто он немного строг. Слишком любит дисциплину и тишину, — неловко хихикнув, вновь проговорил шатен и слегка залился румянцем. Давно его брат не начинал с ним разговор, да ещё и столь долгий по сути, пусть и длится пока что не более пары минут, но и такого не было уже давно. — Пфф. Говорю же, такое мнение лишь у тебя. Не знаю, что он в тебе нашел, но он самое что ни на есть чудовище, во всех смыслах этого слова, — грубо рыкнул младший близнец и смерил брата презрительным взглядом. Увидев, что брат вернулся к своему прежнему состоянию, Тсунаеши вновь по-своему обыкновению виновато улыбнулся, словно это он виноват в ненависти дорогого ему человека, и посмотрел на брата взглядом, переполненным какой-то грустью, граничащей с болью. — Натсу, пойдем на урок. Тебе лучше не прогуливать занятия. Если Хибари-сан узнает, будет злиться, и тебе опять попадет... — Тсунаеши постарался перевести разговор в другое русло, после чего развернулся и поспешил к классу, но уже почти у дверей его настиг голос брата, переполненный наглостью и насмешкой: — Ну, ты ведь меня защитишь? От слов брата шатен вздрогнул, а его плечи поникли. Он не мог ничего сказать на слова своего близнеца. Он прав, Тсунаеши его защитит. Всегда защищает. Ведь старшие обязаны защищать своих младших. — ...Да. Защищу, — последнее слово шатен проговорил на грани слышимости, так что блондин его просто не мог услышать, а после просто постучал в дверь класса и, дождавшись разрешения, зашел.***
POV Natsu. Он опять это сделал. Вновь появился из ниоткуда, да ещё и с запасными вещами. Вновь спас от этого ублюдка, помешанного на дисциплине. Вновь довел до мед.пункта и обработал раны. И всё это время так заботливо и ласково улыбался, что сердце всякий раз просто сжималось и пропускало удар. Что? Что мне нужно сделать, чтобы он держался от меня подальше? Как бы я не ненавидел его, как бы не издевался, он всё равно держится рядом и старается защитить, хотя о себе-то толком позаботиться не может. Я его совершенно не понимаю. Откуда в нем столько света и доброты? Откуда столько нежности, любви и ласки? Почему, не смотря на ненависть окружающих, он до сих пор не сломался? Зачем он вообще тогда вернулся? Ведь не вернись он домой, я бы не познал это чертово странное чувство. Любовь. Звучит слишком ванильно. Бесит. А тот факт, что я влюбился в своего собственного брата, удручает ещё больше. Сердце щемит всякий раз, когда я его вижу. Я опасен для него, очень опасен, и если он это не поймет, то для него же хуже. Я едва могу сдерживать себя. Я так хочу его. На столько сильно, что терпеть едва сил хватает. Всякий раз, когда вижу его в компании того придурка бейсболиста, который крутится вокруг Тсунаеши день и ночь, я начинаю злиться. Возникает желание отогнать его от Тсуны, спрятать брата от этого парня и, вообще, ото всех. Так же случается и тогда, когда я вижу его на страницах модных журналов, которые покупаю только потому, что там есть он. Мне не хочется, чтобы на МОЕГО Тсунаеши смотрел кто-то ещё, кто-то, кроме меня, но этому не сбыться. Не сбыться, потому что мы, черт его возьми, братья. За что это? Почему он или я не родились от кого-нибудь другого, в какой-нибудь другой семье? Может у меня был бы шанс..? Хотя... кто его знает. Может и не было бы. Ведь я на столько сильно люблю его, что хочу причинять боль. Мне хочется видеть его слезы, хочется видеть, как в его красивых глазах плещется боль, граничащая с глубокой печалью и одиночеством. Потому что только так я понимаю, что он нуждается во мне, пусть и всего лишь как в брате, но меня это не устраивает. Я хочу большего. Большего! Мне недостаточно его братской любви, однако, меня он никогда не полюбит. И дело даже не в том, что мы братья, я просто вижу какими глазами он смотрит на этого вечно смеющегося идиота, и как тот смотрит на него в ответ. Они скорее всего еще не поняли своих чувств, но зато я прекрасно понял. Каждый из них любит, и их любовь взаимна, в отличие от моей. Я не знаю, на сколько меня еще хватит. Я так устал смотреть на него в обществе других людей. С ними он не такой, как дома, при нас с матерью. С ними он другой. Бесит. Его никто не должен любить, кроме меня, и он тоже не должен никого любить. Лишь меня. Хочу, чтобы все они исчезли из его жизни. Хочу всех уничтожить. На сколько хватит моей выдержки? Как долго я смогу ещё терпеть? Я не знаю. Знаю лишь одно: совсем недолго, моей выдержки хватит лишь на чуть-чуть. Я и так уже слишком долго терплю. И это невыносимо, даже для меня. Тсунаеши, беги. Беги, если не хочешь быть несчастен. Потому что если ты попадешь ко мне в руки, счастливым ты уже никогда не станешь. Ты будешь испытывать лишь боль. В итоге ты сломаешься, и тогда я потеряю тебя навсегда. А я не хочу терять. Я хочу тебя, но не хочу потерять. Я хочу, чтобы ты был со мной вечно. Я хочу тебя. Нерешаемая дилемма. Я совсем запутался и просто уже не знаю, что будет дальше. Просто беги, держись от меня на расстоянии, потому что теперь я боюсь даже себя. Я одержим, но моя одержимость ещё не достигла пика. Так на сколько же хватит моего терпения, прежде чем настанет предел? На этот вопрос не сможет ответить никто, тем более я. Просто беги... Беги, Тсунаеши. Конец.***
POV Tsunayoshi. Я счастлив. Натсу впервые за долгое время говорил со мной так много. Для обычных людей это, конечно, совсем чуть-чуть, но я счастлив и такому. Это лучше, чем презрение с его стороны, хотя под конец разговора всё в итоге обернулось тем, чем и обычно. Я уже отчаялся наладить свои отношения с братом и, кажется, уже начал сдаваться, просто потому что устал, да и не вижу смысла. А еще... интуиция как-то слишком тревожно звенит рядом с Натсу. Я не хочу верить, что он опасен для меня и для моих друзей. Однако сегодня я убедился в своих опасениях, он и вправду опасен, а потому я уже решил. Сегодня я отпрошусь у Хибари с занятий раньше и пойду домой собирать вещи: буду жить на базе. Там проблем не будет, там бояться нечего. Наверное. Во всяком случае, там я чувствую себя в безопасности. Обед уже прошел, и я намереваюсь уйти прямо сейчас, только вот для начала зайду в дисциплинарный комитет, не могу я уйти, не предупредив. Это слишком безответственно, а я не могу допустить такого попустительства. Пунктуальность, мать её. Уже подходя к кабинету ДК, я на всякий случай проверил, в порядке ли моя одежда, обувь и волосы, и только потом постучал. — Заходи, Савада, мог и не стучаться, тебе оно ведь ни к чему. Обычно и без разрешения входишь, — раздался из-за двери, откуда-то из глубины кабинета, равнодушный голос ГДК. Я тут же натянул на губы приветливую улыбку и, резко открыв дверь, зашел в кабинет, тут же отскочив в сторону, потому что мимо меня, буквально сантиметрах в десяти, пролетела железная тонфа Хибари. А ведь такое случается почти постоянно. У меня можно сказать уже рефлексы выработались. В первый раз я даже на звон интуиции не успел обратить внимания, просто потому что этой самой тонфой мне прилетело в лоб. Шишка была такой внушительной. — Ай-яй-яй, Ке-чан, какое расточительство. Так их ведь и потерять можешь, — покачав головой, я вышел из кабинета и, подняв с пола тонфу, неизвестно каким чудом не разбившую окно, вернулся обратно. — Савада, сколько тебе еще говорить, чтобы ты меня так не называл? — раздраженно прорычал глава ДК и кинул на меня уничтожающий взгляд. Я этот взгляд преспокойно проигнорировал и, подойдя к столу Хибари, осторожно положил «оружие массового поражения» на него же. — Ке-чан, не будь такой врединой, и, вообще, я к тебе тут по делу пришел, — обиженно надув губки, проговорил я и посмотрел на своего хранителя щенячьим взглядом. Знаю ведь, что подействует. У Хибари нервно задергался глаз. Его поражала несерьезность своего маленького босса в таких ситуациях. Да, он давно уже признал Тсунаеши своим боссом, иначе не стал бы называть его по имени даже про себя. К тому же, сложно не признать боссом человека, который даже не моргнув и глазом может запросто кому-нибудь вспороть брюхо и выпустить кишки, хотя в кругу друзей, в обычной повседневной жизни, он ведёт себя не лучше пятилетнего ребенка. Этот мелкий, бывший травоядный босс*, совсем страх потерял. Что еще за «Ке-чан»? Услышь это его подчиненные, определенно засмеяли бы, если не вслух, то уж точно про себя. Устало вздохнув и сложив руки на груди, Хибари откинулся на спинку своего рабочего кресла и уже более спокойно посмотрел на своего маленького босса. — Говори, что нужно, зверек, — Хибари знал: его босс никогда просто так не заявляется к нему в кабинет посреди учебного дня. — Ке-чан, тут такое дело... Понимаешь, я хотел бы раньше уйти с занятий... — промямлил я, не зная, как правильнее сформулировать свою просьбу. — Нет, — категорично ответил Кея, даже не дослушав просьбу до конца. — Но, Ке-чан, ты даже не дослушал! — я возмущен, даже более чем. Я ведь так редко его о чём-то прошу! — Нет. Я сказал, — всё так же категорично стоял на своем мой Хранитель. Гад. — Но это важно! Если не хочешь увидеть меня в ближайшее время с переломанными костями и в гипсе, то отпусти. Обещаю больше прогуливать не стану и, так уж и быть, вступлю в твой комитет, — последнее я добавил уже более вяло, так как меня сия идея не прельщала, но что поделать, приходится идти на жертвы. С Хибари по иному никак. Я конечно мог бы предложить ему «сражение», но увы, мой менеджер новым синякам не обрадуется. Остается только это. Хибари удивленно вздернул бровь и посмотрел на своего маленького босса уже более заинтересованно, а потом сказал: — Ну, сломанные кости тебе явно не светят, разве что только царапины да синяки, которые заживают на тебе, как на собаке. А вот относительно второго... Что ж, можешь идти, только завтра не забудь зайти ко мне за формой, а заодно расскажешь, к чему такая спешка, — мой Хранитель определенно редкостная сволочь. Вон как ухмыляется. Так и чешутся кулаки набить ему его хорошенькую мордочку. Ледяной принц, мать его. Глыба льда, не больше. — Слушаюсь, господин начальник, — обиженно буркнул я и вылетел из кабинета. Теперь можно домой, главное никому на глаза лишний раз не попадаться. И вообще, лучше поспешить.***
Дома я оказался довольно быстро, но и то, благодаря тому, что летел на первой световой. Или как оно там говорится? Дома никого не было, а потому я спокойно поднялся на второй этаж в свою комнату и принялся собирать свои вещи. Конечно, не всё, но большую их часть. В итоге запаковал две дорожных сумки и одну спортивную, а остальные вещи оставил здесь. Так, на всякий случай. Потом по-быстрому собрал все учебники, кое-какие записи, тетради, зубную щетку и ещё несколько мелочей. Через час всё необходимое было собрано, а я сам дожидался такси, ибо донести все сам определенно не смог бы. Но тут, как метеорит на голову, домой вернулся Реборн. И ладно бы, будь он с мамой или братом, но он был один, и меня это обеспокоило. Да и интуиция тревожно так звенела, спасибо хоть не ревела. Когда он появился передо мной, все собранные мною сумки уже стояли в гостиной, а сам я сидел на диване и пил только что сваренный мною кофе. Для меня это стало в каком-то роде неожиданностью, а потому я едва не поперхнулся только что выпитым кофе. Реборн смотрел на меня как-то хмуро и недоверчиво, а мне же приходилось неловко улыбаться и краснеть. Раздражает. Сегодня меня все раздражает. — О! Привет, малыш, а почему ты один? Где мой брат? — сделав вид, «аки святая невинность», я принялся вертеть головой по сторонам, отставив кружку с кофе от себя по дальше. — Кто ты такой? В информации, которую мне предоставили, ничего не говорилось о старшем брате. Откуда ты взялся? — все так же хмуро заявил Хитман, а я умилился. Отец и вправду идиот, ну вот как он собирался объяснить мое существование? Или надеялся, что я внезапно возьму и исчезну? — О чем ты, малыш? Я всегда был членом этой семьи. Натсу — мой младший брат близнец, а ты про меня не знаешь наверное потому, что в возрасте трех лет меня похитили. Правда начиная от трех лет и до семи, я ничего не помню. Так что извини, ответить на твой вопрос я не могу, — виновато улыбнувшись, я развел руками и смущенно почесал затылок. — Почему Вонголе о тебе ничего не известно? — мне кажется, или он идиот? Кто так прямо спрашивает «непричастного к мафии» гражданского о делах самой влиятельной мафиозной семьи? Или может он пытается меня подловить? Что ж, из всей информации, что мы с ребятами собрали по Реборну, видно, что такой вариант определенно не исключается. — О чем ты, малыш? Вонгола? Я тебя не понимаю. Спроси моего брата, может он сможет ответить на твои вопросы, ему я думаю больше известно, — и вновь приходится выдавливать из себя виноватую улыбку. Ну почему? Почему я должен пред ними всеми строить из себя дурачка? И вправду, зачем я вообще вернулся в свою семью? Не вернись я в нее, было бы куда лучше, даже если бы они по-прежнему думали, что я мертв, хотя... пожалуй именно это и было бы правильным. Не с глупи я, не было бы всех этих проблем. — Ты странный парень. Ты реагируешь совершенно спокойно на всё, что бы тебе не говорили. Почему ты так спокойно реагируешь на мои слова и вопросы? — оу, Реборн в замешательстве. — А как я должен реагировать на слова ребенка? Вы маленькие, такие лапочки, что слушать ваш лепет, пусть даже и про мафию, сплошное удовольствие, — ой-ей, вот сейчас это определенно был не хилый удар по самолюбию этого маленького киллера. Вон, даже покраснел. — Ты... — Ой, извини, за мной такси приехало. Передай, пожалуйста, это маме, — машина приехала как раз вовремя. Я даже был готов расцеловать водителя. Я по-быстрому впихнул Реборну в руки записку для мамы, подхватил все сумки и потащил их к выходу из дома. Давно пора было это сделать. Это место уже давно не мой дом. Пожалуй, оно перестало быть моим домом ещё тринадцать с половиной лет назад.***
Япония. База Психоделики.* Две недели спустя. — Ребята, подъем! Солнце уже высоко, а у нас на сегодня запланировано еще куча всего. Хватит спать! Прошло ровно две недели с того момента, как я съехал из дома родителей и переехал жить на базу. Нужно признать, стало на много проще. Не нужно лишний раз думать о постоянной конспирации и осторожности, хотя по сути, мы ведем себя так же, как и всегда, так как угроза в лице Реборна никуда не делась. Этот мелкий садист следит за мной вот уже полторы недели, пусть и быстро теряет из виду, но всё же это действует на нервы. Он часто появляется в школе и вертится рядом с Натцу, а время от времени и рядом со мной, что радости и свободы мне совсем не прибавляет. Безусловно, этот маленький киллер очень милый, пусть и безусловно опасный. Я все это понимаю, но просто не могу сдержать себя и тискаю его всякий раз, когда у меня на то представляется возможность, хотя он и не особо то и сопротивляется. Разве что только как-то странно и недоверчиво косится на меня, но молчит. Няньчась с ним, я начинаю осознавать, какая же это прелесть — дети. Я тоже хочу ребенка, но увы, мне еще рано, да и, честно говоря, сомневаюсь, что он у меня когда-нибудь будет. В конце концов, я давно для самого себя признал, что являюсь геем, и с женщиной ни за что спать не стану. А потому о детях и речи быть не может, конечно, если только о приемных или через суррогатную мать. За эти две недели я заметил ещё кое-что: моё физическое состояние стало хуже. Пламя медленно выжигает меня изнутри, и пусть регенерация по-прежнему не отступила и продолжает восстанавливать мой умирающий организм, моё тело, и вообще, весь я, уже истощен. Я борюсь со своей болезнью уже на чистом врожденном ослином упрямстве, ради моих друзей, нет... ради моей семьи. Благо, что моё состояние не отразилось на, так называемой, физической оболочке. Не хотелось бы выслушивать нотации Рин-тян, да и я уже так привык к профессии модели, что не очень было бы приятно её терять. Пусть платят за эту работу мне не так уж и много, по крайней мере, по сравнению с теми деньгами, которые я получаю за убийства — это малость, но мне просто нравится там работать. Рабочий коллектив тоже уже давно стал моей второй семьей, или точнее, третьей, хотя первую, полагаю, уже давно пора бы перестать считать ею. Все они, кроме мамы, уже давно от меня отказались. И пусть я время от времени все еще прихожу в дом утром и помогаю маме с приготовлением завтрака, а после ухожу в школу или обратно на базу, я все равно больше не могу считать их семьей. Просто выработалась привычка в потребности помочь им в чём-то, хотя понимаю, что от меня им ничего не нужно. Это просто моя привычка, от которой давно следовало избавиться. Но, может быть, она постепенно сама пройдет? По крайней мере, я на это очень надеюсь. — Подъем! Кому говорю? — эти бестолочи... Я вот уже на протяжении получаса пытаюсь растормошить уснувших прямо за компьютерами Шоичи и Спаннера, всё никак не разбужу. Они только что-то невнятно бормочут и отмахиваются, а мне ведь еще в супермаркет за продуктами нужно сходить. Со мной должен пойти кто-то из них, потому что продуктов нужно купить много, чтобы потом лишний раз не светиться без особой надобности на улицах Намимори. Не хочется попадаться на глаза брату, а то он как-то подозрительно зло косится на меня в последнее время. Не то чтобы я его боялся, но всё равно неприятно. Знаю я эти его взгляды. — Вставайте, кому говорю, лентяи! Нам ещё в магазин идти! — ну всё, сейчас они у меня получат... — Так может быть я с тобой схожу? — сзади меня раздался знакомый, обычно озорный, а сейчас просто теплый, и ласковый голос. — А..? — я тут же обернулся на голос и замер, а после искренне улыбнулся. Позади меня, как я и думал, стоял Такеши и весело улыбался. — Яма-тян, давно не виделись! Счастливо улыбаясь я забросил попытки разбудить тех ленивых идиотов и буквально в несколько прыжков, по иному это ни как не назовешь, оказался у своего Хранителя и порывисто обнял его, уткнувшись носом в его грудь. Он такой высокий, даже обидно немного. Я ниже его на целых две головы, а ведь я тоже мужчина. — Я был занят тренировками, так что, кроме как в школе, не мог с тобой видеться. Прости, — голос Такеши странно обволакивал и заставлял всё тело дрожать, а ноги подгибаться. Моя реакция на своего Хранителя пугает... — Не извиняйся, Яма-тян, я понимаю. Сам ведь тоже не просто штаны просиживаю, — подняв голову и посмотрев на Хранителя снизу вверх, я вновь счастливо улыбнулся. Рядом с этим человеком все мои маски дают трещины и улыбка перестает быть фальшивой. Почему-то когда он рядом, я не могу притворяться. Рядом с ним моя радость искренна и вся наигранность исчезает. Я даже уже давно привычной боли во всем теле не чувствую. Что со мной происходит? Что это за странное чувство, поглощающее меня изнутри? Оно меня пугает, но страх совсем не тот, который я испытывал прежде, он какой-то иной. Словно бы совершенно другого типа что ли? Эти чувства заставляют меня странно себя чувствовать, и в груди становится так горячо и... сердце так бешено бьется. Яма-тян, что ты со мной делаешь? Наверное я схожу с ума... — Так значит ты сходишь со мной в магазин? Мне нужно много продуктов купить, — вопросительно смотрю на Такеши и в ответ получаю кивок. На его губах всё так же держится эта теплая улыбка, которая заставляет не только сердце чаще биться, но и дыхание учащаться. Это так... странно. Я впервые испытываю нечто подобное: — Отлично! Тогда пойдем, я уже готов. Через полчаса в магазине. — Итак, рисовую бумагу, рис, приправы, васаби, имбирь, редьку, соевый соус и нори мы взяли. Осталось... так, нам осталось взять: овощи, какие именно разберемся по мере продвижения и покупок, морепродукты: рыбу, креветки, угорь, кальмар, гребешки — короче говоря, всё, что под руку попадется, главное, чтобы хорошее было, фрукты и ягоды: особенно клубнику, персики, черешню и бананы, — весь перечень я едва слышно бормотал себе под нос, жалея, что не написал список, и старательно озирался по сторонам, дабы найти все нужное и ничего не забыть. — Яма-тян, пожалуйста, возьми хлеб. Можешь даже лаваш или булочки... — Хорошо. Что ещё взять? Давай разделимся, только скажи, что брать, так быстрее будет, — Такеши уже минут пятнадцать наблюдает за моими нервными метаниями по этому треклятому магазину и улыбается, а мне даже стыдно как-то... — А, хорошо... Тогда возьми, пожалуйста: лапшу, кунжутное масло, икру, кофе, какао и зеленый чай, муку. А также грибы, мясо и сыр, а все остальное я сам найду, — говоря это, я продолжал осматривать полки и клал в тележку всё, что считал необходимым. Как мы это домой донесем? — Хорошо, Тсуна, тогда встретимся у кассы, — после этого Такеши скрылся из поля зрения, и я не вспоминал о нём до самой кассы: продукты важнее. Нужно же знать, чем кормить своих шалопаев? С Такеши мы как и договаривались встретились у кассы. Оплатив покупки, мы собрали все пакеты с продуктами и отправились домой. Дорога в целом была спокойной, разве что только Такеши то и дело шутил и смеялся, а мне оставалось лишь улыбаться, хотя было действительно весело. Просто я немного стесняюсь смеяться в людных местах. Однако, когда мы уже были не далеко от моего теперешнего дома, перед нами появился никто иной, как Реборн (п.а: ну куда же без него?). — Чаоссу, — по-своему обыкновению сказал маленький киллер и ловким движением руки поправил свою шляпу. — Привет, Реборн-тян, — я тут же присел пред ним и, протянув руку, снял с него шляпу, а после погладил по голове. — Что-то случилось с Натсу? Почему ты один? И вот почему стоит Реборну появиться где-то рядом со мной без моего брата, так я сразу начинаю интересоваться, не случилось ли с ним чего? Я реально мазохист, или мне так только кажется? — Этот идиот опять куда-то сбежал, пока я отлучился ненадолго. Ты случайно не знаешь, где он может быть? — маленький киллер уже давно перестал реагировать на мое отношение к нему, как к ребенку, видимо решил, что моя наивность не лечится, и с ней придется смириться. — Ммм, дай подумать... Скорее всего, он сейчас со своими друзьями (п.а: скорее уж подпевалами), но где именно, я не знаю. Он может быть в каком-нибудь заброшенном доме или на складе или в клубе, но ведь ещё день, а потому о клубах и речи идти не может... Я не знаю, Реборн-тян. Натсу никогда передо мной не отчитывался. Лучше подожди его дома. Ночью он должен прийти, — покачав головой, я вернул шляпу обратно на голову Хитмана и, выпрямившись, взял в руки сумки, после чего уже обратился к своему Хранителю: — Пойдемте, Такеши-сан, мне ещё нужно еду приготовить. Ребята наверняка проснулись, — дождавшись от Такеши ответного кивка, я улыбнулся и вновь посмотрел на Реборна. — До встречи, Реборн-тян. Будь осторожнее. Детишкам опасно одним по улицам ходить. После этого мы с Такеши поспешили скрыться за ближайшим поворотом, или точнее, я поспешил увести своего хранителя подальше от маленького киллера. Ещё одно странное дело: Такеши очень добрый, весёлый и вообще, позитивный человек, но Реборн ему определенно не нравится. Ямамото хмурится всякий раз, как видит Хитмана на горизонте, а уж когда Реборн рядом со мной, то Такеши становится мрачнее тучи, пусть и пытается улыбаться как прежде, но я ведь чувствую, что он лишь притворяется. Я вижу наигранность и фальшь его улыбки, а это мне не нравится: я люблю его искреннюю улыбку. Но все равно чувствую всё его беспокойство и вижу все его маски. Ведь мы связаны. — Яма-тян, не будь такой букой... — Тсуна, он опасен... и в первую очередь для тебя, а не для нас, — не люблю, когда он серьезен. Такой он меня пугает... — Да... я знаю Яма-тян, я знаю... извини.***
— Тсуна, тут кое-что интересное нарисовалось, — донесся из глубин компьютерной комнаты слегка взволнованный голос Шоичи. — Что такое, Шо-тян? — я сразу же поспешил в комнату, ведь если Шо сказал что-то такое, значит, он обнаружил нечто интересное. Оказавшись рядом с одним из компьютеров, за которым сидел парень, я невольно округлил глаза и, не сдержавшись, дал программисту подзатыльник. — Ты идиот! Какого черта вновь на сервер Вонголы полез? Ты хоть понимаешь, как это рискованно? — Не кипятись, Савада, они не засекут. Можешь считать эту вылазку чем-то вроде тестирования нашей новой системы и оборудования, — теперь уже голос донесся откуда-то из-за груды железа в виде начальной модели боевого робота. Говорил определенно Спаннер. — Новая система? Оборудование? — я не понимал о чём он говорит. Когда они успели? — Именно. Помнишь тему, которую мы обсуждали пару месяцев назад? Я создал несколько видов внутренней связи с полным погружением. Шоичи тестирует и проверяет его. Ставит опыт, если точнее, — внятно и совершенно спокойно ответил на вопрос гениальный механик, или скорее уж изобретатель, пусть и своеобразный. — А это не опасно? — как-то обеспокоенно кошусь на Шо, но тот вроде продолжает спокойно работать, да и в предсмертных конвульсиях не бьется. — Совершенно безопасно. Как я уже и сказал: я создал несколько видов внутренней связи с полным погружением. Одна в виде обруча, и пусть у нее есть батарея, что способствует её спокойному использования вне дома, но это не желательно. Сам подумай, как отреагируют люди, если ты выйдешь из дома с обручем на голове, да еще и где-нибудь на скамеечке замрешь и перестанешь на что-либо реагировать? Вот-вот, подобное крайне не желательно, пусть и возможно, — наставительно проговорил Спаннер, продолжая ковыряться в своей своеобразной «свалке», но, после недолгого молчания, продолжил. — А второй сделан в виде наушников. Вид наушников может быть любой, но я бы посоветовал вакуумные, они менее заметны, да и удобные. Со внутренней связью этого вида можно спокойно ходить по городу или сидеть на уроках, и одновременно с этим рыскать по интернету. Но при желании погрузиться в сеть полностью, следует просто найти укромное местечко, где тебя никто не побеспокоит. Полазай в настройках, там всё ясно сказано и переключается легко. Вроде бы всё объяснил. Ах да, в отличие от предыдущих прототипов, этот вид связи не опасен для мозга. Там стоят мощные предохранители, так что можешь не бояться. — Хм, ты прекрасно постарался, Спан-тян, позднее я приготовлю твою любимую лазанью, — сказал я и повернулся к Шо, успев заметить, как радостно заблестели глаза техника. — Ну и что ты обнаружил, Шо-тян? — Поздравляю с новой неприятностью на твою голову, а я просто печенкой чувствую, что неприятность будет именно на твоей вечно лезущей в чужие проблемы и не умеющей сидеть на месте заднице, — с немалой долей сарказма завил Шо-тян, а у меня вновь зачесались руки и нервно задергалась бровь. — Не тяни кота за неприличное место, Шо-тян... — ласково пропел я на ушко программисту, но на меня даже внимание не обратили. Просто качественно продинамили и всё таким же переполненным сарказмом и сожалением голосом продолжили: — Завтра в город Намимори приедет свободный киллер, именуемый как «Дымовая бомба Хаято». — Серьезно?! Так это же здорово! — я реально обрадовался, почувствовав назревающее веселье... — В каких таких далеких ебенях это здорово?! — одновременно вспылили Спаннер и Шоичи, при том в один голос. Хотя меня удивило не это. Спаннер обычно реагирует куда спокойнее и тише, а тут... что не день, то сплошные сюрпризы. — Ну, это определенно будет весело! — Вот когда на твой зад прилетят очередные проблемы, тогда не жалуйся. — Савада, ты ненормальный. — Ну спасибо... Семейная идиллия, что тут ещё скажешь. Никто не скрывает своего мнения. Все говорится сразу в лоб и без какого-либо стеснения. И вправду семейная идиллия. — С появлением этого репетитора-садиста, Намимори скоро кишить киллерами будет, — Шоичи все никак не унимается. — Ну зачем ты так жестоко? Скоро ведь еще и Вария приедет... — я не без удовольствия следил за резко сменяющимися эмоциями на лице нашего главного программиста при упоминании Варии. — И они будут жить здесь. Последнее я дополнил скорее из садистского удовольствия, нежели для пояснения или предупреждения. — Что-о? Ты с ума сошел? Да они же нам всю базу разнесут!!! Ни за что! Я против этого! — Шо-чан сейчас разве что пар из ушей не пускает, мне смеяться хочется. Один только Спаннер тихо сидит в сторонке и занимается своими делами, старательно нас игнорируя. — Тише, Солнышко, они ничего не сделают, ведь завтра здесь будет Фон-сан, а послезавтра еще и Верде-кун, так что... — я развожу руками и расплываюсь в улыбке «аля 32 не предел». Интересно, с каких пор я стал ещё и садистом? При том моральным, а не физическим. — Савада... напомни мне когда-нибудь сводить тебя в больницу для проверки головы, а также на наличие каких-либо намеков на помутнение рассудка или ещё, не дай дьявол, более серьезного... — с мученическим вздохом проговорил Шоичи и отвернулся обратно к экрану компьютера. — Ага, обязательно, — все так же улыбаясь, пропел я и «выплыл» из компьютерной комнаты. Мое настроение сейчас на отметке 100%, даже выше. Я только сейчас вспомнил, что не сказал Шо-тяну, что приедет скорее всего только Лусс и Занзас, но этого и не нужно, пусть понервничает. Хотя зная Варию, они могут припереться и всей толпой.***
Расправившись со всеми домашними делами и накормив своих оболтусов, я переоделся. С чистой совестью и чувством выполненного долга решил прогуляться. Погода была просто прекрасной: небо ясным, а воздух свежим, что, кстати, немало удивило. Как не посмотри, а день выдался просто чудесным, да и интуиция молчала, что означает, что ничего плохого не предвидится. Ребята опять засели каждый за своё дело, Такеши ушёл на тренировку, а я все оставшееся время свободен, так как все дела уже выполнены. На работе я был вчера, а сегодня выходной. В общем, как не посмотри, а вокруг сплошные плюсы. Давно такого не было. В последнее время мы все в делах: школа, тренировки, работа, задания, взломы. С Шо и Спаннером мы видимся по большей степени дома, хотя с Шоичи ещё и в школе, а вот с Такеши в основном на заданиях и в школе, так как из-за своих тренировок он постоянно занят и на базу, к сожалению, приходит довольно редко. Но иногда он вытаскивает нас всех или лично меня на прогулку, так как ребята не очень любят выходить за пределы своих личных лабораторий или, точнее, вылезать из-за компьютеров и отрываться от своих дел. Занятые мои. Вот и сейчас всё так же, все заняты, один я бездельничаю. Заданий пока что нет, в сети мы вроде со всем разобрались, на работе тоже пока все выполнил, а как буду нужен, так мне позвонят, в школу тоже не нужно. Остается только бесцельно шататься по городу, а ещё лучше по парку, куда я сейчас по сути дорогу и держу. Я только сейчас понял, что просто до ужаса хочу мороженого и сладкой ваты, а ещё лучше чупа-чупсов и курить. Но лучше сначала мороженое и сладкую вату, а уж потом всё остальное. Я так задумался, что элементарно не замечал, куда иду, нет, я точно знаю, что не заблудился и уже нахожусь в парке, тут уже память тела сработала, но вот то, что я не смотрю под ноги или хотя бы перед собой, вновь сыграло со мной злую шутку. Просто в один момент я запнулся обо что-то на дороге и только и успев, что взвизгнуть от неожиданности, полетел на землю, по пути ещё и сбив кого-то, на кого и приземлился. — Ита-та... Простите, извините, пожалуйста... — потирая ушибленный лоб, я поспешил извиниться, после чего открыл глаза и замер... Во-первых, подо мной лежал десятый босс семьи Каваллоне, находящийся на третьем месте по силе после Вонголы, Дино Каваллоне. А во-вторых, я сидел на нём! И не где-нибудь, а именно на его бедрах! Мне было так стыдно, что я лишь в очередной раз взвизгнул, подскочил с места и, как только оказался на своих двоих, вновь споткнулся, только теперь уже о свою же собственную ногу, и в очередной раз полетел на землю, нет, не на Дино, а именно на землю, и приземлился теперь уже на собственную пятую точку, что вызвало у меня болезненный стон. Вот вам и погулял, а ведь ничего не предвещало подобного исхода... ну вот за что, а? Всё ведь было так хорошо... И вообще, что босс столь сильной семьи забыл в Японии? Вот как пить дать, на все сто процентов уверен, что он здесь из-за этого мелкого киллера-садиста. Как и говорил Шо, скоро наш мирный Намимори будет просто кишить этими мафиозными гадами и киллерами, желающими избавиться от моего брата и вообще, от семьи Внешнего Советника. Ну спасибо, блядь, папочка, удружил. И ведь разбираться со всем этим дерьмом в итоге мне, ну или Реборну. Нет, Реборн-то разберется, вот только станет ли он разбираться со всей это хренью полностью? В итоге с оставшейся частью разбираться все же придется мне и моим хранителям, брат должен быть в безопасности, а я всё для этого сделаю. — Вы в порядке? — довольно приятный, мягкий голос вырвал меня из раздумий. Да что со мной? Я постоянно ухожу в себя на столько, что едва могу замечать, что происходит вокруг. Нужно что-то с этим делать. Подняв голову, я встретился взглядом с красивыми глазами цвета топленого шоколада, да и сам их обладатель был не менее красив, а ведь я до этого, как таковой, толком и не разглядел его, только понял кто это, испугался, подскочил и вновь упал, а ведь посмотреть действительно есть на что: изящное, красивое лицо с чистой и гладкой кожей, по которой сразу можно сказать: он аристократ. Небольшие, но и не маленькие очень красивые карие глаза, светлые, слегка вьющиеся волосы, достающие до плеч. Довольно высок и худощав, но не смотря на это, весьма хорошо слажен. Он действительно красив. Если учесть мою давно признанную мной самим ориентацию, я мог бы запросто в него влюбиться, но почему-то совсем не тянет, словно бы мое сердце уже занял кто-то другой и кого-то ещё оно принимать не желает. Знать бы ещё, в кого я уже успел влюбиться. Понятия не имею, а на ум ничего не приходит (п.а: ну-ну, на ум ему не приходит. Дубина. Гей, а в сердечных делах полнейший ноль, пока носом не ткнешь, хер поймет. п.б: какой добрый автор о.о п.а: какой есть о.о). — Да, я в порядке. Извините пожалуйста, что так получилось, мне следовало смотреть под ноги, — виновато улыбнувшись, я принял его помощь в виде протянутой руки и поднялся с земли, после чего принялся обтряхивать испачкавшиеся брюки. — Ну что вы, леди, с кем не бывает, мне тоже следовало быть осторожным, — улыбаясь проговорила лошадка, да-да, определенно лошадка, если не конь. Я прекрасно помню герб его семьи. Так, стоп, не понял... Чего-о?! — Что-о? Какая я вам леди? Я парень! Парень я! — грубиян неотесанный, это я то леди? Да я ж ему сейчас... — А? Разве? Но вы так похожи на девушку... — приложив пальцы к подбородку, он окинул меня задумчивым взглядом, а я с каждой секундой начинал злиться все сильнее. — Да вы... — Прошу меня простить, было невежливо с моей стороны принять вас за девушку. Я приношу свои глубочайшие извинения, э-э... Позвольте узнать как вас зовут? — смущенно улыбнувшись, догадалась поинтересоваться лошадка. Ну точно - конь. — Тсунаеши, Савада Тсунаеши, — недовольно фыркнул я, чем напомнил себе своего же хранителя облака: это он обычно так фыркает. Как еж, ей богу. — Что? Савада? — удивленно спросил горе-босс. — Да, а что? — я раздраженно посмотрел на него, так что из-за степени раздраженности не понял суть вопроса. Идиот. — Ну, я просто... в общем я как раз ищу дом Савад и... — смущенно залепетало это чудо, а я вновь раздраженно задергал бровью нет уж, в такого типа я точно не влюблюсь. НИ. ЗА. ЧТО! — А к кому именно вам нужно? Мало ли, сколько у меня однофамильцев может быть, — я в упор посмотрел на Каваллоне, а тот сразу же выпрямился и смущенно почесав нос, неловко улыбнулся и произнес: — Я приехал сюда с целью навестить моего будущего сводного братика Савада Натцу, его сейчас должен обучать мой бывший учитель Реборн. По приезде я решил прогуляться и за одно поискать нужный дом, но... в итоге заблудился, — выслушав «исповедь», я удивленно вздернул бровь. Оказывается, слухи про его неуклюжесть и неспособность ни на что без своих подчиненных, не врали. Не понимаю я этих мафиози. Трясутся над конфиденциальностью информации о своем мире, а сами же в итоге ее разбалтывают. Прав Хибари — никакой дисциплины. — Ха? Тот малыш с манией косплея, форменных костюмов и шляп? — все так же «удивленно» спросил я, начав про себя придумывать отмазки. Совсем мне не хочется его провожать. Я погулять вышел, и идти к себе «домой» у меня в планах совершенно не было. Настроение не то. — Да-да, он самый, — активно закивала головой лошадка, а я еле сдержался, чтобы не закатить глаза. — Ну, тогда получается, вы к моему младшему брату, — я резко почувствовал навалившуюся на меня усталость, хотя ещё совсем недавно просто пылал энергией и жаждой деятельности и срочную потребность покурить, желательно не одну, а сразу несколько сигарет. — Но извините, проводить я вас не смогу. Я очень устал и хотел бы прогуляться, а идти домой мне не очень хотелось бы. Надеюсь, что отмазался, если нет, то я убью его прямо здесь, на этом самом месте. — Прогуляться? Тогда можно я составлю вам компанию? За одно покажете мне город, а то я раньше здесь не был и потому не знаю, где и что находится, — Каваллоне определенно загорелся идеей не отпускать меня от себя далеко, видать, боится вновь заблудиться. Лошадка, свали в темный лес, ты мне мешаешь. Блин, а ведь сегодня действительно все так хорошо начиналось... я точно его убью. — А, эм... ну ладно, но только я бы предпочел пока что побыть в парке... — Хорошо! Куда пойдем? — господи, еще ни у кого я не видел такой детской непосредственной радости. Чувствую себя Санта Клаусом с мешком подарков. — Хм, я очень хотел бы мороженого, так что если вы не против, то давайте зайдем в какое-нибудь кафе... — Отлично, плачу я. — А... ну ладно, — пусть платит, будем считать это компенсацией за испорченную прогулку.***
— Ну что ж, большое спасибо за угощение. Если вы не против, то я сейчас сделаю одно небольшое дело и после провожу вас до дома, — проговорил я, нервно сжимая в кармане пачку сигарет. Мне нужно покурить! Срочно! — Конечно, я буду очень благодарен! — ну что за позитивный человек? Я его не понимаю. — Отлично, ну тогда я... — наконец-то получив возможность сделать то, о чем мечтал последние два часа, я поспешил отойти туда, где нет людей, и достал пачку любимых сигарет «Капитан Блэк» — шоколадные. Отодрав пленку с пачки, достав сигарету, подкурив её и сделав спасительную затяжку, так называемой, отравы организма, я счастливо улыбнулся. Вот уж действительно облегчение, как гора с плеч, а все проблемы резко отошли на второй план. Я даже забыл про то, что где-то рядом со мной должна находиться белогривая лошадка: сейчас мне абсолютно всё равно. Я получил то, что хотел, и больше мне ничего не нужно. А так, если подумать и сделать выводы из нашей с ним беседы, да и вообще, всего происходящего за последние два часа, Каваллоне — парень неплохой, я бы даже сказал, что очень хороший, жаль только, что он ненавистный мне мафиози, хотя... а лучше ли я сам? Тоже ведь погряз в мафии по самую макушку. Я не только руки по локти в крови омочил, но и поплавать успел в столь необходимой телу жидкости... Так смысл ненавидеть мафию? Хм, нет же, смысл есть. Ведь если бы не они, не эти чертовы мафиози, не мой ублюдочный папаша, я так бы и остался простым ребенком в «простой» семье. Я не был бы свободным киллером «Черный Шакал», которого жаждет убить если не вся мафия, то добрая её половина точно. Не был бы столь известным в сети и во всем теневом мире хакером, за группой которого и им самим гоняются уже достаточно давно, желая поймать и уничтожить или заполучить на свою сторону. Я не побывал бы в том аду... Хотя, смысл теперь вспоминать? Прошлого уже не исправить. Единственный выход — это просто жить и далее следовать выбранному пути. Дороги назад уже нет, а даже если и была бы, то теперь я сам не смог бы жить как простой человек. Слишком сложно, слишком поздно. Поздно что-то менять, а потому, я просто буду плыть по течению. — Эм, вы курите? — послышалось где-то слишком близко, я даже вздрогнул от неожиданности и оглянулся, тут же наткнувшись взглядом на Каваллоне. — Да, а что, что-то не так? — вопросительно вздернув бровь, произнес я. Надеюсь он мне нотации читать не станет?! Этого мне еще не хватало. — Эм, да нет... — смущенно проговорил конь. Ну вот и какого хера ты краснеешь? Так, нужно быстрее докуривать и вести его туда, куда ему нужно. Чем быстрее от него избавлюсь, тем будет лучше. Погуляли и хватит, пора возвращаться домой, или нет, лучше пойду навещу Такеши, он как раз уже должен быть дома. Докурив сигарету до конца (бросить ее не докуренной я не мог — расточительство) и кинув в стоящий неподалеку мусорный бак, я наконец повернулся к Каваллоне, который почему-то очень пристально за мной наблюдал. — Ну что, я все. Если вы готовы, то можем идти, — улыбаемся (п.б: и машем), только улыбаемся и совершенно не показываем, что излишне пристальное внимание к своей персоне вас крайне раздражает. — Конечно! Дождавшись ответа Дино и сунув руку в карман, я нащупал там единственный оставшийся чупа-чупс, после чего достал его, освободил от упаковки и, засунув его в рот, поманил Каваллоне рукой за собой. Следующие полчаса прошли в непринужденной болтовне и объяснении, что и где находится, а также, мне то и дело приходилось ловить спотыкающегося на ровном месте Дино. Несколько раз я падал вместе с ним, но в основном приходилось ловить именно его. Я то думал, что это я такой неуклюжий, способный запутаться в собственных ногах, а оказалось, что все не так плохо, как думалось. Оказалось, что есть люди с еще более катастрофичной неуклюжестью. В итоге, пока пока мы дошли до нужного места, он успел раз шесть пропахать землю носом, порвать брюки на коленях и в целом испачкать одежду. На кой хер одевать белые брюки, если обладаешь такой неуклюжестью? Или он даже не догадывается о своей недееспособности в отсутствии своих подчиненных? Ну и парень... В итоге я чувствую себя вдвое старше его, хотя на самом деле намного младше. Что за ситуация? — Дино-сан, мы на месте, — улыбнувшись, я указал ему рукой на калитку моего бывшего дома и уже собирался было уходить, как он меня окликнул: — А ты? Почему ты не заходишь вместе со мной? — вопрос, полный непонимания. Я сглупил, надо было раньше додуматься, что как только придем, будут излишние и ненужные вопросы, но лучше ответить по существу. В конце-концов, уже и так многие знают, что я живу отдельно. — Ах это... Я живу отдельно от своей семьи, так что извините, Дино-сан, передавайте им от меня привет, — улыбнувшись, я махнул ему на прощание рукой и развернулся, направившись к дому Спаннера. Уже буквально на пол пути к нужному месту я вспомнил, что собирался навестить Такеши, а потому тут же развернулся и направился в противоположную дому Спаннера сторону. — Ну что за фигня? Вот всегда так. Сначала все идет как надо, потом кто-то нарушает твои планы, а после ты задумываешься, в итоге напрочь забываешь о том, куда собирался и зачем, как и о всех прочих делах... — и все это и многое другое я сейчас невнятно бормотал себе под нос, стремительно приближаясь к дому своего хранителя, но... Но тут мне преградили дорогу банда отморозков, или уж скорее, подпевал моего брата. Я тут же нахмурился: видимо до дома Такеши я без приключений не доберусь, наверное, следовало мне все-таки идти на базу, как изначально и шёл. — Ну что, привет, ласточка! Скучал по нам? — заявил один из самых наглых: смуглый брюнет, чем-то отдаленно напоминающий Такеши. Наверное, цветом кожи, ведь хранитель тоже смуглый... Я его проигнорировал и невольно начал искать в толпе своего главного мучителя, то есть своего брата. Мучитель нашелся почти сразу, так что я моментально понял, что открыть свою настоящую сущность не смогу, и мне придется в очередной раз терпеть избиения. Ну вот почему все так? «Брат... зачем ты так со мной? Чем я заслужил твою ненависть? Не понимаю...» — Ну чего не отвечаешь, птичка? — ответить я не успел, так как прилетевший мне удар под дых выбил весь воздух из легких, а я, не успевший защититься, просто согнулся пополам, стараясь сделать вдох. Нда, мои размышления о жизни меня так рано или поздно в могилу сведут, из-за них я совершенно потерял бдительность. Удары сыпались со всех сторон, а я едва успевал хоть как-то блокировать их и прикрывать свое тело, не имея возможности полноценно защититься. В таких ситуация моя сила бессильна, ведь если я использую ее, то разрушу все то, что строил вокруг себя все эти годы. Стена разрушится, и брат увидит ту часть меня, которую я предпочел бы ни кому не показывать. Меня всего колотит от жажды крови, кровь застилает глаза, а дышать становится тяжелее, только теперь уже не от боли... Боже, помогите... ведь если я не сдержусь, здесь в срочном порядке появятся как минимум несколько трупов, а как максимум, то я и брата покалечу вместе с ними... «Я не хочу что-бы ты видел чудовище во мне... Не хочу... не хочу... нет, не хочу, нет!» По щекам уже откровенно лились слезы, а все тело дрожало, только теперь уже не только от жажды крови или боли, а еще и от страха. Я боялся, что не сдержусь, и это худшее, что может случиться... — Уходи... — на грани слышимости прошептал я, еле двигая разбитыми губами... — Что ты сказал, чертова шавка? — и вновь удар ногой в живот, а у меня уже нет сил сопротивляться. Все силы уходят на то, чтобы сдержать себя. Как некстати тело накрыло волной пульсирующей боли, значит обезболивающее перестало работать. Вот теперь точно захотелось выть от боли. Удары, сыплющиеся один за другим на измученное тело, уже совершенно не ощущались, только лишь толчки, зато отчетливо ощущался этот всепоглощающий жар и антарктический холод... Сочетание этого ужаса вместе просто сводило с ума, я уже не удивляюсь ни чему. Я даже не удивлюсь, если однажды, в ближайшее время, просто не смогу проснуться. Даже этому я уже просто не смогу удивиться. — Беги... Натсу беги-и!!! — что есть сил закричал я, потому что до моего носа донесся уже отчетливый запах чего-то паленого, и я даже догадываюсь чего... Последний раз я самовоспламенялся четыре года назад, но об этом никто не знает. Я тогда был за городом, тренировался, и тогда же меня накрыла волна боли, а потом случилось самовозгорание. Больше я ничего не помню. Следующим воспоминанием было уже то, что вокруг меня была выжженная поляна, с огромным кратером, посреди которого я и лежал. Нужно признать: тогда я знатно испугался. Одежды на мне не было совершенно. Все сгорело... Сейчас так же: она уже начинает гореть. Если они сейчас же отсюда не уберутся, то я просто убью их, сам же того не осознавая. Мой рассудок просто медленно, но верно уплывает. Я просто скоро не смогу соображать и тем более мыслить. Мне страшно... — Беги-и! Не стой, идиот, убирайся!!! — вновь закричал я и зашелся в сильном кашле, буквально чувствуя, как рвет от жара мои легкие, а рот наполняется металлическим привкусом крови. Вот мгновение, и я сплевываю на землю большой сгусток крови, а в следующий момент захожусь в очередном приступе кашля и болезненном вскрике, вокруг уже нет не кого... сбежали... Слава богу, но... В какой-то момент я почувствовал успокаивающую волну, накрывшую так резко и одновременно плавно. И тут же почувствовал, как меня бережно подняли на руки, но увидеть, кто это, я не смог, просто вновь начал кашлять в очередной раз сплевывая на землю скопившуюся во рту кровь. Все, на что меня хватило, — это попросить того, кто мне помог, не относить в больницу, а после я отключился. Приступ отступил на задний план и стремительно проходил, как и боль. Сознание померкло, а дальше была темнота. * * * «Кровь... множество растерзанных и обезображенных тел, так что невозможно узнать, кто перед тобой... вновь кровь... непонятные ошметки мяса и сгоревшая плоть... разбросанные в разные стороны человеческие конечности и кишки... А вон лежит чья-то голова с выковырянными глазами и открытым в немом ужасе ртом... Странное помещение... мигающий вокруг свет, попадающий на зрачок и заставляющий слепнуть от каждого луча, а потом....» Потом я резко проснулся, и первое что увидел — это белый потолок, но, определенно, не больничный. Значит беспокоиться не о чем. А то было просто кошмаром. Они часто мне снятся. Еще спустя мгновение надо мной склонился мой Хранитель Дождя. Так вот откуда была успокаивающая волна, накрывшая меня там, на улице... Его обеспокоенное лицо почему-то причиняло боль. Не хотелось заставлять его беспокоиться, не хотелось видеть тревогу в его таких красивых глазах... Красивых? Да, безусловно красивых, определенно красивых. Самые красивые из всех когда-либо встречавшиеся мне... Мне не нравится страх и беспокойство плещущееся в них. Хочется провести рукой и стереть эти чувства, хочется видеть улыбку... Почему такое странно щемящее чувство в груди? Я не понимаю... — Как ты себя чувствуешь, Тсуна? — наконец произнес он и принялся бегло оглядывать меня. Его голос... в нем тоже беспокойство. Перестань, не нужно... зачем все эти чувства? Без них ведь на много лучше. — Я в порядке Яма... тян. Кха... — голос слишком хриплый, а горло на столько сухое, что даже дышать больно. Легкие все еще горят, и потому с губ невольно срывается кашель, а во рту вновь скапливается кровь, которую я тут же спешу сплюнуть в собственную скомканную в руках рубашку. Я у Ямамото дома, не хорошо будет запачкать здесь все своей кровью. Не хорошо, я ведь в гостях... — Тсуна! — и вновь страх, ну что такое Яма-тян? Сотри эти чувства, со мной все хорошо, ты не должен беспокоиться... — Не беспокойся, меня просто хорошо потрепали. Но я ведь сильный. Знаешь ведь, что с моей регенерацией, я скоро буду в полном порядке, — вытерев чистым краем рубашки собственные губы, я поднял голову и ободряюще улыбнулся своему Хранителю. Не хочу, чтобы он беспокоился. — Можно мне воды? Желательно, очень холодной, а еще лучше со льдом. -/ А, конечно! Подожди немного, я сейчас принесу, — спохватившись, Такеши быстро встал со стоящего рядом с кроватью стула и выбежал из комнаты, а я облегченно вздохнул и, не видя больше смысла сдерживаться, вновь зашелся в сильном приступе кашля, то и дело сплевывая сгустки крови, скопившиеся в легких, себе на рубашку. К тому моменту, как вернулся Такеши, я успел уже более менее прийти в себя, и теперь, ободряюще улыбаясь, смотрел на своего Хранителя. Как только в моих руках оказался большой стакан со столь долгожданной жидкостью, я тут же залпом осушил его. Легким внезапно стало больно, а потом все прошло. По телу прокатилась освежающая, прохладная волна, и жар поутих. Я, наконец, смог облегченно вдохнуть полной грудью, не боясь при этом сильной боли. — Спасибо Яма-тян! Ты мой спаситель, — посмотрев на Такеши, я нежно улыбнулся и, наклонившись немного вперед, нежно поцеловал его в щеку, от чего в очередной раз заметил легкий румянец, проступивший на его щеках. — Д..да не за что... — смущенно пробормотал он и опустил голову, но вскоре поднял ее и серьезно посмотрев на меня спросил: — Ты не хочешь мне ни чего рассказать? — А? Ты о чем? — я непонимающе на него посмотрел, но тревожно звенящая интуиция заставила меня насторожиться. — Например, о том что произошло, — все так же пристально смотря мне в глаза, произнес он, я почему-то облегченно вздохнул. На этот вопрос ответить легко, и врать особо не придется. — Ну ты ведь знаешь, брат... — начал было я, но меня тут же перебили. — Не делай из меня идиота, Тсуна! Тут кому угодно станет ясно, что дело не только в твоем брате и его шайке! Или хочешь сказать, что одежду они тебе тоже сами подожгли? — вот теперь я реально испугался. Значит мне не показалось? Одежда и вправду загорелась? Это плохо, это очень плохо... Если так будет продолжаться и дальше, я могу просто потерять контроль над собственным Пламенем и случится что-то очень плохое... На много хуже самовозгорания. Пусть такое и было до сегодняшнего дня всего раз, но уже только одно то, что оно вообще было, значит очень многое... Сейчас я чувствую себя бомбой с часовым механизмом, которая может взорваться в любую секунду. Это опасно, и совсем не для меня. Плевать на себя, ребята пострадать могут... Черт! Черт, черт, че-ерт!!! — Что ты от нас скрываешь, Тсуна? Я же вижу, что сейчас ты старательно пытаешься придумать что-то, и это что-то определенно правдой не будет. Как долго ты нам лжешь? Мы ведь твои Хранители, мы твоя семья, Тсуна! — он зол... очень зол. Он больше мне не поверит. Идиот... Я идиот! Потерять доверие своей семьи... какой же я безнадежный кретин. — Я... где мой телефон Яма-тян? Мне нужно позвонить... — я честно попытался хоть как-то переключить разговор, хотя и понимал, что ситуацию не спасти. Своей ложью я подписал себе приговор. Но, мне и вправду нужно позвонить. Верде... только он сможет мне помочь. — Какой к черту позвонить? Как долго ты еще собираешься убегать от нас?! — схватив руками за плечи, Такеши сильно тряхнул меня, а я испугался. Я еще ни когда не видел его таким злым. Я то думал, что знаю про свою семью все, но оказалось, что я знаю лишь малую часть... Такие же, как и у меня, маски. — Я... — Нет! Молчи. Молчи Тсуна. Не нужно ничего говорить. Я все и так понял, — развернувшись, Такеши отошел к стоящему у стены шкафу и, достав оттуда шорты и футболку, бросил их на кровать, после чего сразу вышел из комнаты, но перед этим бросил равнодушное: — Приводи себя в порядок и спускайся вниз. Старик приготовил ужин и уже ждет нас. После он вышел, даже не обернувшись. Мне резко стало больно. Сердце разбилось на тысячи осколков. Почему от него слышать это так больно? Почему я уверен, что скажи мне это тот же самый Шоичи или даже Кея, я бы просто не придал этому особого значения, разве что был бы напуган, что не смог до конца сохранить происходящее в секрете. Почему? Свернувшись на кровати в комок, я обнял себя за плечи и дал волю рвущимся из горла рыданиям. Глаза в миг застелила обжигающая пелена слез. Я даже не стал сдерживаться, просто рыдал в голос, выражая тем самым всю скопившуюся внутри боль, страх и, вообще, все страдания вместе с напряжением. Не знаю, сколько я провел так времени, но, когда слезы прекратились, все что я чувствовал —это всепоглощающая пустота. Осколки сердца валялись где-то под ногами, вот только я никого, кроме себя, не винил. И я, и мое сердце... мы сами виноваты в случившемся. Мы сами добились этого и теперь просто не кого винить в произошедшем, кроме себя самих. Встав с постели, я с неким отстраненным сожалением на краю сознания отметил, что все же испачкал его кровать своей кровью, а после взял вещи и отправился в душ. Делал все чисто на автомате, я здесь уже не впервые, а потому и задумываться над действиями особо не нужно. И так все помню. Уже стоя под горячими струями воды в душе, я все с тем же горьким сожалением опять же на краю сознания подумал, что потерял Такеши так же, как потерял когда-то и Мукуро. Что из меня за Небо такое, если я даже удержать собственную семью не могу? Зачем мне сила, если я даже с ней ни на что не способен? Я чертово ничтожное существо, которое умудрилось потерять даже то, что было добыто с таким трудом! Ведь родись на свет один только мой брат, и ничего этого бы не было. Ни боли, ни страха, ни страданий. Меня бы просто не существовало. Тогда бы не пришлось лгать, что я практически ходячий труп, который не сегодня, так завтра просто сдохнет. Внезапно замрет на месте, воспламенится и просто осыпется пеплом, который позднее будет развеян по ветру без единого следа. Что бы я ни делал, как бы ни старался, я даже Мукуро спасти не смог! А ведь именно он, именно он часами слушал мои слезы и крики, успокаивая всякий раз после очередных опытов, нашептывая на ухо что-то тихое и нежное, заставляя успокоиться и хоть немного прийти в себя. Это он обтирал меня влажной тряпкой, стирая с тела засохшую кровь. Он избавлял по ночам от кошмаров, хотя сам мучился от точно таких же... А я не смог, я не смог спасти самого дорогого для меня человека на тот момент... Я... я просто бесполезное, никчемное существо. Прав был отец. Я должен был умереть там, в той чертовой лаборатории вместе с теми подопытными и учеными. Я должен был остаться там, среди того множества трупов. Я должен был оказаться одним из них. Наконец, выйдя из душа, я насухо и довольно быстро вытерся, совершенно не обращая внимание на боль во всем теле, и столь же быстро оделся. Немного расчесав свои запутавшиеся волосы, я вышел из комнаты своего Хранителя и поспешил спуститься на первый этаж, чисто по инерции лавируя по коридорам и находя среди дверей ту, что мне нужна. Дойдя до нужной мне двери, я постоял какое-то время перед ней, совершенно не двигаясь, и лишь потом смог постучать. Дождавшись разрешения войти, открыл дверь, извинился за беспокойство и прошел внутрь. За столом уже сидел господин Тсуеши, а Такеши, крутясь у плиты, заваривал чай. Он оглянулся лишь однажды, просто окинув меня взглядом, под которым я сжался так, словно ожидал удара. Но ничего не произошло. Я дурак. Сам ведь виноват, вот и расплачиваюсь. — Извините Тсуеши-сан, я не буду кушать. Мне лучше вернуться домой. Ребята наверняка беспокоятся, к тому же им нужно ужин разогреть, а то они наверняка вообще забудут, что нужно поесть... — я совершенно не понимал, о чем говорил. Говорил то, что первое приходило в голову, просто хотел отсюда сбежать. Мне тяжело находиться здесь, в одной с Такеши комнате. Слишком стыдно и слишком больно. Я знаю, что сделал ему больно своей ложью, но у меня даже язык не поворачивается попросить у него прощение. Не имею права. И именно поэтому, хочется уйти, так будет лучше. Он не простит меня, а даже если и простит, то я уже потерял его доверие. Отношения уже не будут прежними. Уже ни чего не будет так, как прежде. Потерянное однажды доверие уже почти невозможно вернуть. У меня отобрали веру в мир и людей, и я не могу ее вернуть обратно, а потому отлично знаю по себе, как это сложно. Это... просто почти невозможно. — Даже не думай Тсунаеши! Я видел в каком состоянии тебя принес Такеши, удивительно, что ты вообще на ногах стоять можешь, — Тсуеши-сан, вы беспокоитесь? Жаль, что у меня нет такого хорошего отца, как вы... я бы очень хотел. — Не беспокойтесь Тсуеши-сан, я быстро восстанавливаюсь. Завтра-послезавтра даже следов от произошедшего сегодня не останется, — я постарался ободряюще улыбаться, но тут же почувствовал на себе осуждающий взгляд Такеши и непроизвольно вздрогнул. — И все равно, сегодня ты остаешься у нас. На улице уже за полночь. Тебе не стоит в таком состоянии ночью идти домой. А друзьям ты можешь позвонить и предупредить, что останешься у нас, — строго проговорил Ямамото-старший, а я невольно съежился. Даже не помню, когда меня в последний раз вообще так отчитывали. Сначала Такеши, а теперь и Тсуеши-чан. Чувствую себя нашкодившим ребенком. Хотя по сути так и есть, только вот я уже давно не ребенок. — Но... — Никаких но, или тогда пусть тебя Такеши проводит, — сказал как отрезал. Даже возразить нечего. — Мм... позвольте мне остаться. Я уйду как только проснусь... — опустив голову, проговорил я. Оставаться с Такеши наедине мне совсем не хочется, хотя спать мы будем определенно в одной комнате, спасибо, что не в одной кровати. — Ну вот и прекрасно, а теперь садись, и давайте есть. Такеши, ты давай тоже садись, — довольно хлопнул в ладоши Тсуеши-сан. — Да, отец. Поздний ужин прошел в вполне мирной обстановке и непринужденных разговорах, хотя говорил в основном Тсуеши-сан, а мы с Такеши лишь изредка вставляли короткие фразы и замолкали всякий раз, как только встречались наши взгляды. Когда же ужин закончился, мы все пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись каждый в свою комнату, или точнее я пошел в комнату, впрочем как и он сам. Достав из шкафа запасной футон, Такеши, не говоря ни слова, расстелил его на полу, после этого он помог мне сменить постельное белье на кровати и все так же, ни чего не говоря, вернулся обратно к футону и лег спать. Я еще какое-то время постоял вот так, но потом, будто очнувшись, быстро нашел свои порванные и испачканные вещи. Быстро перерыв их карманы, я достал на свет божий к счастью целую пачку сигарет, телефон и плеер с наушниками. Облегченно вздохнув, я осторожно обернулся и, посмотрев на Такеши, постарался бесшумно пройти к окну, а потом так же тихо открыл его и, забравшись на подоконник, принялся все еще дрожащими пальцами вытягивать из пачки сигарету. Получилось где-то раза с третьего, если не с четвертого. Зажав тонкий фильтр между губ, я подкурил сигарету своим собственным пламенем, о чем почти тут же пожалел. Вызов даже маленького огонька отдался тупой болью в руках и голове. Едва удалось подавить болезненный стон. Переждав немного времени, я, наконец, смог нормально затянуть и спустя пару мгновений с губ сорвалось сизое облачко сигаретного дыма. Я почувствовал нереальное облегчение. Внутри все так же, по прежнему, преобладала гнетущая пустота и почти абсолютное безразличие, но в данный момент все отошло на задний план. Медленно растекающаяся по телу из-за никотина слабость позволяла расслабиться и забыть все переживания хотя бы на мгновение, хотя бы на эти пару минут. Просто стало очень легко. Голова слегка закружилась, что вызвало легкую улыбку на губах. Сон как рукой сняло. В эту ночь я так и не уснул, выкурил всю пачку сигарет и всю ночь прослушал в наушниках уже столько времени любимую мною песню Cinema Bizarre – Forever Or Never. К счастью или к горю, но она словно говорит за меня самого и тем самым приносит облегчение. Ее смысл — это смысл прожитой мной жизни, так что я невольно забываю обо всем, когда слышу слова этой песни. Когда на часах высветилось шесть часов, я осторожно заправил покрывалом кровать и бесшумно выскользнул из комнаты, а чуть позднее, и из дома. Мне нужно было на базу. Для начала искупаться и переодеться, после приготовить завтрак, разбудить ребят, и тогда уже идти в школу, помогать Кее с патрулем или документами. Лучше с документами. Стоять у ворот и проверять учеников мне совсем не хочется. Может даже прогуляю сегодня занятия и весь день просижу за бумагами в кабинете ДК. Не хочу показываться Такеши на глаза. Слишком страшно. Я слишком устал. Додумать я не успел, не успел даже сделать хоть что-то: меня вновь сотряс сильный кашель. Легкие вновь начали болеть, а на землю был сплюнут очередной кровавый сгусток, рот наполнил неприятный металлический вкус, а следом вновь кашель и кровь. Надо же как я подгадал с мыслью. Мой организм просто не успевает восстанавливаться. Теперь уже не успевает, он слишком устал. Осталось совсем немного. Месяц или два, может чуть больше... больше этого времени я скорее всего уже не выдержу, я... я... И вновь приступ кашля и кровь. В конце концов, пока я дополз до базы, то едва не свалился в обморок, но таки добрался до нужного места и даже обезболивающее нашел. В итоге спустя две горсти различной «отравы» и полтора часа проведенных в ледяной ванне, я таки пришел в себя, смог собраться и разогреть ребятам еду, после чего быстро разбудил их и ушел в школу. Хорошо хоть форма дисциплинарного комитета черная: если вдруг что случится, так хоть грязи не так сильно видно будет. До школы я добрался почти в полвосьмого, так что едва на уроки успел. Хибари только окинул меня взглядом, нахмурился, но ничего не сказал. Я, видать, действительно херово выгляжу. Хорошенько подумав, я решил все же сходить на первый урок, а после уже, если хуже станет, пойду в кабинет ДК. Думаю Кея не будет против, если я отдохну немного. Он уже давно меня ругает за то, что я мало отдыхаю. А в последнее время так еще и мало ем, кажется даже немного в весе скинул, хотя и без того очень худой. Нужно срочно звонить Верде. Он должен что-то придумать. Он мой единственный и последний шанс. По пути в класс все было то же самое. Те же взгляды, те же обсуждения за спиной, те же насмешки и ухмылки. Все то же. Разве что только в этот раз меня больше не встречал веселый голос моего вечно озорного Хранителя Дождя. От обиды на самого себя вновь хотелось плакать, но все слезы я вылил еще вчера, а потому заплакать сейчас для меня просто не реально. Внутри слишком пусто. Когда я зашел в класс, то почти все уже были на своих местах, и большинство взглядов присутствующих тут же были переведены на меня. И чего им сегодня всем неймется? Ну бледнее я, чем обычно, ну стою я еле на ногах, ну разбита у меня губа. Все как обычного. Зачем же так пялиться, не понимаю? Стоило только мне сесть за парту, как тут же прозвенел звонок, и в класс вскоре вошел учитель. — Встать, поклон. Можете садиться. Всем доброе утро. Прежде чем мы начнем, я хотел бы вам представить новенького. Он перевелся к нам из Италии. Проходи и представься, пожалуйста, — обратился учитель математики к кому-то, стоящему в проеме двери. Я следил за всем этим только краем глаза, мне сейчас было слишком плохо, и я старательно пытался просто-напросто не отключиться прямо здесь, в классе, а этого сделать было никак нельзя. По крайней мере не на этом уроке, и не на следующей перемене, а потом можно будет отдохнуть под присмотром Кеи. У него меня никто не побеспокоит. Собравшись с силами, я все же перевел взгляд на учителя. К нему не спеша подошел паренек среднего роста с пепельными волосами и расстегнутой рубашке, надетой поверх черной футболки. Хорошо бы ему на глаза Кее не попасться. Он его за подобное нарушение дисциплины если не убьет, то изобьет качественно. Неопрятный вид учеников его раздражает и выводит из себя не меньше шума и драк на территории его любимой школы. Кея слишком любит дисциплину. Тем временем парнишка повернулся к классу лицом и, окинув равнодушным взглядом красивых изумрудных глаз одноклассников, не менее равнодушно представился: — Гокудера Хаято, — и все. Ни каких вам «приятно познакомиться» или «позаботьтесь обо мне», просто имя и фамилия. Сразу видно: парень со сложным характером. — Хорошо, можешь садиться на любую понравившуюся тебе свободную парту, — учитель все так же улыбался и провожал ученика взглядом, а я на это лишь фыркнул. Они всегда так, стоит кому-нибудь новенькому к нам перевестись, так сразу ведут себя так, словно это не обычная старшая школа, а как минимум — академия для элитных учеников. Тьфу, смотреть противно. Все эти приторные, слащавые улыбочки, так и хочется сказать, что если будут кривиться и дальше, то годам так к шестидесяти, мышцы их лица просто одеревенеют от постоянного притворства, а кожа на лице обвиснет и покроется глубокими морщинами. Тем временем Гокудера Хаято не спеша направился ни то в мою сторону, ни то в сторону моего брата (Натсу сидит на парте предо мной). Пройдя мимо нас пепельноволосый специально задел ногой стул брата, от чего тот с грохотом упал на пол, и тут же подскочив зло посмотрел на новенького, пепельноволосый кинул на него взгляд с не меньшим презрением, после чего, фыркнув, прошел дальше и сел на парту за мной. Я только пожал плечами и, вздохнув, не сильно потер ладонями глаза. Болят. Я не спал почти двое суток, организм требует сна, хотя по сути, даже во время него он не получает должного отдыха. Он вообще не получает как такового отдыха вот уже около девяти лет. Не удивительно, что он готов вот-вот сдаться. Буквально через пару минут после небольшого происшествия, случившегося между Натцу и новеньким, мимо меня на парту брата пролетела скомканная бумажка, как я понял, ее адресатом был вышеупомянутый блондин. Так и чешутся руки, конечности ему повыдергивать. Пусть я и не так давно состою на должности помощника главы ДК, но свои обязанности прекрасно знаю и соблюдаю. И если бы сейчас у меня были на то силы, то я бы непременно их исполнил сию же секунду. Даже стало жаль, что Хибари на год старше меня и учится в другом классе. В конце концов урок начался, и я постарался старательно слушать и записывать в тетрадь все, что говорит учитель. Пред глазами все плыло, но я лишь тряс головой и продолжал писать. Меня начало слегка подташнивать, и что еще хуже: легкие опять начало «драть» так, что определенно назревал очередной приступ кашля, а сейчас ни как нельзя. — Савада, ты в порядке? — раздалось почти над моим ухом, и я только сейчас понял, что вновь ушел в себя, а потому от неожиданно заданного вопроса вздрогнул и поднял растерянный взгляд на стоящего рядом учителя, обеспокоенно разглядывающего меня. — Эм... вы это мне? -- на всякий случай уточнил я и вновь потер пальцами глаза. — А ты видишь за этой партой еще одного Саваду? Лично я нет. Есть, конечно, еще один на соседней, но он определенно по здоровью не уступит и быку, а вот ты бледен, как смерть. Того и гляди, свалишься в обморок, — нахмурив брови и потерев пальцами подбородок, произнес преподаватель. — М... не беспокойтесь, сенсей, со мной все хорошо. Я просто немного не выспался вот и все. Если мне вдруг станет плохо, я сразу же вам об этом скажу, сенсей, — я попытался успокоить учителя и старательно бодро улыбнулся, хотя резко накрывшая меня волна боли, едва не заставившая болезненно застонать в голос, перекрыла все мои старания и намерения. Стон-то я сдержал, зато пред глазами мгновенно потемнело, и я тут же взялся руками за голову, оперевшись локтями о парту, чтоб, не дай бог, не потерять равновесие и не упасть. Из носа что-то ощутимо, но медленно потекло, в итоге скатившись по губам и на подбородок. Я тут же закрыл нос и рот ладонью. Дожил, не ртом так носом, да? Совсем ты не хочешь соблюдать конфиденциальность, сволочь, мало мне того, что вчера Такеши лишнего увидел? Не хватало еще, чтобы в классе начали не нужные вопросы задавать. — Савада, ты точно в порядке? Да у тебя же кровь из носа ручьем льется! Отведите его кто нибудь к медсестре! — судя по голосу, он запаниковал, но это только судя по голосу: видеть то я сейчас не могу, остается только слушать и говорить. — Учитель не нужно, я просто перенапрягся, позвольте мне просто немного вот так посидеть, скоро я буду в порядке. У меня просто поднялось давление, не стоит беспокоиться, — тихо и спокойно проговорил я и, на ощупь отодвинув от себя тетрадь и учебник по дальше, слегка наклонился над партой и прижал крыло носа к перегородке. Первая помощь самому себе оказана. Не зря так люблю биологию: в ней есть очень полезный материал. Думаю этого будет вполне достаточно до самой перемены. — Хм, ну смотри сам, если станет хуже не сиди, а сразу иди в мед-пункт, — все так же обеспокоенно, но уже более строго произнес преподаватель и вернулся обратно к доске, сразу же возвращаясь обратно к теме урока. До самого конца урока я просидел в одной и той же позе, склонившись над партой и не двигаясь с места ни на миллиметр. Я даже начал подозревать, что на парте сейчас образовалась довольно красноречивая красна лужица, хотя я и зажал перегородку носа пальцами, но все равно слышал звуки ударявшиеся о парту капли крови. И все это время я чувствовал на себе пристальный взгляд откуда-то со стороны моей правой руки, я даже догадываюсь чей именно. В той стороне, буквально по соседству со мной, сидит Такеши, а значит — это его взгляд я на себя все время чувствую. Не приятно осознавать, что я вновь заставляю его беспокоиться. Я определенно эгоист. Зрение пусть и со скоростью пьяной улитки, но все же вернулось не за долго до звонка с урока, и я наконец смог осмотреть на результат моей внезапной кровопотери. На столе и правду образовалась небольшая лужица крови. Пришлось лезть в сумку и доставать оттуда небольшую, мягкую, цветастую ткань, в которую я обычно заворачиваю бенто, но сегодня у нее видимо будет иное предназначение. Огорченно покачав головой, я принялся осторожно оттирать с парты кровь и, когда дело было завершено, тут же поднялся на ноги, и... как вовремя однако. Ни брата, ни новенького в классе уже не было, а интуиция начала тревожно звенеть. Я, пошатываясь, направился в сторону выхода из класса. Нужно брата спасать или же горе киллера, а может и сразу обоих. Уже находясь на улице я услышал громкий взрыв и такое же громкое «Утраиваю!» и, совершенно забыв о собственном состоянии, сорвался с места, побежав в сторону, где, как мне показалось, я услышал голос. Когда я забежал за угол, то моему взору предстал мой полу обнаженный брат в одних семейниках, сидящий на земле и, кажется, растерянный, горе-киллер, стоящий в центре разбросанного вокруг него и готового вот-вот взорваться динамита. О дальнейшем я уже не думал и не рассматривал, просто сорвался с места и, в один момент оказавшись рядом с подрывником, сильным толчком руки оттолкнул его в другую сторону от динамита. Меня отбросило следом за ним взрывной волной, хотя я успел прикрыться тонкой броней из синего пламени под одеждой. В ушах гудело неимоверно, пред глазами звезды танцевали вальс, а в голове взрывались салюты. Просто ужасно хотелось не то стонать от боли, не то материться, да так, чтоб ни кому больше не пришло в голову заниматься подобной херней на территории школы. Точно обоих Хибари сдам, пусть сам с ними разбирается. Наконец-то придя в себя, я обнаружил себя лежащим на том самом подрывнике, который как-то странно смотрел на меня. Просто те восхищение, благодарность и почтение, отчетливо выраженные в его глазах, по иному чем странным не назовешь. Я тряхнул головой, и кое-как встал с достопочтенного новенького. Но я все же не смог сдержать болезненного стона из-за резкой боли, возникшей в голове. Зря я так резко встал. Хм, зато после этого, мое состояние почему-то стало лучше. Кашель прекратился, легкие больше не драло, да и тошнить перестало. Силы медленно, но верно возвращались, а еще постепенно проходила боль. Не знаю, что за феномен такой, но если это такой эффект от взрыва динамита, то я с радостью буду чаще соваться под эти самые взрывы. Не успел я очухаться и встать, как это белобрысое чудо тут же встало предо мной на колени и преклонив голову произнесло: — Джудайме! У меня чуть глаза на лоб не полезли: что за? — Эм... ч-что? — растерянно спросил я, потирая правой рукой ушибленную спину, покрытую синими чешуйками моего второго пламени. Надо же, раньше мне это так легко не удавалось. — Вы спасли мне жизнь, хотя совершенно меня не знаете. Вы спасли меня, даже не смотря на то, что я напал на вашего брата. Позвольте мне служить вам, Десятый! — на одном дыхании выпалил он, а я растерялся еще больше. Вот чтоб я еще хоть раз спасал вот таких вот недоделанных киллеров... Да ни в жизнь! У них же так всегда: если они проиграли человеку или их кто-то спас, то они обязаны ему служить. Идиоты. Совсем своей свободой не дорожат. — Д-десятый? Ты о чем? И не нужно мне служить! — отрицательно замотав головой произнес я. Блондин сразу как-то скис и мягко говоря посерел. Выглядел каким-то разбитым и брошенным, а потому я не сдержался и дополнил: — Но мы можем быть друзьями, если ты конечно хочешь. Я совсем не против. Говоря это, я не мог не улыбнуться: когда он услышал это, его лицо сразу так преобразилось и засветилось... Я думаю что правильно все сделал. — Конечно, Десятый! — радостно воскликнул он и, взяв меня за руку, приник губами к внешней стороне ладони, я невольно покраснел и растерялся еще больше прежнего. — Не нужно ни каких Десятых. Называй меня просто Тсуной. Разрешаю, — поспешно выдернув свою руку из его, я подскочил с места и, подбежав к брату, потащил его в мед пункт. * * * — Мне порой кажется, что у меня не брат, а мазохист, — как бы между прочим заметил Натсу, когда я обрабатывал ссадины на его лице. — М? — Не мычи. Какой ненормальный на твоем месте после вчерашнего вообще встал бы на ноги? А ты еще и в школу приперся в твоем то состоянии! — раздраженно рыкнул он, заметив, что я не реагирую на его слова должным образом. — Ты о чем? — Хватит прикидываться дураком! Ты же вчера еле живой был. Какого черта вообще в школу приперся? Совсем ненормальный?! — а вот теперь он уже зло кричал. Я на это лишь поморщился. Слишком громко для моих чувствительных на звуки ушей. — Ты же знаешь, я восстанавливаюсь быстрее чем многие другие. День два и все синяки пройдут. Я чувствую себя вполне хорошо, — тихо и спокойно. — Ну да, а ты уже забыл, как вчера харкался кровью, а сегодня на уроке был больше на живой труп похож, нежели на человека? У тебя кровь из носа пол урока не переставала идти. И это ты считаешь нормальным состоянием? — опять зло и нетерпеливо. Мне так и хочется попросить его убавить звук. — А вот это тебя уже не касается. Могу утешить только одним: то, что происходило вчера и сегодня на уроке — к тебе совершенно ни какого отношения не имеет. Ты с твоей бандой меня раньше и сильнее били, и что-то я кровью не плевался. Кровь пошла по совершенно другой причине, но тебя это не касается. Это мое личное дело, и я с этим сам разберусь, — вот теперь я уже даже не пытался скрыть своего равнодушия и холода. Я так устал от его эгоизма, кто бы знал... — Да ты ненормальный! — подскочив с кровати, он схватил меня руками за ворот рубашки и притянул к себе, зло смотря в глаза: — Ты хоть понимаешь, что плеваться кровью это не нормально? Кровь из носа тоже совершенно не подтверждает твоей версии, что ты совершенно здоров! Ты же сдохнуть можешь, хоть это-то ты понимаешь?! Все это он зло кричал мне в лицо, а я, наверное, впервые в жизни удивился так сильно. Я уже лет семь не слышал подобных слов от него, не слышал помимо злости еще столько горечи и беспокойства, переполнявшего его. Значит он меня не ненавидит? Или просто еще не до конца забыл о том, что я его брат и когда-то мы были близки? Как бы я хотел на это надеяться. — Не кричи на меня. Тебя, как и впрочем всех вас, это ни коим образом не касается. Если я умру, для вас ведь только лучше будет. Уже один отец, наверное, от радости на моей могиле плясать станет. Но ты не бойся, я подобного удовольствия вам не доставлю. Даже если мне осталось не долго, я все сделаю, чтобы выжить. Я не умру, как бы вы все не хотели. Я еще не отомстил, — последние слова были сказаны почти на грани слышимости. Я осторожно отцепил пальцы Натсу от воротника своей рубашки и, отойдя от него на несколько шагов, произнес: — Переодевайся. Запасная форма лежит под подушкой. После уроков зайдешь в кабинет ДК. И лучше бы тебе сделать это самому, потому что в ином случае Хибари церемониться с тобой не станет. Новенький тоже будет там. Развернувшись, я поспешно вышел из мед-кабинета и направился в другое крыло школы, туда, где находился кабинет дисциплинарного комитета. Мне следовало немного поспать, при том срочно. Дойдя до места и приблизившись к двери, я не сильно постучал. — Входи зверек. — раздалось с той стороны. Глубоко вдохнув, я не сильно толкнул дверь вперед и, открыв ее, вошел в помещение. На удивление в этот раз меня не встретили тонфой в лоб. На сей раз меня встречали обеспокоенным взглядом, от чего я раздраженно передернул плечами. Ну что за фигня, я жив-здоров. К черту все эти взгляды? Ну да, насчет здоровья приврал, но ведь жив в конце то концов! — После уроков к вам придет мой брат и... ох, новенького я забыл предупредить... Извини Кея. — Зверек ложись спать, ты на ногах еле стоишь. Мне уже доложили и о том, что было на перемене, и о том, что было на уроке. Новенького уже предупредили. Я улыбнулся такой оперативности. Быстро, как всегда. Кея превосходен. Но опять же я старательно пропустил мимо ушей о происшествии на уроке. Не хочу об этом говорить. — Ты почему не пошел к мед.сестре? — Ке-чан, со мной все в порядке, — успокаивающе улыбнувшись, я рухнул на стоящий не далеко от двери диван и блаженно прикрыл глаза. — В порядке значит? Значит то, что сказало бейсбольное травоядное о твоем вчерашнем состоянии, вранье? — требовательно произнес глава ДК, а я забеспокоился. Неужели Такеши приходил к Хибари? Херово если так. — Ну-у, вчера я просто попал под раздачу брата и его банды, — я очень по старался ответить спокойно. — Зверек, я так похож на идиота, чтобы поверить в этот бред? С твоими физическими данными и способностями, даже при отсутствии сопротивления из физического урона ты получишь только лишь ссадины и синяки, которые исчезнут уже на следующий день. А то, о чем мне рассказало бейсбольное травоядное, совершенно другой случай. У тебя вся одежда была в крови, хотя на теле не было ни единой раны, кроме царапин. Зато откашливался ты определенно настоящей кровью. Что ты от нас скрываешь? Разве мы не твои Хранители? Не твоя семья? Почему ты не можешь поделиться с нами своими проблемами? — Хибари не кричал, он просто говорил довольно громко и явно зло. Его я тоже никогда не видел таким злым, но почему видеть Такеши таким было на много больнее? То, что я испытываю сейчас, и что испытывал тогда, такие разные чувства... Я ни чего не понимаю. — Кея, прошу тебя, не вмешивайся. Я в порядке. Это бывает время от времени, но, как видишь, я жив, мое тело просто не выдерживает всей нагрузки... — Зверек скажи, сколько раз мне еще повторить тебе, чтобы ты перестал загружать себя так работой? Ты ведь ни меня, ни других совершенно не слушаешь, словно бы специально спешишь слечь в могилу. — Кея, я в порядке. Обещаю скоро я решу эту проблему. Пожалуйста, позвони Верде, пока я сплю, и попроси его приехать как можно скорее, скажи, что он мне сейчас очень нужен. Это важно, — после этих слов мое сознание отключилось почти мгновенно. Мой организм слишком устал, ему нужен отдых. И что-то мне подсказывает, что в этот раз я действительно смогу отдохнуть. Конец. _________ *Имеется ввиду бывший именно травоядный, а не босс. **Группу кракеров и хакеров лидером которой является Тсунаеши называют Психоделикой, потому что своими действиями они сводят с ума как виртуальную полицию, так и тех кого взламывают. Именно поэтому их база внегласно была названа именно так.