Твоя корона — моя победа.

      Все обещало не перевоплощаться в нечто экстравагантное, и, будучи усмиренным подобной мыслью, я распахнул веки: порыв яркого света, хлынувший мне в очи, напрочь ослепил Мое Прекраснейшество, однако лишь на жалкую долю секунды.       Я приподнялся с кровати, оперевшись о матрас напряженными ладонями: вокруг все те же стены, выкрашенные в светло-бежевый, те же абстрактные картины нагих девиц, хоть они на таковых и не смахивали, куча бесполезной технологии, скопившейся во всех присутствующих в помещении гаджетах — н-да, этот мир превратился в гигантскую пучину электропроводов, откуда спасения людям впредь не найти.       При всем том, каждой монархией уже основательно овладевает эра роботов, и я по сей день в изумлении, касательно того, что нас до сих пор не сняли со службы. «Машины не люди», — заключил я. — «У них не было сердца. И никогда не будет». Соответственно, столь бездушным тварям не дано прибрать к рукам честь и доблесть наших гвардии, стражи — всего.       Ведь Германия, как никак, отныне одна из сильнейших монархий всего бела света, и достойнее противника нашим соседям по границам не сыскать. Только вот...       «Срочно во дворец, королевы не...» — несмотря на то, что наручные часы двадцать четвертого века обладали самыми земными и неземными способностями, у меня они часто глючили, поскольку перегруженные сервисы отказывались повиноваться мне и просто напросто вырубались. Учитывая все это, чирикающие сообщения НИ-КОГ-ДА не высвечивались полностью, окончательно выбешивая меня.       Ну, хоть я и славился самым суровым и жестким генералом, жил я, как самая не выдающаяся личность: мне хватало не по-королевски заставленной мебелью квартиры, где каждый уголок был пронизан незаметной глазу техникой, ну, и безухого кошака во дворе мне также было выше крыши — главное, так это то, что в два часа ночи никто не заподазривал мои походы к холодильнику, а то желтая пресса так и разразилась бы хроническим кашлем дебилизма. «Вот же жесть», — фыркнул я, и, наконец поднявшись на ноги, потянулся: все суставы издали режущие слух хрусты, и я, вобрав в легкие побольше воздуха, зашагал в сторону ванной комнаты, лишь одним щелчком пальцев распахивая пред собой все сенсорные двери: как из комнаты в комнату, так и к новым проблемам на свою озабоченную голову. Хотя, до того дня у меня не было особых забот, кроме как:

1. Приводить в чувство стражу. 2. Орать на стражу. 3. Возвращаться со службы довольным и радостным — ведь...

      Жил был один такой гаденький майор, вечно таскавшийся за нашей юной правительницей и докучавший ей по-полной программе, мол, что: «И почему же столь младая, прекрасная девушка должна утруждаться и властвовать над подобной неуправляемой монархией?» Тем самым он меня и бесил — вечно пытался довести королеву до состояния «прощай корона, прощай трон», а после – занять ее место.       Не сказал бы, что я сам особо любил эту слащавую девчонку — с какой головой ее только избрал народ? Ей ведь всего-то двадцать три, а она — абсолютно наивная и рассеянная кукла, зависимая от техники, — смогла привести Германию к бесконечному могуществу: но как?! Именно этим я и продолжал восхищаться, пока не покинул пределы дома и не добрался до дворца, ибо... — Прошу простить, — до боли стиснутые в оскале зубы, вроде разгневанный, а вроде и переполненный отчаянием взор, сжатая до бледности костяшек в пальцах наношпага*, и...       «Димитрий, какой же ты..!!» — Генерал Франциск Рейнхард!! — внезапно заявил он. — Госпожа Бернхард..!!       «М-мертва..?!»