Adoro la Neve

      Tsunayoshi.       Вернувшись на базу, я первым делом принялся за поиск своих чешуйчатых любимцев, но, по неизвестной мне причине, нигде не смог их найти. И только уже было собирался пойти в компьютерную комнату и спросить, куда делись Зелел, Джи и Майя, как база содрогнулась от громогласного «Врооой!» и следом за ним не менее громогласного «Муусор!». Я сразу же сорвался туда, откуда раздался крик.       Пробежавшись вдоль коридора и несколько раз свернув в нужных местах, я остановился у комнат, которые обычно предоставлялись Варийцам. Из-за двери раздалось насмешливое «Ши-ши-ши», и я тут же распахнул дверь. Картина маслом по бутерброду: под потолком летает Мармон, на спинке дивана сидит Бел, там же устроились Лусс со Скуало, последний же время от времени то и дело орет свое коронное «Врой». Убийство для моих чувствительных ушек. Занзас по своему обыкновению сидит в дорогом, купленном специально для него кресле и держит пистолет, направляя дуло куда-то на пол, а рядом с ним стоит Леви, прижавшись к стене.       Я непонимающе похлопал глазами и опустил взгляд на пол. Там, вокруг сидящего на полу пофигистичного Франа, во всей своей красе расположились мои чешуйчатые любимцы. Теперь ясно, что здесь были за вопли.       Вздохнув и еще раз оглядев представшую предо мной картину, я лишь покачал головой и, похлопав в ладоши на всякий случай, привлек к себе внимание публики, присел на пол и не громко позвал:       — Зелел, Джи, Майя, вы что здесь делаете? Я вас уже полчаса по всей базе ищу, — нет, мне им играть на флейте или дудочке не нужно, они меня и так понимают, в конце концов, мы с ними частично одной крови.       Мои любимцы тут же отлипли от так и не шелохнувшегося иллюзиониста и подползли ко мне. Я же, дождавшись этого, просто поднял их всех на руки и повесил на себя, как гирлянды на елку, правда вот что-то Майя потяжелела в последнее время. Да и носить на себе змеюку размером в три с лишним метра и совсем не тонкую не очень-то легко, а если учесть, что она на мне не одна, то можно запросто надорваться, но я привык.       — Ну и чего вы орете на всю базу? Они совершенно безобидны, так что Бельфегор спрячь свои зубочистки. Ску, хватит размахивать мечом. Леви, убери зонты. Зан, будь добр, убери пистолет. Если на моих красавицах появится хоть одна царапина, я с вас шкуры живьем сниму, — все это было сказано почти на одном дыхании. А нежное поглаживание домашних, шипящих мне в ответ любимцев добавляло неординарности в сложившуюся ситуацию. У меня даже настроение поднялось.       — Ши-ши-ши, Снейк, я бы понял, если бы ты удавчика завел: они не ядовитые, зато очень красивые. Но вот, например, та трехметровая красавица является самой страшной из австралийских змей. Один ее укус может убить около сотни людей. И это по твоему безобидная? — скептически заявил Каваллини и окинул меня настороженным взглядом, словно пытаясь удостовериться в моей психической уравновешенности.       — Не беспокойся, Риппер, я совершенно здоров и психологическими отклонениями не страдаю. Как видишь, они вас не тронули и не тронут, если вы их обижать не будете. И я тоже, в таком случае, не трону. Для всех, кого я признаю и пускаю на базу, они совершенно не опасны. Так что, мать вашу, сейчас же спрячьте оружие, и хватит трястись! Что вы за мафиози такие, если змей боитесь?! — вспылил я.       — Вро-ой! Савада, чтоб тебя, то, что мы мафиози, еще не означает, что мы бессмертны, и на нас не подействует змеиный яд! — вновь завопил Ску, а я чисто по инерции заткнул уши.       — Ску, не вопи, я тебя и так прекрасно слышу. Еще раз повторяю: для вас они опасности не представляют, так что поднимайте задницы и идите на кухню. Мармон, пожалуйста, слетай в компьютерную комнату и позови тех задротов. В обмен на это, я сделаю специально для тебя твои любимые кремовые пирожные, — я прекрасно знаю, чем нужно подкупать Мармона. И для меня это не обязательно должны быть деньги.       Во время так называемого шествия на кухню, Варийцы старались держаться от меня по дальше. Такое ощущение, словно мои красавицы их так не достанут! Я на это лишь хихикал и, самодовольно улыбаясь, гладил своих любимцев. Джи уже давно обмотался вокруг моей шеи и мирно спал. Майя обмоталась вокруг моей талии и на половину свисала с моего плеча так, что ее голова была где-то позади меня на уровне поясницы. А Зелел, как и обычно, просто висел у меня на плечах, даже не пытаясь обвиться и укрепить свое положение. Я к такому давно привык, а потому особого дискомфорта не чувствовал. Я и сам сейчас щеголял по просторным коридорам базы, выпустив свой роскошный, длинный и сильный хвост на свободу, раскачивая им из стороны в сторону. Жаль только рожки не видно: они у меня небольшие и удачно прячутся в моей густой шевелюре.       Когда мы прибыли на кухню Спаннер, Шоичи и Мармон были уже там. Программист, завидев меня на горизонте, сразу же согнулся пополам и попытался отодвинуться по дальше. Его по-прежнему очень нервируют мои красавицы, хотя он живет бок о бок с ними уже полгода, ну, по крайней мере, с Зелелом и Джи, а вот с присутствием Майи не смирился до сих пор.       По прибытии на место назначения, Зелел с Майей сразу ретировались от меня по дальше, так как не очень любили находиться вблизи плиты, а вот Джи, как был на моей шее, так там и остался, а я и не против. Пусть спит.       Варийцы расселись за столом, и теперь вместе с Шо на пару опасливо поглядывали в дальний угол кухни, где расположились мои любимцы. Каждый из них определенно взял на заметку не приближаться к дивану, стоящему там. Опасно. Хотя лично я так не считаю.       — Так, братцы-кролики, расслабьте ягодицы и сидите смирно. Хватит уже так пялиться на Зелела и Майю, вы их нервируете. Соблюдайте приличия, будьте добры, — смерив свою, так называемую семью, строгим взглядом, я отвернулся к плите и принялся разогревать ужин, параллельно с этим доставая из шкафов и холодильника все, что требуется для кремовых пирожных.       Варийцы притихли и теперь, молча, наблюдали, даже Скуало воздержался от своего любимого «Врой», зная, что мои уши не выдержат подобного издевательства. Занзас, впрочем, тоже молчал, разве что только крутил в руках излюбленные пистолеты, из-за чего бедный Шоичи нервничал еще сильнее и едва не сползал под стол. А я тем временем кидал на старшего братца грозные взгляды. Вот уж и вправду семейная идиллия. Все друг друга знают, все друг к другу привыкли и все боятся меня, в частности, потому что моё любимое наказание — подлить Скуало в чай одно чудодейственное средство, после которого он еще полторы недели кричать не смог бы. Хотя, если быть честным, он, вообще, говорил так тихо, что его едва было слышно, зато я был доволен. От Занзаса я спрятал оба его пистолета, так что он очень долго матерился, но найти их без моей помощи так и не смог. И это я сделал за то, что он разнес мою любимую кухню своим гребаным пламенем! Поверьте, тогда мне хотелось совсем не прятать, а засунуть их братцу в зад по самое не балуй, чтоб знал, как уничтожать мою обитель.       Впрочем, не только те двое угомонились. Бел тоже перестал швырять свои зубочистки в наши стены, примерно с тех пор, как я отобрал у него их все до единой и спалил к чертям собачьим вместе с леской. С тех пор разрушения на базе значительно убавилось, а я стал счастливым обладателем кучки вечно орущих идиотов, компенсирующих этим ором сниженную в пределах базы физическую деятельность. Хотя даже кричать они стали меньше. Не хотят, видимо, познать ту же участь, что и Скуало, а зная меня они прекрасно могут ее познать, так что не рискуют.       — Мелкий, мне кажется, или ты стал еще худее? — внезапно подал голос Занзас, а я невольно вздрогнул и едва не оттяпал себе палец от неожиданности.       — Босс прав, ты стал очень худеньким Тсуночка, а еще очень бледным, — вторил ему мамочка всея Варии.       — Вы издеваетесь? Ну да, я скинул пару килограмм. Не специально! Но бледнее я определенно быть не могу, куда еще? Глаза разуйте, это мой обычный цвет кожи! — еще не хватало, чтобы и эти озабоченные начали мне лекции читать. Спасибо. Хватило Такеши и Хибари, больше что-то не хочется.       Эти двое хотели сказать что-то еще, но я поспешно поставил перед ними тарелки с ужином и продолжил дальше накрывать на стол, а после вернулся к приготовлению обещанных Мармону пирожных. Я свои обещания исполняю сразу, да и готовить для этого мелкого сплошное удовольствие.       Ужин прошел в молчании, хотя я так и не поел, аппетит по прежнему не вернулся. А потому я просто наблюдал как едят они. После ужина все разбрелись по своим комнатам, а я накормив своих любимцев побрел в тренировочный зал. Спать совершенно не хотелось, выспался в школе. Уроки тоже сделал там же под строгим надзором Хибари. За компьютер тоже совершенно не тянуло, а вот потренироваться и размять мышцы было бы не плохо. Верде приедет уже завтра, а потому следовало бы вновь попробовать по работать с лазурным пламенем. Управлять им на много сложнее нежели небесным, так как оно требует на много больше контроля и выносливости. Было бы куда легче появись у меня во время мутации Облако там или Туман, ну или какой другой атрибут, но пламя о котором ни кто ни чего не знает, да еще и столь сложное в использовании... Оно изрядно выпило у меня крови и подпортило жизнь, при том последнее в самом прямом смысле. Не просто же там двое суток подряд я был едва живой и плевался кровью, а ведь раньше такого не было. К тому же, если я научусь его контролировать, то вполне возможно что болезнь перестанет прогрессировать и мое тело получит передышку, а может мое пламя даже наконец найдет равновесие и гармонирует. Но с подобными выводами спешить не стоит, лучше для начала дождаться Верде и уже вместе с ним решить что делать. Он обязательно найдет выход. Всегда находит, хотя этот случай и отличается от всех других.       Тренировочный зал встретил... разрушенными стенами и местами «помятым» полом. Оглядев всю эту «красоту», я невольно помянул про себя Занзаса не хорошим словом и со вздохом опустился на пыльный пол. Позволяя себе наконец расслабиться, я шевельнул хвостом, а потом с силой ударил им о бетонный пол и так повторил несколько раз. Руками не сильно провел по волосам, нащупывая выпирающие из под них рожки, и на моих губах невольно промелькнула улыбка. Отчего-то в такие моменты я чувствую себя непослушным чертенком. Приятное такое чувство, и скрывать себя не нужно. Сейчас так легко, и телу совсем не больно. Оно, наоборот, просто переполнено силой и легкостью. Это прекрасное чувство: не приходится сдерживать себя, отпуская силу на волю. На лбу тут же взметнулся красивый оранжевый огонек, мгновенно разгораясь, а к нему через секуду прибавилось синее пламя, но в отличие от предыдущих разов, в этот раз боли я не почувствовал, наоборот... какое то... восхищение? Или даже детскую не прикрытую радость? Не знаю, но это чувство наполняет приятным теплом душу. Руки, как и все тело, почти сразу после этого покрылись красивыми коричнево-красными чешуйками, словно броней. Рожки удлинились и хвост стал чуть длиннее и толще, но совсем на чуть-чуть. Отросли клыки и раздвоился язык.       Сейчас я действительно ощущаю себя змеем, таким о каких в разных мифах и фэнтези пишут. Их вроде бы Наги называют? Хотя везде их по разному зовут, да и хвост у них совсем не такой как у меня. Он у них вместо ног обычно. Но и все же, чувствую я себя именно таким вот мифическим существом. Тренироваться совсем не хочется... есть желание просто вот так сидеть на полу и наслаждаться этой свободой. Будь моя воля, я бы не прятал себя, не прятал бы свой хвост и рога, не прятал бы свое пламя, но так нельзя. А может забрать свою драгоценную семью и смотать куда-нибудь далеко-далеко в горы? Или, вообще, на необитаемый остров? А может и того лучше запилять в услужении Вендичи? Им никогда лишние руки не помешают. Будем помогать ловить преступников, может даже в обмен на нашу службу они Мукуро отпустят. Мечтать не вредно. Ребята ни за что не согласятся на подобную авантюру. В подобное место разве что псих добровольно сунется, но... видимо, я вот именно из таких психов, хотя... Даже я сам уже давно сомневаюсь в своей психической уравновешенности. То боюсь крови, то наоборот жажду рвать и метать от желания убивать и видеть чужие внутренности, ощущать их собственными руками... Я уже давно не знаю чего хочу, а хотя... нет. Я знаю чего я хочу. Я хочу спасти Мукуро, хочу дать ему то, чего он был лишен: любящую семью и тепло. Он заслужил, я ему многим обязан, я пред ним виноват. Мукуро... когда же я наконец тебя увижу? Когда смогу обнять, подарить ту нежность и ласку, которой тебя обделили? Когда?..       Кажется, сегодня я буду спать здесь, вот так, прям на полу тренировочного зала. Идти в комнату ужасно лень, да и постель не выдержит под напором пламени, а здесь можно даже пламя не тушить, оно само потухнет. А спать так хочется...       Проведя руками по лицу и зевнув, я определился наконец с выбором и сняв куртку, свернул ее после чего положил на пол. Потянувшись несколько раз, я наконец лег головой на так называемую подушку и блаженно прикрыл глаза. Будь что будет, а мне здесь хорошо. Полежав так некоторое время, я все же погрузился в долгожданный сон, позволяя наконец отдохнуть.       * * *       Несколько месяцев спустя.       — Ску, я конечно все понимаю... у вас с Заном любовь-морковь и поспевшие помидоры, но... блядь, ради бога, не ходите по базе голыми! Вы здесь не одни! — вот уже минут пять я отчитываю Скуало за их с Занзасом похабное отношение к личному пространству остальных обитателей базы и правилам.       С недавних пор я стал очень одержим дисциплиной, но мне было у кого учиться. Кея таким положением дел очень доволен и всякий раз, когда я взрываюсь по подобным «пустякам», он довольно улыбается, если конечно тот оскал, что появляется на его губах можно назвать улыбкой. Но то, что Кея в эти моменты доволен, я знаю точно.       — Савада не заводись, а? Ты в последнее время ведешь себя, как мамочка-наседка, спешащая отчитать нерадивых деток за их проказы, — насмешливо фыркнул Скуало и наконец удосужился натянуть на себя банный халат, который я ему недавно впихнул в руки. У меня же нервно задергался глаз.       Варийцы обнаглели, даже более чем. Вот скажите, почему им не сидится у себя в Италии? На кой хер приезжать в Японию каждые три недели? От их приездов проблем больше, чем от постоянной слежки Реборна и издевательств брата. С каждым их приездом скрывать их присутствие становится все сложнее. Ну конечно, с их то активной деятельностью и буйным нравом... Куда уж мне! Нет, вот честное слово, я их когда-нибудь повешу. Всех семерых в один ряд под потолком на базе. Может хоть уму разуму научатся, хотя я в этом, честно говоря, сомневаюсь.       — Не поясничай, Ску, — раздраженно фыркнул я и, отвернувшись, взял со стула свою школьную сумку и бэнто. — Я в школу, а вы ведите себя по тише и не мешайте ребятам работать. Раз уж у вас дел нет, это не значит, что их нет у нас, так что... я рассчитываю на то, что вы будите паиньками и не разочаруете меня. Ах да, сегодня придет Ке-чан, так что предупреди об этом Занзаса. Я не хочу за ними опять целый час по всей базе гоняться. Ну все я пошел.       Не дождавшись ответа, я выскользнул из кухни в коридор, а после поспешил к лифту, не хочу опоздать, а то Ке-чан простой простой лекцией не ограничится. Он теперь вообще меня не жалеет. Только и ждет от меня ошибок да нарушений. Ему доставляет этакое садистское удовольствие гонять меня по крыше школы, заставляя защищаться и, в итоге, вынуждая на драку. А я не хочу лишний раз рисковать и перенапрягаться, так что стараюсь все делать во время и без нарушений. Так и живем.       До школы я добрался за час до урока и сразу же поспешил в кабинет ДК. Кея хотел со мной о чем-то поговорить, и это что-то было определенно не обо мне или моем братце. Слишком уж он был серьезен и, кажется, даже зол, хотя оно и не удивительно. Не так давно кто-то начал избивать учеников нашей школы, при том, довольно сильно. И под раздачу попали двое моих Хранителей: Гокудера и «старший брат». Обоим досталось изрядно, и теперь они лежат в больнице, активно занимаясь залечиванием ран. Так же пострадали почти все члены дисциплинарного комитета, включая вице-президента. Так что беспокойство и злость моего Хранителя Облака вполне обоснованы, ведь нападают на учеников его любимой школы. Я тоже чувствую беспокойство, но немного другого рода, и даже некое возбуждение, словно что-то должно случиться, и еще пока не известно хорошее или плохое. Остается лишь ждать.       Поднявшись на третий этаж и дойдя до нужного мне места, я без стука и какого-либо предупреждения зашел в кабинет и почти сразу же отскочил в сторону, позволяя кинутой в меня тонфе пролететь мимо, после чего закрыл за собой дверь, даже не удосужившись вернуться в коридор, и поднять бедное оружие. Пусть пока полежит там, с одной тонфой Кея куда безопаснее нежели с двумя, хотя у него вроде бы есть запасные, так что расслабляться не стоит.       — Ке-чан, не разбрасывайся своими игрушками с утра по раньше, лучше бы доброе утро сказал, — улыбнувшись произнес я, на что получил только раздраженное фырканье. Ну точно ежик. Такой милый. — О чем ты хотел поговорить?       — Мы выяснили, где скрываются нападавшие, — откинувшись на спинку кресла, произнес Кея и серьезно посмотрел на меня, я сразу же перестал улыбаться и тоже стал серьезен.       — И где же? — вздернув бровь, спросил я и присел на диван, положив свою сумку рядом на пол.       — Кокуе Ленд, — серьезно ответил он, и его руки вновь потянулись к своему излюбленному оружию пыток и, не редко, убийства.       Интуиция издала переливчатый звон и совсем не тревожный. Она словно звала меня куда-то, и что-то мне подсказывало, что именно туда, где и находится то хулиганье.       — Я надеюсь, ты не собираешься туда идти? — нахмурившись, спросил я и вновь посмотрел на своего Хранителя.       — Не задавай идиотских вопросов, Савада. Конечно, собираюсь, — раздраженно фыркнув, произнес он, а мне захотелось качественно настучать ему по макушке.       — Ке-чан позволь туда сходить мне, — задумчиво произнес я и потер пальцами подбородок. Чувствую, так просто меня одного туда не отпустят.       — Не дури, совсем умом тронулся, или мне так только кажется? — иронично усмехнувшись, произнес Кея и выгнул бровь.       — Пфф, хватит принимать меня за ни на что не способного ребенка. Ты не хуже других знаешь, на что я способен, не нужно недооценивать меня, — меня раздражает его пренебрежительное отношение ко мне и к моей силе. Вот честное слово, ну что за фигня? Он ни раз на своей шкуре испытал мою силу и способности, но так ни разу и не победил, что за отношение такое вообще? Все мои Хранители относятся ко мне, как к ребенку, ну почти все.       Кстати о Хранителях... За последние пару месяцев я собрал всех своих Хранителей, включая Солнце и Грозу. Солнцем стал Сасагава Рехей или же, как я его называю, «старший братик», а Хранителем Грозы — Бовино Ламбо, который теперь учится со мной в одном классе, хотя он младше меня на целых два года, а Кею на три. Но в силу своих довольно не плохих способностей он смог поступить сразу к нам, правда ему пришлось писать вступительный экзамен как проверку. В конце концов, не часто пятнадцатилетние подростки пытаются перескочить сразу два класса. Правда, живет Ламбо с моим братом под предлогом того, что желает убить Реборна, и время от времени оправдывает свой предлог попытками убить вышеупомянутого киллера, но пока что безуспешно, и все же. Хранителем Натсу он быть категорически отказался. Просто сказал, что уже нашел свое Небо и менять его на другое не собирается, тем более на такое Небо, каким является мой брат. Слышать подобное было крайне приятно, хоть услышал я это и не на прямую: рассказал Хаято, который в то время был с Ламбо. Натсу долго после этого скрипел зубами, да и до сих пор скрипит. В конце концов, не приятно, когда все, кому ты предложил стать твоими Хранителями едва ли не послали тебя по всем известному адресу. А он успел добраться до всех моих Хранителей, или точнее до них всех добрался Реборн и не один раз кстати, но каждый раз получал отказ, а от Кеи даже несколько попыток избить «мелкого надоедливого киллера».       Ламбо сам меня нашел и сам же предложил стать моим Хранителем, хотя я честно в начале не понял, как он определил мое местонахождение и откуда узнал, кто я. На все мои вопросы лишь загадочно улыбался и просил, чтобы его дорогое Небо не беспокоилось и просто доверилось своему Хранителю, и я доверился. Просто не смог отказать, да и интуиция молчала. Старший брат, вообще, считай сразу и без лишних вопросов согласился занять предложенную ему должность, правда, чтоб заполучить его мне пришлось вступить в клуб бокса, но это не страшно. Зато теперь присутствуют постоянные тренировки, от которых не уйдешь не под каким предлогом. Тем самым у меня теперь есть все шесть Хранителей, правда один из них пока что не со мной, но я не теряю надежды, что скоро все же смогу его спасти. Как говорится, надежда умирает последней.       — Зверек, ты не пойдешь туда один... — предупреждающе заговорил Кея.       — Я пойду туда, Кея, мне нужно туда, и нужно именно одному, — упрямо заявил я в ответ.       — Зачем? — вопросительно вздернутая бровь и непонимающий взгляд.       — Меня туда тянет... Можешь считать это очередным проявлением моей интуиции. Я просто чувствую, что мне туда нужно. Одному, — как-то хмуро проговорил я в ответ и потер затылок. Ну а что? Я сказал чистую правду. Меня туда тянет, мне нужно туда, и нужно туда одному, именно сейчас.       — Ну хорошо, раз так, — наконец сдался Кея и вновь откинулся на спинку кресла. — Когда пойдешь?       — Прямо сейчас. И не смотри на меня так! Потом, обещаю, я с тобой проведу честную дуэль и даже не попытаюсь сбежать, я тебе даже Занзаса могу одолжить для спарринга. Но! Только на базе и только в пределах тренировочного зала. Нам с ребятами хватило того, что вы в прошлый раз дохера стен в западной части базы разрушили. Ремонт, знаешь ли, влетел в копеечку, — хмуро проговорил я, но в ответ лишь увидел довольный оскал, что в общем-то рассудил, как согласие, а потому тут же подорвался со своего места и направился к двери. — Сумку я здесь, у тебя, оставлю, она мне там только мешаться будет.       — Ты оружие с собой взял? — серьезно спросил он, смотря прямо в глаза.       — Ага. И Перчатки, и «Розу» с «Лилией», — улыбаясь проговорил я и продемонстрировал своему Хранителю красивые черные перчатки, сделанные под тип перчаток первого Вонголы из укрепленной натуральной кожи, хотя внешне они сильно отличались от оригинала. Так же после перчаток я поднял черный пиджак формы дисциплинарного комитета и продемонстрировал два больших пистолета: один серебристый с выгравированной на черной розой, а второй черный с золотой гравировкой лилии, — убранных в кобуру по бокам, после чего опустил пиджак и поправил его. — Правда, они мне вряд ли понадобятся, я ведь их держу только на тот случай, если моей силы будет не достаточно, а это, как ты сам знаешь, мало вероятно.       — Всякое в жизни случается, зверек. Никогда не бывает плохо перестраховаться, — наставительно проговорил Кея и, кажется, успокоился.       — Ага, как говорится «Лучше перебдеть, нежели недобдеть», — подняв указательный палец правой руки вверх, весело проговорил я и хихикнул, после чего вышел из кабинета и направился к выходу из школы.       * * *       Кокуе Ленд встретил тишиной. Ну как тишиной... вокруг одна разруха да заросли, а ведь когда-то здесь был вполне приличный парк развлечений, жаль только что его забросили.       Сюда я добрался на такси, хотя вполне мог и по воздуху с помощью своего пламени, но решил не рисковать. В конце концов, Реборн ведь никуда не делся, а пламя при открытом использовании скрыть не получится, так что лучше не рисковать, вот я и выбрал самый безопасный из всех способ. Теперь же я медленно, но верно продвигался куда-то вперед и, как я понял в сторону большого здания, стоящего в отдалении, которое когда-то было кинотеатром. Интуиция звенела, не переставая, и отнюдь не тревожным звоном, а, наоборот, каким-то радостным и торжествующим. Она словно на поводке тянула меня вперед, прося поспешить, и я спешил. Я не знал что там будет, но определенно хотел узнать, к тому же был еще один повод поспешить: сюда определенно нагрянет Реборн с моим братом и его новыми Хранителями, которых для него подобрал отец. Кстати об отце... Этот уб... кхм, человек не так давно приезжал в Намимори и пробыл здесь две недели. Он даже меня умудрился отловить и устроить допрос с пристрастием, куда же это я делся из отчего дома. Я едва смог отделаться от него. Какая ему вообще разница, где я живу? Он ведь не особо рад моему существованию, так в чем тогда проблема? Или может его огорчает сам факт того, что я всячески пытаюсь спасти свою шкурку и себя самого от его с братом издевательств? Вот уж спасибо, натерпелся, больше что-то не хочется. Хотя хочется мне или нет, а нападения со стороны брата все так же продолжаются и, в последнее время они происходят с завидной частотой, я уже было даже подумал, что братец просто хочет сжить меня со света по быстрее, да вот что-то все ни как не получается.       Усмехнувшись своим отнюдь не радостным мыслям, я не заметил перед собой какую-то корягу и со знаменательным вскриком знатно так шмякнулся на землю. Больно не было, а вот очень даже обидно, при том на самого себя. Ну вот за что мне такая беда? Что-бы не делал, куда бы не ходил, где-нибудь да умудрюсь использовать свою неуклюжесть. Она уже давно стала частью меня, и как я только до сих пор умудрился не убиться? Не понимаю.       Встав с земли и отряхнув одежду от пыли, я огляделся по сторонам. В начале я этого не заметил, но сейчас ясно ощущаю чье-то присутствие, при том довольно четко и не далеко. Меня с еще большей силой потянуло к заброшенному зданию, и я сразу же сорвался на бег, петляя то здесь, то там, словно избегая каких-то препятствий и огибая ловушки. В конце концов, я оказался внутри здания и теперь старательно оглядывался по сторонам, пытаясь найти лестницу на второй этаж, а они все, как на зло, были сломаны, или я их просто не видел. В итоге, мое терпение кончилось, я плюнул на это дело и, натянув на руки перчатки зажег пламя, тут же взлетая вверх по разрушенной лестнице, но не ступая на нее, моя жизнь мне, в конце концов, все еще дорога, а свернуть себе шею из-за неудачного падения как-то совсем не хочется.       Приземлившись на покрытый битым стеклом и различным мусором пол второго этажа, я потушил пламя и, не спеша, двинулся вперед, время от времени открывая появляющиеся на моем пути двери и заглядывая в комнаты, стараясь найти тех, чье присутствие уже давно ощущаю, а оно с каждым шагом становится все ощутимее и ближе.       В конце концов, так я дошел до самой последней двери и остановился возле нее. Сердце затрепетало, и почему-то вновь стало больно, но в этот раз уже от волнения. Я чисто по инерции коснулся правого бока, сквозь ткань ощущая кобуру с пистолетом, но тут же одернул себя и протянул руку к двери, осторожно толкая ее внутрь и тем самым приоткрывая. Интуиция вновь дала о себе знать, а я судорожно вдохнул и, наконец, осмелился войти внутрь помещения. По началу я не увидел ничего, кроме все той же разрухи и кучи хлама, а потом мой взгляд метнулся дальше, туда где был свет. Там у разбитого окна стоял небольшой диванчик, а на нем кто-то сидел, вот только я не видел этого человека, только его силуэт, однако сердце вновь сжалось. Я сделал шаг, а потом еще и еще, и остановился где-то в середине комнаты, точнее замер. Мои глаза наконец привыкли к темноте, и я смог рассмотреть человека, который до сих пор молча, все это время наблюдал за мной. Длинные темно-синие, почти черные волосы, снизу собранные в хвост, а сверху в прическу, чем-то напоминающую хвостик ананаса, алебастрового оттенка кожа, такая бледная, что почти светится... красивые разноцветные глаза: один ярко-синий, а второй кроваво-красный с иероглифом в нем, и... тонкие губы, растянутые в усмешке.       Сердце вновь затрепетало и болезненно сжалось, а на глаза проступили слезы. Вымученно всхлипнув, я рухнул на колени и, закрыв глаза руками, тихо сквозь слезы прошептал:       — Мукуро...       Это был он, я никогда и ни с кем другим его не спутаю, даже, не смотря на то, что мы не виделись почти десять лет. Я никогда не смогу его спутать с кем-то другим. Эти волосы, эта кожа, эти глаза, эта усмешка... их невозможно спутать с кем-то другим. Это он, я точно знаю. Это мой дорогой Туман, который я так желал спасти, но, в итоге, он выбрался без моей помощи. Что я за Небо такое? От меня совершенно ни какой пользы.       — Муку-уро... — подавляя рвущийся из горла всхлип, вновь прошептал я.       Так хочется сейчас встать, подбежать к нему и обнять, да вот только ноги совсем не держат, а тело одолела непреодолимая слабость.       — Почему ты плачешь, мое маленькое Небо? — не смотря на усмешку, его голос звучал тепло и ласково, отчего мне захотелось рыдать еще больше. Я не заслужил этого тепла, не заслужил этой ласки...       — Прости... прости, что не смог спасти, прости, что не помог тогда... прости меня, Мукуро!.. — на грани слышимости зашептал я, с трудом подавляя рвущиеся из горла рыдания, хотя слезы уже во всю текли по моим щекам.       Вдруг я почувствовал, как чьи-то руки ложатся на мои плечи и мягко притягивают к сильной груди, после чего нежно обнимают. Тут же я почувствовал, как моей макушки касается теплое дыхание, а после и мягкие губы. Мукуро, мой дорогой Туман... почему ты так нежен с предавшим тебя Небом?..       — Прости меня, Мукуро... — моих губ коснулся тонкий, длинный палец обтянутый в черную перчатку, а я вновь тихо всхлипнул.       — Не плачь, мое маленькое Небо, ты ни в чем не виноват. Мы ведь поклялись, помнишь? Мы поклялись, что встретимся, и вот мы теперь вместе. Ты не должен себя ни в чем винить. Я знал, что ты меня найдешь, и так же знал, что если не выберусь сам, то ты совершишь очередную глупость и полезешь прямо в пекло, а тебе никак нельзя в тюрьму. Тебя там погубят, — его голос звучит так нежно, а руки осторожно стирают слезы с моих щек, что мне начинает хотеться плакать еще больше.       — Но ведь... какое из меня Небо, когда я не смог защитить самого важного в моей жизни человека? Какое я после этого Небо? Тебе в пору ненавидеть меня, а не успокаивать, ведь я дал им тебя забрать и так и не смог придумать способ как спасти...       — Но теперь-то я рядом, — положив ладони мне на щеки, Мукуро осторожно приподнял мою голову и посмотрел мне в глаза, после чего наклонился вперед и нежно коснулся губами моего лба, а я вновь не смог сдержать всхлип. — Не плачь, Тсунаеши, мне больно видеть твои слезы. Я так давно мечтал тебя увидеть, не заставляй меня переживать.       Наконец взяв себя в руки и кивнув, я быстро вытер ладонями слезы с щек и крепко обнял своего Хранителя Тумана и самого дорогого для меня человека на земле. Как представлю, что могу потерять его, так становится плохо. Я просто не переживу его потери.       — Ну вот и умница. Больше не плачь, мое маленькое Небо, тебе совсем не идут слезы, — в его голосе была слышна улыбка, а его руки так же нежно обнимали меня в ответ, осторожно поглаживая мою спину.       Внезапно моя интуиция тревожно зазвонила, а после уже начала откровенно бить в набат.       — Му, а где Кен и Чикуса? Они ведь здесь, с тобой? — подняв голову и посмотрев на своего хранителя, обеспокоенно спросил я.       — Они снаружи, встречают гостей, — с улыбкой произнес Мукуро, а я вновь прислушался к встревоженной интуиции и плотнее прижался к своему Хранителю, буквально всей своей сутью ощущая что, что-то сейчас произойдет.       — Гости, говоришь? Я, кажется, даже догадываюсь кто... — хмуро произнес я, на что в ответ получил едва заметную улыбку на тонких, но красивых губах и очередной нежный поцелуй в висок. Постепенно я все больше и больше становлюсь счастливым и отпускаю все напряжение и боль, скопившиеся за прошедшие почти десять лет.       — Они близко, Му...       — Я знаю. Не хочешь спрятаться? — с улыбкой в голосе произнес он, а я отрицательно замотал головой.       — Нет, там, в конце концов, будет мой брат и Реборн. Ни тот, ни другой не остановятся, если им не помешать. А ты не должен драться, я не хочу этого... Я сам... — едва слышно проговорил я и вновь уткнулся носом в крепкую грудь своего Хранителя, хотя на самом деле он был очень худым. Вот кого я теперь буду откармливать день и ночь.       — Чиело-чан, ты не должен пачкать свои прекрасные ручки в крови. Это должны делать мы, твои Хранители, это наша работа, — все с той же улыбкой произнес он, а я с неким огорчением подумал, что он как-то немного опоздал с подобными словами.       — Уже слишком поздно об этом говорить, Му. Твое Небо уже давно утонуло в крови, и ее уже ни как не смыть, — отрицательно покачал головой я и наконец отлип от Мукуро. — Приготовься, они здесь.       — Я знаю, мое маленькое Небо. Я знаю.       Не успели мы подняться с пола и отряхнуть одежду, как в помещение тут же ворвались Реборн и Натсу. Второй немного потрепанный и злой, а первый лишь слегка раздраженный. И оба, стоило им только увидеть меня рядом с Мукуро, тут же пораженно замерли на своих местах, а после почти сразу же напряглись и угрожающе посмотрели на Мукуро, притом оба сразу.       — Тсуна, что ты здесь делаешь? – Реборн, вот не умеешь ты тянуть кота за хвост, сразу бьешь не в бровь, а в глаз.       — Тсуна, отойди от него, он опасен! — вслед за ним выпалил Натсу, а я удивленно вздернул бровь.       Это что у нас получается? Мукуро, благодаря которому я выжил и не свихнулся в той проклятой лаборатории, для меня опасен, а он, значит, нет? Братец, как это эгоистично с твоей стороны. Сначала издеваешься, как только фантазия позволит, а потом начинаешь выдавать показушное беспокойство и вопить, что кто-то там для меня опасен? А не сам ли ты для меня опаснее многих? Вот уж действительно, загадка века.       — И не подумаю, — хмуро отвечаю я и загораживаю собой Мукуро, почти тут же чувствуя, как на мою талию ложится его хрупкая ладонь.       — Ты с ума сошел! Да ты хоть знаешь, кто он? — Реборн, впервые вижу, чтобы ты срывался. Какими вы с братиком стали странными, однако.       — Знаю, и при том побольше вас.       Я начинаю злиться и уже чувствую, как моя кровь закипает от бушующего в ней Пламени. Как они смеют так на него смотреть? Как смеют говорить такие слова? Да что они вообще знают о нем? Что они знают о нас?! Как они могут говорить подобное, если ни черта не знают о наших жизнях! Как смеют судить?!       — Мой маленький Чиело-чан, не сердись, они этого не стоят, — с небольшой насмешкой в голосе проговорил мне на ухо мой хранитель, а я невольно улыбнулся, но тут же вновь нахмурился, когда увидел дуло пистолета, направленное в сторону Мукуро.       Я словно весь превратился в раскалённый нерв, напряженно следя за каждым движением киллера, так, что даже пропустил момент, когда брат смог зажечь пламя и побежал к моему Хранителю. Впрочем, не даром мне дана гиперинтуиция Вонголы и идеальные рефлексы. Я тут же метнулся наперерез Натсу и преградил ему дорогу, ловя руками его оружие. Мой брат научился использовать парные кинжалы, при этом охватывая их пламенем, так же как и я свои перчатки. Молодец, братик, быстро научился, однако, до меня тебе еще далеко.       Сильнее сжав рукой лезвие его кинжала, я уклонился от второго и с разворота нанес брату удар ногой в левый бок, отбрасывая его от себя на пару метров, и успевая встать в защитную стойку. Ну, вот и пришел конец моей конспирации. Больше после этого я уже не смогу состроить из себя ни на что не способного слабачка.       — Му, будь осторожнее... Пожалуйста, — тихо проговорил я, не сводя взгляда со своего младшего брата, который уже успел подняться и теперь, кажется, вновь приготовился нападать.       — Я знаю Чиело-чан, можешь не беспокоиться, — с улыбкой произнес Мукуро и, взмахнув появившимся у него в руках трезубцем, бросился на Реборна. Опасную он себе, однако, выбрал цель, но со своим братом я должен разобраться сам.       — Почему ты это делаешь, Тсуна?       Я невесело улыбнулся. Интересный вопрос. А почему я, собственно, защищаю дорогих мне людей? Ну, наверное, потому что без них я просто не смогу жить.       — Какая разница, Натсу? Я уничтожу любого, кто посмеет покуситься на мою драгоценную семью, — произнеся это, я посильнее натянул перчатки на своих руках и, сосредоточившись, зажег на них пламя. Оно загорелось и на лбу, так же как и у брата, вот только мое пламя было немного иным. — Даже если это ты.       Мое пламя пылало то оранжевым, то сине-голубым цветом с белыми крапинами, а кожа то здесь, то там покрывалась чешуйками из синего пламени, после чего вновь становилась нормальной. Больше не медля ни секунды, я бросился вперед, нападая на брата и нанося точно выверенные удары ногами и руками, успевая блокировать наносимые им атаки. Он действительно молодец, быстро учится.       — А ты стал хорош, Натсу, вот только... До меня тебе еще очень далеко, — с долей сочувствия произнес я.       Вновь заведя ногу назад, сделал разворот и нанес очередной удар, обрушивая его в предплечье правой руки брата, от чего он сразу же уронил один из кинжалов и болезненно скривился. Я знаю куда бить, уроки учителя Фонга никогда не проходят даром. Натсу теперь еще какое-то время не сможет ничего взять в эту руку, да и вообще ею пошевелить.       — Больно? Не молчи, я знаю, что это больно. Не раз испытал этот прием на себе, так что знаю какого это — чувствовать боль, чувствовать опасность, но при этом не иметь даже малой возможности предпринять хоть что-то. Но! У тебя еще осталась левая рука. Ты можешь попробовать достать меня ею.       Честно говоря, я не понимаю, зачем продолжаю его дразнить? Быть может, хочу, чтобы он стал серьезен? Или, может, пытаюсь таким образом отомстить за пережитые унижения и боль? Нет, определенно нет. Брат - это последний, кому я стал бы мстить. Так зачем же? Не понимаю. Но, во всяком случае, я добился того, чего в принципе, наверное, и добивался. Пока же я краем глаза следил за сражением Реборна и Му. Мой хранитель уже был изрядно так потрепан: в конце концов, киллер, пусть и мелкий, но лучший в своем деле. Натсу, наконец, встал и теперь сильно сжимал пальцами рукоять кинжала и уже в следующий момент он на высокой скорости напал на меня. То ли у него шестое чувство открылось, то ли дело в пламени, но он действительно стал быстрее, и теперь мне приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы увернуться от его атак или блокировать их. В конце концов, я все же умудрился получить несколько царапин и, наконец, перестал быть легкомысленным. Я признал брата и его способности, вот только стоит ли ему гордиться этим? Ведь теперь я буду драться всерьез.       Пламя у меня на руках и на лбу загорелось ярче, а уже в следующий момент я обрушил на брата град сильных, точно скомбинированных ударов, попадая в нужные мне точки и тем самым не давая ему защищаться. Да, я признал его, но он все еще слишком слаб, хотя и может гордиться тем, что заставил меня драться всерьез, по настоящему, пусть и не во всю силу. Я никогда не использую подобной силы. Обычно я даже с Кеей дерусь только врукопашную, не используя пламени, а здесь я его использовал, хотя Натсу Кее и в подметки по силе не годится. Но, он этого заслужил.       Когда брат, наконец, осел на пол, тяжело дыша и напряженно глядя на меня из-под полуприкрытых век, я наконец смог потушить пламя и вновь посмотрел на сражение Мукуро и Реборна. Му, похоже, придется спасать. Он, конечно, такой же монстр, как и я, но... Даже мне было бы очень сложно сражаться с Реборном. Он очень силен.       Хмыкнув про себя, я не спеша расстегнул застежки на своем форменном пиджаке, достал из кобуры «Розу», быстро сняв ее с предохранителя, и метнулся к своему Хранителю и его оппоненту.       — Му, отойди! — как можно громче вскрикнул я и, выставив пистолет перед собой, направил дуло на Реборна.       Я никогда не целюсь, если беру в руки «Розу» или «Лилию», у них слишком большая разрушительная сила, а потому нет смысла целиться, все равно так или иначе противнику будет сложно уйти от атаки. Мои пистолеты сделаны наподобие пистолетов Занзаса, только в отличие от его оружия, мое стреляет хорошо сконцентрированными сгустками Пламени, а не просто большим Пламенным потоком. Пока что только через «Розу» и «Лилию» я могу нормально использовать смешанные Небесное и Лазурное Пламя без вреда для себя.       — Чиело-чан, ты меня недооцениваешь. Обидно, знаешь ли, — капризно протянул Мукуро, но послушно отошел в сторону и кинул неопределенный взгляд на Натсу.       — В том-то и дело, что я тебя слишком ценю, чтобы дать натворить глупостей. Береги силы, они тебе понадобятся. Кто если не ты меня потом будет отсюда уносить? На своих двоих я уйти вряд ли смогу.       Фыркнув, я тщательно сконцентрировал свое Пламя в руках, питая им «Розу», а когда все было готово, то я просто нажал на курок и начал стрелять, при том стараясь не уходить далеко от Мукуро. Из-за сгустков пламени выпущенных из «Розы» в стенах образовались дыры, а на костюмчике Реборна то тут то там появились подпалины. Кажется я ему даже бакенбард подпалил.       Почувствовав, что далее «Розой» в этом месте пользоваться не безопасно, так как здание слишком старое, а разрушительная сила Пламени, выпускаемого пистолетами слишком велика, я убрал ее обратно в кобуру. Теперь же нападал на Реборна в рукопашную с помощью Небесного Пламени, однако попасть по мелкому Аркобалено отнюдь нелегко. Это как в играх типа ММОРПГ, крупному персу всегда очень сложно попасть по более маленькому оппоненту в бою.       — Тсунаеши, зачем ты это делаешь? — в очередной раз уходя от моих атак, спросил маленький киллер.       — Реборн-сан, вот вроде бы умный и взрослый мужчина, а вопросы задаешь глупые, — насмешливо фыркнув, я выпустил из ладоней поток чистейшего Небесного Пламени, тем самым подпалив Хитману шляпу. — Конечно же, я делаю, это чтобы защитить важного для меня человека!       Реборну судя по всему надоело лишь уворачиваться, он просто не хотел сражаться со мной, а потому только и знал, что уходил от моих атак, но видимо ему это надоело, и теперь уже мне приходилось уворачиваться от его метких выстрелов. Спасибо госпоже гиперинтуиции.       — Он преступник, и он опасен, ты просто не знаешь, на чьей стороне сейчас сражаешься! Или, может, он тебя контролирует? — прищурившись, спросил Реборн и подозрительно оглядел меня, после чего вновь начал уворачиваться от атак, одновременно стреляя, предварительно сняв с головы испорченную шляпу.       — Ну, в таком случае я преступник еще похлеще его.       Какая ирония, однако, а ведь и вправду... Пока Мукуро сидел в тюрьме, я успел еще больше погрузиться в пучину смерти и крови. Так кто же из нас на самом деле достоин сидеть на нижних ярусах Вендикарэ? Определенно я.       — Вы просто ни черта не знаете. Вы слепы.       Сейчас я зол, и совсем не за себя. Я зол на них за то, что они обвиняют Мукуро в том, в чем он не виноват. Да, из-за него пострадали учащиеся нашей школы и Кея определенно так просто все это не оставит, но ведь я сделал намного больше плохих поступков, нежели он. Сколько на моих руках смертей за последние пять лет, во время которых я веду активную деятельность свободного киллера? Сколько на мне крови? Я убил намного больше того, кого они обвиняют.       — Реборн-сан, я верю, что вы далеко не глупый мужчина, ну так пораскиньте мозгами и подумайте: а похож ли я на обычного школьника? Неужели хорошенькое, миловидное личико и вас смогло одурачить? Вы должны лучше многих других знать, что при наличии красивой обложки, еще не факт, что рекламируемый товар будет таким же, — переводя дыхание произнес я и, наконец, в упор посмотрел на киллера. Мне еще много чего хочется сказать, да вот только нельзя себя раскрывать, я и так сказал лишнего.       Реборн напряженно смотрел на меня, все то время пока я пытался восстановить душевное равновесие и сконцентрировать свое Пламя для дальнейшего, но... Дальше ничего не случилось. Просто в следующий мгновение моя интуиция дала о себе знать громким, истеричным воплем, и я в один момент почувствовал сильную опасность. Комната начала заполняться леденящим душу и тело холодом. Такой холод вроде бы называют предсмертным или смертельным. Просто чувствуешь, что за тобой пришла сама смерть, точнее к нам... К нам пожаловали стражи самой ужасной тюрьмы для мафиози, и я даже догадываюсь, за кем они пришли. Не позволю!       — Мукуро, берегись! — громко закричал я и, сделав из последних сил рывок вперед, прикрыл его собой, когда к нему потянулись цепи появившихся в комнате стражей.       Металлические оковы, прикрепленные к цепям, обхватили мои запястья, когда я вытянул руки вперед в защитном рефлексе. Не самое приятное чувство. Я даже немного испугался того холода, что в миг овладел моим телом, но ненадолго. В тот же мгновение меня наполнил другой холод. Кожа покрылась яркой-синей чешуей, тем самым защищая тело от постороннего вмешательства. Рубашка на пояснице была беспощадно разорвана, и теперь на свет показался мой хвост, почему-то тоже покрытый синей чешуей, хотя обычно она коричнево-красная. Отросли клыки и зрачок стал вертикальным и переменил цвет на ярко-янтарный, или даже скорее что-то между янтарным и желтым. Руки и удлинившиеся рога буквально горели Лазурным Пламенем, распространяя вокруг себя и по всему моему телу ледяной холод. Кандалы покрылись льдом.       Это была сильная нагрузка для моего тела. Я впервые использовал свое Лазурное Пламя без примеси Небесного, да еще и на добрую половину, но это лишь на половину... Я знаю, что могу и сильнее, вот только моей выносливости для использования полной силы просто не хватит.       — Я... не отдам вам... его…       Подтверждая свои слова, я загородил собой своего хранителя, одновременно с этим пытаясь отдышаться.       — Чиело-чан, я, конечно, всегда знал, что ты прекрасен, но даже не догадывался что на столько, — с нежностью в голосе произнес мой Хранитель Тумана, положив ладонь мне на плечо. А я лишь улыбнулся.       — Кто ты такой чтобы перечить нам? — раздался скрипучий, холодный голос, от которого табунами по коже бегут не приятные мурашки.       — Я думаю вы прекрасно осведомлены о том, кем я являюсь. Правда, я удивлен, почему вы еще до сих пор не пришли по мою душу и, вообще, ни чего не предпринимаете. Однако знайте: если посмеете забрать Мукуро, я пойду вслед за вами. И тогда даже если в итоге и сам буду пойман, прежде чем это случится, я очень постараюсь разнести по камушку вашу чертову «темницу». Я заслужил заточения больше, чем он. Вы ни за что девять лет продержали его в том адовом месте, — угрожающе прорычал я и не сильно ударил хвостом по земле, а Мукуро нежно погладил меня ладонью по плечу.       — Не говори глупости, мое маленькое Небо. Уж кому-кому, а тебе туда точно нельзя, — покачав головой, произнес мой Хранитель Тумана и переложил ладонь мне на голову, успокаивающе погладив по рогам. Я едва сдержал стон — настолько это было приятно.       — Прошу, отпустите Мукуро под мою ответственность. Если он что-то натворит, тогда заберете вместе с ним и меня. Не забирайте у меня его вновь, я и так слишком долго ждал... — на этих словах на моих глазах невольно проступили слезы, а со спины меня нежно обняли и притянули к крепкой груди.       Не знаю, что из моих слов подействовало на стражей убедительнее всего, но уже в следующее мгновение опоясывающие мои запястья кандалы были сняты, а Вендичи начали удаляться.       Напоследок они произнесли:       — Мы отпускаем Рокудо Мукуро под твою ответственность, уважаемый «Черный Шакал», но, если он вновь нарушит правила мафии, то за это поплатишься и ты. Вы будете оба заключены под стражу и заточены на нижних ярусах тюрьмы до конца своих дней.       Не знаю, кто именно из стражей говорил это, но слова эхом отдавались по всей комнате. Я невольно с некой отстраненностью подумал о том, что, скорее всего, не доживу до этого момента. Однако меня так же удивило и то, что они назвали меня лишь вторым прозвищем, хотя я уверен, что они знают и первое. Может просто решили при лишних ушах не раскрывать мой второй секрет? В конце концов, пусть Реборн и Натсу теперь и знают, что я отнюдь не «пустышка» и не слабак, но о моей личине давно и очень прославленного хакера они не в курсе.       — Не беспокойтесь. Подобного удовольствия мы вам не доставим, — фыркнул я.       Когда стражи, наконец, исчезли, мое пламя потухло, при том вместе с ним испарились и все изменения моего тела, появившиеся при появлении стражей. Я устало вздохнул, а мои ноги подкосились. И я наверняка упал бы, если бы Мукуро вовремя не подхватил меня на руки и не прижал к себе.       — Спасибо, Му.       Мукуро лишь нежно улыбнулся и коснулся губами моего виска в нежном поцелуе, а мне вновь захотелось улыбаться, или нет, даже кричать от счастья. Он наконец-то рядом. Мой самый дорогой Хранитель.       Немного погодя Мукуро двинулся прочь из комнаты со мной на руках. Нам больше не нужно было здесь оставаться. В этом просто не было смысла.       — Эй ты! Поставь моего брата на место! — зло вскрикнул Натсу, на что Мукуро обернулся и ехидно ответил:       — Что-то я очень сомневаюсь, что он хочет оставаться в вашей компании. В конце концов, он сам пришел ко мне, он сам меня нашел.       Я лишь одобрительно улыбнулся на его слова.       Он прав, я сам его искал, пусть и не знал, что придя сюда найду того, кого мечтал спасти столько времени.       — Му, пойдем уже, я покажу, куда нужно идти, — с улыбкой на губах произнес я, а после, повернув голову в сторону притихших брата и Реборна, отчеканил:       — Оставьте нас в покое! В конце концов, наследник Вонголы — ты, Натсу, а от меня вы, считай, избавились, как и мечтал папочка. Пойдем, Му.       Иллюзионист согласно кивнул и понес меня прочь из комнаты. Было так приятно ощущать его объятия, я так соскучился по ним, что теперь просто не хочется из них вылезать. Наконец-то он рядом.       — Му, прости меня... — тихо прошептал я и уткнулся носом в его грудь.       — Мое маленькое Небо, ты не должен извиняться. Теперь все хорошо. Я больше никогда не оставлю тебя одного и не заставлю плакать, — ласково прошептал он мне на ухо, а я поднял голову и счастливо улыбнулся.       — Я счастлив, Му! — чувствуя, как по щекам стекают слезы счастья, воскликнул я. Я действительно счастлив.       На это он лишь улыбнулся, и вышел из здания на улицу, а там к нам почти сразу же подскочили потрепанные Кен и Чикуса.       — Мукуро-сама, а это кто? — спросил Кен и, прищурившись, посмотрел на меня. Ему явно не нравилось, что Мукуро держит меня на руках.       — Привет ребята. Я рад вас видеть... спустя почти десять лет, — слегка прикрыв глаза, негромко произнес я и нежно улыбнулся, а парни замерли, и теперь уже оба уставились на меня.       — Тсу... Тсунаеши-сама! — вскрикнул блондин и радостный подлетел к нам. Вслед за ним подошел слегка улыбающийся брюнет с татуировкой штрих-кода на щеке.       — Простите за то, что тогда дал вас забрать... И за то, что не спас вас раньше... На моих губах вновь промелькнула виноватая улыбка, а блондин тут же отрицательно замотал головой и замахал руками.       — Не извиняйтесь, Тсунаеши-сама! Если Мукуро-сама решил, что вас не должны были поймать, значит, так и должно было быть, — яро запротестовал Кен, а Чикуса легко кивнул, соглашаясь с ним.       У меня потеплело на сердце.       — Ну, теперь-то ты спас нас, Чиело-чан, — негромко произнес Мукуро, а я залился румянцем.       Разумеется, я спас их, я просто не мог позволить стражам забрать их у меня вновь, даже если бы самому пришлось сесть в тюрьму вместо них. Теперь я не отпущу их никуда от себя.       — Куда теперь, мое маленькое Небо? — все с той же улыбкой спросил Мукуро, прижимая меня к себе, даже не думая ставить на землю.       А я только «за». Сомневаюсь, что сейчас смог бы стоять: мои ноги все еще дрожат. Видимо, я все еще слабоват для использования Лазурного Пламени даже в таком количестве.       Подняв голову и посмотрев на Мукуро, я назвал ему адрес, куда нужно идти, после чего мы все вместе покинули давно заброшенный парк развлечений.       Конец.       * * *       База встретила ребят мрачной тишиной, или, если точнее, это ее обитатели встретили их напряженным молчанием. Хранители Тсунаеши грозно сверкали в сторону Мукуро, Кена и Чикусы, что стояли за его спиной. Кея так и вовсе пытался убить иллюзиониста взглядом, кажется, он уже догадался, кто есть сия личность. Но больше всего темная аура и жажда убийства витала вокруг Такеши, так что все старались держаться от него подальше. Даже Варийцы не рисковали к нему приближаться, предпочитая сидеть в другом конце гостиной. Ямамото буквально прожигал взглядом Тсунаеши, переводя взгляд с руки иллюзиониста, придерживающей его Небо за талию, на само Небо, а потом на самого Туманника. Последний вообще игнорировал взгляд и лишь ехидно улыбался, время от времени кидая взгляд на Хранителя Облака. Кажется, он заинтересовался грозой Намимори, и в ближайшее время базу ожидают потери. Тсунаеши это понимал, но сделать ничего не мог, и потому ему приходилось лишь обреченно вздыхать, заранее подсчитывая будущие убытки. В такие вот моменты он напоминал себе Мармона, что постоянно трясется над своими деньгами. Частое общение с аркобалено Тумана определенно сказывается на нем не лучшим образом.       Кен и Чикуса тоже отнюдь не радостным взглядом оглядывали будущих сожителей. Из всей компании самыми спокойными выглядели только Верде, Фон, Спаннер и почему-то Шоичи, хотя именно он обычно первым хватается за живот в подобных ситуациях и сгибается пополам от боли. Что поделать, у него начинает болеть живот всякий раз, когда он нервничает или вокруг него слишком накаленная атмосфера, грозящая в будущем неприятностями.       — Ну, и чего все такие хмурые? И вообще, что за толпа здесь собралась? — спросил Тсунаеши и удивленно вздернул бровь.       — Тебя ждем, зверек. В крайнем случае готовились идти спасать, — раздраженно фыркнул Хибари и, кажется, наконец-то расслабился, после чего смог себе позволить сесть в одно из стоящих в гостиной кресел.       — Спасать? — скептически вздернув бровь и состроив кислую мину, поинтересовался шатен. — Я же ясно сказал, что мне не нужна помощь. Вы хоть раз можете просто послушать то, о чем я говорю? Хватит принимать меня за ни на что не способного ребенка. Мне, мать вашу, уже семнадцать!       Тсунаеши стало обидно на такое отношение его новой семьи. А еще больше его раздражало то, что его Хранитель Дождя продолжал попытки прожечь дыру не то в нем, не то Мукуро, который по прежнему держал его за талию одной рукой.       — Мукуро, не мог бы ты убрать руку с моей талии? Я уже могу стоять, и придерживать меня не обязательно, — раздраженно посмотрев на своего Хранителя, произнес Тсунаеши.       — Ку-фу-фу, я просто решил перестраховаться, так на всякий случай. А то ведь ты себя не очень хорошо чувствовал после использования ТОГО пламени, — послушно убрав руки с талии своего Неба, произнес Туманник.       — Чего? — хмуро переспросил Тсунаеши и вновь уставился на иллюзиониста. — Ясное дело, что я плохо себя чувствовал. В отличие от моего родного Пламени, Лазурное Пламя совершенно иного типа и отнимает гораздо больше сил. Для его использования требуется на много больше сил, контроля и выносливости!       — Десяти лет тебе должно было хватить, чтобы научиться...       — Нет... все на много сложнее, чем ты думаешь. Оно... слишком своевольное, — отведя глаза в сторону, произнес шатен и не сильно прикусил губу. Его напрягала вся эта ситуация. — Во всяком случае, моей выносливости не достаточно для использования его в больших количествах. Его вообще лучше использовать как можно реже.       — Ку-фу-фу... — Мукуро как-то странно посмотрел на свое Небо и не весело усмехнулся.       Он уже понял, что происходит с его Небом... он понял это еще тогда, когда только увидел его. Еще в Кокуе Ленде.       Смотря тогда на свое Небо, он разглядел что-то ужасающее внутри него, что разъедает его тело изнутри и убивает его. Он прекрасно видел боль, которую испытывает Тсунаеши, и от части даже чувствовал ее сам, но молчал, так как понимал, что его драгоценное Небо не будет ему благодарен, если он всем расскажет его секрет.       — Извините. Вспылил, — устало потерев пальцами виски и повертев головой из стороны в сторону, Тсунаеши наконец смог более спокойно посмотреть на своих Хранителей. — Я хочу вам представить кое-кого... Знакомьтесь, это — Рокудо Мукуро, и он мой первый Хранитель, Истинный Туман. Впрочем, как и все вы. Мне повезло, что все вы являетесь истинными Хранителями своих атрибутов, как я и он.       Тсунаеши замялся на минуту, а потом словно вспомнив о чем-то, огляделся и посмотрел на двух других пришедших с ним парней, помимо Мукуро.       — Ах да, совсем забыл. Это — Какимото Чикуса и Джошима Кен. С ними, как и с Мукуро, я знаком с четырех лет. Надеюсь, вы не станете огорчать меня и позаботитесь о них всех как и обо мне. Они тоже члены нашей семьи, они...       — Они те, кого ты хотел спасти все это время? Те, из-за кого ты рыдал ночами и сходил с ума днями на пролет, в попытках найти выход? Те, ради кого ты и стал хакером? Это ты хотел сказать? — ловким движением руки поправив чуть сползшие на носу очки, произнес Шоичи и снисходительно посмотрел на своего друга и, в какой-то степени, босса.       — А... да, — Тсунаеши было стыдно и неловко. В конце концов, когда твой друг произносит столь личное при всех, невольно почувствуешь некое неудобство и стыд.       — Ну, теперь-то мы с тобой, мое маленькое Небо, так что тебе не стоит беспокоиться по пустякам. Мы больше никогда тебя не покинем, — со своей обычной улыбкой на губах произнес Мукуро и, притянув к себе Тсунаеши за плечи, нежно поцеловал его в висок, после чего прошел дальше в гостиную и устроился в ближайшем кресле.       Тсунаеши молчал. Сейчас ему было ужасно неловко, и эта неловкость почему-то больше распространялась на его Хранителя Дождя. Он видел, что Ямамото если не зол, то очень сильно раздражен и, определенно, не особо рад появлению новых членов семьи, в частности появлению Мукуро. Это не очень нравилось Тсунаеши, но он понимал, что сделать ничего не сможет, а потому просто надеялся, что все со временем утрясется, и все поладят.       Чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку, Тсунаеши хлопнул в ладони и произнес:       — Мукуро, я очень надеюсь, что ты, Кен и Чикуса переведетесь к нам в школу. Я хотел бы, чтобы вы учились с нами...       — Чиело-чан, мне уже двадцать, так что я не могу поступить к вам в школу, — с улыбкой произнес Мукуро и развел руками, после добавил:       — Но Кен и Чикуса могут.       — А... Да, точно, — как-то растерянно произнес Тсунаеши и, оглянувшись, посмотрел на двух других парней. А он ведь и вправду совершенно забыл о том, что Мукуро старше его на три года.       — Тсунаеши-сама, мы с радостью будуем учиться вместе с вами и будем постоянно защищать вас! — пылко заявил Кен, за что получил одобрительную улыбку от Мукуро, согласный кивок от Чикусы и смущенную улыбку от Тсунаеши.       — Это не к чему... я и сам могу, — смущенно пролепетал шатен.       Напряженная атмосфера в комнате немного рассеялась, и теперь все находящиеся с гостиной уже более менее непринужденно вели беседу между собой. Хибари постоянно делал попытки надавать по хохолку Хранителю Тумана, во имя справедливости и дисциплины. И уже даже успел придумать ему кличку — «ананас», теперь время от времени ее повторяя. Шоичи, Спаннер и Верде притащили в гостиную свои компьютеры и теперь яро о чем-то спорили, а последний еще и окликал Тсунаеши иногда, уточняя у него что-то относительно его второго и первого пламени, а потом вновь вливаясь в спор или же с головой уходя в свои расчеты. Гокудера пытался отчитать Ламбо за его лень и чрезмерное употребление сладкого, Сасагава, стоя в стороне, махал кулаками и кричал свое обычное «ЭКСТРИМ», Кен и Чикуса молча наблюдали за происходящим, ну, а Фон сидел рядом с Варией и с легкой улыбкой на губах читал им лекцию о моральных устоях и принципах. Вария на подобное проявление «внимания и заботы» отмалчивалась, разве что только Мармон время от времени возникал и пытался спорить с аркобалено Урагана, но тот лишь вновь умиротворенно улыбался и продолжал свою поучительную лекцию, тем самым действуя на нервы и без того нервным Варийцам. Среди них один только Луссурия не сидел и не слушал сия поучения, а бегал по кухне и что-то готовил, время от времени подбегая к Тсунаеши и о чем-то шепча. Сам же Тсунаеши тихонько стоял в сторонке и с любящей улыбкой на губах наблюдал за творящимся в комнате безобразием. Один только Такеши не участвовал в разведенной деятельности. Он молча стоял в стороне и мрачно наблюдал за происходящим, в частности, за своим Небом, чем не слабо напрягал вышеупомянутого.       Вообщем, на базе царили в какой-то степени покой и идиллия, по крайней мере, так считали ее обитатели, а вот понаблюдай за ними кто-то со стороны, то с уверенностью сказал бы, что это не покой и идиллия, а самый что ни на есть настоящий дурдом на выезде. Однако, обитателям базы до постороннего мнения дела не было, и они просто продолжали наслаждаться своей новой жизнью, ведь многие из них лишь недавно получили то, о чем совсем и не смели мечтать — семью, пусть и весьма своеобразную.       Тсунаеши, какое-то время понаблюдав за своей семьей, все же решился подойти к своему Хранителю Дождя. Ему очень не нравилось, что Такеши все так же стоит в стороне и даже не пытается с кем-либо заговорить. К тому же, они уже около двух месяцев соблюдают нейтралитет и почти не разговаривают друг с другом, а это шатену не нравится еще больше: он не хотел терять того, кто подал ему руку помощи, когда он ощутил, что вот-вот вновь окажется один, но явно ощущал, что чем больше времени проходит, тем больше он отдаляется от своего Хранителя, и это причиняло боль.       Подойдя к бейсболисту и став рядом с ним, Тсунаеши скрестил руки на груди и, опустив голову, тихо заговорил:       — Такеши, у тебя все хорошо? Ты в последнее время кажешься очень раздраженным... У тебя что-то случилось?       Нахмурившись еще больше, бейсболист внимательно посмотрел на шатена и, вновь отведя взгляд, так же не громко, но грубо произнес:       — Ты прекрасно знаешь причину такого моего состояния, но упорно продолжаешь молчать.       — Но ведь... <       — Не говори ничего Тсуна; мне не нужны твои оправдания. Я устал от них. Ты упорно продолжаешь что-то от нас всех скрывать, но остальные почему-то этого не видят, или просто притворяются, что не замечают твоей лжи, а я устал. Мне надоело смотреть, как ты отводишь взгляд, как натягиваешь на губы лживую улыбку, как старательно каждый день надеваешь на себя маски. Скажи, ты не потерял еще свое собственное лицо среди того множества ложных личин, которые носишь? Сколько их? Сотни? А может тысячи? Когда ты перестанешь притворяться и покажешь настоящего себя? Все мы знаем, что у тебя было ужасное прошлое, пусть даже и не представляем, какого это. Да, мы не испытали на себе то, что тебе пришлось пройти, но теперь ты не один — у тебя теперь есть мы! Хватит прятать все в себе! Мы твоя семья! Ты должен доверять нам, а не скрывать от нас свои проблемы. Однако до тебя похоже это никогда не дойдет, — сквозь зубы процедил Ямамото, иногда срываясь на крик, и развернувшись направился к выходу из комнаты.       Тсунаеши продолжал молча стоять на своем месте. Он был удивлен, нет... он был шокирован. Все это время он не понимал настоящих чувств своего Хранителя, нет... всех своих Хранителей. Он пытался оградить их от неприятностей и волнений, но в итоге лишь еще больше заставлял беспокоиться и причинял боль. В который уже раз, он ощутил себя бесполезным и никчемным? Он продолжает наступать на одни и те же грабли раз за разом... Когда же он научится не повторять своих ошибок? Он не знал ответов на эти вопросы. Он уже ничего не знал и не понимал. Однако понимал лишь, что вновь совершил очередную ошибку, которая повлечет за собой много боли, страданий и неприятностей. Он уже давно повзрослел, но часть его все еще осталась маленьким и глупым ребенком и теперь отчаянно пытается что-то найти, продолжая раз за разом совершать все новые и новые ошибки.       Все это время за ними наблюдал Мукуро и, честно говоря, был не очень доволен ситуацией, а больше всего был раздражен глупым поведением своего маленького Неба. Он прекрасно видел, что между Тсунаеши и Хранителем Дождя что-то происходит, и даже видел те чувства, что эти двое испытывают друг к другу, но которых до сих пор не поняли они сами. О том, что между ними происходит, он понял практически сразу, недаром ведь он, в конце концов, является истинным Туманом. Причину недовольства Хранителя Дождя он так же понимал, так как отчасти слышал происходящий между этими двумя диалог, а потому эта ситуация не нравилась ему еще больше. Пусть он и любит Тсунаеши, как младшего брата, которому постоянно требуется защита и поддержка и которого не следует оставлять одного, дабы не позволить ему вновь замкнуться в себе, но все же в данной ситуации он был не на его стороне. Сейчас он видел, кто виноват в происходящем пусть и не вмешивался... пока что, но взял на заметку в ближайшее время поговорить со своим Небом и при необходимости устроить ему головомойку, чтобы был серьезнее.       О болезни своего Неба, он начал догадываться еще тогда, девять лет назад, но всю её серьезность и опасность понял только сейчас. Его Небо медленно, но верно умирает, однако все равно продолжает скрывать свое состояние от других. Неужели он думает, что так будет лучше для них? Неужели думает, что, если он умрет, они не будут мучиться? Если так, то он очень глуп и ведет себя, как маленькое и не смышленое дитя. И это огорчало Туман еще больше.       Даже после того, как Хранитель Дождя ушел, Мукуро продолжал наблюдать за своим Небом и заметил, как тот огорчен, но все равно ничего не сказал, просто продолжая наблюдать. Прошло минут десять прежде чем Тсунаеши перестал изображать из себя соляную статую. По гостиной разнесся музыкальный рингтон, что сразу же отвлек Хранителя Неба от его глубочайших раздумий, и он практически сразу же поднял трубку.       — Слушаю, — в меру спокойно произнес Тсунаеши.       «— Привет Тсуна. Прости, что беспокою тебя в твой выходной день, но не мог бы ты прийти в агентство к семи часам? У нас срочный заказ, и как модель для рекламы новой одежды заказчик потребовал именно тебя. Выручай!» — Раздался по ту сторону линии умоляющий женский голос.       — Здравствуйте, Рин-тян. Без проблем, я приду. В конце концов, это моя работа, только сколько сейчас времени? — Тсунаеши озадачено начал рыскать взглядом по комнате в поисках часов.       «— Два часа дня. Прости, что звоню тебе так рано, просто хотела попросить тебя прихватить кое+какие вещи из твоей собственной коллекции. Помнишь, ты шил кое-что прошлой осенью, но мы так и не сфотографировали тебя тогда? Фотосессия тогда провалилась, но в этот раз мы бы очень хотели сделать пару дополнительных фотографий для одного из журналов. Нужны именно те вещи, если они конечно в нормальном состоянии...»       — Без проблем. Те вещи в полном порядке, я их даже не надел ни разу, так что не беспокойтесь. Я буду, ммм... — Тсунаеши ненадолго задумался, но почти тут же вновь заговорил: — Я буду к половине седьмого, если вдруг чуть задержусь, то заранее извините, но, во всяком случае, я по стараюсь быть вовремя.       «— Спасибо, Тсу-кун, ты просто чудо! Наш спаситель и мой в частности!» — по голосу женщины было слышно, что она не только рада, но и еще ее постигло не виданное ранее облегчение.       — Рин-тян, это моя работа. Вам не о чем беспокоиться, я вас не подведу. До свидания, — произнеся это, Тсунаеши нажал на кнопку сброса вызова и спрятал телефон обратно в карман: — Простите ребята, но сегодня вам придется разбираться со всем самим: меня вызвали на работу.       — А у тебя разве сегодня не выходной, зверек? — почти равнодушно спросил Хибари и посмотрел на своего босса.       — Должен был быть, но поступил срочный заказ, и они по просили меня приехать, а я не могу отказать. В конце концов, это моя работа, — беспечно улыбнувшись ответил шатен.       — У них что, резкий недостаток моделей случился? — скептически подняв бровь, спросил Шоичи.       — Нет, просто заказчик моделью потребовал именно меня, — теперь улыбка стала вымученной, видимо подобное случалось уже не раз.       — Хм, а ведь подобная хрень случается уже не в первый раз. Набираешь популярность Савада, — усмехнувшись, прокомментировал сложившуюся ситуацию Супербиа.       — Ха-ха... ты прав Ску, но с этим ничего не поделаешь. Ладно, я пошел ребят, и давайте тут без драк. Как-то совсем не хочется отстраивать базу заново, — помахав на прощание рукой, Тсунаеши выскользнул из помещения и направился к самому ближнему выходу с базы.       Дорога до дома заняла около получаса, Тсунаеши совершенно не хотелось идти в тот дом, но нужные ему вещи остались именно там и теперь он жалел, что не забрал их все при переезде. Но, в конце концов, он шил их специально по просьбе менеджера и фотографов, но тогда фотосессия сорвалась и в итоге вещи так и не пригодились. Кто же знал, что они пригодятся теперь? Вот он и оставил их в том доме. Теперь же приходилось идти туда, где появляться хотелось в самую последнюю очередь. Однако в жизни не без огорчений. Давно следовало привыкнуть к этому.       По прибытию домой Тсуна никого из обитателей не застал на месте и это его очень обрадовало. Вздохнув с облегчением, он поспешил подняться на второй этаж, в свою бывшую комнату. К удивлению Тсуны теперь комната совершенно не казалась пустой и необжитой, а это значит одно: в ней теперь кто-то живет. Даже обидно как-то стало. Однако, отбросив лишние мысли в сторону, Тсунаеши достал на всякий случай оставленный здесь кожаный рюкзак и, открыв шкаф, начал собирать нужные ему вещи для съемки. Все было собрано довольно быстро. Когда Тсуна уже собирался уходить, его талию резко и неожиданно для него самого обвили чужие руки, от чего он испуганно вскрикнул и подскочил на месте. Его интуиция почему-то молчала, хотя его самого мгновенно сковал непонятный ему страх, к тому же он совершенно не почувствовал постороннего присутствия, и это пугало его еще больше.       Обернувшись, Тсунаеши встретился взглядом с красивыми голубыми омутами, что заставило его глаза расшириться теперь уже не от удивления, а от ужаса. Позади него, плотно к нему прижимаясь, стоял его младший брат и как-то странно улыбался. Это пугало. Постаравшись взять себя в руки, Тсуна осторожно спросил:       - Что ты делаешь, Натсу? Когда ты успел прийти? – спрашивая, Тсунаеши старался всячески избегать внимательного взгляда брата и пытался отцепить его руки от себя, что получалось довольно скверно, особенно если учесть еще и то, что после использования Лазурного Пламени он до сих пор не отошел и чувствовал слабость.       - А не видно? Встречаю своего старшего братика, который внезапно исчез из родительского дома в неизвестном направлении. В итоге о твоем переезде я узнаю от совершенно чужого человека, в лице садиста-репетитора, - в голосе Савады-младшего было полно ехидства.       Когда он договорил, то, наклонившись немного вперед, он нежно коснулся губами обнаженной шеи Тсунаеши, от чего того забило мелкой дрожью, а сам он как-то сжался, словно ожидая чего-то плохого.       - Я скучал.       - Натцу, перестань, ты меня пугаешь... - испуганно глядя на своего младшего близнеца произнес Савада-старший. После чего вновь предпринял попытку освободиться от чужих рук на своей талии.       - Пугаю? Я удивлен, - вновь поцеловав старшего брата в шею, произнес младший. - Если исходить из того, что мне сегодня пришлось увидеть, твой страх получается каким то фальшивым... Тебе так не кажется, братик?       Тсунаеши не понимал всех намерений своего брата, но отчетливо понимал: происходящее сейчас для него ничем хорошим не кончится. А еще тревожил вопрос: почему молчит интуиция? Может, все это какая-то сильная иллюзия? Но почему он тогда ничего не чувствует? Что вообще происходит? Эти вопросы занимали все его мысли, а к ним прибавляется еще и отчетливый, животный страх.       Пока старший близнец пытался разобраться в ситуации и предпринимал очередные попытки выскользнуть из весьма своеобразных объятий брата, младший не стоял без дела. Посильнее перехватив старшего брата правой рукой за талию, так, чтобы тот не вырвался, левую руку он не спеша положил на пах своего брата, после чего не сильно сжал. Тсунаеши испуганно вздрогнул и начал еще более яростно пытаться вырваться.       - Пусти меня Натсу, это плохая шутка! Мне на работу нужно, пусти меня! - пытаясь освободиться, закричал он.       - А кто здесь шутит? Может это просто ты на столько глуп что просто еще не понимаешь что происходит, м? - сказав это, или даже скорее промурлыкав на ухо старшего брата, Натсу резво перехватил его руки, повалив того на пол. Быстро связал их за спиной какой-то подвернувшейся под руки тряпкой, после быстро вытянул из петель своих брюк кожаный ремень и повторил ту же процедуру, тем самым окончательно уничтожая всякую надежду на освобождение.       Тсунаеши наконец-то понял, что происходит. Нет, он понял это почти сразу, просто надежда на то, что это просто злая шутка или морок не давала объективно взглянуть на реальность. Сейчас же уже было поздно что-либо делать. Натсу уже расстегнул пуговицу и молнию на его брюках и теперь медленно стаскивал их с него, а он даже пламя вызвать не может.       Осознание собственного бессилия и беззащитности пришло внезапно. Он только сейчас понял, что совершенно ничего не может сделать и только сейчас пришло осознание: у него исчезли даже его рога, а, значит, какое-то время он не сможет воспользоваться никаким своим пламенем вообще. Значит, что даже к хвосту доступ полностью перекрыт. Не работает абсолютно ничего: интуиция молчит, пламя исчезло на неопределенное время, а в собственном теле по-прежнему царит неприятная слабость после использования Лазурного Пламени. Выхода и надежды на спасение просто-напросто нет. Волной ужаса накрывает сознанию. Не так он хотел провести свой первый раз и совершенно не с этим человеком.       Из размышлений Тсунаеши вырвали блуждающие по его бедрам почему-то очень холодные руки. Натсу осторожно водил ладонями по его обнаженной коже, тщательно ощупывая бедра и ягодицы. Тсунаеши не мог даже видеть лица своего брата, но догадывался, что тот улыбается.       - Ты такой красивый Тсуна... Знал бы ты как сложно сдерживать себя рядом с тобой... Ты всегда был таким красивым, добрым, ласковым... Чтобы я с тобой ни делал, ты все прощал и всегда приходил на помощь. Интересно, сможешь ли ты мне и это простить? - полубезумным голосом шептал Натсу, продолжая беспорядочно оглаживать ладонями обнаженные бедра, изредка сжимая ладонями ягодицы.       Тсунаеши ничего не мог ответить. Его словно парализовало от страха. Все что он мог делать — молиться. Молиться о том, чтобы кто-нибудь пришел и спас его, чтобы кто-то прекратил это безумие. Он давно перестал верить в богов, но сейчас он готов был поверить в кого угодно, лишь бы только это прекратилось.       Но, словно слыша его мысли, все надежды разрушил надменный, насмешливый голос:       - Никто не придет. Сейчас ты только мой, никто не спасет тебя, - после этих слов Тсунаеши отчетливо почувствовал, как сразу два пальца надавили на колечко мышц ануса и он чисто инстинктивно напрягся всем телом. -Расслабься, иначе будет только больнее.       - Натсу, перестань, умоляю! - отчаянно вскрикнул Тсунаеши, но все его попытки хоть как-то оттянуть неизбежное пресекли резко введенные в него пальцы, почти сразу начавшие двигаться внутри, тем самым доставляя ему помимо дискомфорта еще и боль, пусть пока что и не очень сильную.       Натсу молчал и продолжал быстро разрабатывать узкое, еще девственное отверстие, желая поскорее заполнить его собой, но отчего-то не желая делать этого на сухую и без подготовки. Может, у него проснулась жалость к брату? Кто знает. Во всяком случае, даже если и так, эта жалось не настолько сильна, чтобы оторвать его от задуманного.       Когда подготовка была почти завершена, а Натсу уже был готов войти в желанное им тело, дверь в комнату резко распахнулась. В дверном проеме появился босс семьи Каваллоне. Он совершенно не ожидал увидеть то, что предстало пред его глазами, а потому глупая улыбка, что была на его губах, так и не сошла с них. От шокирующего зрелища, представшего пред ним, он просто замер на пороге комнаты и, так же продолжая улыбаться, молча наблюдал за происходящим, пытаясь осмыслить увиденное.       - О, братец Дино! Совершенно не ожидал тебя здесь увидеть. Я-то думал, что избавился от всех помех и мне никто не помешает осуществить задуманное, но твое появление стало неожиданностью, - все также продолжая держать старшего брата за бедра, прижимая его к своему паху, произнес Натсу, при этом совершенно спокойно и даже озорно улыбаясь. Его, кажется, совершенно не заботило появление личности, способной помешать ему и даже наоборот забавляло. - Но раз уж так получилось, может, тоже желаешь присоединиться? Обещаю, будет весело!       С этими словами Натсу немного приподнял Тсуну за бедра и, приставив головку члена к входу, слегка надавил на него, проникая внутрь и заставляя старшего близнеца болезненно всхлипнуть.       На лице младшего Савады отразилось удовольствие, и он негромко проговорил:       - Какой же ты узкий, Тсуна. Я даже еще полностью не вошел, а ты уже так сильно сжимаешь... Неужели я буду твоим первым? - в голосе младшего близнеца слышалось восхищение с долей ехидства. Да, ему определенно нравилась сложившаяся ситуация и появление третей личности совершенно не омрачало этой радости.       Подняв голову, Натсу вновь посмотрев на ошарашенного Дино, так и не ответившего на его вопрос. Лицо названного брата его также забавляло, а потому в очередной раз ехидно усмехнувшись, он произнес:       - Да ну, не нужно так смотреть. Я же видел, как ты смотрел на моего брата всякий раз, когда видел его. Он тебе определенно не безразличен, так почему бы не развлечься? Присоединяйся, второй шанс для подобного вряд ли представится.       От услышанного Дино почему-то вздрогнул и уже более осмысленно посмотрел на своего названного брата и лежащего на полу человека, который понравился ему еще в их первую встречу. Улыбка уже давно сошла с его губ, а теперь он еще и начал осознавать происходящее. Пытался решить, что делать: спасти возлюбленного от надвигающегося надругательства, что было готово вот-вот свершиться, или присоединиться, ведь даже спаси он его, Тсунаеши вряд ли подпустит его потом к себе, даже с учетом того, что Дино его спас.       Неизвестно что двигало им дальше, но Дино просто молча подошел ближе к расположившимся на полу юношам и, скинув с себя легкую куртку, присел на пол рядом с лицом Тсунаеши.       - Правильный выбор Дино-сан, - усмехнулся младший Савада и вновь провел ладонями по напряженным бедрам брата.       Тсунаеши и так осознавал, что изнасилования ему не избежать, но то, что к одному его насильнику прибавился еще и второй, принимать никак не хотелось. Его сознание настолько сильно заволокло пеленой ужаса, что когда он почувствовал резкий толчок и последовавшую за ним режущую боль, он даже не смог закричать. От болевого шока его голос вновь словно бы пропал, он не смог произнести и звука, только по его щекам заструились горячие струйки слез, выдающие его состояние.       Сквозь пелену ужаса и боли он почувствовал мягкое прикосновение чужой ладони к своей голове. Нежные поглаживания по затылку. А после эта самая рука приподняла за волосы его голову с прохладного пола, и Тсунаеши встретился затуманенным взглядом с по-прежнему теплыми глазами цвета топленого шоколада. По щеке вновь скатилась слеза, а с губ сорвался всхлип. Наверное, именно это и стало сигналом к действию.       Наклонившись вперед и приподняв Тсуну еще чуть сильнее, Дино впился в его губы страстным поцелуем, сминая их своими губами, покусывая и проводя по ним языком. Позади Тсунаеши послышался довольный хмык. Натсу определенно был доволен происходящим. Мало того, что он получил того, кого желал столько лет, так еще и его названый братец избавит его от ненужных неприятностей в виде криков Тсунаеши. В очередной раз ухмыльнувшись, Натсу поудобнее перехватил руками Тсуну за бедра и вновь толкнулся в желанную глубину, так приятно сжимающую его, после чего начал совершать рваные и резкие толчки, даже не пытаясь сдерживаться или жалеть лежащего под ним брата.       Тсунаеши было больно. Так больно, но кричать не получалось. Ему просто не давали этого сделать. Чужие губы просто затыкали его, а от недостатка воздуха в легких он задыхался, едва не теряя сознание. Но лучше, если бы именно это и случилось - не пришлось бы в сознании переживать это унижение, но разве ему дадут так просто отделаться от этого? Он очень в этом сомневался.       Рваные толчки постепенно стали более плавными, но более резкими и грубыми, а потому боль стала только сильнее. Время от времени из-за задевающей простату головки по телу прокатывались волны удовольствия, но от боли это все равно не избавляло. Однако лучше так. Боль отрезвляла и не давала забыться.       Такое ощущение, словно его заживо разрывали на части, хотя что уж там, оно так и было. Он отчетливо чувствовал, как что-то ощутимо стекало вниз по его ногам, образуя под ним лужицу. Пусть он и не видел этого, но был уверен, что так оно и есть. Чувство отвращения к тем, кто это с ним делал, так и к самому себе становилось все отчетливее, оплетая плотной и липкой паутиной сердце и душу. От происходящего начало медленно, но верно тошнить, а из-за недостатка кислорода становилось еще хуже. Последний раз Тсунаеши было так плохо, когда во время одного из экспериментов его поместили в водяную колбу и несколько раз пропустили сквозь него высокий разряд тока. Тогда были точно такие же ощущения, тогда тоже было отвращение, боль и недостаток кислорода, пусть оно все и было немного иным и при других обстоятельствах.       Последние силы постепенно покидали его и без того еще не восстановившееся и измученное тело. Хотелось закрыть глаз и просто уснуть, а при возможности и не просыпаться вовсе. Хотелось забыть этот кошмар, но по-прежнему резкие толчки и горячая плоть, проникающая все глубже и грубее, не позволяли этого сделать. По-прежнему было тяжело дышать, но сознание всё также не хотело покидать его.       Прошло какое-то время, прежде чем Тсунаеши осторожно перехватили сильными руками за талию и приподняли над полом. Он не сразу понял что происходит, но когда до него дошло, то он даже испугаться толком не успел, а куда еще больше-то? Страх и так сковал все его тело, так что он даже закричать не может. Только безмолвно плакать, хотя на самом деле не плакал уже давно, а тут в один день целых два раза. Сейчас же под ним лежал Дино и как то странно смотрел на него, а его от чего-то печальная улыбка вообще сбивала с толку, хотя сейчас было совершенно не до этого. Мгновение, и он чувствует, как отверстия его ануса коснулось что-то горячее и начало осторожно проникать внутрь. Все тело пронзила резкая боль. С происходящим и без того было сложно смириться, но когда тебя насилуют сразу два человека одновременно, совершенно не заботясь о том, что с объектом изнасилования случится потом, действительно страшно. В этот раз Тсунаеши не смог сдержать крика, вот только на это совершенно ни кто не обратил внимания. Второй член пусть медленно, но вошел внутрь, а по бедрам вновь потекло что-то горячее, впрочем, тут и думать не нужно, что именно - и идиоту ясно, что это кровь. Практически сразу после этого они почти одновременно начали двигаться, с каждым разом задевая простату и принося тем самым вспышки удовольствия, вот только оно ни как не могло граничить с той болью, что вместе с ним они причиняли. Вот только разве объяснишь это собственному телу?       Стало еще более мерзко и противно, теперь его предало еще и собственное тело. Боль смешалась с удовольствием, тем самым создавая убийственный коктейль. С губ Тсунаеши сорвался стон, который он, впрочем, сразу же подавил и сильно, насколько это возможно, закусил зубами нижнюю губу, так что по подбородку тонкой струйкой стекла кровь.       Две пары разных рук, одни холодные, а другие горячие вместе терзают его тело. Одни твердо и уверенно держат его за талию не давая вырваться, а другие ласкают его плоть. Боль не исчезла, но из-за прибавившемуся к ней удовольствию шатен просто потерялся в своих ощущениях. Он уже не осознавал ни где находится, ни что происходит. Его сознание просто отказывалось все это принимать. Единственное, что он сейчас чувствовал — непреодолимое отвращение к себе самому и своей слабости. Его слабость, наивность и доверие погубили его, а ведь его уже много раз предупреждали, что все это выйдет ему боком. Неужели четырех лет в стенах лаборатории той семейки ему было недостаточно? Неужели за те четыре года и вообще за все прошедшие семнадцать лет жизнь так и не научила его тому, что нельзя доверять никому, даже себе? Его глупость неисправима. Он открылся и тем самым погубил себя самого, а теперь его сердце и душу, на удивление оставшимся чистыми после пережитого им ада, медленно, но верно заполняет густая и непроглядная тьма. А ведь совсем недавно, несмотря на множество и множество масок ему удавалось сохранить их чистыми и непорочными, даже кровь и множество смертей не смогли заполонить их тьмой. Так что же изменилось сейчас? Неужели это было последней каплей, последним, что смогло сломать его окончательно? Удивительно, а ведь это пустяк по сравнению с тем, что он пережил раньше. Только вот этот пустяк сорвал все барьеры, разрушил все выстроенные стены и уничтожил последнюю защитную блокаду. Он жалок.       Тсунаеши уже почти ничего не осознавал, даже не почувствовал как один член вышел из него и вскоре он же довольно грубо толкнулся ему в губы. Шатену было уже настолько на все плевать, что когда холодные пальцы надавили на его челюсть, он без сопротивления открыл рот, пусть и едва не задохнулся, когда его буквально насадили на обагренный кровью и спермой член, практически прижав его голову к паху, после чего начали совершать толчки все в том же рваном ритме.       Резко к горлу подошел тугой ком. Где-то на задворках сознания Тсуна подумал, что его сейчас вырвет, однако ничего не произошло, а насилие продолжилось. Напряженный член продолжил все также толкаться в горячую глубину рта, каждый раз доставая головкой до глотки и тем самым вызывая инстинктивный рвотный рефлекс, но ни чего так и не происходило. Он даже не заметил как кончил, на столько был измучен и практически не ощущал своего тела, только тупую боль.       Прошло еще какое-то время, и Тсуна почувствовал, как в его бедра буквально до синяков вцепляются сильные руки и резко насаживают на, кажется, еще больше увеличившийся член, изливаясь. Совсем скоро после этого и второй насильник кончил, только теперь уже в рот шатена, не вытаскивая член до тех пор, пока он не сглотнул, после чего его рот, наконец, освободили и дали свободно вздохнуть. Сознание уплывало.       Не известно сколько времени прошло еще, но когда Тсуна открыл глаза, то понял что лежит на холодном полу, бережно прикрытый чьей то курткой. Кажется, она принадлежала Дино. В комнате никого не было, свет тоже не горел. Он был совершенно один. Какое-то время он просто лежал на полу, совершенно ни о чем не думая и даже не двигаясь, а потом... Он не смог сдержаться.       Память о произошедшем начала возвращаться с невообразимой скоростью, мелькая в голове сотней и сотней картинок, в итоге превращаясь в сумасшедший калейдоскоп. Все сознание вновь накрыла волна ужаса и исчезла. Исчезла вместе с эмоциями, не оставив за собой абсолютно ничего кроме всепоглощающей пустоты. В сердце образовалась зияющая дыра.       Полежав так какое-то время, Тсунаеши все же скинул с себя куртку и осторожно поднялся с пола, полностью игнорируя боль во всем. Где-то на краю сознания он отметил, что на тонком ковре, постеленном на полу, было много крови и спермы. Ноги и ягодицы тоже были в уже запекшихся багровых пятнах. На бедрах и талии отчетливо виднелись страшные синяки в виде отпечатавшихся на бледной коже пальцев. К горлу вновь подкатил ком тошноты.       Поморщившись, Тсунаеши направился в ванную, желая смыть с себя всю грязь.       Ванная комната была все такой же какой собственно говоря и запомнилась: небольшой, светлой и чистой. Осторожно переступив через бортик ванной Тсунаеши стал под душ и не спеша отрегулировал нужную температуру воды, после чего просто закрыл глаза позволяя горячим струям воды скатываться по его телу, омывая его от крови, пота и спермы. Ото всех неприятных воспоминаний, чувств и ощущений. Сам того не зная, сегодня он добровольно шагнул в клетку зверя, позволяя ему себя растерзать. Кто теперь на его месте: пустая оболочка или иной человек? А может все тот же что и прежде, только оградившийся еще большим количеством стен от окружающих? Вполне вероятны все варианты, хотя в данный момент скорее всего это просто пустая оболочка, лишенная души и сердца.       Еще находясь в душе Тсунаеши почувствовал сильную волну усталости едва не подкосившую ему ноги, а следом за ней волну боли, которая теперь уже наверняка заставила его согнуться пополам и сползти по стене на дно ванной. Горло словно сжало металлической рукой не давая вздохнуть, а потом накатил приступ кашля заставляющего легкие гореть будто-бы он вдохнул жидкого огня. Дно ванной обагрила кровь, много крови. Она выходила и выходила, словно очищая его изнутри. Темно багровая, почти черная, большими сгустками она покидала его тело, а сам Тсунаеши считай сложившись пополам и обхватив себя руками мелко дрожал и изредка болезненно выл, после чего его вновь накрывал очередной приступ кашля и он вновь выплевывал кровь.       Приступ прекратился часа через пол, и Хранитель Неба полностью измотанный вышел из ванной сразу же направляясь к шкафу припоминая что там еще должна быть одежда. Быстро собравшись и посмотрев на часы он все так же на краю сознания отметил что у него все еще имеется в наличие двадцать минут что-бы добраться до агентства, значит не так много времени прошло и он может все еще успеть. Решив что-то про себя, шатен закинул на плечо рюкзак и вновь кинув взгляд на висящие на стене часы, не спеша вышел из комнаты, почти бесшумно спускаясь по лестнице на первый этаж. В гостиной горел свет и раздавались голоса, а потому Тсунаеши стал еще осторожнее и выйдя в прихожую быстро обулся и открыв дверь быстро покинул дом, почти сразу же буквально срываясь на бег. Он не смотрел на дорогу, но точно знал что скоро дойдет до остановки а там и доедет до агентства. Скорее всего он получит нагоняй от Рин-тян, ведь скорее всего все же опоздает, да еще и будет неопрятным, а значит нужно срочно придумать придумать причину опоздания и всего прочего, но главное что он не прогуляет работу, сейчас ему нужно именно это — отвлечься. Работа всегда помогала ему забыться пусть на не большое время, но все же помогала. Когда с головой уходишь в любимую работу уже не остается времени на левые мысли, и ты просто занимаешься тем чем должен.       На работу Тсунаеши все же опоздал, к тому же на целых пол часа, времени он определенно не рассчитал, но это уже не его вина. В агентстве его встретили бурно, кто радостно, а кто с порога выговорами, последнее было от его неугомонного менеджера Ринджи Акимура, или же просто Рин-тян. Она просто подошла к нему, накричала, сделала небольшой выговор, дала подзатыльник и схватив за руку поволокла в гримерную приводить его в божеский вид. Съемка началась почти через пол часа, гримеры управились довольно быстро, да и переодеться было не сложно. Как фотографы так и весь остальной персонал были слишком взволнованы что-бы заметить изменения в своей модели, впрочем даже так он как всегда сыграл свою роль на ура и уже к десяти часам вечера стоял на кладбище у собственной могилы, которую так заботливо сделал его отец.       Надпись на надгробии:       Здесь покоится       Тсунаеши Савада       Дата рождения и смерти:       2001-2004 г.       «Без тебя в нашем доме пусто.»       Слишком пафосно, настолько пафосно что даже мерзко. Однако это единственное место где ему действительно спокойно. Странно это — приходить на собственную могилу когда ты еще жив, хотя она вполне может быть полезна, в конце концов смерть может поджидать на каждом шагу, тем более его, а там хоть могила уже готова. Если он вдруг умрет новую готовить не придется, просто эту раскопать, закопать его туда и исправить надпись на надгробии, а может даже и этого делать не придется, в конце концов он умер четырнадцать лет назад и в повторном захоронении вряд ли есть смысл. В случае его смерти она просто перестанет быть фальшивой, пусть даже и без его тела и с не правильной датой, факт останется фактом, он будет мертв и не важно где в этот момент будет его тело, реальности это все равно не изменит. Сейчас же стоя у могилы Тсунаеши просто мог вздохнуть свободно. Пустота прежде заполнившая его испарилась, на смену ей пришла горечь и боль, глаза начало жечь. Присев на прохладную землю у могилы, шатен обхватил руками свои колени и уткнувшись в них лицом наконец дал волю слезам. Он плакал не сдерживаясь, кричал так громко на сколько мог, в итоге срывая голосовые связки, и только когда уже понял что слез больше нет, наконец смог хоть немного успокоиться, и нужно признать довольно вовремя.       По мертвой тишине кладбища, нарушаемой лишь редкими всхлипами раздалась приятная музыкальная композиция и практически тут же стихла.       - Да, - прежде чем ответить на звонок Тсунаеши вытер с глаз слезы и по старался говорить так что-бы голос не дрожал, ему бы не хотелось что-бы его друзья что нибудь заподозрили.       «- Савада мать твою, ты на время смотрел? Уже первый час ночи, тебя где черти носят?» - раздался по ту сторону линии недовольный голос программиста.       - А? Уже столько времени? - Тсунаеши удивленно посмотрел на экран телефона, где высвечивалось время и удивленно вздернул бровь: неужели он просидел здесь так долго? А ведь когда пришел было только десять часов вечера: - Ох, извини Шо-тян, я совершенно не следил за временем! Скоро буду, так что можешь не переживать.       «- Савада ты там как, в порядке? У тебя голос странный.» - Шоичи пусть и старается не показывать этого, но он довольно проницательный, и сейчас он в очередной раз это доказал.       - Я в порядке Шо-тян, не стоит беспокоиться, - на губах шатена невольно появилась улыбка, в конце концов сложно не улыбаться когда видишь что кто-то искренне о тебе беспокоится и заботится.       «- Тогда поспеши домой, а то кучка этих идиотов уже собралась тебя искать, при том в компании с Варией. Ты же не хочешь что-бы ядерная смесь из этих придурков выперлась на улицу все вместе?» - в голосе Ирие была слышна насмешка, его определенно веселила собравшаяся на базе толпа, но он всерьез беспокоился за психику гражданских. В конце концов Хранители Тсунаеши далеки от нормальных людей, а Вария под категорию «нормальные» вообще не определяется.       - Ахах, успокой их там, скажи что я скоро приду и что-бы все кому нужно расходились по домам. Не хорошо заставлять их родителей беспокоиться, думаю мне следует потом пред ними извиниться за то что так сильно задерживаю их детей, - тихо хихикнув проговорил Тсуна и вновь окинул взглядом собственную могилу, мимолетно подумав что на днях ее следовало бы привести в порядок, а то что-то заросла.       «- Ага, передам, а ты давай домой, на кладбище сейчас должно быть очень холодно, да и слишком поздно уже. Если хочешь зависать у «своей» могилы, то будь добр, делай это днем, не заставляй нас беспокоиться,» - по ту сторону линии послышалось недовольное фырканье и Тсунаеши невольно засмеялся.       - Ты чудо Шо-тян, как всегда проницателен! Но все же, я так и не понял, как ты постоянно узнаешь о том где я нахожусь? - с неким недоумением спросил шатен.       «- Я могу с легкостью догадаться только тогда когда ты на кладбище, но как я это делаю пусть лучше останется в секрете, а то все вам скажи, ага,» - и вновь недовольное фырканье.       - Учту Шо-тян, не беспокойся, через пол часа буду дома, - с некой нежностью в голосе проговорил Савада.       «- Пламенем воспользуйся и ни каких полу часов не понадобится,» - программист определенно хотел что-бы шатен оказался дома как можно скорее, у него было не хорошее предчувствие на его счет.       - ... не могу Шо-тян, не могу, - с неким сожалением проговорил Тсунаеши и подняв голову посмотрел на черное как сама тьма небо: -Я не чувствую в себе Пламени, оно пропало. Скорее всего это просто из-за перенапряжения. Думаю оно скоро вернется.       «- .... Может тебе такси тогда вызвать?»       - Не стоит, я пешком. Ну ладно, иди успокой их и скажи что я иду. Надеюсь на базе ни каких разрушений нет?       «- Да как сказать и с какой стороны посмотреть...» - голос программиста был крайне не уверенным, он определенно что-то обдумывал, а в действительности же смотрел на разгромленную кухню и уже заранее обдумывал сколько и каких размеров заказывать гробов. За уничтоженную кухню Тсунаеши им спасибо не скажет, в конце концов для него это едва ли не святая обитель.       - Ну... я не удивлен. Надеюсь моя кухня цела? - словно прочитав мысли программиста спросил Хранитель Неба и вновь последний раз кинув взгляд на надгробие «своей» могилы, направился проч с кладбища.       «- Знаешь Савада, посмотришь когда придешь,» - вымученно проговорил Ирие и вновь окинул взглядом кухню, обреченно при этом вздохнув. Эта толпа дебилов неисправима.       - Понял, скоро буду, - с улыбкой произнес Тсунаеши и сбросил вызов.       Он был уже на выходе с кладбища и все еще чувствовал некую тоску, но с огромной долей облегчения. Сейчас ему паршиво но и в то же время хорошо. Большее что сейчас омрачает его настроение и состояние, это не изнасилование, а отсутствие Пламени. Пусть оно и вредит ему, но он слишком к нему привык что-бы вот так просто взять и отказаться. К тому же его тело слишком истощено, так что даже без пламени погибнет, оно уже почти потеряло способность к регенерации, слишком устало. Даже сейчас он чувствует как горят его легкие и чешется горло, ему непреодолимо хочется кашлять, но он прекрасно знает что если не сдержится то вновь заляпает одежду кровью и тогда на базе показываться будет нельзя, вот и приходится сдерживаться.       Тсунаеши даже не заметил что по привычке свернул на ту же улицу где находится дом Такеши и его собственный бывший дом, пусть и на приличном расстоянии друг от друга. На его губах промелькнула не весела усмешка, как же все печально складывается однако. Столько всего случилось всего за один день: долгожданная встреча с Мукуро, сражение с собственным братом и лучшим киллером девятого поколения мира мафии, ухудшение отношений с Хранителем с которым он и так уже несколько месяцев не общается, или точнее Хранитель его игнорирует, пусть и наблюдает со стороны, и наконец изнасилование, в котором участвовал его младший брат и десятый босс семьи Каваллоне. Паршиво не находите? Может поэтому его интуиция раньше так тревожно звенела в присутствии его брата? Может она просто предупреждала Тсуну о грядущей опасности и просила его держаться от Натсу по дальше? Он сглупил. Однако вместе с пламенем пропала и интуиция, даже его хвост с рогами. Он чувствует себя таким беззащитным, и по правде теперь на каждом шагу ему мерещатся разные шорохи а по коже бегут не приятные мурашки. Ему страшно. Он лишился того что могло его защитить и теперь ни чего не может. В его теперешнем состоянии в рукопашном бою он долго не простоит так как очень ослаб, да и здоровье так сказать не позволит. Он уже после первой пары ударов свалится на землю в приступе кашля, перепугав нападающих обилием льющейся изо рта крови, удивительно как она у него еще не закончилась.       Позади Тсунаеши послышались тихие, почти беззвучные шаги и он вздрогнув инстинктивно обернулся назад, испуганно смотря на идущего позади. К удивлению и облегчению позади шел Такеши, он кажется даже не заметил идущего впереди него Хранителя Неба, а потому Тсунаеши решил поспешить и уйти пока его не заметили. Не получилось.       Стоило Тсунаеши только ускорить шаг, как его тут же окликнули и схватив за руку дернули на себя, а сам Тсуна инстинктивно испуганно сжался, хотя и прекрасно знал кто это. Однако к своему удивлению вместо удара или еще чего нибудь похожего, он почувствовал нежные объятия, от чего тут же открыл глаза и растерянно посмотрел на обнимающего. Такеши тоже смотрел на него. Его взгляд был каким то... грустным что ли? Или нет... одиноким? Да, наверное именно одиноким.       Ни чего не говоря Ямамото лишь плотнее притянул к себе свое Небо и обнял его еще крепче, зарывшись носом в его густые, вечно лохматые волосы. Тсунаеши был растерян, а еще — безумно рад. Пусть он и не понимал что происходит, но его определенно радовало что взгляд его Хранителя стал теплее, а самое главное он больше не игнорирует Тсуну, пусть и не говорит ни чего.       Не известно сколько они так простояли, но Тсунаеши решил первым нарушить молчание:       - Яма-тян... мне нужно возвращаться на базу, я обещал что через пол часа буду, но определенно задержался. Ребята беспокоиться будут... - тихо проговорил он и слегка заерзал в крепких объятиях своего Хранителя.       - Тогда останься у меня, я их предупрежу что ты сегодня не придешь, - приглушенным и немного хриплым голосом проговорил Такеши. Кажется он был немного пьян.       - Но... - заговорил было Тсуна, но его перебили.       - Прошу, останься сегодня со мной, - прижимая шатена к себе еще плотнее, произнес Такеши и опустив голову уткнулся носом в его частично оголенную шею.       - А... хорошо, - спрятав лицом в форменной рубашке Такеши, Тсунаеши пусть и не уверенно но тоже обнял его.       После этих слов Ямамото наконец отпустил шатена, но тут же взял его за руку и потянул в сторону своего дома. Сейчас ему было необходимо присутствие рядом с ним его Неба, они слишком долго были порознь и это его морально истощило, кажется даже физически не осталось сил.       По прибытию домой, Ямамото не останавливаясь потянул свое драгоценное Небо на второй этаж, а после и в свою комнату, где впрочем как и всегда был идеальный порядок. Для парня Такеши был слишком чистоплотен, впрочем в этом они с Тсунаеши были очень похожи.       - Яма-тян, я хотел бы искупаться... у тебя есть какая нибудь футболка и шорты в которых я мог бы спать? - стараясь говорить как можно тише, спросил Тсунаеши и посмотрел на своего Хранителя, который все так же продолжал держать его за руку.       - А?.. Да, иди в ванную, я принесу тебе полотенце и вещи, - как-то растерянно оглядевшись произнес Ямамото и направился к шкафу с одеждой и прочими принадлежностями, а Тсуна тем временем скрылся в ванной.       Стоило только Хранителю Неба зайти в ванную комнату и прикрыть за собой дверь, как он тут же с неким остервенением начал сдирать с себя одежду, совершенно не заботясь о том что этим самым рвет ее. Ему просто нужно было по быстрее избавиться от противно льнущих к ноющему и саднящему от боли телу и коже тряпок, и наконец стать под освежающие струи душа.       Быстро избавившись от одежды, Тсунаеши быстро забрался в ванную и задернул ее полу прозрачной занавесью с рисунком бейсбольных мячей, после чего на всю включил холодную воду и стал под ее струи. Как только тело достаточно хорошо намокло, шатен взял в руки мочалку и налив на нее жидкого мыла, принялся сильно тереть ею все свое тело, стараясь не пропустить и миллиметра. В итоге к концу водных процедур Тсунаеши уже едва чувствовал свое тело от холода, а кожа еще больше саднила, только теперь уже от того что он сам ее едва до крови не стер жесткой поверхностью мочалки, но ему было все равно. Выключив воду и переступив через бортик ванной на не большой но теплый коврик, Тсуна быстро вытерся и натянув на себя принесенную одежду, которая впрочем как и всегда была ему великовата, вернулся в комнату.       Как ни странно футона на полу не было, зато была разобрана кровать и на ее краю сидел Такеши, судя по всему уже тоже принявший душ. Видимо решил не дожидаться и искупаться в другой комнате.       Услышав звук открывающейся двери, Такеши почти сразу же поднял голову и выжидающе посмотрел на свое Небо. Сейчас его взгляд был более трезвым.       - Эм... Яма-тян, а где я буду спать?.. - замявшись и переминая с ноги на ногу спросил Тсунаеши и отвел взгляд в сторону.       - Со мной, - даже не задумываясь ответил хранитель дождя, и тут же встал с кровати.       Тсунаеши опешил, так что даже не сразу додумался что ответить, а когда уже наконец собирался что-то сказать, то в комнате погас свет, а его самого взяли за руку и вскоре повалили на кровать. Тсуна испугался и сразу сжался, напрягаясь всем телом, а в голове как на зло промелькнули сцены того что хотелось бы вспоминать в самую последнюю очередь, а еще лучше вообще забыть раз и на всегда. Однако ни чего не произошло. Матрас рядом с ним прогнулся под весом чужого тела, а его самого накрыли теплым одеялом и вскоре сжали в крепких, надежных, но одновременно и нежных объятиях, после чего бережно прижали к широкой и такой теплой груди. Вскоре после этого Тсунаеши почувствовал на своей шее горячее дыхание, а после и прикосновение к ней судя по всему носа. Все это как ни странно его мгновенно успокоило и он уже без доли страха наконец смог уплыть в объятия Морфея, позволяя измученному телу взять заслуженный отдых и восстановить утраченные силы, хотя его по прежнему все еще душил кашель, но ни чего... он потерпит.       Перед тем как окончательно погрузиться в сон, Тсунаеши немного поерзал в таких надежных объятиях своего хранителя и тихо спросил:       - Яма-тян, ты звонил ребятам?       - Да. Я позвонил им когда ты ушел в душ, так что спи, - голос Такеши был немного хриплым, кажется он все еще не до конца отошел от алкогольного дурмана, а так же определенно хотел спать.       - А... хорошо, спокойной ночи Яма-тян...       - Спокойной ночи, Тсуна.       После этого оба подростка почти сразу же уснули, довольные происходящим здесь и сейчас. И если Такеши во время сна все время пытался по плотнее прижать к себе свое драгоценное Небо, чувства к которому он кажется уже начал осознавать, то вот сам Тсунаеши просто умиротворенно улыбался и сам же трепетно льнул к своему Хранителю Дождя. Впервые за долгое время он чувствовал себя на столько защищенным. Ему было очень хорошо, даже так пустота что была в сердце, затянулась на эту ночь, как впрочем и боль и страх исчезли вместе с ней. Кажется совсем скоро они оба осознают всю глубину своих отнюдь не дружеских чувств, и наверное это будет самая прекрасная пора в их жизнях.