Личность.

— Ты словно загнанная мышь, — шепнул Нил. — Я?! — огрызнулась Тоору, — я не мышь… Эта мразь… Это все она! — закричала девушка в пустую комнату. С момента, как Муцуки полноценно услышала голос Хайями прошла всего неделя. С самого начала, она решила, что немного сходит с ума. Но позже все прояснилось. Странный голос поведал о том, что уже давно наблюдает за ней. Давно пытается достучаться. Хайями вспомнил прошлое. Кем он был. И кем является по сей день. Он ненавидел свою участь и не раз проклинал Богов за это. Быть запертым с полоумной в одном теле — то еще удовольствие, врагу не пожелаешь. Тоору лежала на кровати, впившись пальцами рук себе в лицо, до крови раздирая лоб. Буквально пару минут назад она приклеила очередную фотографию на «стену мерзости». Так Муцуки называла участок стены в своей комнате, где висело с сотню разнообразных снимков. — Психопатка… — пробурчал Хайями. — Я не психопатка! — взвизгнула она, вскакивая с кровати. — Пошел прочь из моей головы, отродье. На счастье Тоору, в особняке не было ни души. Урие и Йонебаяши в каком-то из филиалов CCG, Сяо уехала по делам на другой конец Токио. Где пропадали оставшиеся она не знала. — Сенсей не должен был так поступать, — говорила Муцуки, — не должен. Я же знаю, я прав. Девушка сама не заметила, как начала расхаживать зигзагами по комнате, частенько бросая взгляд на приколотые ножами снимки. Здесь было полутемно и душно, но Тоору не собиралась открывать форточку. Никто не должен ее услышать. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — она остановилась у стены. Принялась заламывать руки. Взгляд зацепился за фотографию с сенсеем и той самой «мерзкой девкой». Снимок наполовину был исписан словами «сдохни, сдохни, сдохни, сдохни» на месте лица этой девушки. — Так что же ты ничего не делаешь… — Закрой свою пасть… — Тоору перебила его. — … чтобы изменить… — Умолкни! — … данную ситуацию? — закончил фразу Нил. — ЗАТКНИСЬ! — Муцуки выхватила из стены клинок, что держал одну из фотографий, и кинула наотмашь. Нож ударился о дверной косяк рукояткой и шумно упал на пол, пропахав лезвием небольшую бороздку. Ее трясло, дыхание сбилось, а ноги подкашивались. Она легла обратно на кровать, повернулась на спину и вперила взгляд в потолок. — Так почему же? — переспросил Нил. Он ожидал, что Муцуки сейчас вновь будет кричать и швыряться предметами, но не услышал ничего. Даже мыслей. Хайями однозначно невзлюбил Тоору, хоть и не сразу. Изначально он проникся жалостью и добротой к этой странной девочке, выдающей себя за парня, но с того момента прошло много времени. Все это длилось до первого увиденного гулем нервного срыва, когда она побежала в парк резать кошек и собирать их языки. А после подобного зрелища, Нил кардинально поменял свое мнение. — Я не знаю, — подумала Муцуки. Трясущимися кистями рук она закрыла лицо и издала то ли всхлип, то ли стон. Нет, Тоору вовсе не собиралась плакать. Такой жест был самым максимальным проявлением ее слабости на данный момент. — Хватит думать обо мне, как о девушке, — она впилась пальцами в волосы, — хватит… Что-то промелькнуло в ее голосе… необычное. Хайями не мог объяснить, что именно, но это заставило его немного умерить свои ярость и негодование. Некая мольба и… смирение? Или, может, усталость, смешанная с безысходностью? Нил не мог этого различить. Как, собственно, и эмоции, бушевавшие в разуме Муцуки. Он мог лишь слышать ее мысли, но не более того. В отличии от остальных куинксов, где гуль и носитель практически сливались в единое целое, между Хайями и Тоору словно была воздвигнута стена. Наверное, это связано все с той же причиной — девушка яростно хочет считать себя парнем.  — Не хочу выдавать желаемое за действительное, — пробурчал Нил. Это единственное, что ему оставалось делать. Только думать да говорить. Он не раз представлял себе, как сложилась бы его жизнь, если бы не тот ужасный день. Если бы та дура-стажерка не побила посуду. И Хайями накануне чем-нибудь перекусил. Скорее всего, он бы и дальше работал барменом в том кафе, не зная хлопот. Идеальное место для наблюдения — заведение общественного питания. Некоторые говорят, что для этого больше подходят фитнесс-центры или огромные торгово-развлекательные комплексы, но гуль никогда не воспринимал эти разговоры всерьез. В первые приходят: толстухи; перекачанные «мачо», что сидят на протеине; худосочные и тощие бабы, которые уже целую вечность ищут идеальный рецепт для низкокалорийной диеты; люди-идиоты, пытающиеся найти себе парочку, бегая рядом с избранником целую неделю на беговой дорожке, лелея мысль, что когда-нибудь он/она с ним/ней заговорит. Отвратительно. Во втором невозможно присмотреться к кому-то конкретному. Люди вечно сную туда-сюда, хотя сами не знают, чего на самом деле желают. Носятся со своими пакетами, орут, визжат, кто-то откровенно пытается обмануть другого. Разнообразие запахов пота, перегара, несвежего дыхания — видать, не все любят зубы чистить, отвратительной выпечки из ресторанного дворика, санитарного узла, грязи и, простите за выражение, вонь газов, которые испускают все чуть ли не одновременно… Список можно продолжать долго, но есть одно общее слово — мерзость. Да, да, по-другому это никак не назовешь! Самая банальная мерзость. С заведениями общественного питания все совсем наоборот. Люди надолго не задерживаются на барной стойке. Однако с каждым можно побеседовать, узнать получше, выведать некоторые секреты, даже в друзья выбиться. А если кафе небольшое, — например, в котором работал Нил, — то можно не беспокоиться за вонь человеческих тел и суету. Именно здесь есть большие шансы присмотреть себе кого-то по вкусу, втереться в доверие, узнать адрес и… Дальше по сценарию. Тихо, мирно, спокойно. Идиллия. Которой он лишился по глупости идиотки-стажерки и собственной безалаберности. Выдвинутый ящик, встроенный в стол, противно скрипнул. В комнате царил мрак и покой, пока Муцуки не решила осуществить одну из своих безумных идей. Где-то в помещении раздался щелчок — включилась настольная лампа. Мощности ее не хватало, чтобы озарить светом всю комнату, но было достаточно, чтобы разглядеть содержимое ящика. Несколько клинков, папка с кипой листов, разнообразные пишущие предметы и выделители текста, канцелярский нож, линейки — каждая отличается от другой формой и размером, разорванные на мелкие кусочки какие-то фотографии, пару пуговиц и… чей-то зуб. Гуль даже знать не хотел чей он — кошачий или человеческий. Тоору поспешно выхватила чистый лист из папки, нашарила рукой где-то у края стола ручку. — Таки решилась, — подумал Хайями. — Не разговаривай со мной… так, — скрипя зубами ответила Муцуки в пустую комнату. Девушка-парень прикусила указательный палец правой руки. Нил подметил, что когда-то он делал такой же жест, когда сильно нервничал. Это было весьма странно, ведь она в такой ситуации обычно заламывала себе руки. До того момента, когда они смогли «нормально» поговорить впервые. Но вот после Тоору все чаще бессознательно использовала некоторые из привычек гуля. Помимо этого примера, она частенько скрещивала руки на груди и разговаривала с человеком, не глядя тому в глаза. Как и Хайями когда-то. «Косака Йорико-сан находится под арестом за нарушение закона о противодействии гулям». — начала писать Муцуки и опять остановилась. Она вновь не могла собрать мысли в одну целую кучу. — Как же дальше? — девушка откинулась на стул. — Может «я хочу вам прояснить некоторые моменты по этому поводу»? Нет, нет, неправильно. Хм… О, точно. «Она одноклассница Тоуки-сан. Насколько я знаю, они были хорошими подругами.» — Что за бред ты пишешь? Объяснительную? — посмеялся Нил. — Если хочешь, чтобы тебя восприняли всерьез, то пиши более официально и не вдавайся в подробности. — Может, ты сам придумаешь? — рявкнула девушка. — Она БЫЛА одноклассницей. Они ведь уже не учатся. И необязательно упоминать, какими классными подружками эти две девчонки были. — Так ты у нас, оказывается, мастер в таких делах, — Муцуки недовольно скрестила руки на груди. — Уж побольше твоего знаю. Хочешь выманить своего обожаемого Сасаки Хайсе в темный укромный уголочек, так не заостряй внимание на его подружке. Подружке же? Тоору затихла и вперила взгляд в несчастный лист перед собой. — Что… прости… ты сказал? — нервным голосом прошептала она. Нил выругался. Как же остро эта психопатка реагирует на подобные вещи. — Начинается… — вздохнул гуль. — Нет, все хорошо. Правда. Да. Все просто отлично, на самом деле, — сбивчивым голосом поясняла Муцуки, ломая пополам ручку, зажатую между большим и другими пальцами правой руки. Она шумно вдохнула. Так же шумно выдохнула, а затем повторила эти два упражнения раз пять кряду. — Бесишь, — сказала она и одним практически невидимым движением левой руки скинула все со стола. Лампа, папки, стойки с ручками и карандашами — все довольно громко попадало на пол.